Книга I. Дар светоходца. Враг Первой Ступени

Кай снова взглянул на лопату деда. И понял, что не хочет видеть казнь.

Дед, в собственном потоке хулы в адрес пленника, слов Карны не услышал.

– Да, на вид он милый, но я положу этому конец. На нашем участке его не будет, – дед Егор рубанул воздух рукой и, ухватив свою острую лопату, лёгкой поступью пересёк двор и скрылся за углом дома.

Дзынькнула цепочка на калитке.

Кай отвернулся и пошёл в дом. Почему-то затошнило.

* * *

За ужином разговор не клеился. Кай не хотел смотреть на деда. Тот, напротив, за последние недели, кажется, впервые ел с видимым удовольствием.

– Так что кротик, Егор?.. – необычно тихо спросила Тори.

– Нету больше крота, забудь, – ответил дед спокойно и продолжил есть.

Тори сверкнула глазами и вышла из-за стола. Муза вздохнула, провожая Тори взглядом.

Карна отставила стакан с молоком. Она втянула носом воздух, будто пробуя его на вкус, и одобрительно кивнула деду. В этот момент Кай ощутил, что напротив него сидит хищник, со своим отношением к праву сильного. Он об этом раньше не думал, но ощутил, как страшно было бы оказаться звеном её пищевой цепочки.

* * *

Прошло несколько дней, инцидент с кротом отошёл на задний план, но забыт не был. Тори почти ни с кем не разговаривала, дед Егор время от времени находил повод пройтись вокруг огорода и по возвращении всем своим видом являл довольство положением дел.

Кай повторял экзаменационные темы, заставляя мозг отключиться от внешних раздражителей. Это получалось плохо, потому что куда бы он не спрятался, за углом то и дело сыпали колкостями Тори с Карной. Дед Егор зачитывал вслух какие-то советы из своей «Энциклопедии огородника». Муза что-то отвечала. Кукарекали соседские петухи. Гомонила дачная радиоточка.

Он со вздохом перетаскивал свой лежак всё дальше и дальше от дома, но проклятая лопата деда, это ужасное орудие убийства, постоянно попадала в поле его зрения. Наконец он переставил топчан к самой кромке огорода, за колодцем и клумбой в бархатцах, и наугад раскрыл страницу учебника.

Здесь было тихо. На некоторое время ему даже удалось погрузиться в повторение, как вдруг…

Едва уловимое изменение в пейзаже кольнуло в какую-то недремлющую точку сознания. Он вытянул шею и повернул голову, но ничего не увидел.

Он сдвинул афганку, вытер со лба набегающий пот, и оглянулся по сторонам. Ничего.

Он вернулся к чтению.

Но вот снова. Какое-то… шевеление. Он привстал.

И снова ничего.

Кай почувствовал себя неуютно. Будто рядом была опасность.

Он прислушался. В установившейся тишине откуда-то снизу донеслось тихое шуршание.

Он замер и присмотрелся снова.

Земля в шаге от него зашевелилась. Появилась трещина. Потом возник бугорок. Потом исчез и возник новый в двух метрах от первого.

Повинуясь порыву, Кай забрался с ногами на лежак. Земля в любую минуту могла разверзнуться, как уже бывало раньше. Мысль о Велесе с его любовью к «созиданию» была не последней в числе его гипотез, но всё же пока была отметена по причине несоразмерности проявлений с его стилем.

Стоя на четвереньках и вглядываясь в странное поведение грунта, он крикнул:

– Дед! Муза! Все сюда!

Ещё через мгновение Кай заорал что есть мочи:

– ДЕЕ-ЕД!

Друзья появились через несколько мгновений, Кай не успел бы досчитать до пяти.

– Что? ЧТО?!! Кай, что случилось? Кто? Что с тобой?!!! – наперебой спрашивали друзья.

Испуг на их лицах, взволнованные позы и лопата наперевес в руках деда, унять хохот не помогли.

– Дед! Ты куда крота дел?!! – обхватив себя руками за живот, сквозь слёзы спросил Кай.

– За калитку вынес… в траву… – недоумённо ответил дед, подсаживаясь к нему.

– Ты же убил его? – полуутвердительно спросила Тори.

– С ума сошла?!! Он ушёл. Уполз. Я отпустил его. А причём тут крот?..

– К тебе друг пришёл. Встречай.

