Альтер эгоисты

– Мне жаль, прости меня, пожалуйста.

– За что? – недоумённо произнёс он, явно не ожидая меня увидеть.

– За то, что стыдилась нашей дружбы.

На лице Матео проскользнуло лёгкое недоверие, но затем тут же сменилось неким облегчением.

Он взглянул на меня хмуро, но с улыбкой, а затем сказал:

– Заходи.

***

В середине десятого класса у меня появились первые в жизни отношения. И хоть довольно-таки глупо говорить такое, но в шестнадцать лет я была, что называется, безнадёжным романтиком. Хотя, кто же не был? Мой первый школьный парень был высоким брюнетом, занимался спортом и отлично ладил со всеми – настоящий идеал, о котором только можно было мечтать.

«Плохие парни» мне никогда не нравились: раздражала их чрезмерная самоуверенность, да и татуировки как-то не привлекали. Меня явно тянуло к тем, кто не подходил под этот всем полюбившийся шаблон. Мой первый парень был общительным, целеустремлённым и по-настоящему смышлёным, а наши отношения были приятными и спокойными. Возможно, поэтому я так быстро от них устала. Для шестнадцатилетней девчонки слишком важны эмоции, и мне хотелось любви как в фильмах – страстной, сложной и безумной, чтобы голову сносило. Рядом с ним я не чувствовала ничего такого.

Через месяц мне стало скучно, и я рассталась с ним.

– Не думаешь, что твой Филипп будет ревновать из-за того, что ты у меня дома? – спросил Матео в один из вечеров.

Я лежала на его кровати и бесцельно листала учебник по физике, параллельно обсуждая то, какой скандал произошёл у меня дома после того, как Диана вернулась в четыре утра пьяная и по ошибке ввалилась в спальню родителей.

– Ох, – вздохнула я, – забыла сказать, что мы расстались.

Матео практически не отреагировал, только поджал губы.

– Да и он не стал бы ревновать. Он вообще не ревнивый, – с небольшой досадой в голосе отметила я.

– Разве это не хорошо?

– Не знаю.… Говорят, что ревность – признак сильных чувств. А почему ты спросил?

Он посмотрел на меня из-под сведённых бровей и сказал:

– Я думал, что ты весь месяц со мной не общалась из-за него. Думал, он ревновал.

Я прыснула и махнула рукой:

– Ничего подобного. Он не стал бы ревновать меня к тебе.

– Тогда почему игнорировала?

– Я не игнорировала, – сказала я, пожав плечами. – Просто так получилось. Мне не хватало времени даже на театралку.

Матео выглядел огорчённым.

– Зато теперь есть! – ободряюще заявила я. – Брось, ты же не серьёзно на меня обиделся?

Он покачал головой, но от устного ответа воздержался.

– Да ну тебя…. Когда у тебя, Тео, появится девушка, ты меня поймёшь.

Наша с Матео дружба была для меня чем-то новым. Наверное, она была похожа на ту, что мы привыкли видеть в кино: Два друга, у которых куча общих интересов, постепенно влюбляются друг в друга и живут вместе долго и счастливо. Но что-то подсказывало мне, что это не тот случай. У нас определённо было много общего, но и различий было хоть отбавляй. В общем, было бы странно ожидать от наших отношений какого-то романтического развития. И хоть я и была уверенна, что Матео был всё ещё немного влюблён в меня, всё же не могла представить себя с ним. На самом деле, когда подруги в шутку меня поддевали, то мне становилось даже некомфортно.

Он был моим Лори, и я была уверенна, что ждёт нас то же, что и героев «Маленьких Женщин».

Но всё это было до начала одиннадцатого класса и до того, как моя сестра умерла. Я помню, что всю ту неделю провела как в тумане: бродила повсюду как призрак, не ела и почти не разговаривала – но эту историю стоит оставить на лучшее время.

Насчёт нас с Матео: та неделя изменила всё. На самом деле, я и представить не могу, как бы я пережила смерть сестры, если бы не он. Пожалуй, Матео – причина, по которой я не получила травму на всю оставшуюся жизнь. Потому что с того момента, как произошёл этот «случай», жизнь в нашем доме изменилась, а мои родители пытались справиться с горем, обвиняя друг друга по очереди. Матео же был рядом, разделяя мою боль, держа за руку перед похоронами и утирая слёзы с моего опухшего лица.

