Романс со Зверем

Аня с ужасом ожидала выходных. Раннее южное лето с самого утра прокрадывалось в дом томительным маревом. Оно гнало всех из квартир в тень деревьев или к водоему. Старый заброшенный карьер был единственным развлечением местных жителей. Его обводнили пару лет назад и с тех пор ревностно охраняли. Ане не улыбалась перспектива столь фривольного отдыха под пристальными взглядами сослуживцев, но и изнывать от жары в квартире она больше не могла. И сейчас Аня брела с обеда в поисках души, что составит ей компанию на выходных. Дверь кабинета Кати оказалась открытой. Екатерина устроилась в часть месяцем раньше Ани и девушки сразу нашли общий язык, будучи «новобранцами» в старом сплоченном коллективе. Катя жила в поселке вместе со старшим братом. Денис служил в части, как когда-то их отец. На большой земле по стопам военного шли за большими чинами, здесь – за подвигами и риском.

– Какие планы на выходные? – с порога спросила Катя.

Татьяна всегда считала, что прямолинейность не лучшая черта женского характера, но сейчас Аня была рада, что у новой товарки таковая присутствует.

– Денис с ребятами опять пойдут на карьер. Будут шашлыки и старые офицерские анекдоты, – Катя по-детски сморщила нос. – Пойдем со мной, а то я с тоски умру.

Аня живо согласилась. Ей даже не пришлось напрашиваться в дружную компанию, чего она ой как не любила. Аня уверила Катю в том, что вдвоем они как-нибудь переживут это «испытание» и уже собралась уходить, но из-за приоткрытой двери послышались шаги, а потом голоса. Обычный разговор на обыденную тему. И все бы ничего, Аня не придала бы ему особого значения, если бы голос мужчины не был таким притягательным. Аня встала, подошла к зеркалу, висевшему за дверью, изобразила увлеченность своей прической. Катя не переставала щебетать о новой моде на мини-юбки в Москве. Но Аня даже не пыталась уловить ход ее мыслей, она подслушивала чужой разговор.

– Завтра мы с вами едем в Моздок. Судебное заседание перенесли на неделю раньше, – голос Веры Николаевны звучал как всегда ровно.

– Почему вы? – немного удивленно спросил Зверев. – Почему не новый юрист?

– Костя, ваше ярое желание напугать всех нашей суровой действительностью до добра не доведет. Нагоните жути на девочку, сбежит, не оглядываясь.

– Ей будет полезно окунуться в наши реалии. Готов биться об заклад, надолго ее не хватит, струсит.

Аня нечаянно дернула прядь волос и чуть не вскрикнула от боли. Лицо заливало багрянцем злобы.

– А я думаю, что светит нам с вами после этого выговор от Быстрова. К тому же, Анна еще не готова к такого рода делам.

Зверев смолчал, наверное, усмехнулся про себя как обычно. Его шаги начали удаляться, в противоположном конце коридора стукнула дверь. Аня хмуро взглянула на себя в зеркало, взбила рукой волосы и стремглав вылетела из кабинета. Катя еще что-то кричала ей вдогонку, но Аня этого уже не слышала. Она шла прямиков в кабинет Быстрова. Аня не приняла это решение за долю секунды, не обдумала его и пока шла по длинному, скрипучему коридору штаба. Она вообще не думала, этим она была в отца: резкими, необдуманными поступками. Возможно, завтра она сильно пожалеет о своем легкомыслии. Но сейчас в сознании перекрикивали друг друга гнев и самолюбие. В ней усомнились трижды и Аня сочла это как оскорбление. Вера Николаевна поставила под сомнение ее компетентность опытного специалиста, Зверев – ее смелость и неумение пасовать перед трудностями. Но что было обиднее всего, так это бросающееся всем в глаза покровительство Быстрова. Снова Аня проходила те же круги ада в попытке доказать всем, что она из себя представляет. История повторялась раз за разом.

– Николай Павлович, я прошу вас отправить меня на завтрашнее судебное заседание в Моздок, – с порога выпалила она.

Палыч кашлянул, поднялся.

– Что так? Вера Николаевна уже приготовила документы на командировку.

Если бы Палыч попытался отговорить ее, объяснить напряженную ситуацию на границе, наверное, Аня бы сдалась. Но Быстров начал юлить, и гнев человеческий теперь должен был излиться на него. Аня решительно села.