Возле ноги деда Егора начал расти аккуратный холмик. И между крупицами земли, кажется, даже несколько раз мелькнул знакомый плоский коготь. Несколько чёрных грудок упало на дедов тапок.

Дед, переминаясь с ноги на ногу, обиженно уставился на друзей. Муза и Тори утирали слёзы, согнувшись пополам. Карна, присев на корточки, молча улыбалась.

Кай откинулся на лежак, он больше не мог смеяться, просто записал для себя «Энциклопедию огородника» в никчёмное бесполезное приобретение.

* * *

Пожалуй, это время стало моментом в их принятии друг друга. Прибыв сюда чужими людьми, день за днём они прежде всего учились понимать ситуацию и себя в ней. Ожесточение постепенно отпускало, горечь утраты смягчалась в простых дачных буднях. Страх перед будущим отступал. И крепло доверие.

Даже Мистика, которая по понятным причинам оставалась таинственным непостижимым существом из другого мира, защитившим Кая на стороне Каргера, постепенно открывалась.

Бывало, она улетала, и друзья не видели её по полдня. Посовещавшись, Кай с Тори пришли к выводу, что дело в охотничьем инстинкте, и решили побаловать Мистику каким-нибудь птичьим лакомством. Продавец в дачном зоомагазине имел поверхностное представление о рационе соколов и посоветовал им несколько разных пакетиков из гастрономической карты для перепёлок.

Карна отнеслась к этой их затее скептически, прошипев что-то похожее на «это хищник, а не курица». Но эти сухарики, зёрнышки и шкварки выглядели и пахли аппетитно даже для человека, и Кай высыпал привезённое на блюдце в беседке, надеясь, что Мистика обрадуется их вниманию.

То утро было занято сбором малины. Полноценным сбором его назвать уже было нельзя, ягод оставалось совсем мало, кусты росли густо и бескультурно, а желающих полакомиться не убывало. Как только в небе появился силуэт Мистики, отставив полупустые чашки, Кай с Тори поманили Мистику спуститься к ним. Соколица, спланировав к столу беседки, потянулась крыльями, встряхнулась, потопталась, поворачиваясь вокруг своей оси. Несколько секунд она рассматривала строгим взглядом содержимое тарелки, после чего надменно прошагала мимо их угощения, всем своим видом подтверждая, что она не курица.

Кай протянул руку, предлагая ей лакомство с руки, но Мистика, метнув взгляд в небо, резко оттолкнулась когтистыми лапами от стола и быстро набрала высоту. Расправив сизые крылья над их головами, она зависла высоко в синеве, но не прошло и нескольких минут, как стальной трезубой молнией ринулась вниз, почти вертикально обрушиваясь на низко пролетавшего голубя.

Они не успели ахнуть, а жертва не успела увернуться – удар когтей пришёлся по касательной по спине голубя, и он сорвался в неуправляемое падение с перебитым хребтом. Мистика же, затормозив и развернувшись после атаки, на лету подхватила кувыркающуюся в воздухе добычу и, кинув горделивый взгляд в их сторону, полетела прочь.

Не смотря на шок, друзья не могли сдержать своего восхищения.

– Видали, какова наша красавица?! – из зарослей на другом краю лужайки неожиданно вынырнул дед. – Секунда и ррр-р-раз! Ах, красава! О, орешки, где взяли? А вкусныы-ые!

Кай с Тори не успели открыть рот, как дед сгрёб с блюдца приманку, на ходу вкинул в рот пару шкварок и стремительно растворился в малиннике. Они переглянулись и, давясь от смеха, поплелись отнимать корм у деда.

Карна, пряча усмешку, последовала за ними, и обоим слышалось шипящее: «…не забывай, хищник – не курица».

Брешь в Завещании

В назначенный день, рано позавтракав и собрав пожитки, компания погрузилась в машину и отправилась домой в Древнеград. Было решено ехать сразу к дому Каргера. Он жил в центре, недалеко от храма на Аскольдовой Горе. По хорошей погоде дед с Каем, бывало, захаживали к нему в гости – их кварталы разделяло каких-то три с половиной километра.

Кай был на удивление спокоен. Нотариус Живаго выскочил на их пути будто чёрт из табакерки. Изменить они ничего не могли, всё что можно было обсудить они давно обсудили, потому, самым удачным методом подготовки к встрече с неприятелем оказался совет деда Егора «заканчивать сушить себе мозги и хорош паниковать раньше времени».