На восемнадцатый день после смерти Дианы, мы с ним поцеловались в первый раз. Это случилось внезапно, но я бы не сказала, что неожиданно. И не смотря на отсутствие опыта у Матео, целовался он вполне уверенно. Случилось это там же, где мы проводили своё первое лето вместе – у реки. И хоть поцелуй этот был лучше и приятнее всех моих прошлых, на следующий день мне стало тошно от самой себя, будто я совершила что-то нехорошее.

Весь тот день я делала вид, что ничего не было и, в целом, вела себя престранно, пока он сам не признал ошибку.

– Ты ещё горюешь по сестре, и с моей стороны было неправильно пользоваться этим, – сказал он мне, и я согласилась.

Матео даже извинился, хотя извиняться было не за что. Но мне было комфортно оставлять его думать, что он сам виноват во всём, хотя я ясно помню, что хотела, чтобы он поцеловал меня.

Являлось ли это главной причиной, по которой Матео возненавидел меня через несколько месяцев? Однозначно нет. Но именно этот случай привёл меня к тому, что произошло дальше.

После зимних каникул я встретила одного парня. Он был студентом, старше меня на год. Развивалось всё стремительно, и наши отношения очень быстро приобрели серьёзный характер. Единственное, что мне не давало покоя – это ревность. Он не был похож на Филиппа: у него было в два раза больше подруг и столько же поклонниц. Однако самое страшное было в том, что я всех их даже не знала, ведь всё ещё была школьницей.

Я была вымотана этим беспокойным чувством: будто ходила по тонкому льду – ещё чуть-чуть и всё треснет. Поэтому новость о том, что у Матео появилась девушка, возмутила меня до глубины души, хоть и признавать это не очень-то и хотелось.

Матео последовал моему «совету» и перестал проводить со мной столько времени. И я, на самом деле, его понимала, ведь для его девушки я буду той самой подругой, о которой беспокоишься, изводя себя по ночам. Я понимала. Однако это не помешало мне сделать то, что я сделала.

Занятия с театром я, кстати говоря, забросила ещё в конце десятого класса. Нелегко объяснить, но что-то мешало мне заниматься этим свободно, зная, что кто-нибудь найдёт театр поводом для насмешек. И вряд ли так можно выразиться, но в нашей школе заниматься чем-то было не очень круто. Не знаю уж, как в других школах, но в нашей школе крутость равнялась безразличию, так что любые увлечения воспринимались со скептицизмом. И это не упоминая и того, что я девочка, и всё, что мне нравится, автоматически становилось предметом для шуток.

Когда Матео узнал об этом, то попытался меня переубедить, но я его не слушала. Вместо этого я завела разговор о нём: спросила, что нового произошло в его жизни, предусмотрительно избегая упоминания его девушки. Лариса, между прочим, было милейшей девчонкой, хоть и слегка полноватой.

Мать Матео тогда всё ещё не могла ходить, но им удалось нанять сиделку, и теперь ему не приходилось сидеть с ней каждый день. Он мечтал поступить на режиссуру куда-нибудь подальше, а я твёрдо наметила путь в актрисы, хоть и не говорила об этом никому, кроме него. Мы часто шутили, что когда-нибудь он снимет меня в своём фильме.

Я призналась ему, что мне обидно, что мы стали общаться реже.

– Ревнуешь? – усмехнулся он тогда.

Должна признать, что Матео значительно возмужал в выпускном классе: вытянулся, окреп, да и высыпания на детских щеках прошли.

– Конечно, – ответила я на полной серьёзности.

Матео издал нервный смешок, а щёки его от смущения порозовели.

Но на меня что-то нашло, и слова посыпались из моего рта как сахар из мешка:

– Мне обидно, что ты так много времени проводишь с Ларисой и… неприятно видеть вас вдвоём. Прости, Тео.

– В смысле?

– Ты прав, я ревную.

Тогда я взглянула ему в глаза, пытаясь понять, о чём он подумал. Он был озадачен. Тогда мы поцеловались во второй раз.

На следующий день я рассказала всё Ларисе, хоть изначально совсем не собиралась. Я пожалела об этом моментально, как только увидела, что глаза у неё на мокром месте. Я пыталась убедить себя, что она узнала бы в любом случае, но не помогло.

Стоит ли упоминать, что я всё ещё встречалась с тем студентом? Ему сказать я не могла, потому что смелости на это не хватило. Глупо. Зато он извинился за то, что заставлял меня ревновать своими бесконечными гулянками – приехал за мной в школу, лишь для того, чтобы помириться.

