Шоколад с морской солью

Смерть тощего темнокожего юноши в куче мусора воспринималась прохожими как нечто вполне логичное: его не тревожили и не жалели. Бедолага в дешёвых сношенных кроссовках, пыльных джинсах и растянутой серой майке, по мнению большинства прохожих, заслуживал именно такого конца. «Скорее всего, наркодилер или гангстер из фавелы», – шёпотом пронеслось в толпе и отозвалось эхом согласных голосов. Кто-то при этом одобрительно закивал китайским болванчиком, глупо раскачивая из стороны в сторону свой трусливый блестящий лоб. Кем же на самом деле был погибший юноша, отчего так неистово бежал, кто были те, кто его преследовал, равно как и были ли у него имя, семья, любимая или дети, не волновало ровным счетом никого. Парень, не глядя на шепчущуюся толпу, просто взял Камиллу за руку и увёл с собой в вечность, туда, где нет ни имен, ни звуков, ни боли… Туда, где не будет больше страданий. Туда, где покой…

Девочка громко плакала. Зеваки шептались. Полицейские уже спешили к месту происшествия. Жизнь, какая она есть, медленно отсчитывала минуты. Кто знает, возможно всё могло сложиться совсем иначе… Или не могло?

Пройдут годы, и случайно, в женевском городском автобусе, Эмилии придёт наконец ответ на вопрос, почему сценарий её жизни так трагически непрост, хотя ни вопрос, ни тем более ответ к этому времени не будет иметь ровным счетом никакого смысла.

Дон Пабло переживет Камиллу на бесконечно долгих 139 дней ожидания конца под руку с отчаянием нестерпимой боли. Он напишет в память о крёстной дочери небольшую книгу и, каждый день старательно собирая мельчайшие осколки воспоминаний, бережно поместит их в разлинованную школьную тетрадь. Передаст незадолго до своей смерти Эванджелине. Написанная от руки книга годы спустя расскажет Эмилии, почему всё именно так и почему не могло быть иначе… Расскажет о семейной трагедии семьи Альваро-Муньес и раскроет секрет её небесных серо-голубых миндалевидных глаз. Но судьба отдаст книгу в руки девушки только тогда, когда колесо судьбы завершит свой финальный оборот и начнётся совсем другая история…

Глава 2. Наставник Адама

Эмилия, никогда не позволяй другим людям делать выбор за тебя…

Они могут быть тысячу раз правы, но свои ошибки человек должен прожить сам…

Пабло Осорио – Эмилии

Письмо из Марселя

Жозе Филиппе Альваро Муньос. Октябрь 1957 года. Рио-де-Жанейро.

Судьба выбрала для сюрприза ничем не примечательный четверг в самом начале октября. Весна в Рио только-только начиналась. Зимнее небо совсем прохудилось, и сквозь растрёпанные дождевые лилово-сизые облака проглядывало по-летнему тёплое солнце. Рабочий день в офисе Жозе как обычно начинался с крепкого несладкого кофе и утренней газеты. Интересных новостей за прошлый день не случилось: даже криминальная хроника ограничивалась парочкой ничем ни примечательных краж и одним неудачным разбойным нападением на ювелирную лавку. Мужчина отложил скучную прессу в сторону и задумчиво посмотрел в окно: погода стояла удивительная, свежая и необычайно ласковая. Сидеть дольше в массивном кожаном кресле раскачивая спинку от безделья не было сил, и Альваро решил прогуляться до назначенного на три часа пополудни совещания в парке, но как на грех новые узкие ботинки до того сдавили пальцы, что хотелось завыть от боли, к тому же они ещё противно поскрипывали во время ходьбы. И прогулка Жозе закончилась спустя двадцать минут у самого входа в парк, так и не успев начаться. Раздосадованный, он, вместо того чтобы лихо стянуть неудобные туфли, угрюмо присел на лавочке и застыл в нерешительности, думая, что же ему делать дальше. По иронии судьбы решительно всё на этой неделе не ладилось. Пожалуй, это было связано с тем, что в понедельник Жозе Альваро Муньос-младший отпраздновал сорок пятый свой день рождения и пребывал от этого в мрачной меланхолии. Сорок пять означало какой-то рубеж, о котором говорят все в один голос, вот только какой именно, он по-прежнему не знал… Весна тем временем, невзирая на смятение в душе мужчины, уверенной модницей в лёгком шёлковом платье в тонкий цветочный узор, кокетливо пленила Рио и всех без исключения жителей. В уличных кафе чуть громче заиграла музыка, вереницы машин потянулись к пляжу, а девушки всё чаще стали нетерпеливо поправлять волосы и подкрашивать губы соблазнительно яркой помадой. Один только Жозе не замечал её легкомысленного флёра наступающей весны, так как в его душе гостила хмурая осень, к слову сказать, осень сырая, тоскливая и будничная. Все его дни без исключения были плотно затянуты серыми тучами плохого настроения и ничего интересного не происходило.

