Враг моего врага. «Песец»

Асст сделал большие глаза:

– Она с самой Земли приехала!

– Н-да? – Мрланк провел пальцем по тонкой шее гъдеанки, выбирая место; она тихо задрожала, не смея издать звук, из глаз покатились слезы.

– Блондинка, статная и красивая. Вам такие нравятся, хирра.

– Ладно, – он решительно слез с гъдеанки. – Сейчас приму душ и подойду в рубку. Угости ее чем-нибудь, типа реттихи.

Он хлопнул дверью каюты. Эст Унтли, кое-как собравшись в целое, села на кровати, обхватив ладонями шею, и заплакала от облегчения. Хотя бы сегодня обойдется без этого ужаса.

Загадочная женщина заинтриговала Мрланка. Что это за блондинка, и с чего она к нему приперлась? Да еще с Земли! Он пытался вспомнить, с какими женщинами знакомился, когда «Райская молния» стояла на Земле. По всему выходило – ни с какими. Даже с проститутками не сложилось. У него была Эйзза, он и не искал никого больше. Из землян он имел дело только с мужиками.

Так в раздумьях он дошел до рубки. И чуть не споткнулся на пороге. В кресле второго пилота, отвернув его от пульта к двери, сидела женщина, поигрывая бокалом из-под реттихи. Действительно, офигенная блондинка, кровь с молоком, коса на лбу – в руку толщиной. Асст не сказал главного – а может, просто не понял: женщина была в форме ГС-флота Земли с погонами капитана второго ранга. Сотня червей могильных!

Она не глядя поставила бокал на пульт, безошибочно найдя место, с которого он не скатится, и, встав навстречу вошедшему, представилась:

– Василиса Ткаченко.

Триста червей могильных! Капитан Ткаченко, тот самый, о котором предупреждал Ртхинн Фййк. Почему Мрланк решил, что это непременно будет мужчина? Да ведь и Ртхинн так считал! Говорил: «он». И то сказать, кем еще может быть капитан ГС-флота, кроме как мужчиной? В Раю исключений нет. А у землян все не по-человечески.

– Мрланк Селдхреди, – отрекомендовался он, справившись с собой. – Позволите? – он взял кувшин, налил себе реттихи, плеснул и в ее бокал. – Давайте сядем.

Она грамотно выбрала место, сообразил Мрланк. Застолбила статус, что называется. Кресло первого пилота на чужом корабле ни один знающий человек в своем уме не займет, если это не победитель, принимающий капитуляцию. Обычный визитер сел бы в одно из боковых кресел, они как раз удобно стоят, разворачивать не нужно. Но нет, она уселась на место второго, как важный гость, равный хозяину или превосходящий.

Он прошел к креслу первого пилота, повернул его и немного отодвинул, чтобы землянке не показалось, будто он намерен нарушить ее интимное пространство. Блондинка была очень привлекательна и, несмотря на то, что он только что с ложа удовольствий, будила совершенно не деловые мысли, однако капитан ГС-флота – явно неподходящий объект для сексуальных устремлений адмирала.

– Помощник координатора сообщил мне о вас, – сказал Мрланк. – Но немногое. Где вы служили прежде?

– Последняя должность – капитан крейсера «Анакин Скайуокер», – ответила она.

– Почему вы захотели служить у нас?

Он ожидал услышать нечто вроде: руководство предложило, и мне показалось интересным походить на линкоре… Но она отчетливо поморщилась:

– Поругалась с начальством.

– Э-э… – Мрланк затормозил. – То есть как?

– Какая вам разница, адмирал – как? – голос блондинки попрохладнел. – Что вам за дело до вывертов нашего командования? Уж поверьте, главнокомандующий Ларс Максимилиансен – человек, с которым нетрудно поругаться!

Мрланк тихо хмыкнул. Вспомнил, как старик помотал ему нервы из-за задницы.

– Что вам должно быть интересно, – она с нажимом ткнула пальцем в поручень кресла, – это моя квалификация. Вот документы, – она достала папку. – Можете ознакомиться. Тексты диплома и промежуточных аттестаций, как положено, дублированы на хантском.

Он качнул головой.

– Мне хватит одного того, что вы были капитаном крейсера. Ни один мир не раздает ГС-корабли за красивые глаза. Меня интересует другое. Почему вы пришли именно к нам?

