В некоторой сказке…

– Неееет, – истошно заорала Сенька и выскочила из своего укрытия.

Девушку откинуло в сторону лопастями ветряного кокона, укутавшего мага. По глазам ударило лезвие яркого света. А потом в них заплясали цветные мушки. Сеня ударилась затылком о землю.

***

– Ай!

Доброслав зажал большой палец второй рукой, скривился и тут же сунул его в рот. По языку растеклась солоноватая жидкость. Князь носком сафьянового сапога откинул с дороги осколки. Подошел к окошку, отдернул занавеску. Солнце рыжей кошкой скользнуло по подоконнику, лизнуло мужчину в нос. Он чихнул. Откинул челку с лица, приподнял к глазам палец, надавил на подушечку. Ногтем поддел треугольный стеклянный кусочек. Кровь бугорком выступила на месте пореза.

– Ладная была фляжка, – Наум с сожалением повертел пустой бокал. – И вино недурное, наверное, было.

– Ага, похоже, доброе, – откинулся на спинку стула Еремей.

– Вот одолели, пустобрехи! – собрал все четыре бокала в кучу Мариус, сунул обратно в секретер, облокотился на стол. – Волнуешься за нее?

– А то как же, – не оборачиваясь кашлянул в бороду Доброслав. – Она ведь дочь моя.

– Сам же отпустил! – скривил уголки губ Наум.

– Ты дурной? Кто ж ее удержит? – простодушно ляпнул Еремей. Прикусил язык на полуслове под тяжелым взглядом серо-зеленых глаз. – Не серчай, Доброслав. Ну, шило же она, Сенька твоя! Всем известно…

– Хватит! – ударил кулаком по столу князь. – Я вас позвал не дочь обсудить. Она взрослая уже, голову на плечах имеет. И мои решения осуждать тоже не позволю.

– Не бузи, княже, не со зла он, – вступился за друга Наум.

Доброслав молчал, Еремей виновато крутил ус. Мариус пальцем рисовал невидимые узоры на столешнице.

– Ладно, – наконец, проговорил правитель. – Недобрые вести мне прислал Семён. Неладное творится в отряде.

– Женихи не поделили шкуру неубитой принцессы? – хохотнул военачальник.

– Еремей, надо было тебя с ними послать. А то сидишь тут, брюхо греешь, а толку никакого, – насупился князь. – Кто-то ворует у них талисманы.

– Колдун? – приподнялся Мариус.

– Вестимо.

– Кто-то из ополчения?

– Не похоже. Один из воинов вытащил из своей сумки дрессированного куньё. Он, похоже, и шерстил поклажу, тягал потихоньку талисманы. Но выяснить, кто послал зверька, не вышло. Издох и разложился, как только поймали.

– Старая школа, – задумчиво подергал бороду Мариус. – После истории с Дорохом управление магическими животными убрали из чародейского курса.

– Cколько же тогда лет этому персонажу?

– Не меньше сотни. Хотя, может, самоучка из совсем зеленых. Но такой вряд ли бы рискнул так бестактно напасть. А вот обезумевший от дряхлости пень – запросто, – размышлял придворный маг.

– Во дела, – протянул советник.

– Неприятная история, да, – согласился Мариус.

Встал, тоже подошел к подоконнику. Во дворе служанки раскладывали стираное белье, пара удалых молодых солдат упражнялись рядом на мечах. Девки шикали на них, сбивали пыль, вытряхивали пододеяльники и заново собирали в ровные стопки. Черная низкорослая дворняга норовила тяпнуть кого-нибудь из парней за пятки. Но сама же получила по морде. Жалобно тявкнула. Обиделась. И пошла мстить девицам. Ухватилась зубами за край первой попавшейся простыни. И потянула ее с лавки. Служанки заохали, замахали руками. Задрав юбки, побежали за шавкой. Та приняла это за игу. Завиляла хвостом, с веселым лаем кинулась в кусты.

– О чем думаешь, княже? – тронул Доброслава за локоть маг.