– Во-первых, я введена в курс дела, во-вторых, я изучала судебную практику по данному вопросу, в-третьих, повторное заседание состоится в следующем месяце уже без Веры Николаевны, так что мне в любом случае придется ехать, – Аня говорила скороговоркой, пригвоздив Палыча взглядом к стене. – Это основные аргументы, но я могу продолжить.

Быстров открыл было рот, но Аня снова перебила.

– Ведь я поеду в сопровождении майора Зверева, так что за мою безопасность можно не беспокоиться, ведь так, Николай Павлович?

Палыч снова кашлянул, сел.

– От Константина ни на шаг. Вечером мне позвонишь, отчитаешься.

– Так точно, товарищ полковник, – Аня вышла из кабинета, громко стуча каблуками.

Этот стук еще долго будет отдаваться набатом в сердце Быстрова.

Ранним утром Аня взглянула на небо. Снова ни облачка. Может быть и лучше, если она проведет этот день не в душном кабинете, а в дороге. Открывая дверь уазика, она не была удивлена тому, что майор Зверев уже восседает на переднем пассажирском сиденье, хотя ее «сюрприз» был несколько смазан.

– Доброе утро, – Аня села в машину, улыбнулась водителю.

– На обратном пути нам необходимо заехать в Надтеречное, – безучастно заметил Зверев.

– Вас это смущает? – в таком же тоне поинтересовалась Аня, не глядя на мужчину.

Константин нахмурился, взгляд стал волчьим. Аня отвернулась к окну.

В Моздоке все желание любоваться местными красотами у Ани резко пропало. Лица людей сосредоточенные, взгляды обреченные. Казалось, война так и не покинула эти места. Напряженность бродила по старым улочкам, выглядывала из выбитых окон заброшенных домов. У ворот здания суда патруль из сотрудников МВД, тщательный досмотр документов. Наверное, он был бы более пристрастным, если бы не присутствие майора Зверева. Помимо быстрого занесения данных в журнал, это были в основном крепкие рукопожатия и еще более крепкие мужские объятия. У Ани вдруг стало тепло на душе, в компании Зверева действительно было безопасно. Вскоре она убедится в этом лично.

После суда предложений пообедать ни от кого не поступило. Аня и не думала возражать, желание было одно: поскорее вернуться в часть. По дороге в Надтеречное ее укачало или она просто симулировала сон, чтобы избежать холодно-насмешливого взгляда Зверева. Несмотря на тридцатиградусную жару, холод поселившегося здесь ужаса пробирал до костей. Жители, и движениями и внешним видом больше походившие на зомби, шарахались от каждой встречной машины, хотя таковых здесь было мало. Полупустой поселок создавал ощущение призрака. Люди все еще бежали из своих домов. Аня непроизвольно поежилась, Зверев открыто усмехнулся. Настроение и без того нерадостное катилось к чертям.

В поселке они управились не так быстро, как Ане бы того хотелось, но за это она была вознаграждена самой вкусной в мире лепешкой и крепким чаем в тонком пластиковом стаканчике. На обратном пути на заднем сиденье рядом с Аней разместились два пакета с провизией. Было похоже, что Константин скупил все запасы местного хлебного магазинчика. Аня хотела улыбнуться, но не смогла, любое проявление эмоций здесь казалось неуместным. Желудок удалось успокоить, а вот сердце нет. На границе образовалась очередь из трех машин. Снова проверка документов, на этот раз основательная. Старенькая «копейка» с еще более старым дедом за рулем медленно проползла мимо патруля. Уазик продвинулся на два метра, снова остановился. В жарком густом воздухе было так тихо, что голоса милиционеров раздавались гулким эхом. Водитель то и дело зевал, утомленно посматривал на часы. От духоты Аня тоже начала клевать носом. Неожиданно Зверев прищурился, надел защитную фуражку и вышел из машины. Аня последовала за ним.

– Сидеть в машине, – рыкнул Зверев, не оборачиваясь на нее.

В другой ситуации Аня бы оскорбилась такой грубостью, но сейчас послушно юркнула в машину. Зверев незаметно кивнул водителю и пошел вперед. Вот он миновал черную Волгу и скрылся за бортом старой Газели. Аня заерзала на сиденье, посмотрела на водителя и решилась открыть окно настежь. Молоденький лейтенант на КПП проверял документы мужчины на Газели, тот вел себя вполне равнодушно, пока рядом не появился Зверев. Лейтенант уже готов был поднять шлагбаум.

– Дальше я сам, лейтенант, – Константин махнул в воздухе «корочками» и предложил хозяину Газели отойти в сторонку.