– А куда я, по-вашему, должна была пойти? – вскинулась Василиса. – К Ену Пирану?

Мрланк подавился реттихи и изобразил знак, отгоняющий зло.

– Зачем уж сразу так? Есть тсетианский флот, Тсета – давний друг Земли. Есть мересанцы, которые наконец поняли, на какой стороне следует воевать, у них тоже дефицит кадров. Почему Рай?

Почему, почему… Василиса нахмурилась. Потому что так посоветовал Гржельчик. Но это никчемный ответ. Если бы Гржельчик дал совет, идущий вразрез с собственными склонностями Васи, она бы ему не последовала. Объяснить причину политкорректно она не могла. Тсетиане убивали ее своим занудством и чрезмерным доверием компьютерам. Они милые, но служить у них – с тоски взвоешь. Синие – вообще чужие, с ними даже не поговоришь без частотного преобразователя. Драчливые снобы, свысока глядящие на каждого, кто не их круга. Сказать по правде, она и вампиров не жаловала. Но демократичные и коммуникабельные вампиры, по иронии судьбы, оказались ближе всех.

– «Анакин Скайуокер» был на орбите Рая, когда навалились гъдеане и чфеварцы. Мы сражались за Рай. Потом чинились в Генхсхе. Странно, что вы не знаете.

– Я был ранен и долгое время провел в состоянии клинической смерти, – ровно проговорил адмирал. – За некоторыми событиями я не мог следить лично. Я, конечно, знаю о том сражении, но не могу вас помнить.

– Извините. В общем, я уже немного знакома с Раем. И вполне естественно, что…

– Хорошо, – кивнул Мрланк. – У вас будет линкор «Райское сияние». Вы легко узнаете его, даже не умея читать, по пиктограмме. Но я настоятельно рекомендую вам выучить язык шитанн. Экипажи линкоров не привыкли к командам по-хантски.

– Учить язык – долгое дело, – заметила Василиса.

– Вовсе нет. Обратитесь в любую школу для кетреййи, вас научат. С вашими мозгами на это и недели не понадобится.

– Ну-у… – недоверчиво протянула она.

– Итак, неделю вам на освоение языка и на знакомство с кораблем и командой. Все необходимые документы будут выправлены завтра, завтра же подпишете контракт. Заведите себе коммуникатор. Через неделю корабль должен быть подготовлен к рейду. Позвоните мне и получите дальнейшие указания.

– Э… как скажете. В смысле…

– У нас в таких случаях принято говорить «Готов служить родине», – с тонкой улыбкой произнес Мрланк. – Но я согласен, в ваших устах это звучало бы странно. «Да, адмирал» будет вполне достаточно.

– Хм… Да, адмирал.

– Надеюсь, – улыбка стала еще тоньше, – ссориться с начальством не войдет у вас в традицию?

– А вы не нарывайтесь, адмирал, – она улыбнулась в ответ. – Я умею исполнять приказы и эффективно действовать самостоятельно, умею отчитываться за то, что сделала. Но если поддадитесь искушению повесить на иностранку чужие грехи или подставить – поругаемся, не обессудьте. А спутаете меня с кетреййи, – проникновенная улыбка чуть не дотянула до ушей, – убью.

Инженеры шли по коридорам орбитальной станции, направляясь к пристыкованному сторожевому крейсеру. Все это время «Песец» служил пугалом для купцов, подходивших к орбиталке. Мало кто не терялся, увидев на экране интимную сцену между землянином и шитанн. Сатиджад тоже слегка растерялся, когда коллеги впервые показали ему эту актуальную аэрографию. Ее творец явно был человеком независимым и без комплексов, безмерно циничным и имеющим немалую власть, для многих неугодным и неудобным. Наверняка куча народу желала бы, чтобы он вообще никогда не появлялся на свет. Но желания сбываются не у всех – лишь у тех, кто настолько богат и влиятелен, чтобы заплатить за них высокую цену. Джинны, исполняющие желания, служат не каждому и обходятся очень, очень дорого.

– Шварц возвращается, – сказал один из инженеров, пожилой дядька, о том, что было на уме у всех.

– Ага, то-то Флетчер лютует, – откликнулся другой, со светлой бородкой. – Строит всех в три шеренги, разве что кактусы красить не заставляет.

