Альтер эгоисты

– Всё не так плохо, – сказала мне Лидия. – Знаешь, это может быть твоим шансом показать ему, что ты уже его забыла и всё такое.

– Да, но мы с ним виделись вчера, и он вряд ли решит, что я за пару дней успокоилась.

– У вас была стычка?

– Не совсем, – я встала со стула, скинула с плеч джинсовую куртку и убрала в шкаф.

Вчера Лукас стоял за моей спиной, когда я открыла дверь в Комнату «А». Он не знал, кто именно был там, но всё видел. Однако по какой-то причине ничего с этим не сделал. Хотя это, очевидно, было ужасным нарушением всех профессиональных границ. Или нет? Честно говоря, я точно не знала, кто и что должен был сделать. Но вспоминая эту неловкую ситуацию, мой желудок скручивало как от просроченного сэндвича.

– Я всё ещё думаю и всё пытаюсь понять, как могла его так долго терпеть, – сказала я, присаживаясь обратно на стул.

Лидия смотрела на меня внимательно, будто слушала. Хотя, боюсь, ей было всё равно, но она слишком деликатная, чтобы сказать это.

– Не знаю, виновата ли я сама. Такое чувство, будто нет, но тогда как объяснить мою глупость? До сих пор не понимаю, почему раньше его не бросила.

– Ты точно не виновата, – сказала Лидия, качая головой. – Неужели, ты забыла, как он относился к тебе? Лукас – отвратительный человек.

– Он ведь друг Пич, – напомнила я.

– Может быть, он и друг ей, но парнем тебе он был паршивым. Не понимаю, почему она с ним общается до сих пор.

В ответ я промолчала, но всё же задумалась: разве это не существует негласного правила? Правила, по которому Пич должна прекратить свою дружбу с человеком, который разбил мне сердце?

В голове вновь всплыл тот день: вспышка ярости, слёзы, кочерга в моей руке и то, как Лукас хватает меня за голову и бьёт о дверной косяк. Наверное, чтобы успокоить. Я же не тронула его и пальцем, только машину побила. Но ему автомобиль гораздо дороже меня – и лучше он расшибёт мне мозги, чем признает свою вину.

Я не рассказывала об этом моменте никому. Лукас до этого никогда не распускал рук (в традиционном понятии), поэтому моя подбитая голова решила, что сама напросилась на удар. К тому же, боль в затылке и сравниться не могла с тем, каким моральным унижениям он меня подвергал на протяжении наших отношений. В каком-то смысле, он всё же отнял мою жизнь: у меня не было ни друзей, ни работы, ни жилья, ни веры в себя, лишь только он. Он один, единственный.

И я всё ещё не могла себе этого простить.

Знаю, что в такой ситуации люди просто должны отпустить и идти дальше: почитать мотивационные книжки, записаться на какие-нибудь курсы по саморазвитию, найти новые хобби, в конце концов, начать встречаться с другими людьми. Но я чувствовала себя максимально жалкой, чтобы даже пытаться как-то исправить свою жизнь.

***

Наш жилой комплекс находился в одном из самых оживлённых районов, и все удобства были практически в шаговой доступности, что обычно меня раздражало: даже прогуляться некуда. Однако сегодня я добровольно решила сходить за покупками в супермаркет – предаться простым житейским радостям, так сказать.

Вооружившись списком, вручённым Лидией, и тряпочной сумкой, я ходила между рядами, полными фруктов и овощей, и искала шпинат. Готовить я не очень любила, но порой приходилось – выходило, конечно, гораздо хуже, чем у Лидии.

Пич, как правило, была занята́ целыми днями, как среднестатистический патриархальный мужчина нашего дома, а мы вдвоём порхали вокруг неё, словно жёны арабского шейха.

Отыскав шпинат, я схватила его и положила в корзинку, а затем снова обратилась к списку. Почерк Лидии был аккуратный и ровный, как у отличницы. Мой же почерк всегда был непомерно крупным и кривым. Следующим пунктом в списке был греческий йогурт, но я уже прошла холодильники с молочными продуктами – пришлось возвращаться на три отдела назад.

Оказавшись в нужном месте, я пожалела о том, что не надела ничего из верхней одежды: от полок с молоком веяло холодом.