Я была рада, но облегчение длилось недолго: у выхода я заметила Матео. Он смотрел лишь пару секунд в мою сторону, а затем отвернулся, сел на свой велосипед и укатил домой.

Когда я пришла к Матео тем же вечером, дома его не оказалось. От его мамы я узнала, что он уже давно ушёл к Алексу, который жил через две улицы.

Прибежав туда с целью объясниться, я услышала странный шум, доносившийся изнутри. Дом Алекса находился не в самом благополучном районе, поэтому первым делом я, конечно же, решила, что происходит что-то плохое. Однако, приблизившись к двери, я поняла, что в доме Алекса стоит весёлый гул.

Внутри царил полнейший беспорядок, а гостиная была перевёрнута вверх дном, но не так, будто её кто-то обчистил. Два незнакомых парня, катающих друг друга на спине, пробежали мимо меня с громким боевым кличем. Я испуганно дёрнулась, а затем прошла в гостиную, где посреди комнаты сидел Матео, смотрел в телевизор и громко хохотал с какого-то глупого мультфильма для дошкольников. Хозяин дома же расположился на диване и спокойно попивал пиво из бутылки.

– Эй, тут Арден пришла, – сказал он, обращаясь к Матео. – Чёрт, я что, дверь не запер?

Алекс вскочил с дивана и кинулся к двери, а я продолжила неловко стоять в стороне. Матео обернулся и посмотрел на меня затуманенным взглядом, и я поняла, что он, судя по всему, изрядно напился.

– Что ты тут делаешь? – спросил он, заикаясь.

– Поговорить хочу.

Матео дёрнул плечами и снова уставился в экран телевизора. Алекс же встал в проёме двери, с интересом наблюдая за нами.

– Может, выйдем на улицу? – предложила я.

За окном уже давно стемнело – на часах было полдесятого.

– Твоя мама тебя ищет, – добавила я, но без толку: он не реагировал. – Матео?

– Отвали от меня, Арден.

Цепляясь за столик, Матео кое-как встал на ноги и посмотрел на меня злым пьяным взглядом.

– Так, ладно, давай. Тебе пора, – сказал Алекс.

Он подошёл к нему, подставил ему плечо и повёл к выходу. Матео отпирался и пытался стоять ровно, но у него не получалось. Мне стало не по себе от того, сколько он выпил. Ведь не смотря на существующее мнение, семнадцатилетние не так часто пили, чтобы это вошло в привычку. Как-то мы с Матео выпили по бутылке пива, но дальше этого никогда почему-то не заходило.

Алекс вывел его на улицу, похлопал его по спине, а затем попросил меня довести его до дома.

– Не надо меня никуда вести, я сам дойду куда надо! – завопил Матео, размахивая руками.

Покачиваясь, он вышел на тротуар и медленно потопал в сторону дома.

Я прошла с ним двадцать метров, прежде чем осмелилась снова заговорить.

– Слушай, извини, что я проболталась Ларисе…. Я не хотела.

Я шла чуть позади и смотрела ему в спину.

– Проболталась? – Матео рассмеялся на всю улицу. – Вот только не пытайся убедить меня, что это случайность.

– Это и есть случайность.

Матео вихрем развернулся и уставился на меня так, будто я только что назвала его мать грязной потаскухой.

– Поцелуй тоже был случайностью? – спросил он, остановившись. – И обнималась ты сегодня со своим парнем тоже по случайности?

Внутри меня всё сжалось от стыда и страха, словно невидимая рука крепко схватила меня за шиворот и прижала в угол.

– Нет, Тео… причём здесь это?

Он едва мог сфокусировать на мне свой взгляд, но я чувствовала, как он тяжело дышит от переполняющего его гнева.

– Как же ты меня достала! – воскликнул он, хватаясь рукой за голову. – Как я от тебя устал…

– Пожалуйста, не говори так, – взмолилась я, протянув к нему руки.

Но он оттолкнул меня – не сильно, но достаточно, чтобы я отошла назад.

– Я пытался, правда, пытался, – голос Матео был полон разочарования, – пытался объяснить это себе.

Он отчаянно затряс руками, словно пытаясь достучаться до меня. Я лишь стояла, стыдливо поджав губы.

– Но ты всегда такая, Арден! – сказал он, указав на меня ладонью. – Играешь мною, как тебе вздумается, … манипулируешь, будто я…. Я так устал от этого!

– Я не манипулирую.