– О том же, о чем и ты, друг, – правитель посмотрел колдуну в глаза. Тот улыбнулся одними уголками губ.

– Теперь мы хотя бы знаем, что наш враг – колдун, – Доброслав потер порезанный палец. – Надо сообщить Генриусу и Совету.

– Зря ты отправил этот отряд, – в очередной раз покачал головой Мариус.

– Сделанного уже не воротишь. Думаешь, чародей сможет их всех поработить? Ты ведь к этому клонишь.

– А ты уповаешь, что он простой клептоман? Или побрякушки нужны ему для забавы? – рассмеялся придворный маг.

– Мариус, конкретнее, – не выдержал Еремей.

– Имея талисман человека, не простую побрякушку, а намоленую, с частичкой души хозяина, можно подчинить его своей воле. Сделать марионеткой. И заставить выполнять приказы, – чародей многозначительно помолчал. – Наш колдун выкрал талисманы у целой армии воинов. Ты вот, ратный человек, Еремей. Представляешь, к чему это может привести?

Военачальник поперхнулся ответом. Советник князя тоже заерзал на стуле.

– И что теперь делать?

– Ждать, – пожал плечами Мариус.

– Чего? – выпалил нестройный хор.

– Пока колдовство начнет действовать. Чтобы заварить заклинание надо не меньше недели.

Еремей нахмурился. Морщины на лбу зашевелились. Он всегда думал вот так, что видно было как мысли бродят по извилинам. Дернул себя за ус.

– Так, может, мы их раньше кокнем? И вся недолга.

– Ты что? Хочешь, чтобы на нас ополчились все соседи? Там же самый свет Семидержавья. Принцы, королевичи, герцоги.

– Вот это мы влипли, – схватился за голову князь.

– Где они сейчас? – Мариус наклонился к карте.

– На подходе к Лунному ущелью, писал Семён.

– По Южному тракту идут… А княжна?

– Судя по всему, на несколько дней опережает их. Габриэль отправлял весточку через Хурэла, нашего пограничника у пика Смеральдо. У него есть магическая связь с Чарой. Это было вчера. Сегодня они должны были перейти мост.

– Логово дракона в горах? – вытянул удивленное лицо советник. – Так мы ж там искали.

– Плохо, видимо, искали, – гаркнул Доброслав.

Наум поджал губы, втянул щеки. Спорить с правителем не рискнул. Мариус заложил руки за спину, обошел кабинет. Вернулся к карте. Долго смотрел, цокал языком. Через некоторое время и Еремей склонился над столом рядом с магом. Тяжко вздохнул.

– Что нам известно? Во-первых, что где-то зреет червоточина, – начал загибать он пальцы. – Недруг – чародей. Это два. Своего ополчения у него нет, поэтому позарился на наше. Три.

– И все это догадки. Четыре, – подхватил князь. – Сколько воинов в отряде, Наум?

– А я почем знаю? Я их что ль считал? – сквозь зубы процедил советник.

– Ясно, – в тон отвесил порцию князь. – Ладно. Ждем. Думаем. Ступайте. Вдруг, какая мысль умная кому в голову придет. А я свяжусь с Генриусом. Надо бы ему обо этом рассказать. Пусть тоже покумекает.

***

Прошибло копье Габриэля насквозь или просто столкнуло с уступа, Сенька не видела. Девушка разлепила веки, как только цветные кляксы перестали вертеться перед глазами. Прислонила руку к саднившему затылку. Там уже успела вырасти шишка. На ладошке отпечатались красные подтеки. «Здорово», – подумала Сеня и попыталась встать. Но тут же уселась на место и зажмурилась. Голова трещала, кружилась, в ушах шумело. К горлу подкатила тошнота.

– Минус один! – прошипел довольный собой маг. – А может быть и два…

Старик как будто парил в воздухе. С его серого лица не сходила мерзкая улыбка. Ветровые воронки развевали полы бесформенного бордового балахона, они по-змеиному извивались вокруг ног хозяина словно щупальца. Сенька не к месту вспомнила Урсулу из диснеевской «Русалочки». Нервный смешок прокатился над ущельем.