– Это Флетчер-то лютует? – засмеялся третий, с лысиной на темном затылке. – Приедет Шварц, тогда и вспомним, почем снег летом.

Большинство сходилось в одном: как бы заместитель коменданта ни старался заменить подчиненным Хайнриха Шварца, это у него получается слабо.

– Точно, – подтвердил молодой инженер с волосами, стянутыми в хвост канцелярской резинкой. – И кактусы будем красить, и толчки зубными щетками шлифовать.

– Флетчер и без него скучать не дает, – не согласился бородач. – На кой черт «Песцу» профилактика? Никто корабль не трогал.

– Когда корабль не ходит, ему тем более профилактика нужна, – рассудительно сказал самый старший. – Мало ли какие контакты окислились, или сочленения пришкварились, или рассохлось что… Да и пыль стереть не помешает. Если Шварц где-нибудь пыль обнаружит, он нам трубу от пылесоса сами знаете куда засунет, раструбом вовнутрь!

Сатиджад помалкивал, предпочитая слушать коллег. И так отзываются о Шварце люди, вроде бы хорошо относящиеся к командиру, прослужившие под его началом не один год!

– Пускай пыль рабочие вытирают, для этого диплом инженера не нужен, – проворчал парень с хвостиком.

Зашипела пневматика, открывая шлюз.

– Ну все, хорош трындеть, – вздохнул пожилой. – Расходимся. Каждый знает, что ему делать. А кто не знает – тот своим дипломом подтереться может.

На этой оптимистической ноте он повернулся ко всем спиной и решительно зашагал к рубке. Сатиджад хмыкнул и, поудобнее пристроив на плече сумку со всякими тестерами и дистанционными пультами, направился к ближайшему ряду ускорителей по правому борту.

Он прицепил на лоб видеокамеру – все регламентные работы должны записываться – и объявил в никуда:

– Плановый осмотр первого ускорителя правого борта. Я откручиваю фиксирующие болты, снимаю кожух, – зажужжал шуруповерт; обеими руками Сатиджад поднял мощную крышку, закрепив ее в фиксаторах над головой. Пахнуло алюминиевым порошком и немного хлором. – Проверяю внутренние поверхности ускорителей, – он медленно повел включенный дефектоскоп вдоль внутренней обшивки, внимательно следя за показаниями на экранчике и попутно заботясь о том, чтобы он не уходил из поля зрения камеры. – Первый сегмент – повреждений нет. Второй сегмент…

Сатиджад был хорошим инженером. Он спокойно комментировал свои действия, четкие и уверенные, и знал, как держать голову, чтобы обеспечить видеокамере наилучший обзор. Но наилучший – не значит абсолютный. Не прерываясь и держа обе руки в поле зрения камеры, он аккуратно высвободил ногу из ботинка. Носок охватывал ее только сверху, пальцы были свободны, а между пальцами зажат небольшой стерженек, похожий на сигарету. Он ловко крутанул большим и указательным пальцем, перехватывая стерженек удобнее. И, задрав кверху голову и водя дефектоскопом вдоль верхних сегментов ускорителя, ногой засадил стерженек поглубже в сочленение между нижними сегментами. Шевельнул стопой, припорошив белое алюминиевой пылью – и все, будто так и было. Голос, описывающий совершаемые операции, не дрогнул, и никто до поры не узнает, что одна операция осталась неозвученной. Сатиджад даже не изменился в лице, и ладони не повлажнели. Он прекрасно владел собой и смог бы обмануть вдвое-втрое лучшую систему безопасности.

– Чего она от тебя хотела? – Ххнн пристал, как годрийская колючка.

Они с Мрланком сидели в кафе космопорта. Где же еще коротать время между рейдами?

– Имеешь в виду капитана Ткаченко? – уточнил Мрланк и вздохнул: – Да уж не ласк! Она приехала, чтобы наняться в райский флот. Теперь она – капитан «Сияния».

Ххнн икнул и чуть не разлил реттихи.

– Ты что, сдурел? – да, Мрланк адмирал, а Ххнн капитан, но в неофициальной обстановке они оставались просто друзьями. – Зачем ты отдал ей «Сияние»?