«Жизнь поднялась на свои сорок пять ступеней вверх… и подниматься выше уже не означает увидеть больше, но каждая новая ступень уверенно приближает тебя к концу», – печально подытожил свои размышления мужчина и посмотрел на идеально отформованные блестящие носки неудобных туфель. «Проклятье, такие дорогие, красивые и такие жёсткие. Скорее подойдут чтобы лечь в них лакированный гроб, а не ходить по городу. И какой идиот вообще придумал носить туфли в жару? А галстук и жёсткий воротничок?» – не унимался Жозе, чувствуя себя словно прикованным наручниками к скамейке с петлёй на шее и не имея возможности встать, ни ослабить удавку.

Зрелый Альваро был, как и прежде, красив, крепок, здоров и активен, но… его глаза потеряли блеск, плечи поникли, а в упрямых чёрных волосах паутинкой запуталась первая седина. Словом, глянцевая обложка статного, элегантного и образованного мужчины слегка потускнела, заморщилась… Все «великие цели» бизнесмена Муньоса были достигнуты. Честолюбивые амбиции, словно поленья в камине, давно прогорели, оставив одинокую душу зябнуть в холодной пустоте полного безразличия. Он подошёл к своему рубикону, нет, добежал до него и, будто усталый марафонец, упал у самой воды. Есть у спортсмена Муньоса медали, кубки, призы, слава, но не осталось сил, чтобы тащить на себе весь это скарб… А главное, зачем он вообще нужен, если до смерти осталось чуть меньше половины срока, и то если ему не посчастливится умереть раньше от сердечного приступа или автокатастрофы? – размышлял харизматичный Жозе, уверенно отправляясь в конце рабочей недели не в ресторан с друзьями пропустить бокальчик, а на приём к своему психоаналитику.

Наш герой по своей природе был человеком противоречивым и неоднозначным, – сильный, целеустремлённый, честолюбивый, с одной стороны, и добрый, чувствительный, искренний, ранимый, инертный по отношению ко всему новому – с другой. Долгожданный единственный сын крупного бразильского бизнесмена и известной поэтессы Инес Суареш, он родился словно Господне благословение в семье, где его появления ждали долгих одиннадцать лет. Врачи, знахари и колдуны годами пичкали Инес пилюлями и волшебными порошками, обещая помочь зачать наследника, но всё было тщетно. Тем не менее родители не отчаивались, относя каждое воскресенье дары святой Деве Марии и не пропуская ни одной воскресной мессы. И чудо!!! Святая услышала! В тот самый момент, когда Инес отчаянно прокричала в объятьях имя своего молодого любовника – ЖОЗЕ. Да, малыш был зачат в этот самый миг, когда тело красавицы Инес соединилось в порыве неописуемой страсти с испанским художником, другом её супруга, что гостил на вилле Эсмеральда во время пасхального поста.

