Девятка мечей

– Лена, ты специально?

Вместо того чтобы просить прощения, Гарет хмурился.

Пожала плечами – мало ли, о чем он, и вернулась к черновикам Майера. Нужно отложить самые громкие расследования и сделать запросы в учебные заведения. Уверена, среди тех, у кого рыльце в пушку, отыщется некромант.

– Я пустое место, да?

Гарет сел рядом, скопировав мою недавнюю позу.

– Ты виноват, между прочим, – напомнила я. – Из-за тебя пришлось сгорать от стыда перед коллегами и навязываться начальнику. Думаешь, он обрадовался, узнав, что планы на субботу пошли коту под хвост? А мне, ой, как было приятно его уговаривать! И вдвойне приятно услышать характеристику будущего мужа. Ту самую, про шлюху. Как опера? Хотя бы слушали или целовались?

Так и подмывало сказать гадость, сделать так же больно.

– Лена! – возмущенно засопел жених.

– Что Лена? – отложив бумаги, подбоченилась. – Если я обжимаюсь с мужиками, ты – с бабами. Или двойные стандарты?

Гарет помолчал и пошел на мировую:

– Давай не будем. Я тебе верю.

– Извинись.

Право слово, сколько можно! Если и дальше так пойдет, начну сомневаться, не ляпнул ли он правду.

Гарет шумно выпустил воздух за нос и взял за руку. Пальцы погладили запястье и замерли на выемке ладони.

– Бросай работу, проживем, – вкрадчиво попросил он. – Видишь, что она делает? Отношения важнее денег.

Не стала спорить насчет последнего тезиса, но напомнила, кто виноват в размолвке. Уж точно не работа!

Гарет вновь засопел, но признал неправоту и предложил погулять.

– Или тебе к завтрашнему дню нужно прочитать? – Гарет покосился на ворох бумаг.

Покачала головой и отправилась переодеваться. Не то, чтобы я совсем простила Гарета, но он извинился, а это самое главное. Осталось только убедить его помогать, а не мешать. Можно подумать, ему дом в пригороде не нужен! Не желаю сидеть с детьми на съемной квартире, хочу собственное жилье. Оно подспорье на черный день, в конце концов!

Коттеджный поселок, тишина, птички поют… Ради такого можно потерпеть. Совсем чуть-чуть. У начальника отдела оклад выше, премиальные тоже, за год на первый взнос наберу. Конечно, на элитный поселок, куда завозил Лотеску, лучше не рассчитывать, а попроще – в самый раз. К тридцати годам перееду, к тридцати пяти с долгами рассчитаемся.

Витая в облаках, кокетливо повязала шарфик. Мысленно я уже перебралась за стеклянную загородку и командовала этажным секретарем, а не сама бегала за кипятком для чая.

Словом, воскресные тучи рассеялись. Ровно до момента, когда я услышала газетчика. Не пожалела пары рхетов на свежий выпуск последних новостей и, удобно устроившись на парапете набережной, пробежала глазами заголовки.

Одна из статей, увы, подтвердила худшие опасения. Мальчика, которой написал послание под окнами Карательной инспекции, нашли в лесу под Нэвилем, рядом с железнодорожным полотном. На первый взгляд – несчастный случай, но ушлые газетчики не уделили бы и строчки смерти ничем не примечательного ребенка.

Некромант остался верен себе: убил, забрал жизненную энергию и подбросил на рельсы. Чудовище без сердца!

Заметив, что я побледнела, Гарет вырвал газету и прочитал заголовок.

– Мы должны туда поехать. Сейчас, без полиции. Там могли остаться следы…

– Ничего там не осталось! – раздраженно ответил Гарет, скомкал газету и выбросил в урну. – Лена, сегодня выходной!

Кивнула, соглашаясь, но мальчик все не шел из головы. В итоге зашла в полицейский участок и попросила достать протокол осмотра места происшествия.