– А почему нет? – удивился Мрланк. – У нас что, на этот пост очередь из капитанов стоит? Она – опытный командир. И к Раю вроде бы расположена, пока ее кровь не пьют.

– Могла бы служить на своем крейсере, защищая Рай – кто ей мешал? Почему она ушла из флота Земли?

– С командованием повздорила.

– Это она так тебе сказала? Мрланк, надо было меня спросить! Ты в больнице лежал и не знал ничего, а «Анакин Скайуокер» и «Ийон Тихий» чуть один другого не… – он осекся и понизил голос. – Они подрались здесь, на орбите Рая. Стреляли друг в друга! Два земных крейсера, соображаешь? И это она была виновата, или я ничего не понимаю в жизни!

– Откуда ты знаешь? – скептически спросил Мрланк. Просочись такое в средства массовой информации, все бы давно на ушах стояли.

– Гржельчик ее потом прикрыть пытался. Версию придумал: мол, «Анакин» по гъдеанскому разведчику термоядерной ракетой влупил, а «Ийон» дал по нему же лазерный залп. Только не было никакого разведчика! Ракета ушла по «Ийону». Гржельчик просил меня передать Ткаченко его версию, чтобы они не расходились в показаниях. А она едва меня не убила, чтобы не оставлять свидетеля. Клянусь! Я «Молнию» увел ломаным курсом, боялся, что подобьет.

Мрланк хмурился.

– Послушай, Мрланк, ты же меня знаешь. Я лишнего не скажу, прежде тринадцать раз подумаю. Я молчал, никому этого не рассказывал, тебе первому. И ты намотай на извилину, но не говори больше никому. Не надо этого. Такая буря поднимется, всю грязь со дна всколыхнет. Лучше не затевать. Я бы и тебе не сказал, но ты знать должен, кого на службу берешь.

– Что они не поделили? – недоуменно спросил Мрланк.

– Откуда мне знать? Они меня в подробности не посвящали. Я и о том, что знаю, из их недомолвок догадался. Отчего баба может так на мужика взъесться? Наверное, он ее неправильно трахнул. Или не трахнул, когда она хотела. Или трахнул, когда не хотела. Мало ли поводов!

Мрланку вспомнилось Василисино: «Спутаете меня с кетреййи – убью». Он поежился.

– А может, и другой у них был конфликт, – Ххнн продолжил мысль. – Как у капитана с капитаном. За лидерство, например, повздорили – кому главнокомандующим быть, когда их старикан помрет. Только, за что бы они ни бились, победил Гржельчик. Иначе это она схватила бы адмиральскую звезду, а он явился бы к нам на работу проситься.

– Сто червей могильных, – с расстановкой проговорил Мрланк. – Но ты ведь понимаешь, Ххнн, что я не могу переиграть? Я не мог бы поступить по-другому, с самого начала не мог. Это Ртхинн Фййк решил ее принять, он спустил мне приказ сверху.

– Ртхинн? Не Криййхан?

– Хирра Криййхан в больнице.

– Но он оттуда выйдет. И устроит тебе вместе с Ртхинном мозгодрючку! Чья подпись на контракте? Ртхинна?

– Нет, – Мрланку стало зябко. – Моя. Главнокомандующий же я, а не Ртхинн.

– Поздравляю, Мрланк, – прочувствованно сказал Ххнн. – Хирра Ртхинн снова тебя подставил. Второй раз! Когда ты уже жизни научишься?

Кромешную тьму разрывал яркий, резкий свет прожекторов. В воздухе застыли крошечные льдинки, шурша, опадающие к ногам. Толстое снежное покрывало безжалостно вскрыто. То, что когда-то было речным берегом, изрезано бульдозерами. В русле бывшей реки – ни кусочка льда. Воду выплеснуло во время катастрофы, и она так и не вернулась. А траинит остался.

Захара не покидало ощущение, что он ковыряется в трупе. Не как анатом, с целью познания, а как мародер – выдрать золотые коронки, вытащить батареи кардиостимулятора, вынуть титановые штифты из суставов. Жуткое ощущение.