– Не отрицай!

Я впервые видела его таким обозлённым и обиженным.

– Ответь тогда, зачем меня поцеловала? – Он подошёл ближе, и я смогла учуять резкий запах алкоголя. Я подавленно молчала, не зная, что ответить ему. – Я знаю, почему, – произнёс он уже тише, – чтобы заставить своего парня ревновать. Угадал?

– Нет, – возразила я, отчаянно мотая головой.

– А потом рассказала всё Ларисе, чтобы я снова остался при тебе!

– Нет!

– Да!

– Ты не в себе, Матео! – Глаза защипали от слёз. – Я не манипулировала тобой. Ты мой друг. Наша дружба настоящая, – уверяла я.

– Нет, я тебе не друг.

– Ты серьёзно? – не веря своим ушам, спросила я.

Отвратительная мысль, вспыхнула в моей голове: Неужели, он дружил со мной лишь для того, чтобы стать ближе? Неужели решил, что я должна ему что-то за его нереализованный романтический интерес?

– Мы были друзьями, – поправил себя Матео. – Какое-то время я даже думал, что так гораздо лучше. Но ты как обычно запудрила мне мозги!

– Нет, всё совсем не так!

– А как же?! – развёл руками Матео. – Ты знаешь, что нравишься мне с пятнадцати лет, и пользуешься этим, когда тебе выгодно!

Из моих глаз брызнули горькие слёзы и побежали ручьём по лицу. Я ненавидела, когда на меня кричали – не могла терпеть.

– Прости, – сразу же понизил он голос, – но тебе лучше держаться подальше от меня, потому что я видеть тебя не могу больше. Иди домой.

– Я не хочу, – всхлипнула я.

Он отмахнулся и развернулся ко мне спиной:

– Потому что думаешь только о себе.

Я так и не довела его до дома в тот день.

Все две недели перед церемонией вручения аттестатов Матео даже не смотрел в мою сторону. Я тоже, но лишь потому, что боялась увидеть разочарование в его взгляде. Однако во мне всё ещё теплилась надежда на то, что всё уладится и забудется. Затем я узнала, что Матео отправляется учиться за две тысячи километров, и поняла, что это конец.

Мы пересеклись взглядами во время общей фотосессии выпускников, но после церемонии Матео ушёл домой.

Это был последний раз, когда я видела его. Вплоть до сегодняшнего дня.

Глава 3

Дом. Чу́дное слово – такое короткое, но такое значимое.

Щелчок выключателя – и свет в прихожей зажегся.

Дом Пич – это небольшая уютная квартира с видом на зелёный парк. Именно эта квартира, что не приглянулась ей изначально, сейчас являлась для неё тем самым безопасным местом, спасающим ото всех невзгод своей уютной тишиной. Пич переделала в квартире почти всё: мебель, двери, подоконники, заменила унитаз и пол. Она копила на свою квартиру с шестнадцати лет (не без помощи родителей, разумеется), и как только ремонтные работы в квартире были закончены, она нашла себе соседку по объявлению.

Они с Лидией жили под одной крышей уже два года. И, честно говоря, лучшей соседки для себя Пич и не представляла.

– Отвратительный вечер, – ворчала она себе под нос.

Стащив с ног неудобные туфли и отбросив их в угол, Пич зашагала прямиком в гостиную. Но учуяв сладкий запах выпечки, ноги сами потянули её на кухню.

– Я вернулась! – объявила она на всю комнату.

Из-за высокого обеденного стола высунулась Лидия, а точнее, её черноволосая круглая голова.

– Ты вернулась?

– Это была просто скука смертная!

– Лукас был?

– Конечно. Ещё бы он пропустил день рождения любимой кузины, – отозвалась Пич, закатив глаза.

Лидия вытащила на стол поднос со свежеиспечёнными кексами. Запах был изумительный.

– Про Арден, кстати, ни слова не сказал, – заметила Пич, хватая рукой кекс.

– Эй!

Кекс оказался слишком горячим, и она вскрикнула, одёрнув руку и бросая его обратно на поднос. Лидия подвинула кексы подальше и укоризненно пригрозила подруге пальцем. На ней был розовый фартук и цветастые прихватки – Пич всегда умилялась тому, с каким вниманием Лидия относится к готовке.

– Кстати, о днях рождения! Моё ведь через неделю.

– И? – отозвалась Лидия. – Хочешь, чтобы я испекла торт?