На деле это удавалось не всем. Дед по дороге травил анекдоты, от которых История и Карна давились смехом людей, провожающих друга на эшафот, Муза Павловна отрешённо вглядывалась в небо, наблюдая за полётом Мистики, Кай переключил все свои мысли на обдумывание предстоящей встречи. Но не с нотариусом Живаго, которого Кай заранее представлял заматерелым холодным буквоедом, а с мастером Йозефом, старым часовщиком. Ожидание это действовало как спасительный охлаждающий компресс и по меньшей мере мешало ему во весь голос закричать: «Всё пропало!..»

Но нет, не всё пропало. Кай мечтал попросить мастера разрешить ему снова пройти по стрелке. Рвался он туда с двумя целями – во-первых, чтобы поискать пропущенные (возможно) в прошлый раз намёки Каргера и, во-вторых, ради того, чтобы заглянуть поглубже в собственное детство, увидеть маму и папу. Эта мысль поддерживала и ободряла его в Белозоревке, и сейчас он особенно не хотел с ней расставаться.

На входе в подъезд белело объявление, при ближайшем рассмотрении оказалось, что это копия письма, лежавшего у деда в кармане. Они поднялись на третий этаж, на двери Каргера виднелись такие же следы опечатывания, как и на даче, затоптанные обрывки жёлтой ленты валялись на полу. Дверь была приоткрыта. Оставалось десять минут до указанного в приглашении времени. Их встретила пожилая женщина с чёрной лентой на рукаве, было видно, что она здесь всем распоряжалась. Она пригласила их пройти в кабинет Каргера.

В квартире было полно народу, некоторые молчаливо расхаживали по коридору, многие сидели на стульях, расставленных рядами в кабинете Каргера. Среди них, судя по одежде, было немало представителей духовенства. В дальнем конце комнаты несколько пожилых мужчин в деловых костюмах беззвучно обменивались репликами, у каждого в руках были папки с документами, у одного из них, самого важного с пышной седой шевелюрой, был серьёзного вида портфель.

Кай решил, что кто-то из них и есть «нотариус Живаго Ю.Ю.».

На одном из стульев в первом ряду Кай заметил молодую женщину в тёмном платье, она одиноко сидела у окна, застенчиво опустив голову и сложив руки на коленях. Он не нашёл в её облике каких-нибудь следов траура, вроде кругов под заплаканными глазами или чёрной косынки на голове, но почти не сомневался, что это и есть та самая нежданная наследница Каргера.

Все четверо тоже уселись на свободные стулья и стали ждать.

С каждой минутой Каю становилось всё скучнее и скучнее. Он рассматривал прибывающую публику, стены, глазел в окно. Церковники столпились у стены перед большой фотографией. Кай встал и подошёл ближе. При своём росте, чуть приподнявшись на носки, Кай увидел, что это двойной портрет, датированный 1978 годом. Один из запечатлённых людей – средних лет мужчина в круглой плоской шапочке. В папской шапочке, в этом не было сомнений. И рядом с ним Каргер. Ещё не такой седой, с привычным колючим ёжиком на макушке.

На стене рядом висело ещё одно фото, по виду – пятидесятилетней давности. На нём был изображён высокий пожилой мужчина в офицерском кителе и фуражке, рядом с ним – два молодых мужчины в светской одежде. Подпись была сделана латинскими буквами, вероятно, на польском языке, и Кай прочёл, что это некто Кароль Войтыла, отец, и Кароль Войтыла, сын. Третьим стояло какое-то неразборчиво написанное имя. Фотография была очень изношенной, угол её заломился и обтрепался, сеточка трещин пересекала выцарапанные на фотосоставе слова. Но мимолётного взгляда Каю хватило понять, что на этих фотографиях с разницей в 30 лет улыбается один и тот же человек. Кароль Войтыла, сын. Кай не слыхал такого имени. Но точно видел лицо.

Около десяти запоздавшие расселись по свободным местам, остальные столпились в дверях и под стенами. Седой мужчина с портфелем пересёк комнату и открыл окно, становилось душно. Кай затаил дыхание, боясь пропустить хоть слово. Но седой вместе со своим портфелем тут же извиняясь вернулся к своему месту в первом ряду. В следующий момент молодая женщина из первого ряда, подойдя к письменному столу Каргера, объявила:

– Меня зовут Юстиция Юлисовна Живаго, я старший партнёр нотариальной конторы «Живаго и К», Подольский нотариальный округ, Лицензия на право нотариальной деятельности номер…

Кай от изумления открыл рот. Как такая скучная стезя может быть интересна столь молодым красивым девушкам? Они переглянулись с дедом Егором, на лице того читались похожие мысли.