Лейтенант только кивнул в ответ. Видимо, Зверева здесь знали в лицо.

– В чем дело? – мужчина на Газели заметно занервничал. Его черная окладистая борода заходила ходуном. – У меня в машине сын, у него диабет, мы едем в больницу.

– Сопроводим, если понадобиться, – Зверев пристально изучал мужчину. – Пусть ребенок выйдет.

– Зачем? – нервно спросил мужчина.

Зверев недобро прищурился.

– Рахим, выходи, – крикнул хозяин Газели, как показалось Ане, наигранно громко.

Из машины вышел паренек лет четырнадцати, угловатый, дерганный; глаза красные, то ли невыспавшиеся, то ли зареванные. Зверев окинул его беглым взглядом, задрал черную футболку.

– Это что? – он указал на маленький черный приборчик на поясе мальчика.

– Инсулиновая помпа. Я же говорю, у моего сына сахарный диабет. Мы едем в больницу, – раздраженно ответил мужчина и сделал два шага назад.

А дальше произошло то, что на всю жизнь отложиться в памяти Ани, как кадры из фильма ужасов. Зверев схватил парня за руку, вывернул ее за спину и уже потянулся к помпе, как услышал за спиной тихое «Аллаху Ак…», но договорить чеченец не успел. Зверев ударил ему в живот с локтя. Из раскрытой ладони мужчины выпал тонкий клинок. К Звереву уже бежали и сотрудники ГИБДД, и водитель уазика. Они грубо скрутили чеченца, отвели к милицейскому уазику. Зверев в этом уже не участвовал. Он снова бросился к подростку, но не успел. Мальчишка увернулся и сжал в руке помпу. Один из милиционеров кинулся на помощь Звереву.

– Назад! Бомба! – заорал Константин и выбил помпу ногой.

Помпа ударилась о дверь Газели… Аня закрыла глаза… И прозвучал взрыв!

Глава

V

Аня сидела в отделении милиции. Страха все еще не было. Не было, когда комья земли взметнулись вверх вместе с человеческой плотью, не было и сейчас, когда серые глаза Константина смотрели на нее не моргая.

– Быстрову я уже позвонил, – спокойно констатировал он, заметив в ее руках телефон. Аня так и не осмелилась набрать номер Палыча.

Девушка безучастно кивнула. Она все еще находилась не здесь. В глазах еще рвалась земля, в ушах – гремел взрыв. Зверев протянул ей пластиковый стаканчик с водой, Аня послушно приняла его, но так и не сделала ни единого глотка. Костя еще что-то сказал ей вполголоса, Аня не расслышала.

– Один боевик задержан, второй ликвидирован на месте, – это уже подполковник милиции докладывал начальству.

Того, как Зверев бросил мальчишку-смертника всем телом на взрывное устройство, Аня уже не увидела. Первое, что она вспомнит после шока, это взлетающее в воздух изуродованное тело и скрежет гнущегося металла Газели. Именно она и спасет всех от волны взрыва.

К Звереву подошел генерал-майор, крепко пожал руку.

– Как догадался, майор?

– На коже боевика вкрапления пороха, загар только на кистях и лице, значит, тренированный. Парень наоборот знал, что он смертник, но не был к этому готов, сразу выдал себя, от прибора к телу парня шли трубки, но приклеены кустарно, еле держались. Да и потом, инсулиновая помпа, откуда такое богатство в наших краях?

Генерал потер лоб, усмехнулся. Наверное, Зверев в его глазах сейчас был если не пророком, то русским Шерлоком Холмсом. Хотя, как показалось Ане, милиционер догадался, что чутье Зверева было куда глубже, оно врожденное. И генерал ему позавидовал.

Аня зашла в кабинет Быстрова. Палыч сидел, уперевшись лбом в скрещенные руки. Аня молча присела на стул. Она не хотела ни говорить, ни слушать. В голове была пустота. Как только уазик пересек КПП части, в сердце, как ни странно, вернулось спокойствие. Аня будто вышла из зала кинотеатра после просмотра фильма об ужасах войны. Она еще не знала, что всего через пару дней пережитый кошмар этого дня вытеснит другой. Но это будет потом… А сейчас Палыч подошел к ней, крепко обнял, поцеловал в затылок.

– Отдыхай. Завтра на работу можешь не выходить.

Шла третья неделя службы в части Быстрова, и все чаще Аня возвращалась к мысли о том, что больше разговор с мамой откладывать нельзя. В свете последних событий она сама чувствовала острую необходимость побыть ребенком, которого все еще оберегают крылья его земного ангела.