– Нет-нет, – поспешила разочаровать её Пич. – У меня есть неординарное предложение…

Лидия от предвкушения немного подпрыгнула на месте. Однако радость её прервал телефонный звонок. Лидия руками пощупала карманы, но только потом вспомнила, что оставила телефон в своей спальне. Звук шёл из сумки Пич.

– Арден звонит, – сказала та, глядя на изображение подруги, высветившееся на экране. – Алло?

Пич молчала полминуты, обеспокоенно нахмурив брови. До Лидии доносился лишь приглушённый голос из телефона.

– Ты серьёзно? – Пич вскочила на ноги. – Я виделась с ним сегодня, но об этом вообще не упоминал….

Зажав телефон между плечом и ухом, она вышла из кухни и скрылась в своей комнате.

– Что случилось? – в полголоса произнесла Лидия ей в след.

Пич не услышала, да и та скорее просто озвучила вслух то, что было в голове.

На самом деле, Лидия была первой, кто откликнулся на объявление о поиске соседки – Пич не пришлось долго выбирать. Их обязанности по дому варьировались от шкалы их настроения, но чаще всего Лидия занималась готовкой и растениями, а на Пич лежала уборка и мелкие финансовые задачи. Такой расклад был довольно приятен, учитывая то, что Лидия всю жизнь прожила в большой семье с кучей маленьких братьев, за которыми вечно приходилось носиться, пока отец на работе. Вскоре пришлось носиться и за отцом тоже.

Теперь Лидия работала по утрам флористом в небольшом цветочном магазине неподалёку от их дома, а по вечерам обожала печь, в то время как Пич терпеть не могла готовку, но с радостью мыла за ними обеими посуду – идиллия.

Однако всё существенно поменялось, когда к ним заселилась Арден, которую Лидия в жизни видела пару раз, не больше. И хотя Лидия не испытывала особой неприязни к новоиспечённой соседке, а даже считала её довольно приятной девушкой, всё же что-то в ней её настораживало.

Арден не общалась с Пич полгода, а как только понадобилась помощь, сразу же объявилась – это не могло её не возмущать. Теперь Лидия проводила гораздо меньше времени со своей подругой. Она даже немного ревновала, но ни за что не призналась бы в этом, чтобы не быть врединой.

На часах была уже полночь. Лидия всё ещё слышала голос Пич, доносящийся из дальней спальни. Она взяла один кекс с клубничной начинкой, а остальные накрыла, чтобы не засохли. Затем снова взглянула на часы: завтра ей рано вставать.

Но она продолжала сидеть за столом и жевать свой кекс, когда ей пришло сообщение: «Я соскучился».

***

Я проснулась рано утром, за пятнадцать минут до будильника, и совершенно не чувствовала ни капли усталости, что удивительно, ведь я почти два часа разговаривала с Пич по телефону, пока не заснула. Рассказала ей обо всём: о Лукасе, о Доре и о своём театральном фиаско, но, естественно, не упомянула о Матео ни слова. Иначе пришлось бы объяснять всё с самого начала, а делиться подобными воспоминаниями не слишком хотелось.

После вчерашней незаконченной сцены мы отправились в особое место – длиннющий мост, по которому очень редко ходили, и висел он над водным каналом в получасе езды от места съёмок. Канал этот был довольно широкий, словно маленькая река, а мост смотрится почти смешно на фоне маленьких деревенских домиков, расположенных в округе. Таких мест загородом полным-полно.

Смысл сцены на мосте мне был непонятен, но Грегори назвал воду ключевым образом во взаимоотношениях моей героини и героини Нины. Сцена у нас была такая: Нина (то есть, Вероника) в одиночестве сидит на маленькой лодке и плывёт по течению, а я (то есть, Марго) кричу ей с моста, а потом спускаюсь вниз, пытаясь догнать, но она старается уплыть от меня подальше. Затем Марго и Вероника мирятся.

Видимо, у шестнадцатилетней Вероники хобби – плавать на лодке, а у Марго – тусоваться на мостах.

– Как же я терпеть не могу эти места, – произнесла Нина, оглядывая заросшие травой берега. – Тут столько насекомых.

Я согласилась, но она всё равно выглядела обеспокоенной – неужели, так боялась жуков?

Нину посадили на лодку, а я поднялась на мост. Люди вокруг суетились, напоминая шайку обеспокоенных старост на школьной поездке. Грегори в эту минуту что-то выразительно объяснял Матео, пока тот внимательно разглядывал мост. Солнце откровенно пекло, и я уже жалела о том, что не нанесла на кожу крем от загара.