История, вскинув брови, внимательно рассматривала Юстицию Юлисовну. Судя по всему, столь необыкновенное имя старшего партнёра Живаго поразило её даже больше чем собственное. Надо же… Юстиция…

Муза Павловна и Карна не выдавали никаких эмоций.

Нотариус Живаго тем временем зачитала какие-то выдержки из законов и процитировала документы необходимые для начала процедуры вскрытия и оглашения завещания. Поток юридических терминов и сухой тяжеловесный канцелярит всегда действовали на Кая усыпляюще. Решаясь на эту поездку, он, конечно, не рассчитывал найти мероприятие весёлым, но настолько мертвецки-скучной процедуры он не ожидал. Какое-то время он старательно вслушивался в эти колючие неповоротливые фразы, а потом внимание его начало ослабевать.

Кай очнулся, когда седой мужчина с портфелем, снова рассыпаясь в извинениях, встал со своего стула и попросил слово. Он представился действительным членом Гардарининской Академии Наук и от лица всего научного мира попросил принять во внимание характер творческого наследия доктора исторических наук, профессора Каргера К.М., в прошлом заведующего кафедрой археологии и искусствоведения, выдающегося историка архитектуры и много ещё всего такого, чего Кай не запомнил.

Кай слушал его с удивлением. Оказывается, ко всему прочему Каргер был археологом… Оказывается, существовали исследования и научные труды Каргера, и они имели, как сказал седой, непреходящее значение для академической науки… Вот это да!

Кай выглянул со своего места и уставился на деда круглыми глазами. Тот в ответ пожал плечами: «Я думал, ты знал…»

Пожалуй, выступление академика было самым оживлённым событием за время, проведённое здесь. Тот закончил своё воззвание и, обливаясь потом, уселся на прежнее место, а Кай от нечего делать начал разглядывать обстановку кабинета.

Кай боролся со сном, взгляд его безразлично скользил по потолку и окнам.

Светло-серые в несколько слоёв шторы, подобранные снизу толстыми жгутами, были подвязаны к крючкам с львиными головами. Письменный стол по старой моде под зелёным сукном, на нём – большая лампа с зелёным абажуром на тяжёлой бронзовой подставке.

Кай задержал на ней взгляд чуть дольше – подставка в виде бронзовой модели Сатурна выглядела очень необычно. Он много раз видел модели планет и солнечной системы на занятиях в школьном «Эрудите», конечно же видел и Сатурн. Не понятно было одно – эти бронзовые кольца, словно удерживаемые силой гравитации космического тела, по-настоящему вращались вокруг планеты. Кай не смог придумать версию, объясняющую работу этой модели. Он решил в конце подойти и рассмотреть её внимательнее.

На стене за спиной нотариуса, которая в этот момент показала всем присутствующим большой подписанный в нескольких местах белый конверт, висела гравюра с видом на старинный храм.

– Напоминаю, наследники имеют право подать заявление, свидетельствующее об их желании получить свою долю имущества, по истечении шести месяцев со дня открытия наследства. Временем открытия наследства признается день смерти наследодателя, – Юстиция Юлисовная обвела собрание взглядом. – Есть вопросы по процедуре?

Присутствующие снова загалдели, зашуршали папками, заскрипели стульями.

– Вопросов нет. Тогда продолжим…

Кай едва сдержал зевок.

Шесть месяцев. За это время наследника можно попробовать уговорить.

Вот кофе сейчас вовсе не помешал бы…

Нотариус тем временем, разъясняя каждый шаг, вскрыла конверт и достала из него конверт поменьше, на котором тоже синело несколько подписей и печатей. Присутствующие кивали.

Нотариус распечатала и этот конверт и достала из него желтоватый лист бумаги и третий конверт.

Этот, последний, выглядел совсем старым, бумага имела вид потемневшего плотного пергамента, скреплённого сургучной печатью.

Раздался взволнованный гул, зрители в рядах подались вперёд, паркет под ногами скрипнул.

Неожиданно монотонные комментарии нотариуса прервал густой низкий голос: «Возражение!»