Крепкий, здоровый, малыш с копной волос на голове появился на свет точно в срок и был внешне похож на свою мать – красавицу Инес. При этом ребёнок унаследовал её открытое тёплое сердце, постигающее красоту окружающего пространства через творчество и созерцание. До десяти лет мальчик воспитывался мамой, купаясь в её любви, ласке и нежной заботе. Его окружали интересные книги, за завтраком звучала классическая музыка, а в театре были выкуплены билеты на весь предстоящий сезон. Шутя обсуждали живопись, играя разучивали ноты на рояле – и всё это буйство красок по вечерам утопало в богемном сигаретном дыму талантливых друзей Инес. Маленький Жозе был несказанно счастлив. В девять мальчик мог уверенно отличить хороший брют от сухого игристого вина и знал толк в дорогих кубинских сигарах. Однако богемному воспитанию пришёл конец, когда более чем «земной человек» – отец Альваро, спохватился, увидев будущее своего единственного сына в праздном безделье с бокалом шампанского в руках среди развесёлых нищих художников и музыкантов. Революция в семье прошла мирно и без кровопролития. Птичке Инес пришлось переехать жить в загородное поместье и довольствоваться свиданиями с сыном только по выходным. Больше она не пела… Жозе остался в Рио, но его маленькая жизнь попала под тотальный контроль отца и стала походить на пребывание в закрытом пансионе особо строгого режима. Сила и авторитет августейшего родителя перекроили тонкое мировосприятие сына на строгий фасон делового костюма в тонкую полоску, с обязательным накрахмаленным воротничком и запонками. Жозе больше не читал приключенческие романы, перестал мечтать о море, запер на замок кисточки и акварель. Его жизнь с этого момента подчинялась единственно великой цели – стать достойным наследником династии Муньос и продолжить с отличием дело своих отца и деда. Альваро Луиш никогда не проигрывал. Наспех скомкав робкое упрямство сына, словно бумажный фантик, и применив к нему самые изощрённые наказания, на которые хватило его солдафонской фантазии, отец воспитал пластилиново-послушного наследника. Наказания и вправду отличались особой жестокостью; кроме физических наказаний, например, за нежелание убирать вещи в комнате на свои места, отец ножницами отрезал штанины и рукава на всех без исключения вещах и заставил мальчика в таком виде появиться в школе, за непослушание и баловство на уроках лишал мальчика еды на целые сутки, а вот за прямое неподчинение слову отца пришлось поплатиться жизнью любимому хомячку Барри – ни в чём не повинный зверек был безжалостно утоплен в аквариуме на глазах испуганного плачущего мальчика. Пока зверёк с выпученными от ужаса глазками цеплялся за жизнь своими нежно-розовыми коготками и утыкался носиком в холодное стекло, отец сурово и спокойно произнёс: «Смотри, сын, Барри страдает по твоей вине. Никогда не забывай, кто в этом доме главный, чьи приказы ты будешь выполнять, чтобы в дальнейшем подобного несчастья в нашем доме не произошло». Альваро, поджав тонкие губы, указал жестом на любимого щенка спаниеля, что весело кружился у ног Жозе, и злобно сверкнул глазами. Тяжело моргая глазами, затуманенными от слез, и видя окоченевший трупик рыжего Барри, ребёнок с ужасом осознал – жестокость отца вообще не имеет никаких обозримых границ. Мальчик испугался. Беспомощно сдался. Смирился и поник. Отец, действуя подобными изощрёнными методами воспитания, привил чувствительному мальчику железную волю и заложил в его жизненный потенциал свои собственные завышенные амбиции в сочетании с безусловной нацеленностью на результат. Всё сложилось как нельзя лучше. Ещё до окончания школы многочисленные таланты мальчика увидели свет в тех самых окошках – грамотах, кубках и благодарственных письмах, на которые заблаговременно и предусмотрительно указал отец.

Матери до окончания сыном школы было отказано в свиданиях. Альваро считал их общение токсичным и не поощрял даже телефонные разговоры длительностью больше десяти минут. Подобное ограничение он считал единственно правильным, восторгаясь примером воспитания мальчиков в спартанском обществе, где сыновья содержались отдельно от матерей для их же блага. Инес пыталась сопротивляться, но всё было тщетно. Разлуку с единственным любимым сыном она переживала мучительно и обречённо: не написала более ни одного радостного куплета, укрывшись от мира в зарослях своих любимых гортензий с книгой в руках. Спустя семь лет она умерла от тоски, запив несколько таблеток снотворного двойной порцией коньяка, предварительно дочитав «Декамерон» Данте и бережно вложив веточку лаванды на последнюю страницу. По официальной версии, озвученной мужем, не в меру впечатлительная мадам страдала от редкой ишемической болезни сердца.