– Прокатиться хотите? – сообразил дежурный.

Этот знал меня в лицо и догадывался, просто так чума по фамилии ишт Мазера в участок не зайдет.

Гарет за моей спиной взвыл. «Выходной накрылся медным тазом», – читалось в его глазах.

Однако я обманула ожидания, потащив жениха в кафе-мороженое.

Щурясь от солнца, доедала вторую порцию, когда завибрировал диктино. Отложив ложечку, ответила на вызов. Беспокоили из банка: на мою карточку поступил очередной платеж – оплата за ведьму.

Вот за что люблю Карательную инспекцию, так это за оперативность!

На радостях отправились на водную прогулку. По реке – на озера, увы, поздно, нужно ранним утром садиться на поезд. Гарет предложил сплавать за пределы Нэвиля, посмотреть на гнездовья птиц. В Вертавейне по весне собиралось много пернатых. Кто-то пролетом, а кто – на все лето. Попадались изумительные экземпляры, вроде хохлатых журавлей или розовые цапли. Последние облюбовывали наши озера редко, но если уж появлялись, привлекали всеобщее внимание.

– Нехорошо у нас как-то выходит, – Гарет спустился на пристань и протянул руку, помогая мне. Каблуки застучали по деревянным сходням. Я старалась не оступиться, не угодить в щель. – Что ни неделя, то ссора.

– Наверное, накопилась усталость, – предположила я.

– От чего? Или от кого? – Гарет пристально посмотрел в глаза. – Лена, ты стала такая… Словом, раздражительная.

– Говорю же: усталость. У меня на работе неспокойно. Тот же Шакир, чтоб ему на пенсии вечно в нарды играть, донимал. У тебя в налоговой тоже не сахар, одни командировки. Отпуск забыт, до нового – два месяца, вот и лаемся.

Жених кивнул, соглашаясь, и направился к лодочнику, договориться о цене. Я ждала его, придерживаясь рукой за каменную набережную.

После коротких переговоров, лодочник согласился уступить суденышко и остаться на берегу. Взамен взял залог в половину стоимости посудины и плату за трехчасовое катание.

Я устроилась на корме, будто королева, а Гарет сел за весла.

Мы плыли вниз по течению, наслаждаясь видом пробуждавшегося и расцветавшего под волшебной палочкой весны Нэвиля.

Город с воды и город с тротуара – две абсолютно разные вещи. Чтобы прочувствовать Нэвиль, нужно увидеть его с глади Адрона. Тогда поймешь замысел архитекторов, откроешь новые грани знакомых зданий, осознаешь, что важно, а что второстепенно. Да и масштабы совсем не те.

Мосты с воды и вовсе божественны. Неслучайно на них по вечерам любовались с лодок десятки людей – на радость прокатчикам и назло кораблям.

Судоходство на Адроне началось в начале весны, поэтому на реке было многолюдно. Гарет правил вдоль берега, чтобы не попасть под баржу или прогулочный кораблик.

От воды веяло холодом, поэтому запахнула пальто.

– Гарет, как опера?

– Да не ходил я! – вздохнул нашкодивший жених. – Хотел, но в последний момент извинился перед Эльгой и отдал билет. Она обиделась, к слову.

– Конечно. Я бы тоже обиделась, если бы мужчина пригласил на свидание и не пришел. И не надо говорить, что она просто так, видов не имела.

Гарет промолчал и выровнял лодку.

Мы проплывали мимо Карательной инспекции. Окна полыхали золотом, словно вместо стекла вставили листы драгоценного металла.

На миг вспомнила о работе и тут же выкинула ее из головы. Все завтра: и журналист, и поездка на место убийства мальчика, и некромант. Нужно отдыхать, иначе стану алкоголичкой и неврастеничкой.