Здесь стоило бы написать, что Аня собралась с духом, но его не было, поэтому она просто собралась и направилась в город в ближайший парк (если несколько аллеек и потрепанную беседку можно было так назвать) подальше от общежития и части. В магазине Аня запаслась бутылочкой воды, разговор предстоял тяжелый и долгий. Мысленно она уже представляла пылкую тираду и праведный гнев мамы. Аня миновала старую покосившуюся калитку сквера и прошла к неухоженному цветнику, туда где людей было больше. Она часто так поступала, когда нужно было принять важное решение. Как говорится, нигде не чувствуешь себя так одиноко, как в толпе людей. Набирая номер, Аня уже набросала себе приблизительный ход разговора, но все пошло наперекосяк. После двадцати минут слез, уговоров, обвинений и обоюдных признаний в любви, разговор был закончен. Произошло то, чего Аня опасалась больше всего: мама не одобрила ее решения и категорически отказывалась принять его. С тяжелым сердцем девушка повесила трубку и печально выдохнула. Влажные пальцы по-прежнему сжимали неоткрытую бутылку. Теперь водой из нее можно было заваривать чай.

Аня подняла глаза и осмотрелась. Как ни странно, мир вокруг расцветал, не в пример ее настроению. В парке, граничившим с отделением почты, буйно распускалась зелень. Прямо за сквером вырисовывались цепи Кавказских гор, а чуть поодаль в синеве небес предательски чернела туча, но Аня ее не заметила. Погруженная в свои грустные мысли, она брела по тропинке парка. Вдруг где-то сзади раздался свист и слова, произнесенные с акцентом, заставили сердце сжаться.

– Эй, красавица, в нашем городе нельзя грустить. Давай мы тебя развеселим!

В мгновение ока ее догнала группа парней кавказской внешности. Они широко скалились и перекидывались шутками на местном диалекте. Скорее уловив их интонацию, чем догадавшись о значении слов, Аня поняла, что то были искаженные комплименты ее фигуре. Неожиданно совсем близко сверкнула молния и раскатистый гром заполнил тишину сквера. Оглядевшись в поисках убежища, Аня с ужасом обнаружила, что парк опустел. Очевидно, местные жители лучше ее ориентировались в особенностях кавказской погоды. А она была такой же стремительно-бурной, что и характеры горцев. Гром повторно предупредил о надвигающемся ненастье и, решив, что этого достаточно, позволил буре разыграться, как непослушному ребенку. Дождь барабанил по крыше детской песочницы. Ветер убедительно гнал стаю воробьев с кустов, Аню – прочь из парка. Но куда? Вдруг она вспомнила про отделение почты неподалеку. Резкий поворот на каблуках и Аня уже была готова броситься прочь, когда поняла, что путь к выходу перекрыт все той же группой парней. Настроение упало на самое дно. Если бы не разговор с мамой, не отсутствие зонта и не чужой неприветливый город вокруг, она бы точно смутилась, но не сегодня. Аня швырнула бутылку с водой на землю.

– Ну, кто первый повеселиться? – выкрикнула она, направляя на парней газовый баллончик.

Ее громкий крик и последовавший за ним смех чеченцев долетел до молодого офицера, спасающегося от грозы в парковой беседке. Парень быстрыми шагами направился к ним. Аня против воли мысленно позавидовала его выдержке, но краем глаза заметила суровый взгляд из-под козырька фуражки. Спина офицера скрыла девушку от горцев, Аня попыталась скрыть вздох облегчения. Газовый баллончик все еще был наготове, хоть и приплясывал в ее руке.

– Ба, какая встреча! Знакомые все лица. Ребята, не вы вчера на рынке паре мешков овощей ноги приделали?

Среди шпаны произошло движение, похожее на рокировку, и они подались вперед, обступая офицера. Тот уже снял фуражку и передал Ане. Вдруг со стороны парковой ограды послышался свист и тяжелый топот ног. Кто-то из парней бросил несколько слов сквозь зубы офицеру на чеченском языке, сплюнул на землю, и они дали деру. Опять же по интонации Аня поняла, что этим он выразил надежду на скорую встречу. У ворот парка показался патруль из сотрудников МВД.

Аня стояла, дрожа всем телом не столько от промочившего ее насквозь дождя, сколько от злости и обиды. Ее спаситель обернулся.

– С вами все в порядке? Вы вся дрожите. Испугались?