Шли годы. Жозе, повинуясь воле отца, блестяще окончил университет в Европе, прошел годовую практику на сухогрузе и заслуженно занял должность исполнительного директора группы компаний VASCO. Юноша оказался и вправду самым способным из всех простоватых, малообразованных, хотя и отчаянно смелых представителей династии Муньос. Его быстрый тонкий творческий ум, словно высокоскоростной процессор, молниеносно находил ответ на любой вопрос, запоминал, хранил и обрабатывал бесконечные гигабайты информации. С раннего утра до позднего вечера наследник оставался в офисе: работал словно дышал и лично контролировал все дела в крупной торговой корпорации, которой руководил его августейший родитель Альваро Луиш Феррейро де Муньос. Финансовые дела компании шли превосходно и будущее сулило Муньосу-младшему блестящую политическую карьеру, как вдруг внезапно и скоропостижно от сердечного приступа скончался отец. Смерть оказалась настолько неожиданной для самого старика Альваро, что он так и остался сидеть с невозмутимым лицом и сигарой в руке в зелёном кресле загородного конного клуба, ожидая свой кофе. Ему исполнилось накануне шестьдесят восемь лет. С его уходом осиротели все его шесть несчастных любовниц и два блестящих арабских жеребца. Это была истинно трагичная смерть, ибо забрала она не слабого и больного, но пышущего здоровьем солдата с отменным цветом лица и большими планами на жизнь. Настало время Жозе Альваро Муньосу принимать обязанности по управлению семейным бизнесом на себя, и наследник, которому к тому времени едва исполнилось сорок, по праву преемственности и без единого возражения со стороны совета директоров занял должность управляющего фруктовой империей VASCO.

Поначалу Альваро Муньосу-младшему показалось, что он внезапно выиграл в лотерею и наконец обрёл долгожданную свободу – избавился от деспотизма отца, тотального контроля, страха. Внезапная смерть тирана открывала бесчисленные перспективы для Жозе, компании и развития новых интересных направлений бизнеса. На деле всё случилось гораздо более прозаично и буднично: сперва наследник спокойно принял бесчисленные лицемерные соболезнования, ответив на них благодарностью и не испытав на деле ни единого оттенка скорби, а спустя всего неделю вступил на должность президента компании, намеренно опоздав в первый рабочий день на четверть часа. Вот он, знакомьтесь – новый президент Жозе Альваро Муньос! Мужчина уверенно вошёл в бывшую резиденцию отца и намеренно громко хлопнул дверью. Небрежно ослабил ненавистный галстук, расстегнул пару пуговиц на воротничке и вызывающе развалился в фамильном кожаном кресле. Беспардонно закурил первую сигарету и под пепельницу приспособил спортивный кубок за победу в отца в конный крикет. «Свободен!» – выдохнул Жозе. Перед его взором, за панорамными окнами семнадцатого этажа, один за одним открывались заманчивые пейзажи далёких перспектив. Краски окружающего пространства казались теперь ярче, насыщеннее и глубже, чем прежде, а тело стало до того свободным и лёгким, будто Жозе только исполнилось двадцать. Всё, чего он хотел и о чём мечтал долгие годы, вот-вот могло стать реальностью.

Первые месяцы своего правления новый президент желал действительно многого: полностью реформировать управление компанией, уволить десяток другой старых верных и бесполезно- служивых псов своего отца, открыть небольшую верфь и конструировать парусные яхты… Был составлен длинный список мест, где он мечтал побывать, выбирая маршрут не умом, но прокладывая его своим сердцем. Жозе задумал невозможное – если хватит смелости, послать наконец Клариссу с её папашей ко всем чертям на веки вечные. Напоследок поставив собственными руками чемодан в багажник её кабриолета. «Любимая, согласись, насколько наша жизнь может быть непредсказуемо прекрасной?!» – он аж присвистнул от удовольствия, представляя себе удивлённое выражение надменного лица жены.