Мост короля Эстефана, а вместе с ним центр города остался далеко позади. Мимо тянулись квадранты, заселенные «работниками умственного труда», то есть учителями, живописцами, дурными актерами и прочее, и прочее. За ними начинались дома рабочих – обшарпанные и неказистые. Набережные тоже изменились: исчезла витая решетка, ее сменила простенькая, литая.

То и дело мелькали дымящиеся трубы – даже в выходной день заводы работали. Склады, доки… Сквозь робкую зелень Одисского парка видны железнодорожные пути. Они пересекали Адрон по гремучему мосту, построенному пару лет назад для новой ветки, соединившей Нэвиль с северо-западом страны.

Набережная обрывалась постепенно. Сначала исчезла каменная облицовка, ее сменили деревянные сваи, затем пропали и они.

Гарет на время отложил весла и позволил течению нести нас за пределы Нэвиля.

– Воздух-то какой! – восхищенно протянула я, вздохнув полной грудью.

Гарет улыбнулся и кивнул.

Мимо проплывали другие лодки. Некоторые особо нетерпеливые парочки причалили к берегу и самозабвенно целовались. Весна.

Перебралась ближе к Гарету. Он обнял и предупредил, если не вернусь обратно, опрокину лодку.

– На скамейке полно места! – возмутилась я. – И не так уж много я вешу!

– Хочешь грести? – подмигнул Гарет. – Охотно уступлю весла. Просто так на носу не сидят.

Грести не хотелось, поэтому ретировалась на корму.

Птицы заявили о себе задолго до того, как мы их увидели: они галдели на разные голоса. Казалось, не осталось зарослей, будь то камыш, ракитник или ивняк, где бы ни притаились пернатые.

Лодка осторожно скользила вдоль множества островков в пойме Адрона. Река здесь шире, обзавелась протоками и рукавами, которые затем вливались в одно из озер. Оно, в свою очередь, питало водой другое озеро. Если бы не позднее время, мы бы туда прогулялись.

На берегу белели сквозь ограду несколько коттеджных поселков. У них были собственные причалы, огороженные от посягательств простых смертных. У пирса покачивались на волне легкие парусные суденышки.

Дорогое место, даже несмотря на то, что выше по течению рабочие кварталы.

Гарет выбрал один из рукавов Адрона и осторожно греб, стараясь не наткнуться на мель или не пропороть днище о корягу.

Птиц я насмотрелась сполна. Видела и журавлей. От восхищения перехватило дыхание. В такие минуты жалеешь, что не умеешь делать изобразительные карточки. Может, пойти на курсы? Не все время же бегать за преступниками.

Мы уже возвращались, когда поднялся сильный ветер.

Гроза пришла внезапно и обрушилась ливнем. Одежда мгновенно промокла до нитки, но тревожило не это – Гарет никак не мог справиться с лодкой. Ее несло к берегу. Пара минут, и мы окажемся в воде. В довершении бед навстречу плыло прогулочное судно.

Я плохо помнила, как и что произошло. Лодка, казалось бы, разминулась, но она легкая, а судно тяжелое. Волна потянула нас за собой, ударив о борт кораблика. Доски треснули, и мы с Гаретом мгновенно очутились в воде. С головой.

Единственное, о чем просила, – не попасть под гребной винт. Это верная смерть, жуткая и кровавая. Но судьба осталась глуха, нас затянуло под прогулочное судно. Ноги опутали водоросли, дыхания не хватало, набухшая юбка тянула на дно.

Никогда не знаешь, какую карту вытащишь. Еще недавно ты бодра и весела, думаешь о любви, а вскоре тебя, посиневшую и безжизненную, вытаскивают на берег.

Невольно вспомнилось предсказание гадалки. Карты выпали верно, только расшифровала она их неправильно. Был возлюбленный, счастье, и на смену им пришла боль – та самая девятка мечей.