– Нет! – не попадая зуб на зуб, ответила Аня.

– Ну, хватит мокнуть. Бежим скорее. За мной! – он схватил девушку за руку и увлек за собой.

Они пробежали пару кварталов и очутились возле небольшого кафе с красной вывеской «Берд». Офицер открыл дверь. Аня, не раздумывая, вошла внутрь. Кафе оказалось уютным, с деревянной мебелью и шкурами животных на скамьях, запахи шашлыка и свежесваренного кофе щекотали ноздри и дразнили бунтующий желудок. Хотя его бунта Аня не заметила. В груди клокотала досада.

– Так. Нам нужно согреться и как можно быстрее, а то День нашей части пройдет без вас, – весело отрапортовал парень.

Коренастый мужчина с хитрыми черными глазами и радушной улыбкой проворно расстелил на столе бело-красную скатерть. По его обветренному лицу было не похоже, что в жизни ему приходиться часто улыбаться в ответ на ее ласки, но гостям он был всегда искренне рад.

– Здравия желаю, Магомед! Нам два бокала твоего сказочного вина и пару порций шашлыка.

Офицер даже не открыл, предложенное ему хозяином кафе, меню. Мужчина молча удалился. Наконец, Аня пришла в себя и обрела дар речи.

– Почему вы решили, что я буду отмечать этот праздник?

– Потому что вся наша часть будет его отмечать. Вы разве не заметили, что мы в одной части служим? Меня, кстати, Слава зовут, – парень широко улыбнулся.

– Аня! – кивнула она в ответ на его улыбку. – Так как же вы оказались в парке?

– А я тоже заходил в магазин и видел вас там, а потом решил по парку прогуляться, – сконфуженно ответил Слава. – И как видно успел вовремя. Хотя по-моему вы бы и без меня справились. Что вы им предложили: развлекаться по одному? – засмеялся он. – Смело! Смело и дерзко, но знаете, здесь одной лучше никуда не ходить. Это опасно, тем более для девушки с вашим цветом кожи. Сразу вычислят, что вы не местная. Так что, в следующий раз, когда соберетесь прогуляться, зовите меня.

Они весело пообедали и отправились в часть. После дождя в воздухе витала прохлада. Вячеслав заботливо накинул Ане на плечи свой китель, девушка как обычно сорвала веточку сирени. Ее запах притуплял чувство одиночества, искусно прикрытое беззаботной улыбкой. Они медленно брели по городу. То ли долгожданная летняя свежесть, то ли скука, снедающая обоих, мешали им прибавить шагу. Вкусно пообедав и оказавшись в компании приятного молодого человека, Аня почти успокоилась и вернула себе хорошее настроение, пока не оказалась у ворот части. У шлагбаума нескольких офицеров во главе с Быстровым активно обсуждали размещение украшений и пограничной символики. Взгляд Николая Павловича скользнул по кителю на плечах Ани, по лицу Славы и остановился на ветки сирени. Аня прикусила губу, Быстров нахмурился.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – гаркнул Слава.

– Добрый день! – Аня стушевалась под взглядом Палыча.

– Прогуляться решили? – отеческим тоном, но со стальными нотками в голосе, спросил Быстров.

– Да вот, спас из рук врага, товарищ полковник! – победоносно заявил Слава.

Если бы сейчас в руках Ани оказалось что-то тяжелое, она бы долго била им Славу, а потом вскрыла бы его голову, чтобы достать оттуда то, что он называл мозгами. «Ну, все! Это конец! И нас похоронят вместе в братской могиле под сиренью!» – подумала она, порывисто снимая с себя китель и передавая его Славе.

– Это как? – голос командира стал ледяным.

– Да вот, вступила в неравный бой с чеченцами. Одна против троих с газовым баллончиком в руках. Они стали приставать к ней в парке, а я оказался рядом. Пришлось разогнать, товарищ полковник, – Слава приложил руку к козырьку.

– Молодец, парень. Хвалю! – Палыч пожал ему руку, но смотрел в это время на Аню. – Можешь быть свободен!

– Есть! – и Слава бодро удалился.

Ане тоже захотелось убежать, но взгляд Палыча приковал ее к земле. Этого взгляда она боялась больше, чем троих чеченцев, вооруженных до зубов.

– Жди меня здесь. Мы с тобой позже поговорим! – отрезал он и направился к офицерам.