Пребывая в счастливой эйфории, Муньос-младший только и делал, что восторженно мечтал, выстраивая в голове высоченные пирамиды грандиозных планов… Сознание улетало после пробуждения в счастливое предстоящее, а тело тем временем продолжало послушно приходить в свой кабинет и заниматься тем же, что и последние шестнадцать лет. Всё в его жизни так оставалось по-прежнему. Вот только ум Жозе, упрямо сопротивляясь переменам, пребывал в постоянном напряжении и начал заметно барахлить. Долгие годы рабства стали настолько привычны для Жозе, что сама по себе вероятность свободы, источая ядовито-ягодный нектар бесчисленных возможностей, незаметно отравляла беспомощный мозг. Порой мужчина ощущал вполне реальное удушье, начинало учащённо стучать его сердце, кружилась голова, мысли путались, но понять, в чём именно причина его паники, он, увы, не мог… Сил двигаться, а тем более что-то менять не было и в помине. В это самое время в окно его спальни незаметно пробрался первый безобидный невзрачный мотылёк ночной бессонницы. Он монотонно кружил в полночной тишине над самым изголовьем кровати, рассеивая хрупкий сон Жозе. Затем появился ещё один – назойливый мотылёк сомнений, следом за ним прилетел полночный страх, послышался звон разбитых иллюзий и, наконец, спустя полгода рой бессонных созданий настолько громко зашелестел своими крыльями в его спальне, что мужчина и вовсе разучился засыпать самостоятельно. Первым на помощь пришло снотворное – маленькое волшебство, дающее блаженное забытье ночью и погружающее в объятия апатии днем. Спустя два месяца на снотворном Жозе понял, что не справляется, и ему пришлось обратиться к специалисту. Заботливый психоаналитик, констатировав у пациента редкое психическое расстройство – так называемый «невроз неожиданного успеха», настоятельно порекомендовал немедленно начать приём антидепрессантов, дабы спастись от бесполезных и тревожных экзистенциальных вопросов, которые день за днём затягивают ум в ещё более глубокий омут. Алкоголь доктор посоветовал отложить «на неопределённое время» из-за серьёзности принимаемых препаратов. Данное досадное ограничение повергло пациента Муньоса в ещё большее уныние. Нет, Жозе не был пьющим человеком, никогда не был зависим! Однако как можно прожить день без бокала хорошего вина?! А на дижестив не выпить отличного коньяка, ароматного бренди, выдержанного рома или односолодового ирландского виски?! Ко всему прочему Альваро Муньос-младший с самого детства обладал действительно редким даром: словно у профессионального дегустатора чувствительность рецепторов его языка была феноменальной – и он получал истинное, неописуемое в словах наслаждение от тончайших оттенков вкуса. Точнее это можно было определить так: вкус еды и вина был для Жозе скорее эстетической категорией истинного аристократа, нежели хвастливым чревоугодием внезапно разбогатевшего простолюдина. Муньос-младший очень любил посещать изысканные рестораны, был частым гостем винных дегустаций, коллекционировал специи из разных частей света и, окончив курсы поваров, сам научился неплохо готовить. При этом в еде он был осознан, разборчив и сдержан, не позволяя себе обжорства. Его с лёгкостью можно было назвать гурманом или сибаритом, воспринимающим жизнь через призму тонких осязаемых наслаждений. Однако все чувственные эксперименты господина Муньоса ограничивались исключительно кулинарными новинками и дорогим алкоголем. Женщины его интересовали мало. Не случалось в жизни привлекательного мужчины Жозе ни скандальных интриг, ни романов, ни запретных связей – он был женатым, верным и немного занудным домоседом.