Отчаянно боролась за жизнь, старалась не тратить понапрасну воздух. В мутной воде ничего не видно, непонятно, где стремнина, где берег. И где Гарет… Где Гарет?! Не закричишь, не позовешь…

Понимая, счет идет на мгновения: вода уже наполняла легкие, а холод сковывал члены, попыталась избавиться от одежды. Не до приличий, когда речь о жизни. Пальцы не слушались, крючки никак не поддавались.

Неожиданно что-то подхватило меня, дернуло и резко потащило вверх, к свету.

Оказавшись на поверхности, закашлялась и наглоталась воды. Волны накрывали с головой, немеющие руки устали.

Гарет, придерживая меня, пытался грести к берегу. Он отдал слишком много сил и рисковал утонуть, не достигнув цели.

Кажется, на берегу кричали – я плохо слышала сквозь плеск воды.

Медленно, но верно накатывало оцепенение.

Сколько человек может продержаться в холодной воде? То-то и оно! А на мне ведь еще летнее пальто, снять не успела. Юбку, впрочем, тоже. Она облепила ноги, сковав не хуже цепей.

Нам бросили веревку. Гарет уцепился за нее и прошептал: «Держись!» У него зуб на зуб не попадал, висок кровоточил. Увы, не просто ссадина.

Я превратилась в куклу. Все, что могла, оказавшись на берегу, – дышать. Мир будто утонул в ворохе ваты. Не видела лиц, да и слышала плохо. Хотелось спать, а еще тошнило. Как такое возможно одновременно, не знаю.

Меня подняли, куда-то понесли.

Закрыла глаза и предоставила событиям идти своим чередом.

Ледяная вода взяла свое, и я заснула, провалилась в черное забытье.

Очнулась, вопреки ожиданиям, не в больничной палате, а в незнакомой комнате, на мягкой широкой кровати. Судя по обстановке, один из коттеджей. Н-да, называется, мечтала посмотреть, что внутри, и посмотрела.

Меня переодели в теплую ночную рубашку, положили на лоб компресс и сунули под спину грелку. Те микстуры на столе, наверное, вливали в рот.

Горло саднило, а тело пылало.

Закашлявшись, поняла, что не могу сама перевернуться на бок. Кажется, я серьезно простудилась, а то и вовсе подхватила воспаление легких.

В комнату вошла женщина в белом переднике. Она сменила компресс и дала какой-то порошок. Проглотила его с трудом: больно, и попросила пить. Голос походил на писк.

– Пока нельзя, – покачала головой женщина, – доктор не велел. Ничего, скоро тепленькое принесу, его можно.

– А Гарет? – Губы пересохли и едва размыкались.

– Молодой человек? Он в соседней гостевой. Все в порядке, жить будет. А вы поспите. Я вас потом снова разотру.

Женщина улыбнулась, поправила одеяло и ушла. Я же осталась лежать и гадать, как обстоят дела на самом деле. Воображение, подпитываемое жаром, рисовало картины одна страшнее другой.

Тело ломило, голова трещала, а сон все не шел. Да и как тут заснешь, когда мучает надрывный кашель? Впечатление, будто огненную терку проглотила.

Перед глазами мелькали красные круги. Кажется, я бредила, а потом вновь провалилась в небытие.

– …Хассаби, может, вы посмотрите? А то ей все хуже и хуже, – раздался из пустоты голос женщины-сиделки. – Горит вся, сознание перемежается.

Хассаби… Врач? Среди дворян лекари встречаются редко, а их услуги стоят столько, что только королевским фавориткам по карману.

Кровать прогнулась под чьим-то весом. Я ощутила легкое прикосновение ко лбу.

Хорошо-то как, пальцы прохладные!

– Ну, можешь помочь? – Еще один голос – женский, высокий.

– Да, могу, – подтвердил мужчина. Он показался смутно знакомым, но болезнь не позволяла вспомнить имя. – Передай врачу, что заплатишь за одного. Останешься?