Во время поиска нужного йогурта, мой взгляд внезапно привлёк внимание человек, стоявший от меня в паре метров.

Что ж, в последнее время мне постоянно «везло». Светлую макушку Матео я узнала бы из тысячи.

Я положила свой йогурт в корзину и сделала несколько шагов вперёд, сократив между нами расстояние. Матео повернулся лицом к холодильнику и принялся задумчиво разглядывать полки с продуктами. Я сделала то же самое и бесцельно уставилась на пакеты с молоком. Мы находились в метре друг от друга, но я краем глазом могла заметить, что он берёт пастеризованное миндальное молоко вместо обычного. Он же меня в упор не замечал.

Не понимая зачем, я незаметно приблизилась так, что мы оказались напротив одной и той же полки.

Затем я задумалась, неужели он живёт где-то неподалёку? Почему же я не видела его раньше?

И всё же внутри меня возникло странное и необъяснимое желание быть им замеченной. Хотелось, чтобы он обратил на меня внимание и сказал что-нибудь, но Матео, к моему разочарованию, просто взял молоко и ушёл.

Мы стояли так близко, что я чуть не коснулась его плечом – как можно было меня не заметить? В голове поселилась твёрдая уверенность, что Матео меня увидел, но почему-то предпочёл сделать вид, что это не так. Он просто развернулся и ушёл, будто мы вообще не знакомы.

Матео не был одним из тех людей, кто позволяет своим эмоциям выходить из-под контроля. Он отличался своей рациональностью даже в шестнадцать лет, когда у большинства подростков в голове гуляет ветер. Но был у него один значительный минус – злопамятность.

Матео явно хранил свою обиду на меня все эти пять лет, и совершенно не собирался её отпускать. Каждый его взгляд и каждое слово, сказанное мне на съёмочной площадке – его поведение кричало о том, что он продолжал лелеять в груди эту детскую обиду, задевшую его хрупкое эго.

«Ты такая эгоистка, – пронеслись его слова в моей голове. – Всегда думаешь только о себе».

Я чувствовала себя уязвлённой и пристыженной – и это раздражало. Потому я крепко схватила свою корзину и бросилась вслед за ним.

Догнала я Матео у кассы; в его корзине лежал лишь пакет молока и буханка хлеба. «Прямо, как в тот день, когда мы подружились, – сразу подумалось мне. – Пять лет назад».

Я неуверенно тронула его за плечо, и он тут же обернулся.

– Привет, – выпалила я, уже мысленно жалея обо всём.

Брови Матео удивлённо взлетели вверх.

– Привет.

– Неожиданно увидеть тебя здесь, – сказала я, всеми силами стараясь скрыть недовольство в своём голосе.

– Я буквально вчера переехал в этот район, – ответил Матео, подозрительно прищурившись. Тон его был таким, будто он решил, что я его преследую.

– Неужели ты меня не заметил?

– Нет.

– Я стояла прямо рядом с тобой, но ты даже не поздоровался.

Очередь на кассу продвинулась вперёд, и перед Матео остался всего один человек.

– Просто, – в попытках объяснить, начала я, – на таком небольшом расстоянии очень трудно не заметить человека, которого знаешь.

– Почему ты сама не поздоровалась?

Подошла его очередь, и он выложил на кассу свой стандартный набор продуктов.

– Значит, ты меня заметил?

– А ты меня заметила, промолчала, но обвиняешь меня в том, что я не поздоровался?

Пропищал кассовый аппарат, и Матео достал карту, чтобы расплатиться.

– Я не обвиняю ни в чём, просто это выглядит так, будто ты меня намеренно проигнорировал.

– Так почему ты сама не поздоровалась? – переспросил он, бросив мне холодный взгляд.

– Я сделала это только что.

– Хорошо.

Матео расплатился за продукты, и принялся складывать их в свой совершенно неэкологический целлофановый пакет. Меня это рассмешило: человек, покупающий вместо коровьего молока миндальное, со спокойным видом хватается за целлофан – как-то это не «эко-френдли».

– Я просто тебя не заметил, Арден, – сказал он мне, пожав плечами.

Развернувшись, Матео направился к выходу, и только тогда я поняла, что всё ещё стою у кассы. Кто-то сзади раздражённо поторопил меня, чтобы я не задерживала всю очередь.