Нлакис тоже был трупом, теперь Захар это понимал. Ушла вода, исчезла жизнь. Но трупом слишком древним, время слизало страшную плоть с костей, остался чистый скелет, которому свойственна даже некая непредвзятая красота. А здесь все случилось только что. Река была обитаемым местом, и ножи бульдозеров то и дело натыкались на натуральные трупы. Захар никогда не был ни ханжой, ни неженкой, привычный с детства вид обезглавленной курицы или заколотого бычка не вызывал у него никаких эмоций, да и людей он похоронил немало. Однако то, что ему приходилось видеть здесь, зашкаливало за всякие разумные пределы. Мужчины – ладно, им сам Бог завещал погибать, но изуродованные стихией тела женщин, раздавленные и разодранные детские трупики… Впору запить. Половина из его рабочих так и поступала. Вторая половина забывалась, куря траву.

Захар предполагал, что рабочих придется везти с Земли. Но к разработкам стали стекаться местные. В основном – старики, потерявшие всю родню, не видящие для себя будущего на Хао и не желающие принимать новую веру. Они хотели лишь одного – дожить свой век на родине и спокойно умереть. Большинству из них пора было на пенсию. Но Захар сказал жестко: либо работать, либо – за милостыней к Джеронимо Натта и потом на Хао. Содержать на руднике нетрудоспособных не планировалось.

Вначале ему было неудобно нанимать мересанцев. Это их мир, а он – пришлый – явился нажиться на их горе. Напрасно он беспокоился: проклятия переживших конец света были адресованы не ему. Катастрофа четко расставила по местам, кто враг, а кто друг. К нему относились скорее с благодарностью за возможность остаться у могил предков и достойно заработать на собственные похороны. Подслеповатые мересанские деды то и дело норовили снести бульдозером что-нибудь не то, и он заказал партию очков, чем вызвал дополнительный всплеск благодарности.

Джеронимо Натта, заканчивая эвакуацию, посетил рудник. В последний раз предложил рабочим покинуть Мересань. Однако они уже приняли решение. Кардинал не стал настаивать. Благословил – знал, конечно, что и они отказались принимать христианство, и директор иудей, – но тем не менее благословил. Не сказал, на удивление, ни слова в своем обычном духе, что лишь пособники тьмы якобы не приемлют света. Попрощался и уехал.

Заезжал еще один гость. Собственной персоной адмирал т’Лехин, нежданно-негаданно ставший главой Мересань, когда всех более близких к верхушке скосил катаклизм. Невысокий худой мужчина с усталым лицом, будто высеченным из голубого камня. Поговорив с рабочими, он подошел к Захару и сказал: «Ради Бога, не дайте им пропасть». Потом ходил по разрезу, залитому электрическим светом прожекторов. Долго стоял и смотрел на ревущие экскаваторы, извлекающие из-под наносов породу вперемешку с кусками чьих-то замороженных тел. Половина рабочих после говорили, что он плакал. Половина – что просто молчал, сжав губы в тонкую, бескровную линию. Он уехал, не прощаясь.

И Захар остался на планете один, в компании мересанских пенсионеров и сотрудников охранного предприятия. Впрочем, нет, не один. Где-то в южном полушарии – в бывшем южном полушарии, ось вращения Мересань сильно сместилась в результате катастрофы, но карты были старые – на двух небольших континентах хозяйничали представители Тсеты и Шшерского Рая. Но они находились словно в другом мире: слишком далеко, в гости не наездишься, даже прямой радиосвязи нет. При острой необходимости можно общаться через ГС-крейсер, на всякий случай торчащий на орбите, используя его как ретранслятор, и то не в любой момент времени, а лишь при определенном его расположении. Но острой необходимости не возникало. С руководством тсетиан и шшерцев он так и не познакомился. Зачем? Расклад и так ясен. Все поделено, делить больше нечего.

Учить язык шитанн оказалось легко и приятно. И форма райского флота села на Василису, словно именно для нее была разработана. Голубая трикотажная кофта с длинными облегающими рукавами и низким круглым вырезом – герра – изумительно оттеняла ее глаза, широкие черные брюки визуально стройнили фигуру, а плотный черный жилет с красной капитанской полосой подчеркивал талию. Пессимизм ее покинул. Может, все и сложится к лучшему.