Слушатели повернулись в его сторону. Позади всех стоял сухопарый высокий мужчина в чёрной сутане, подпоясанной фиолетовым кушаком, на короткостриженых волосах виднелась круглая фиолетовая шапочка, он кашлянул и прогудел: «Мы выдвигаем возражение против рассмотрения в наследуемой массе возмещения Прелатского Палладиума. Согласно параграфа третьего Хартии Енохианской Капитулы, выгодополучателем означенного возмещения могут быть только кровные наследники первой линии, а таковых усопший не оставил, или же наследники в сане духовенства, а также наследники в ранге рыцаря».

Он стоял, крепко сжимая пальцами спинку стула, всей своей статью выражая торжество и непримиримость.

На лицах части присутствующих читалось непонимание, Кай тоже ничего не понял, хотя… В кармане его лежал орденский знак Каргера с изображением золотой лестницы в лучах солнца, а это могло означать, что он всё же знает об этом немного больше остальных. Только не знает, что знает.

По реакции Юстиции Юлисовны Кай определил, что этот вопрос не загнал её в тупик. Он уже было наклонился к Музе Павловне, чтобы спросить, что за штука такая «Предательская Капсула», и слышала ли она когда-нибудь про «Енотовский Палантин», или как там их, как вдруг за его спиной знакомый голос произнёс:

«Это страховой полис».

Кай чуть не подпрыгнул на стуле. По спине его пробежал холодок, он тут же оглянулся, но не увидел никого, кому этот голос мог бы принадлежать. Все смотрели мимо него, на мужчину, заявившего протест. В воздухе ощутимо витал горький запах кофе. Кай тряхнул головой, решив, что, наверное, задремал и снова прислушался к словам нотариуса.

Юстиция Юлисовна отложила бумаги в сторону, а потом спокойно и чётко произнесла:

– Возражение не может быть принято во внимание, спасибо. Напомню присутствующим, что сословная организация гардарининского общества была упразднена декретом «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» в ноябре 1917 года. Конституционный принцип равенства нашего государства базируется на всесословности. – Мужчина в фиолетовой шапочке уже собрался что-то возразить, однако нотариус не дала себя прервать и продолжила. – Тем не менее, на этот счёт усопший оставил совершенно чёткие указания и подтверждение сословной принадлежности наследника. Можете ознакомиться, – она передала ему один из документов.

Со всех сторон неслось взволнованное перешёптывание. Сейчас все всматривались в лицо сухопарого церковника, пытаясь понять, как он воспримет полученные сведения.

Тот изучал документ, а Юстиция Юлисовна поправляла на столе стопки бумаг. В её движениях не было и намёка на нервозность, она сидела очень спокойно и также спокойно протянула руку и коснулась бронзовой модели Сатурна под зелёным абажуром…

Кай успел услышать: «Мы будем судиться!», и недовольный гул тотчас стих.

Он уловил, что вокруг что-то переменилось. А затем и увидел.

Сатурн по-настоящему ожил.

* * *

Кольца Сатурна начали разрастаться, они продолжали обращаться вокруг своей бронзовой планеты, одновременно заполняя комнату концентрическими волнами сияния. Не было сомнений – источником помех служила лампа с зелёным абажуром.

Кай смотрел на бесчисленное множество этих удивительных тонких колец и не мог взять в толк, почему никто не ахает от такого невероятного зрелища. Кольца искрились разноцветным металлическим блеском, они вращались вокруг планеты на разных скоростях, и имели разную толщину, но самым поразительным в них было то, что кольца не были сплошными, их составляли мириады сверкающих частиц.

В какой-то момент вся комната наполнилась радужными волнами света, пульсация их всё ускорялась, и затем Кай перестал различать цвета – неописуемая радуга слилась в сплошной белый цвет. Комнату наполнила мерзлота. Кай почувствовал, что за спиной кто-то стоит.

Он обернулся.

…

Это был Каргер, он стоял в холодном молочном вихре металлических частиц и не спеша пил кофе. Почему-то Кай не испугался, наверное, потому что никогда до конца не верил в гибель Каргера и очень ждал этой встречи.

Каргер улыбался и молчал, он был настолько живой, что Кай потянулся к нему рукой.

– Ну ты как, держишься? – голос Каргера звучал негромко и мягко. Он был в своей обычной чёрной до пят одежде. Под подбородком белело кольцо колоратки. Вся его фигура излучала умиротворение.