Виновато поглядывая на кассира и безмолвно сгорая от чувства стыда, я торопливо расплатилась. В моей голове, словно полицейская сирена, тревожно гудела навязчивая мысль о том, что я медленно, но верно превращаюсь в ту, кто навязывает своё общество другим людям – я таких персон всегда терпеть не могла.

***

Вечером Пич пришла домой измотанная и поникшая. Такой я видела её нечасто, но раньше думала, что фотографы уставать не могут. Естественно, после недели на съёмочной площадке таких мыслей у меня уже не было. Однако что-то во внешнем виде Пич подсказывало мне, что причина её плохого настроения – не только усталость. Она словно отключилась от мира: задумчиво витала где-то в своих мыслях весь вечер и на наводящие вопросы не отвечала.

Вскоре мои подозрения оправдались:

– Не уверена, что хочу куда-то ехать завтра, – сказала Пич, расчёсывая перед зеркалом волосы.

Её чёрные блестящие кудри распушились вокруг головы словно облако. В комнате пахло кокосовым шампунем и цветочным гелем для душа.

– Почему? – спросила Лидия, поднимаясь с кровати.

Пич стояла к нам спиной, но лицо в её отражении мгновенно потускнело.

– Много людей.

– Чем тогда займёмся? – спросила я, насторожившись.

– Тем более – Лукас. Тебя это не напрягает, Арден? – полностью проигнорировав мой вопрос, поинтересовалась Пич.

– Ничуть.

Это была правда. Но Пич всё ещё выглядела неубеждённой.

– Нет-нет! – воскликнула вдруг Лидия. – Так не пойдёт. Я не позволю тебе провести и это день рождения дома, поедая торт. Неужели ты от этого не устала? У Арден всё прекрасно – к чёрту Лукаса! Мы такие молодые, а уже живём как старушки на пенсии, Пич! – Лидия раздражённо хлопнула ладонью по одеялу.

Слегка ошарашенная этой небольшой тирадой, я переглянулась с Пич, и та расплылась в широкой улыбке: раздосадованная Лидия напоминала шипящего котёнка.

– Хорошо, уговорила. Только не нужно больше бить мебель, – сказала Пич. – И убирайтесь из моей комнаты, я спать хочу!

***

Этой ночью приснился ещё один реалистичный сон.

Погружение под воду казалось бесконечным и волшебным путешествием. Мягкая тёплая вода обнимала меня со всех сторон, обволакивая и защищая. Слабый свет, проникающий сквозь воду, расслаивался на миллионы солнечных лучей, растворяющихся в морской глубине. И я плыла в ней. Плыла и тонула, понимая, что скоро моё тело упадёт на дно.

Руки мои словно связаны, а всё тело гудит, как бывает, когда отлежишь руку, и нарушается кровоток – миллионы маленьких уколов под кожей.

Внезапно становится страшно. Свет над головой пропадает, и вода превращается в кромешную тьму, словно кто-то вылил в неё бочонок чёрной краски. В голове сразу возникает мысль: Нефть? Что же чувствуют рыбы, когда разливается нефть?

Я помню, что читала об этом в шестом классе: Рыбы практически задыхаются, а токсины разрушают их внутренности.

Жжение, паника – и свет снова зажигается. Я лежу на тёплом кафельном полу и смотрю в небо. Надо мной повисло чьё-то лицо, и я щурюсь, пытаясь его разглядеть. Солнце слепит мне глаза, поэтому я приподнимаюсь на локтях и понимаю, что вся промокла. Благо, на мне мой оранжевый купальник, который я купила ещё в школе.

– Как ты?

Передо мной сидит Диана и улыбается, щуря свои хитрые карие глаза. Кожа её румяная от солнца и покрытая веснушками, а с тёмных волос капает вода.

– Всё нормально, – отвечаю я на автомате.

– Ты чуть не утонула, – говорит Диана и гладит меня рукой по волосам.

Я оглядываюсь и понимаю, что мы находимся у общественного бассейна под открытым небом. Вокруг слышен детский смех, всплески воды и свисток спасателя.

– Ты боишься его?

– Кого? – не понимаю я.

Диана оглядывается по сторонам, и шепчет мне:

– Сама знаешь.