– Дура, – сплюнул в ее сторону колдун. – Мне даже не хочется пачкать о тебя руки…

– Ну, надо же какой чистоплюй! – не стерпела, огрызнулась Сенька.

Маг не удостоил ее ответом. Проплыл мимо – к дракону. Снова приставил наконечник копья к горлу.

– Друг мой, на чем мы там остановились?

Ящер часто заморгал, заскулил. Старик достал из кармана пузатый сосуд, покрутил перед глазами. Зубами откупорил. Понюхал.

– Знаешь, что это? – обратился он к рептилии. – Это смерть Семидержавья. Сейчас накапаем туда пару капель твоей молодой кровушки. И будет мне счастье. Ты не бойся. Это не больно. – Он провел острием по гладким чешуйкам. – А потом я закончу читать заклинание. И ты даже не вспомнишь об этом. Тебе понравится служить мне.

Маг стоял спиной к девушке. Она не видела его лица. Но была уверена – испещренная морщинами физиономия светится от удачной операции. Есения хотела ударить по лысине, но никак не могла отыскать подходящего камня. Нашарила какой-то небольшой острый обломок. «Где-то я тебя уже видела, -осколок блеснул желтоватым. – Точно! Самоцвет из Лунного ущелья», – узнала его Сеня. Видимо, вывалился из сумки, когда девушка упала. Она взвесила в руке камешек. «Ладно, и такой сойдет для начала», – мысленно махнула рукой, через силу заставила себя подняться на ноги. Сделала несколько неуклюжих шагов. Голова все еще кружилась, коленки не слушались и норовили выгнуться в обратную сторону. На шарканье повернулся старик. Вытянул от удивления лицо, аж морщины разгладились.

– Да когда ж ты уймешься, идиотка?

– Черта с два! Это моя сказка! – выкрикнула Сенька прямо в ядовитые глаза, – И здесь я пишу сценарий!

Девушка замахнулась и со всей силы запустила светящийся бледным светом обломок, целясь в пульсирующую выпуклую синюю вену между седых бровей.

– Сдохни, говнюк! – процедила она.

Камень засветился в полете еще сильнее. И, казалось, лопнул, не достигнув цели. Рассыпался на миллиарды крохотных хрусталиков. Маг пытался отбиться от них копьем, но проворные маленькие сферы впивались в рукава мантии, щеки, руки, лоб старика.

– Лунный камень! Где ты его взяла, стерва?! – взревел колдун.

Но ответа уже не услышал. Желтая крошка сжала озадаченного дедка в бурлящий лавой шар. Превратила в будто залитый эпоксидной смолой винтажный набалдашник на рычаг управления автомобиля. Только вместо розочки внутри – искаженное ужасом морщинистое лицо. Сенька содрогнулась. Сфера запульсировала. Над полянкой поднялся небольшой кудрявый грибок словно от атомного взрыва. Это и был взрыв. Беззвучный. И не причинивший никому вреда. Только маг навсегда исчез с поля битвы. Лишь копье его одиноко осталось валяться рядом с небольшим жженым пятнышком.

Есения на всякий случай откинула его подальше в траву. Сама бросилась к обрыву. Опустилась на колени. Вгляделась в дно каньона. Далекое, оно терялось в густых зарослях с серых острых каменистых россыпях. С такой высоты девушка не заметила бы и великана, что уж говорить о блондине.

– Габриэль! – крикнула она в пустоту.

– Эль, эль, эль, – отозвалось печальное эхо.

– Габриэль, – прошептала девушка, закрыла лицо ладошками и разрыдалась.

Было бесконечно больно. Она потеряла самое дорогое. Мужчину, который смог всего за неделю стать для нее и близким другом, и опорой, и возлюбленным. Любовь, которой и так не суждено было гореть долго. Плечи Сени еще долго содрогались. Дракон стоял за ее спиной. Из его вмиг поумневших янтарных глаз тоже катились крупные слезы.