Я пару раз медленно и задумчиво прошлась по мосту. На солнце я обычно не краснею, а сразу темнею. Голову знатно припекло, но хотя бы короткие шорты спасали от жары.

– Арден, ты машешь ей отсюда, а затем громко зовёшь…. Нам нужно поставить тебя прямо посередине, вот так.

Грегори сегодня был в кепке и хлопковых шортах, оголяющие его худые загорелые колени. Напоминал он скорее женатого туриста на семейном отдыхе, чем нашего режиссёра – не хватало только цветастой рубашки и солнцезащитных очков на затылке.

Я встала у парапета и взглянула на Нину, медленно отплывающую от берега. Как только лодочка устроилась в середине, Нина вдруг резко дёрнулась.

– Вероника! – крикнула я, но поняла, что что-то идёт не по плану.

В воздухе я заметила маленькую точку, вьющуюся вокруг лодки кругами. Нина начала визжать и размахивать руками.

– Не дёргайся! – выкрикнул Матео.

Но она словно не слышала, в панике отбиваясь от надоедливой пчелы. Тогда-то лодка и перевернулась, а сама Нина упала в воду.

Я услышала всплеск воды и тихо рассмеялась, качая головой. У всех вокруг была точно такая же реакция. Но через пару секунд осознание ударило в голову: Нина почему-то не хочет выплывать к берегу. И тогда до меня дошло, что она не умеет плавать.

Я взглянула на Матео, но он стоял, выжидающе и недоумённо глядя на воду. Грегори раздражённо потирал свой лоб, а остальные тихо посмеивались над ситуацией. И всё бы ничего, но Нина не плыла: она барахталась в воде, словно лягушка, и не издавала ни звука.

Я миллион раз видела по телевизору, как тонущие громко вопят и зовут на помощь, пока однажды папа не рассказал мне, что очень часто людей, уходящих под воду, и вовсе не слышно.

– Она не умеет плавать! – выкрикнула я и, не особо задумываясь, перелезла через парапет и прыгнула в воду.

Вслед до меня донеслись громкие голоса, но уже не разбирала их. Я просто быстро летела вниз, стараясь сгруппироваться и не нырнуть головой на дно.

Пару мгновений – и я в воде. Удар был не сильным, но ощутимым. Вокруг темно, и вода восхитительно прохладная, по сравнению с нагретым воздухом. Я вынырнула на поверхность и увидела Нину. Она тщетно пыталась уцепиться за скользкую лодку, но та шаталась и отплывала всё дальше вперёд.

– Нина!

Она больше не карабкалась – её голова медленно скрывалась под водой. Я схватила её обеими руками и со всех сил постаралась вытолкнуть наверх. Она уже почти без сознания, но цеплялась в меня мёртвой хваткой – так крепко, что мне стало больно.

Вся съёмочная команда сбежалась к берегу. Я видела Матео: он махал мне и звал по имени, а я продолжала плыть к ним, таща за собой перепуганную Нину. Она была тяжёлой, как чёртов слон.

– Я не могу! – сказала я, когда до берега оставалось пара метров. – Я не могу плыть с ней!

Силы начали покидать меня. Я уже давно не спортсменка, и плаваньем занималась в начальной школе. Но я продолжала держать Нину, чтобы голова её оставалась на поверхности.

Матео тут же кинулся в воду, даже не снимая брюк. Он медленно подплыл ко мне – ему наверняка было тяжело из-за одежды.

– Давай, – пропыхтел он, а затем схватил Нину и закинул её руки себе за плечи.

Я с радостью отпустила её бездвижную тушу и тут же ощутила райское облегчение.

Мы выплыли на берег, и в голове у меня звенело от шока.

Кто-то сразу же кинулся помогать Нине прийти в себя. Матео принялся стаскивать с себя промокшие джинсы и футболку, но я не могла, будто конечности мне отказали. Поэтому я просто легла на траву.

Земля была тёплой, а солнце ярким. Я неподвижно лежала на спине, ожидая, пока звон в ушах исчезнет, а перед глазами перестанут плавать цветные круги. Мои глаза были закрыты. Ощущения были такие странные, словно всё моё тело стало невесомым в один момент, и я лежу здесь, будто бы просто греюсь на солнышке.

– Арден, – донёсся до меня голос словно сквозь толщу воды. – Ты в порядке, Арден?