Я недоумеваю и пытаюсь понять, о ком она говорит. Сестра наклоняется ближе, и я замечаю, насколько узкие у неё зрачки, почти как у кошки.

– Лукаса, – говорит она.

– Я не боюсь Лукаса.

– И правильно. Ты больше не его вещь, – Диана качает головой, продолжая гладить мои мокрые волосы.

В голове тут же всплывает логичный вопрос: откуда она знает о Лукасе?

– Больше? – возмущаюсь я.

Диана издаёт смешок, а затем прикладывает указательный палец к губам, прося меня быть тише. Я не понимаю, что происходит. Голоса вокруг затихают, и становится так прохладно, что моя кожа покрывается мурашками.

Диана внезапно подрывается и смотрит куда-то позади меня. В её глазах я читаю страх. Тяжёлые шлёпающие шаги становятся всё ближе.

Я поворачиваю голову и вижу Лукаса. Он стоит позади, и одет он совершенно не по-пляжному: на нём чёрные клетчатые брюки и такая же чёрная рубашка, будто на похороны. В руках у него я замечаю пистолет.

Доля секунды – я даже не успеваю сделать вдох, как он стреляет прямо в меня, а затем убегает, исчезая где-то вдалеке. Диана вскрикивает и падает на колени передо мной. Я снова лежу на полу, и перед моими глазами летают разноцветные мухи.

– Зачем ты это сделала? – плачет сестра.

По её щекам льются крупные слёзы. Она смотрит на меня с ужасом, будто я совершила что-то непоправимое.

– Зачем? Зачем, Арден? – повторяет она снова и снова.

Я вижу кровь на своём животе, и вдруг ощущаю резкую боль. Почему он выстрелил в живот?

– О чём ты?

Язык заплетается и перестаёт меня слушаться. Дышать становится всё тяжелее, будто я снова тону.

– Зачем убила себя? – шепчет Диана, обнимая меня. – Дурочка, зачем ты это сделала?

Она вздрагивает от рыданий, но прижимает меня к себе всё крепче и крепче.

Я всё ещё не понимаю, почему она так говорит, как вдруг обнаруживаю в своей руке пистолет, – всё тут же встаёт на свои места: я выстрелила в саму себя.

– Не умирай, пожалуйста, – говорит Диана, глядя мне в глаза.

Небо над её головой кажется мне цветным и подвижным. Острая боль под рёбрами повторяется.

Я умираю у неё на руках.

Глава 5

«Бордо» не был обычным ночным клубом. Он находился загородом и практически располагался на пляже, под открытым небом. Зимой он, естественно, не работал, и попасть туда можно было лишь по приглашениям. Такая исключительность и неприступность всегда заинтриговывали молодёжь среднего класса, но мало кому выпадал шанс пробыть там хотя бы час, не говоря уже о целой ночи.

Проходя входные ворота с двумя охранниками в атласных фиолетовых куртках, можно было попасть в лабиринт из высоких каменных стен. Путеводные огни по бокам указывали дорогу к выходу, а в ушах пульсировала музыка. Дорога под ногами постепенно становилась песчаной, и при выходе из лабиринта ждал приятный морской ветерок.

Верхушки пальм слегка покачивались от ветра, будучи кроваво-красными из-за подсветки. Множество высоких шатров было рассыпано по пляжу, словно в произвольном порядке. Люди медленно кочевали от одного шатра к другому. Пахло здесь выпивкой, морем и чем-то сладким. Это место казалось практически волшебным.

Я слегка покачивалась из стороны в сторону, как пальмы, улавливая звуки знакомой песни. Играла «Пластиковая любовь» от группы Videoclub. В ожидании своего коктейля, я не заметила, как осталась в стороне от своей компании.

– Ваш напиток.

Я взяла свой бокал классической маргариты и улыбнулась симпатичному бармену. Он ответил мне дружелюбным кивком, видимо приняв это как знак благодарности.

«Может быть, зря надела это, – подумала я, оглядывая своё короткое зелёное платье. – Нужно было послушать Пич».

– Давно Вы здесь работаете? – я не сдавалась.

– Пару месяцев, – ответил он, тряся в руках шейкер. – Вы здесь впервые?