Спустя год лечения у психотерапевта самочувствие Альваро Муньоса-младшего, вопреки ожиданиям, заметно ухудшилось. Таблетки всё так же помогали уснуть, но взамен ещё плотнее окутывали предстоящий день туманом вялости и безразличия. Антидепрессанты Жозе прекратил принимать спустя месяц, эмпирически оценив потенциальный вред от их употребления – если депрессию лечить с помощью зависимости от препаратов, то чем, чёрт возьми, это вообще может закончиться?! Рассудил он, конечно, верно, но никаких других шагов в направлении к себе так и не предпринял. Жил по-старому: механически, безлико, буднично, приближая тот самый день, когда натянутые от внутреннего напряжения нервы не выдержат и не произойдёт что-то, о чём Жозе задумывался уже не раз, выбирая самый гуманный и безболезненный способ покинуть наскучивший мир. Однако у провидения на его счёт были совсем другие планы… Неожиданно в офис VASCO из Франции пришёл увесистый жёлтый конверт – официальное приглашение от неизвестного ранее делового партнера из Европы. Жозе повертел в руках два экземпляра и выбрал тот, что был написан на французском языке, испытав при этом внезапно нахлынувшую волну приятных воспоминаний о годах, проведённых в Париже. Перечитал документ дважды, удивился ещё больше и отложил в сторону. Взял другой экземпляр и убедился в том, что всё понял правильно… Бумага содержала заманчивое, хотя и несколько неожиданное предложение от крупной торговой сети срочно прибыть в Марсель для переговоров. Цель выглядела весьма просто и, вместе с тем, рискованно – совместными усилиями расширить рынки сбыта в Европе и, сформировав взаимовыгодную ценовую политику, в кратчайшие сроки устранить всех остальных конкурентов. Бизнесмена Муньоса охватил небывалый азарт. Предложение было похоже на авантюру, вызывало интерес и заставляло сердце непроизвольно учащённо биться. Условия сотрудничества были те самые, при которых отказ невозможен, точнее неразумен из-за открывающихся для VASCO перспектив, и одновременно опасен, так как слияние с непроверенным партнёром могло принести неоправданно высокие риски. Жозе колебался. Рядом не оказалось никого, кто бы мог развеять его сомнения или укрепить его уверенность. Он по-прежнему оставался Муньосом-младшим – президентом компании с душой офисного клерка, который подобные смелые решения никогда не принимал единолично. «Отец, скорее всего, был бы против», – размышлял Жозе, – «он никогда не одобрял игры в монополию, тем более с непроверенными в деле партнёрами, но…» Многомиллионная прибыль и возможность стать самым крупным экспортёром в Бразилии не оставляли ему ни малейшего шанса сказать «нет». Альваро Муньос принял решение прибыть в Марсель на переговоры, но своё согласие отправил только спустя неделю, выдержав положенную в таком случае паузу. Все эти долгие дни Прованс шептал гурману Жозе о давно забытом вкусе каштанов, о тонких ароматах высокой французской кухни и, конечно, о винах… Он не был во Франции со времён окончания Сорбонны. За шестнадцать лет ни разу не повстречался ни с кем из друзей и совершенно забыл, как искрится на рассвете снег на склонах французских Альп. Предчувствуя скорое свидание с прошлым, мужчина ощутил небывалый прилив сил и энтузиазма. Его не остановила даже сильнейшая аэрофобия, от которой он сильно страдал последние несколько лет, трусливо выбирая сухопутный или морской способ перемещения по континенту.

В ожидании путешествия Жозе был чрезвычайно взволнован. Он пригласил с собой в поездку трёх заместителей и старого верного юриста, постарался предусмотреть все возможные риски и навел все необходимые справки о новом партнёре. Всё складывалось удачно и предчувствие хороших перемен всецело завладело мыслями бизнесмена. Все малодушные сомнения развеялись. А страхи… Страхи на время отпустили, оставив уму возможность радостно пребывать в эйфории будущих побед.