Кай замер, боясь спугнуть видение. Ему хотелось задать сотни вопросов, таких важных и срочных, но в горле пересохло от волнения. От жалости к себе защипало в глазах. Он на миг отвернулся, боясь и одновременно надеясь на то, что Каргер исчезнет, а вслед за ним уйдут все горести последнего месяца, и его жизнь вернётся в то милое и скучное невозвратное далёко.

– Ты простишь меня? – Каргер поймал его взгляд. – Я ничего не мог поделать. У таких как мы нет выбора… Нас Предназначают.

– Как? – сорвалось с губ Кая, и он тут же почувствовал, насколько сейчас неважен ответ на этот вопрос. Гораздо важнее было знать «почему?»

Но Каргер ответил на его невысказанный вопрос:

– Мы – Светоходцы. Ты и я. Мы множим Свет и Просвещение.

– И я?.. – Кай поспешил поправиться, – зачем это всё?

– Свет – это ткань, материя не хуже любой другой. Всё вокруг это Свет. Жизнь питается Светом. Забери у человека его Свет, и он засохнет, как цветок. – Голос Каргера звучал немного тише. – Как ни странно, но Тьма – это тоже материя. Много веков баланс нарушался. Тьма разрасталась, порождая всё большую армию материальных сущностей. Тьма научилась пожирать Свет. Мы – мешаем. Тебе напомнят.

– Напомнят? Я же ничего об этом не знаю…

– Конечно же знаешь… Последние сто лет это знание есть в каждом учебнике физики. Всё не то, чем кажется. Но люди устроены так, что самые очевидные вещи…

– …осознают в последний момент, – договорил за него Кай, чувствуя себя маленьким и обиженным.

Каргер с улыбкой кивнул:

– Значит, ты всё же иногда слушал то, что я говорил… – он словно бы сделал шаг назад, удаляясь от Кая. Весь его облик дрогнул, пошёл лёгкими волнами, как неустойчивое голографическое изображение,

– Каргер, не бросай меня! – Кай был в отчаянии. Как же так?.. Он ещё не успел найти правильные слова, ему нужны ответы, так не хватает твёрдой руки. Но что-то внутри подсказывало, что Каргер должен уйти, что не может оставаться. – Скажи хотя бы… что я должен сделать? Я не знаю…

– Разгадай Путь… – Каргер отступил ещё на один шаг, голос его звучал немного глуше. Сатурнианская металлическая пыль продолжала своё вращение вокруг лампы, Кай находился в самом центре кольца света, но непроницаемую искристую белизну уже нарушали еле заметные радужные вкрапления.

– Ты можешь объяснить?! – Кай почти кричал, ему было всё равно, что их услышат нотариус и вся эта толпа искателей какого-то наследства. – Помоги мне!!!

– Я не могу. А ты сможешь. Ради них.

– Ради кого?

– Музы. И Егора.

– А ч-что..?

– Их не станет. Или ты представлял иное?

Кай похолодел.

Он не представлял. И не думал. Но теперь ему казалось, что это очевидное и главное. Никто не будет возвращать деду старость, а Музе деревянную ногу. Их просто не станет. Как и Карны. И… он помрачнел ещё больше, и Тори. Они уйдут. И он останется один.

Или..? И он тоже?

Все эти мысли горячим шквалом пронеслись в его голове. Он не осмелился произнести этого вслух, убеждая себя, что Каргер не может об этом говорить, но, на деле, боясь его ответов.

– А ты, Каргер, если я не смогу… ты тогда вернёшься?

– Нет, – тот легко рассмеялся, – моя ставка не сыграла, рекламации не принимаются.

Каргер медленно покачал головой. В руке его по-прежнему была чашка дымящегося ароматного кофе.

– Это твой Путь. Всё в твоей голове. Я больше не могу учить… – неясные очертания лица Каргера ещё немного размыло, будто мерцающие в воздухе частицы света унесли с собой часть красок. – Это убьёт тебя.

– Скажи хотя бы… хотя бы с чего начать?.. – Кай чувствовал, что Каргер и правда не может ему ничего сказать. – Как мне узнать?..

– Мастер Йозеф…

– Я был у него! Но мало понял!

– Я оставил ему что мог… Я не знал, что будет полезным… Знал, что рано или поздно за тобой придут… Егор не хотел… и я посчитал своим долгом рассказать тебе о ней…