– Нет, все равно ничего не пойму, – смутилась обладательница высокого голоса. – Магия по твоей части.

Холодные пальцы вновь коснулись лба. Оказалось, они просто мокрые.

На время в комнате воцарилась тишина. Кажется, служанка и хозяйка дома ушли.

Мужчина положил одну ладонь мне на глаза, а вторую на грудь, на место, которое больше всего болело. Пальцы очертили круг, а потом вписали в него треугольник.

Кожу чуть пощипывало, жар медленно отступал.

Ладони мужчины замерли и будто оледенели. Я ощутила, как быстрее заструилась по жилам кровь, словно под кожу вонзился кристалл усилителя магического потенциала. Только тут, помимо силы, в меня вливались волны тепла, но не горячечного, а солнечного, живого. По мере того, как они заполняли тело, отступала боль, на ее место приходил покой.

– Теперь легкие, чтобы не кашляли. Заменим мертвое на живое.

Нахмурилась, пытаясь вспомнить, где могла раньше слышать мужчину. Теперь, когда окончательно вернулся слух, а мозг не тонул в пучине рваных бредовых видений, поняла: я знаю таинственного мага. Только лицо увидеть не могу: глаза не открыть.

Вскрикнув от резкой боли в груди, выгнулась дугой и опала на мокрые от пота простыни. Хорошо лечение! Однако после импульса, от которого выступили слезы на глазах, разом пропал кашель, перестало саднить горло.

– Остальное исправит организм. Выздоравливайте!

Мужчина встал, и я сумела, наконец, разлепить веки.

Добровольного лекаря увидела по частям. Сначала запонки, затем дорогой диктино на руке, расстегнутую на одну пуговицу оливковую рубашку, участливую улыбку, русые волосы, ореховые глаза. Пробудившаяся память подсказала имя – Тайрон Эламару.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Сестру благодарите, – отмахнулся Тайрон. – Если бы не она, замерзли. А я… Подумаешь, приехал по ее просьбе! Спите и набирайтесь сил. Магия магией, а ничего лучше естественного выздоровления не придумали.

Почему-то после ухода Тайрона в душе поселилась вера в то, что все страшное осталось позади, и для Гарета, и для меня. Только на работу завтра не выйду, надо бы предупредить.

В итоге заснула, не успев набрать на диктино код Мариши – именно с ней я связывалась, когда по тем или иным причинам не появлялась в отделе.

Глава 9

Назавтра я чувствовала себя намного лучше. Ничего не болело, о хвори напоминала только слабость. «Мушки» перед глазами не мелькали, голова не жила отдельно от туловища.

За мной ухаживала та же женщина, которая вчера прикладывала компрессы. Уже немолодая, в аккуратном белом переднике поверх синего скромного платья. Служанка. Она проявляла заботу, за которую ей не платили. Значит, делала от чистого сердца.

Тайрон больше не появлялся. Видимо, уехал. Зато заходила его сестра, представившаяся Амалией Лоон.

Я проверила, обручальное кольцо на пальце имелось – значит, Тайрон не солгал насчет фамилии. Странно, конечно, такая молодая – Амалия лет на десять моложе меня – и уже замужем. Невольно закрадывалось подозрение, что не обошлось без «интересного положения». Однако детского плача я не слышала. Возможно, ребенок жил вместе с отцом, потому как господин Лоон не объявлялся. Уверена, он бы взглянул, кого приютила жена. Вдруг проходимцев.

Миниатюрная блондинка Амалия напоминала фею. Для полного сходства не хватало голубых глаз, но родители наградили дочь ореховыми, такими же, как у брата.

Госпожа Лоон искренне беспокоилась обо мне, спрашивала, не нужно ли чего. От нее пахло морской свежестью – как истинная дворянка, Амалия пользовалась днем легкими, едва уловимыми духами. Заверила, что все хорошо, а потом спросила о Тайроне. Не давало покоя его лечение.