Жозе пожалел о своём решении только, когда самолёт, стремительно набирая высоту, начал трепетать всем своим железным телом, проходя плотные дождевые облака. Тряска была до того невыносима, что мужчина ощутил каждой клеточкой своего тела невероятный панический страх от предчувствия, что самолет вот-вот разломится надвое. Ожидание неизбежного крушения сковало мышцы неимоверным напряжением. Жозе вцепился в подлокотники что было сил, и с надеждой во взгляде посмотрел на стюардессу… Красивая миниатюрная брюнетка с блестящими густыми чёрными волосами, собранными в тугой конский хвост, сидела через два ряда кресел у самого прохода лицом к пассажирам. Жозе нестерпимо захотелось обратиться к ней. Спросить, всё ли хорошо? Скоро ли закончится весь этот кошмар?! Ему так необходимо было почувствовать её заботу, услышать слова поддержки, увидеть улыбку наконец!.. Но девушка сидела неподвижно, отвернувшись лицом к иллюминатору и теребя в руках носовой платок. При этом было видно, как ее грудь в белой накрахмаленной блузке напряженно вздымалась при каждом толчке и вибрации самолёта – девушка неумело скрывала свой страх… Жозе не решился обратиться к ней – стюардесса не посмотрела ему в глаза… «Плохой знак. Что-то определённо идет не так… Самолёт не исправен и скорее всего разобьётся», – заключил мужчина, стараясь при этом скрыть от окружающих истинный масштаб охватившего его отчаяния. В голове стремительно пронеслась мысль: «Что, если приглашение из Франции было испытанием?! Проверкой? Ловушкой? Бог решил расправиться со мной, используя мою собственную алчность…». Как же сильно он сожалел в этот момент о своём спонтанном решении полететь в Марсель! Ругал себя за порыв, который, возможно, будет стоить ему жизни… А страх тем временем всё сильнее и сильнее пульсировал в висках, не находя ни единого возможного выхода, – все люки были плотно задраены, а до приземления в Касабланке оставалось не менее двенадцати часов. Жозе оказался в западне. Ловушке. Проклятой птичьей клетке, из которой выхода нет! Оставалось только одно – молиться. Хотя в Бога по-настоящему он никогда не верил и не знал наизусть ни одной молитвы, но… В момент отчаяния верить хотелось! И Жозе продолжал молить Бога, Ангелов и всех святых только об одном: чтобы самолёту хватило удачи добраться до места, не раскрошившись на запчасти прямо в воздухе. В ответ на искреннюю молитву его посетило внезапное озарение, – то была странная мысль о том, что жизнь, перейдя свой сорокопятилетний рубеж, так и не началась… В подтверждение тяжёлых предчувствий в мозгу всплыл отрывок из недавнего интервью известного американского психолога о том, что истинная причина аэрофобии кроется не в боязни оказаться на высоте в несколько тысяч метров без возможности контролировать процесс, но в тотальном недовольстве жизнью, которую испытывают люди, иллюзорно контролирующие свою судьбу. Врач ссылался на современные исследования учёных в этой области, которые чётко отследили взаимосвязь между страхом смерти и неудовлетворённостью собственной жизнью. Боязнь устремить взгляд в будущее и неверие в собственные силы… Он утверждал, что пациенту следует сперва разобраться с ошибочными установками, начиная с раннего детства, а затем приступать к лечению несуществующего недуга под красивым названием «аэрофобия». Тогда Жозе ощетинился, думая, что врачи говорят ерунду, пытаясь заработать ещё больше на его осторожности и желании контролировать процесс. «Тем более что самолеты не надёжны и управляют ими обычные люди…» Жозе совершенно не хотелось выкапывать из подсознания то, что похоронено песками времени и в настоящем не имеет никакого смысла… Теперь же, взглянув на вопрос с десятитысячной высоты сильной турбулентности, он почувствовал, что психолог был скорее прав, чем корыстен, и отрицанием проблему ему вряд ли удастся решить. В душе в момент случившегося инсайта возникло остро-непреодолимое желание разобраться в себе и понять, когда именно всё в его жизни пошло не так. Для этого не нужны никакие психологи, необходимо просто побыть одному. «Задержусь-ка я ненадолго в Европе!» – мысль пришла в голову внезапно и наполнила душу блаженными секундами спокойствия несмотря на то, что самолёт по-прежнему продолжало сильно болтать.