Солнечные лучи уже низко кланялись земле, обнимая ее бело-красным мерцающим светом. Макар уже не мог сидеть на месте. Со своего плато он не видел и не слышал всего происходящего на горном балконе. Его плотно укрывал навешанный над жилищем дракона купол тайны. Мудрые создания владели этой магической силой с момента рождения. Потому и найти логово рептилии было сложно. Либо очень опытные маги, либо прирожденные следопыты, либо крестные родители ящеров. Так называли людей, связанных с мифическим созданием мысленной красной нитью. Они могли направить дракона. Воспитать из него верного защитника или свирепого убийцу. Такой, похоже, была Сенька. Это парнишка понял из обрывков разговоров между ней и Габриэлем. «Наверняка поэтому девушка твердо знала, куда вести команду, – размышлял лис. – Поэтому дракон пустил их к скрывающей от посторонних глаз пещеру вершине».

Мальчишка уже сжевал все остатки еды. Переиграл во все знакомые ему игры. Исследовал гору вдоль и поперек. И вдруг резко как будто почуял неладное. Заметался на месте. Перевоплотился в лисицу и шмыгнул в сторону долины. Его словно подталкивала вперед какая-то невидимая сила. За считанные минуты рапосса преодолел каменные завалы, нагромождение сломанных бурями веток, густые заросли орешника. Выскочил на амфитеатр перед входом в пещеру. И замер.

Есения сидела на самом краешке обрыва спиной к лису. Ее плечи потряхивало. Голова была низко склонена. В нескольких шагах от нее с лапы на лапу переминался дракон. А Габриэля нигде не было видно. Оборотень принюхался. Гарь. Воздух был пропитан едким запахом. Его немного перебивало что-то сладковатое. Макар хотел подойти к Сеньке, но рептилия преградила дорогу. Жестом показала: «не тронь, не надо». Он еще раз поискал глазами блондина. И тут до него начало доходить, почему плачет девушка. Он припал на задние лапы, оскалился на дракона, зарычал. Сенька приподняла голову.

– Макар?

Лис подбежал к ней, ткнулся носом в ладошку.

– Сеня, где… где Габриэль? Он… он… – договорить не смог, к горлу подкатил колючий комок.

Есения снова разревелась. Горько. В голос. Так, что у Макара не осталось сомнений. По рыжей мордочке заскользили злые капельки. Лиса накрыло чувство вины. Если бы он раньше пришел!

– Сеня, это дракон… ну, того… Габриэля, – тихо спросил он.

Девушка покачала головой. Оборотень не смог сдержать не весть откуда взявшийся вздох облегчения. Сенька погладила его по лоснящейся холке, обняла за шею. А что, если… По ее лицу пробежало озарение.

– А что, если он не умер? Зацепился за дерево и висит там на ветке, истекая кровью? О, боже! Мы должны немедленно спуститься к подножию и разыскать его! – Есения вскочила на ноги и заметалась по полянке.

Дракон закатил свои умные янтарные глаза, печально покосился на Макара. Тот попытался успокоить Сеню, убедить ее, что при падении с такой высоты даже при наличии сверхспособностей, уцелеть не возможно. Но девушка была непреклонна. Она билась в истерике, требовала любой ценой спустить ее вниз. Угрожала, что в противном случае сделает это сама. Обязательно сорвется и тоже погибнет!

Рептилия сдалась первой. Дракон приподнял девушку за ворот камзола, аккуратно закинул к себе на холку. Там оказалось очень удобное углубление между головой и крыльями. Сеня как будто уселась в комфортабельное кресло бизнес-класса на борту боинга. Не хватало только прохладительных напитков и улыбчивой стюардессы. Впрочем, тут же к ней присоединился борт-проводник – уже перекинувшийся в мальчишку Макар. Ему на чешуйчатом аттракционе досталось не столь удачное местечко на гребенчатой шее ящера. Зато повезло с ремнями безопасности – там висел какой-то амулет на толстом обрывке веревки. Вот им-то паренек и обмотался, чтобы не выпасть, а для надежности еще и руками вцепился в ближайший оранжевый гребень.