Я утвердительно кивнула, с любопытством наблюдая за процессом приготовления коктейля. Бармену явно польстил мой интерес, и он начал отвечать мне взаимностью, расспрашивая меня всё настойчивее.

– Я актриса, – произнесла я с гордостью. – Снимаюсь в телесериале.

– Неужели? – Бармен положил обе руки на стойку, совершенно позабыв о своих коктейлях. – И где я мог Вас видеть?

– Пока нигде, но скоро сможете. Это моя первая роль.

– Звучит интересно. Говорят, что без связей на экраны не попасть. Таких счастливчиков один на миллион.

Моё щёки загорелись от стыда, и я кивнула, сказав ему, что он прав. В конце концов, я не была одной из таких счастливчиков.

– Но это не значит, что у таких актёров нет таланта. Взять вот Гвинет Пэлтроу – думаете, она случайно прославилась? – он усмехнулся. – Но это не делает её менее талантливой актрисой. Все знают, что она хороша.

Тем временем Пич, вооружённая двумя бокалами шампанского в руках и пластиковой короной на голове, разговаривала с Матео. Он объявился на два часа позже нас, и я совершенно забыла о том, что он тоже приглашёл. В моей голове всё ещё не укладывалось, что они с Пич друзья. Особенно, когда она называла его «Авалон», словно какую-то модель автомобиля.

Поэтому я стояла у барной стойки в одиночестве и попивала коктейль из своего бокала, не решаясь к нему подойти. После случая в супермаркете, от любого взгляда на Матео мне мгновенно становилось дурно. Он же, наоборот, выглядел абсолютно расслабленно, но всё же нервно озирался по сторонам. Было заметно, что Матео чувствует себя слегка не в своей тарелке.

Прикончив свой напиток, я тут же заказала следующий (Лукас ведь сказал, что сегодня всё за его счёт).

Кстати о нём: когда я потянулась за своим бокалом, то заметила Лукаса, премило болтающего с Лидией. Оба сидели на мягких креслах у открытого костра, находясь так близко, что их колени соприкасались. Лукас явно подбивал к ней клинья, причём прямо на моих глазах, очевидно пытаясь вызвать мою ревность. И я бы не сказала, что у него хорошо получалось, но какое-то раздражение эта ситуация у меня вызывала определённо.

– Грустим?

Я вздрогнула от неожиданности.

– Я не грущу, – ответила я.

Ален. Он широко улыбнулся мне и взял себе самый розовый и сладкий коктейль в арсенале бара. Мне всегда это в нём нравилось: он не стеснялся таких глупых вещей, как «девчачий» цвет напитка. И всё же был у него один значительный минус: Ален – закадычный приятель Лукаса, с которым я познакомилась ещё в прошлом году.

– Не верю. Это из-за Лукаса?

– Нет!

Я поспешно отвела взгляд в сторону.

– Не волнуйся, он просто пытается мне помочь. Так сказать, прощупывает почву, – сказал Ален.

– Для тебя?

– Да, – пожал он плечами. – Меня заинтересовала твоя подруга. Люблю азиаток.

– Что-то мне не верится, – покачала я головой, игнорируя этот неуместный комментарий. – Почему ты сам к ней не подойдёшь?

Ален протянул бармену свою золотую кредитную карту, а затем взглянул на меня с лёгкой плутовской улыбкой.

– Так интереснее, – сказал он.

Я недоверчиво хмыкнула и снова обратила взгляд в сторону костра, где Лукас явно флиртовал – это было заметно по тому, как близко он склонялся к Лидии и с каким удовольствием шептал ей что-то на ухо. Наверняка, какие-нибудь банальные глупости, на которые она непременно поведётся. Но что самое ужасное – её это будто совершенно не смущало. Будто меня здесь вообще не было.

– Кажется, я вижу нашу именинницу, – сказал Ален, указывая рукой куда-то в сторону. – Что она делает?

Возле ближайшего шатра образовалась потасовка. Две девушки, громко выкрикивая оскорбления, накинулись друг на друга с кулаками. Я долго вглядывалась вперёд, но освещение пыталось сыграть со мной злую шутку. Тут одна из девушек схватила другую за волосы, и я увидела, как блестящая пластиковая корона падает на песок.