– Да, он маг, – с готовностью подтвердила Амалия, – но не врач. Все маги умеют лечить.

Спорное утверждение.

Во мне проснулось любопытство, захотелось расспросить о Тайроне Эламару, но не стала. Скажи спасибо, что вылечил. Но о здоровье Гарета спросить ничего не мешало. По словам хозяйки, тот шел на поправку.

После Амалии ко мне зашел врач. Он долго слушал хрипы, считал пульс, мерил температуру. В итоге выписал кучу лекарств и заверил, через неделю пойду на работу.

* * *

Квартира встретила очередным «подарком» – пропали бумаги, присланные редактором «Глашатая». Ничего другого таинственный вор не тронул, записок не оставлял.

Новые охранные чары не сработали. Я проверила, сигнальные нити не потревожили. Работал профессионал, наверняка кристаллической отмычкой.

– Нет, это уже слишком! – пожаловалась Гарету, бросив испорченное водой пальто на корзину с грязным бельем. – Зачем платить такие деньги, когда чары не работают?

Жених не ответил. Он нахмурился и тщательно осматривал квартиру на предмет зацепок. Не сомневаюсь, некромант их не оставил.

– Помогла бы! – насупился Гарет, недовольный тем, что я разлеглась на диване и ничего не делаю, пока тот рыщет по комнатам. – Возьми детоскоп.

– Бес-по-лез-но, – по слогам протянула я. – Не в первый раз играю в чужие игры. Брось, ты не маг, ничего не найдешь. Впрочем, и магам ничего не обломится – стерильно.

– Все, зови начальство, – решительно заявил Гарет и навис над диваном. – И отряд ликвидации.

– Их-то зачем? – не поняла я.

– Затем, что от полиции толку нет, а эти привыкли работать со всякой дрянью. Я не успокоюсь, пока тебя не обеспечат должной охраной, а поганца не застрелят.

Губы Гарета сжались, в глазах мелькнула решимость задавить некроманта собственными руками.

В красках представила, что и как мне скажут, свяжись я с кем-то из карателей. О начальстве вообще молчу, мне еще старый долг отдавать.

Покачала головой и занялась пострадавшими при купании вещами. Но Гарет настаивал, буквально вырывал из рук диктино. В итоге отдала прибор. Чья идея, тот и воплощает.

– Лена, набери, – потребовал Гарет, ткнув в экран аппарата.

С повязкой на голове он напоминал пирата. Я спрашивала – сотрясение и рваная рана. Дорого встала лодочная прогулка! Пропал залог… Ладно, зато Гарет живой, а деньги – дело наживное. Не последние.

– Так, какой код? – заглянув в ванную, переспросил Гарет.

– Чей?

– Начальника. Это он ведь с тобой на приеме был?

Ой, кажется, Гарет не забыл и собирается устроить сцену. Только этого не хватало! Лотеску ведь и в суд подаст, с него станется.

– Помечен буквой «л». Только, пожалуйста, вежливо! – взмолилась я и закрыла дверь, чтобы не слышать разговора.

Гарет постучался через пару минут и заверил: без охраны меня не оставят.

– Как побеседовали? – осторожно поинтересовалась я, надеясь на лучшее.

– Узнал много нового, – лаконично ответил Гарет. – Тебе посоветовали искать новую работу.

– Прямо сейчас? – Сердце упало.

За что такой ревнивец попался, да еще с головой не дружащий? Где, где я найду новую хорошо оплачиваемую работу? С такими рекомендациями…

Шайтан!

Захотелось побиться головой о бортик душевой.

– После поимки некроманта. Мне тоже намекнули забыть о повышении. Кто он там у тебя?

Замечательно! Устроил скандал, а потом начал выяснять, кому нахамил. Вот зачем отдала диктино! Надо было кусаться, брыкаться, но не давать. В итоге все пошло прахом, все многолетние старания.