Аня созерцала носки своих туфель. Куда бы она не подняла глаза, казалось взгляд Быстрова следил за ней с безмолвным укором. Через несколько минут все разошлись, а Палыч вернулся к девушке.

– Пойдем-ка пройдемся!

– Николай Павлович, я… – начала было Аня.

– Пойдем! – резко повторил он и широкими шагами направился к воротам.

Девушка поплелась за ним. Несколько минут они шли рядом в полном молчании дальше и дальше от ворот части, Николай Палыч заговорил первым.

– Вот что, Нюта, нужно признать, я был не прав. Напрасно я пошел у тебя на поводу и устроил этот перевод. Ничего хорошего из этого не выйдет. Ты – молодая привлекательная женщина и тебе не место здесь. Я не смогу всегда быть рядом и уберечь тебя в нужный момент. Но если с тобой что-то случится, я себе потом всю жизнь этого не прощу. Ты должна вернуться домой! – твердо закончил он.

Аня методично обрывала лепестки сирени и вот уже у ее ног растеклось белоснежное облако на прозрачной поверхности лужи. Если бы не этот день, не разговор с мамой, не история с кавказцами, она бы нашла в себе силы и промолчала, но их не было. Сил сдерживать свою обиду больше не было.

– Да, вы правы! – сдавленным голосом произнесла Аня. – Вы все как всегда правы! Вот и мама так считает. Ничего хорошего из этого не получится, потому что у меня в жизни вообще ничего не получается. Не потому ли, что все кроме меня одной знают, где мне жить, как поступать? А кто-нибудь хоть раз спросил, чего хочу я? Это жизнь! Моя жизнь! Никто не может знать, что с нами будет завтра, но это не значит, что нельзя жить. Почему вы все решили, что там в безопасности мне будет лучше, чем здесь? Потому что здесь опасно? А там я одна, понимаете одна! – закричала она, швырнув под ноги сирень. Слезы безмолвным водопадом катились по щекам.

Палыч хмурился, но молчал. Взгляд уперся в белоснежные, благоухающие хлопья под ногами. Аня вскинула голову, не вытерев слез. В надтреснутом голосе звучал вызов.

– Завтра я напишу заявление, товарищ полковник! Вы правы, это моя жизнь и только я несу за нее ответственность… раз больше никто не хочет ее брать на себя!

Она круто развернулась на каблуках и пошла прочь.

С противоположной стороны улицы к Палычу подошел Константин.

– Сильная речь! – иронично хмыкнул он.

– Ты все слышал?

– Прошу прощения, командир, но тут невозможно было не услышать. Она так орала!

– Ну и что ты скажешь?

– А что я должен сказать? – удивился Костя. Две пары мужских глаз смотрели вслед удаляющейся Ане.

– Ну, а кто у нас спец по женским сердцам? – вздохнул Быстров.

– А что случилось то?

Николай Павлович вкратце рассказал о дневных похождениях Анны.

– Да, тот еще характер! Смелая девчонка. С такой в разведку идти не страшно, – улыбнулся Зверев. – А если честно, такого у меня точно не было. Желаю успехов, товарищ полковник! – посочувствовал он.

Весь воскресный день Аня проведет в квартире за сборами. Она никогда не была трусихой, не пасовала ни перед трудностями, ни перед будущим, а сегодня сдалась. На душе кошки скребли. Аня хорошо училась, обожала свою работу, помогала друзьям, заботилась о родителях, а ее оберегали. Всю жизнь ее оберегали от жизни. Решали за нее где учиться, кем работать, как жить. И никогда никто не спрашивал, чего хочет она. Аня хотела только одного: не бежать от самой себя.

Глава

VI

В понедельник утром она твердой рукой написала заявление и понесла Ольге Викторовне.

– Передадите начальнику на подпись? – девушка спокойно положила листок на стол и направилась к выходу.

– Ну уж, такие документы вы сами носите! – вспыхнула Ольга Викторовна. – Начальник и так сегодня мрачнее тучи. Так что давай сама!

Делать было нечего, придется идти самой. Пока Быстров не подпишет заявление, Ане будет трудно объяснить свое отсутствие на совещании. Удрученная такими мыслями, она постучала в дверь. Рука была тверда, как камень, и так же тяжела.

– Войдите!

Быстров стоял у окна, руки в замке, большие пальцы нервно постукивают друг об друга. Но не это растрогало Аню больше всего. Он осунулся и побледнел, кажется, даже не побрился с утра, а это уже серьезно, учитывая безукоризненную выправку старого офицера. С минуту оба молча смотрели друг на друга.