Дракон дождался, пока пассажиры усядутся и пошел на взлет. Макар охал и ахал. Есении же было так плохо, что она даже и не заметила, как чешуйчатая пятитонная пташка, набирает высоту. Желудок почувствовал неладное, только когда ящер зашел в крутое пике и начал спускаться в долину. Внутри у Есении все сжалось, подпрыгнуло к горлу и хотело было проситься наружу. Но тут пред самыми макушками деревьев дракон притормозил и завис в воздухе. Отсюда – каменное дно было как на ладони. Но сколько бы Сенька не вглядывалась, ничего так и не увидела. Хоть какие-нибудь следы Габриэля они искали до самых сумерек. Отчаявшись, девушка начала убеждать себя в том, что его унесла бурная речка, с жадностью облизывающая серые скалы.

Ронять слезы сил уже больше не было. Надо было думать о ночлеге и о пропитании. Хоть голода Есения и не чувствовала, он должна была позаботиться о мальчишке. Единственное, чего она сейчас хотела, это проснуться у себя дома в теплой мягкой постели в своей любимой пижаме с миленькими бледно-розовыми цветочками. Очнуться и понять, что все это ей только приснилось. Жестокий, даже слишком, но сон. Будет больно. Но не так, как сейчас.

Вверх дракон поднялся быстрее. Подняв тучу пыли словно груженный военный самолет «Руслан», тяжело опустился на задние лапы перед самой пещерой. Наклонил шею-трап вперед, чтобы дать возможность пассажирам спуститься. Макар лихо соскользнул по гладкой мерцающей коже на землю. Он как-то в одно мгновение повзрослел. Глаза стали серьезнее. В них уже не плясали чертики. Мальчишка протянул Есении руку, помог спрыгнуть. Девушка еще раз посмотрела на уже зияющий чернотой разлом, горько всхлипнула.

– Уииииии, – Сенькино плечо пожала теплая чешуйчатая лапа.

– Ах, ты ж ящерка! А ведь мы шли убивать тебя, – она в ответ погладила рептилию по переливающимся на щеках пластинкам.

Дракон совсем по-человечески понимающе хмыкнул, покивал башкой, поцокал фиолетовым языком. Приглашающе растянул крыло в сторону входа. Галантно поклонился, подсветил язычком пламени. Есения от удивления даже грустно засмеялась, но под каменный свод зашла. Макар проскользнул за ней. А после и дракон прошлепал в собственные апартаменты. Дунул на подсвечники, расставленные вдоль стен. Комната озарилась мягким уютным светом. Ящер быстро прибрал раскиданные во время бегства вещи. И удалился в смежную нишу в стене. Чем-то загремел.

В первый раз, когда попала сюда днем, Сенька не особо осматривала интерьер. Было как-то не до этого. В этот раз и времени оказалось побольше. И надо было себя чем-то занять. Вот она и переходила от одной унизанной полочками стены к другой, увешанной картинками. Странно. Пещера совсем не походила на логово дракона в представлении девушки. Ее мысли рисовали грубый грот, заваленный обглоданными костями и сокровищами. Но никак не салон в стиле какой-нибудь придворной дамы. Но самое удивительно ждало Есению впереди. Когда она уже успела осмотреть все прелести гостиной, из проема в стене снова вынырнул дракон. С крошечным для его лап подносом, от которого исходили головокружительные ароматы. Рептилии не хватало только кружевного передничка и кипельно-белой салфетки на локте. Виляя хвостом и насвистывая под чешуйчатый нос какую веселую песенку, он поставил еду на низенький круглый столик. Пригласил на приземистые серые кресла-мешки. Такое же валялось у Сеньки в комнате дома, там, в далеком Питере. Девушка с изумлением потрогала пуф. Ей стало любопытно, чем он набит. Снаружи это оказался просто чехол, грубо сметанный из необработанного сукна, внутри, если верить ощущениям и рельефным ребрышкам, была обычная гречка. Есения попробовала сесть, утонула в массажном облачке, поерзала. Удобно.