– Эмиль ишт Лотеску, первый заместитель главы Карательной инспекции господина Барашта, – вздохнула я и поплелась на кухню. Перед смертью хоть наемся.

Гарет понуро поплелся следом. Он тягостно молчал. Видимо, тоже оценил открывшиеся перспективы. Я родственными и дружескими связями Лотеску не интересовалось, а Гарет, похоже, догадывался, с кем связались после хамского звонка налогового инспектора. И если жених молчал, попали мы крупно и надолго. Может, даже на всю жизнь.

– Ты права, не следовало звонить, – запоздало признал Гарет.

Пожала руку коллеге-безработному и предложила вкусно поесть, а потом уже думать, как решать проблему.

Когда мы доедали запеканку с пикантным сыром, строя планы о переезде в соседний регион за лучшей долей, в дверь требовательно позвонили. Колокольчик надрывался, грозя переполошить весь дом.

Открывать пошел Гарет.

Из прихожей послышались недовольный голос жениха и непонятный грохот.

Перепугавшись, схватила нож и поспешила на помощь Гарету. Тот сидел на полу, охая и потирая скулу, а в гостиной хозяйничал Лотеску.

– Недоброго дня, ишт Мазера, – поздоровался он и продолжил водить ладонями над столом, на котором некогда лежал пакет со статьями покойного журналиста. – Молодому человеку можете передать, это задаток, остальное в суде.

– Что он вам сказал? – в ужасе прошептала я и осела на пол, выронив нож. – Я… я возмещу моральный ущерб, честно! Только не надо суда!

Представляю, во что выльется процесс! Другой регион не спасет, по миру пойдем, если удастся Гарета от тюрьмы спасти. Эх, видно, придется сесть на шею родным.

Начальник промолчал. Он отодрал клочок от газеты, вытащил ручку из кармана пиджака и быстро что-то записал.

– Вот, – Лотеску всучил мне бумажку. – С этим – в полицию. И чтобы никогда, повторяю, никогда я его голоса, – палец первого зама ткнул в Гарета, – не слышал. Вашего тоже. Еще один звонок – никуда не устроитесь, гарантирую. Даже почту носить, ишт Мазера!

Никогда еще не видела Лотеску таким. Игривый любитель дамских юбок был мрачнее тучи и смотрел зверем. Губы чуть подергивались, в глазах читалось желание уволить меня прямо здесь и сейчас. И не просто уволить, а вышвырнуть за дверь. Что же такого сказал Гарет, если довел Лотеску до бешенства и заставил приехать?

Дрожащими руками развернула клочок газеты – Лотеску набросал часть магической цепочки. Какой именно, пока не знала, разберусь, когда успокоюсь. А не я, так стражи порядка, которым велели отдать бумажку.

– Охрану, значит? – Тяжелый взгляд начальника заставил потупиться. – Пишите заявление.

Кивнула и, набравшись храбрости, предложила Лотеску чаю. Попутно знаками попросила Гарета: не лезь, исчезни! Тот понял и поспешил скрыться в спальне.

– Ишт Мазера, наглость – ваше второе «я»? Вернуть долг не собираетесь?

Вздохнула и кивнула, признавая ошибки. Интересно, чего потребует Лотеску? Оказалось, работы без оплаты и огласки. Надлежало, не привлекая внимания, проверить одного человека. Полный отчет положить на стол через тридцать шесть часов.

Вздохнула, понимая, что таится за скупыми словами, и согласилась, выразив надежду на дальнейшую плодотворную жизнь в стенах Карательной инспекции.

Лотеску пожал плечами и покосился на дверь, за которой скрылся Гарет.

– Научите молодого человека манерам, ишт Мазера. Неуемная ревность когда-нибудь приведет к плачевным последствиям. Заявление в суд, так и быть, не подам, если услышу извинения. От него, не от вас, – поспешил добавить начальник и все же прошел на кухню.