– Пич! – крикнула я, подбегая к ним.

Впопыхах стаскивая каблуки, я ворвалась в самую гущу, расталкивая людей локтями.

Пич и незнакомка сцепились, как две обозлённые кошки, и мне на мгновение стало до жути страшно. Это ведь так не похоже на неё.

Матео тут же схватил Пич сзади и попытался оттащить её подальше, но та остервенело брыкалась, выкрикивая ругательства и размахивая руками. Я тут же присоединилась, пытаясь ему помочь, но Пич упрямо не успокаивалась.

– Что ты делаешь?! – прокричала я почти ей в самое ухо.

Пич размахнулась и случайно зарядила мне ладонью прямо по лицу. Перед глазами вспыхнула ослепительная искра, и я ахнула, от боли отпрянув назад.

Кто-то из толпы в этот момент помогал разнять драку. Незнакомку увели, но Пич всё не сдавалась, продолжая громко и неприлично ругаться.

Моя щека горела. Невольные зрители начали расходиться, но я всё не могла поверить тому, что видела. В Пич будто дьявол вселился.

– Пич, успокойся, – сказал Матео, садясь на корточки перед ней.

Она сидела на земле, руками царапая песок, и продолжала выкрикивать что-то несвязное. Моё тело словно парализовало от шока – я стояла рядом и пыталась понять, что происходит.

– Пич! – Матео аккуратно взял её лицо в ладони.

И на секунду она утихла, глядя на него безучастным взглядом, словно не осознавала, кто перед ней.

– Тебе нужно успокоиться, иначе тебя вышвырнут.

Я медленно осела на землю, чувствуя, как немеет лицо от её удара.

– Ты в порядке? – внезапно тихо обратился ко мне Матео.

Я молча кивнула в ответ, и Пич снова начала завывать. От её голоса у меня кровь стыла в жилах. Я подползла к ней, стараясь двигаться осторожно, но Пич не обращала на меня абсолютно никакого внимания.

– Что случилось? – спросила только что подоспевшая Лидия.

Я бросила на неё взгляд исподлобья: Вид у Лидии был растерянный, а дыхание частое, будто она бежала с другого конца пляжа, хотя я прекрасно помнила, что недавно видела её неподалёку с Лукасом. Почему же она не объявилась раньше? Не заметила потасовку?

– Давайте отвезём её домой, – предложила я и попыталась подхватить Пич за локти.

Но она не поддалась, распластавшись по земле, словно тряпичная кукла.

– Нельзя сейчас сажать её в машину. Она не в себе. Сначала нужно её успокоить, – возразил Матео.

– Но не можем же мы делать это здесь! Она на земле лежит!

– Ей нужно прийти в себя, Арден!

Матео помог Пич подняться, но та еле стояла на ногах. Продолжая выкрикивать ругательства, она тщетно пыталась вырваться из рук Матео, но у неё не хватало сил даже пройти пары шагов собственными ногами. Мне было до жути не по себе, и я нервно оглядывалась по сторонам, глазами пытаясь отыскать кого-то или что-то. И хоть я и была практически трезвая, в голове у меня был сплошной туман: плотный, густой, пропахший сладким дымом и спиртом.

Нам удалось отыскать полупустой шатёр, стоящий вдалеке от остальных. Людей на том конце пляжа было немного, и музыка звучала тише, так что мои мысли потихоньку начинали собираться в кучу.

Пич уложили на мягкий уличный диван. На щеке у неё красовалась крупная царапина, а сама она вся дрожала, словно в лихорадке. Я присела перед ней на корточки и дотронулась ладонью до её мокрого лба.

– У неё жар, – сообщила я.

– Я не понимаю…. Неужели, она так напилась? – спросила озадаченная и перепуганная Лидия.

Я лишь пожала плечами, наблюдая за тем, как Пич медленно и тяжело дышит. Её щёки побледнели, но она хотя бы перестала кричать.

– Весь последний час с ней был ты, – сказала я, обращаясь к Матео. – Что с ней случилось?

– Она уже была в хлам, когда я пришёл. Мы вместе выпили, но я не думал, что всё обернётся… вот так.

Матео выглядел подавленным. Я могла бы сказать ему, что его вины здесь нет, но в тот момент мысли мои были в другом месте.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.