Паренек плюхнулся на соседнее, с удовольствием вытянул ноги. Сеня в очередной раз отметила, как он изменился за эту неделю. Стал более спокойным, серьезным. Даже, кажется, немного вытянулся, приосанился. И, если бы не все то же открытое детское личико с хитрющими ореховыми глазами и носом-картошкой, то можно было бы сказать возмужал. Сейчас девушка уже отчетливо замечала, что даже не в рыжей шубке, а в человеческом облике, он очень напоминал проныру-лисицу. Жестами, повадками, ужимками, живой мимикой. То, что он оборотень, ее не пугало. Сенька так привыкла ко всем странностям, которые окружали ее в этом мире, что ей казались более необычными и чудаковатыми петербуржцы 21 века.

Дракон кашлянул, моргнул в сторону аппетитно дымящихся плошек. Запеченное мясо, овощи а-ля гриль. Просто, но с душой. Девушка снова удивилась, как он смог что-то приготовить своими когтистыми лапищами. Сейчас ее чувства немного притупились. Столовых приборов у ящера не оказалось. Сенька подцепила пальцами ломтик по виду напоминавший свинину. Оглядела его со всех сторон, сунула в рот. Пожевала. Вспомнила добрым словом знакомого шашлычника-кавказца, блюда которого считала эталоном кухни на мангале. Ящер мог бы запросто составить ему конкуренцию. Девушка, хоть и думала, что после всех событий сегодняшнего дня, ей кусок в горло не полезет, умяла почти половину порции.

Сам дракон к мясу не притронулся. Слизал языком остатки овощей. А после ужина откуда-то выудил ровную стопку синих клетчатых пледов. Кивнул на сложенные у стены соломенные тюфяки. Макар помог Сеньке разложить их по комнате. Взял свою часть одеял, зарылся в них и мгновенно уснул. Дракон тоже свернулся клубочком на своем, кажется, обычном месте – на ковре в центре пещеры. Под заветным сундучком с иголкой. Тем самым, деревянным с кованой отделкой. В тусклом ореоле одинокой свечки, железные завитки на бортах сундука были похожи на диковинных птиц, запутавшихся в резных ветках.

Девушка еще долго рассматривала узоры. Они казались ей такими родными. Она живо представляла себе каждый выкованный лепесток, когда описывала его в своей сказке. Сон не шел. Мысли постоянно возвращались к Габриэлю. Память услужливо подталкивала еще совсем свежие воспоминания: вот она увидела его впервые – такого холодного, важного. Ошибочно приняла за одного из «женихов», нелепо вела себя больше половины пути. Ох, какой же она была дурехой! А он – всегда сдержанный и понимающий. Настоящий. Почти идеальный. Был. Сенька снова расплакалась. Откуда взялся этот стоклятый старик с трехэтажной манией величия? И что теперь делать ей, Сеньке? Как сделать так, чтобы ящер не трогал больше Чарогорию и ее население? Оставаться в Семидержавье не хотелось. Она вдруг так разозлилась и на него, и на себя, и на все вокруг. Ей отчаянно захотелось вернуться в Питер. И удалить к чертям свой текст. Стереть без права на восстановление. Но как это сделать, не убивая дракона?

В ее голове смешалось столько всего, что стало больно дышать. Грудь сперло цепкими оковами. Девушка встала с тюфяка, закуталась в одеяло, тихонько выбралась из пещеры. Зябко поежилась. Ночной ветерок теребил листочки на низеньких кустарниках, ласково перебирал примятые дневными боями травинки. Высокое небо казалось расшито мерцающими пайетками-звездами. Ни облачка. Только одинокий полумесяц. Даже он сегодня казался поникшим – совсем тусклый, словно потертый. Сенька перевела взор на дымчатые еле заметные очертания гор. В темноте они казались еще более воинственными – ощетинившимися пиками, прикрывающиеся щитами-столетними деревьями. Как будто армия великанов приготовилась к бою и… застыла в ожидании команды.

Хурэл в ночь перед тем, как троица отправилась в логово дракона, рассказывал красивую легенду про этот хребет. Будто тысячи лет назад, когда эльфы еще не стоили домов и селились на деревьях, вампиры нападали на завернутых в невыделанные шкуры людей и пили их кровь, а оборотни жили настоящими стаями в лесах, тогда в этих краях обитало племя полубогов. Они были высоки, красивы, горды и величавы. Уже тогда они возводили утонченные замки на вершинах самых высоких гор, возделывать земли в низинах и разводить на пологих склонах овец и коров. Существовал у них удивительный обычай – раз в год невеста сама могла выбрать, с кем идти под венец. И никто не мог ей отказать. И вот однажды самая красивая девушка рода влюбилась в отважного воина. Она ему тоже нравилась, но сердце его было отдано приключениям. Он не только защищал рубежи своей горной страны от нападок диких народцев, но и мечтал обойти вдоль и поперек все земли вокруг. А жениться – это означало осесть на месте, обзавестись потомством и проститься с мечтой. Тонкая как тетива девушка знала это, и берегла любовь свою до лучших времен. Надеялась, что воин повзрослеет, остепенится и сделает выбор в ее пользу. Но время шло. И уже несколько лун сменило друг друга. Однажды сердце девушки не выдержало. Она приоделась в свое самое красивое платье, накинула на плечи расписной платок, заплела черные волосы в тугую косу и по обряду предложила себя богатырю. Он не смог ей отказать. Но сразу же поник, сгорбился, лукавый и всегда веселый его взгляд потух в одночасье. Глядя на увядающего с каждым днем жениха, девушка тоже печалилась и теряла, как роза в вазе лепесток за лепестком, свою красоту. И вот однажды, когда до свадьбы оставалось всего ничего, воин пришел к девушке. «Не могу я, – говорит, – без странствий. Плохо мне. Сам сгину и тебя погублю. Откажись от помолвки. Отпусти меня». Невеста так была расстроена, что ничего не смогла ответить. Воин склонил голову – окончательно принял ее волю. На следующий день они стали мужем и женой. Но счастью не суждено было прийти в их дом. Мечтающему о далеких путешествиях словно подрезали крылья. И однажды от отчаяния он по-настоящему окаменел. Сидел, смотрел в одну точку, да так и застыл. Супруга попыталась его отогреть, но ничего не вышло. Она поцеловала его в шершавые холодные губы, разбежалась и прыгнула с обрыва. Так среди этих гор появились еще две – одна тонкая, острая, изящная. Вторая – массивная, словно покрытая мускулами-уступами. Странник и его красавица-жена. Ветер приносил им весточки со всех уголков мира, звезды танцевали для них на ультрамариновом небосклоне, путники оставляли ленточки в косичках-веточках на вершине женской горы. А по весне по ее склонам текли водопады – слезы горечи по неслучившемуся счастью, когда они были живы. И радости – что они навеки-вечные рядом.

Красивая и грустная легенда. Сенька обхватила себя руками. Сердце щемило от пронзительного очарования вокруг и пустоты внутри. Ей показалось, что где-то среди бесчисленных склонов мелькнул огонек. Душа ухнула вниз до самых пяток и взмыла обратно. В висках забилась раненой птицей надежда. Девушка до черной боли в глазах вглядывалась в ночь, искала призрачный костерок, но больше его так и не увидела. Есения села прямо на землю и снова горько расплакалась. И только, когда звезды начали покидать небесное полотно, месяц спрятался за самой высокой вершиной, а на востоке солнце выкинуло тоненькие лучистые щупальца, девушка вернулась в выстуженную за ночь пещеру.