Свой корабль она нашла по светящемуся ореолу, вроде солнечной короны, заключенному в красный круг на борту. «Райское сияние». Линкор в сравнении с крейсером казался небольшим, несерьезным каким-то. Но полагать так – не свидетельство большого ума. Да, линкор проигрывает земному крейсеру в мощности и вооружении. Но в маневренности дает фору и энергии жрет не в пример меньше. Линкор может быть очень опасен для врага. Она восстанавливала в памяти все известное ей о райских кораблях. К сожалению, до сих пор она имела дело с линкорами лишь в виртуальном мире. А где же их было взять в реале? Неужто шшерцы подарили бы корабль потенциальному противнику: нате, изучайте?

Кетреййи, дежуривший у шлюза, вытаращил на нее глаза, с блюдечко каждый:

– Хирра, а вы кто?

– Капитан этой посудины, – она кинула на стол дежурного новенькую магнитную карту. – Сам будешь проверять? Или позовешь тех, кто читать умеет?

Кетреййи ее безотчетно раздражали. Не сами по себе, они в глупости своей не виноваты. Но как можно доверить службу на космическом корабле умственно отсталому? Будь ее воля, она бы блондинчиков не допускала до корабля на расстояние метра. И вроде бы ее воля, как капитана, на «Райском сиянии» абсолютна – ан нет, не совсем. Кое-чего она не может: например, уволить всех кетреййи и взять на их должности шитанн. Во-первых, тут же обвинят в расовой дискриминации. Во-вторых, шитанн считают ниже своего достоинства занимать должности, для которых хватает интеллекта кетреййи. В-третьих, шитанн слишком мало. Кетреййи втрое-вчетверо больше, именно на их плечах держится экономика Рая, а шитанн ею управляют. Кетреййи – плоть этого мира, шитанн – его мозги, а ба – так себе, красивый бантик.

Парень, даром что тупой, службу знал. Ну, и собачек можно выдрессировать. Он нажал кнопку, и появился шитанн.

– Вахтенный офицер Эйшвер Ихстл, – отрекомендовался сумеречник с черной короткой косой причудливого плетения.

– Василиса Ткаченко, – представилась она.

– Она говорит, что она – капитан нашего корабля! – сообщил кетреййи командиру сенсационную новость.

Вампир окинул ее внимательным взглядом. Чувствовалось, что концы с концами у него не сходятся. Женщина. В форме военного флота. Блондинка, вкусно пахнущая кровью. С капитанской полосой на плече. Прическа незнакомая, но и название клана незнакомо. Может, клан из мелких, не все же наизусть знать. Он рефлекторно помотал головой, пытаясь сбросить наваждение. Блондинка смотрела на него снисходительно.

– Документы, – она выразительно щелкнула по магнитной карте.

Шитанн пришел в себя. Сунул карту в коммуникатор, посмотрел на экран, пролистал. Сто червей могильных, действительно капитан! Все полномочия подтверждены.

– Хирра Василиса, а вы кто? – спросил офицер несчастно.

Дилемма продолжала его мучить. Кетреййи не то что капитаном, обычным пилотом не стать, и расовая дискриминация тут ни при чем. Шитанн перед поступлением в пилотскую школу тоже сдают тест на коэффициент интеллекта, и далеко не все проходят. Но вот она стоит перед ним со своей светлой косищей. Капитан.

– Вы ведь не шитанн?

Какие-то секунды Василисой владело искушение сказать, что она кетреййи, и посмотреть, как мировоззрение этого мужика с треском рушится. Она преодолела соблазн. Еще крови попросит, упаси Господи.

– Я с Земли, – сжалилась Василиса.

На скорбном челе вахтенного офицера обозначилось просветление. Феномен обрел разгадку! Он наконец-то сообразил отсалютовать своему капитану. Похоже, ума у него не палата. Десантник, небось.

– Как тебя, Эйшвер? Давай, отведи меня к тому, кто у вас тут главный… после меня. А ты, парень, – она для ясности ткнула в кетреййи, – позаботься о моем багаже.

– А как? – он хлопнул глазами.

Она мысленно плюнула.

– Вызови кого-нибудь из своих и скажи, чтобы отнесли чемодан в капитанскую каюту. Ясно?

– Да, хирра! – с готовностью закивал он.

Рубка линкора была похожа на рубку крейсера, только поменьше и обзор хуже: мало экранов. Но пульт почти такой же. У пульта в вертящемся кресле сидел шитанн и считал ворон. С виду – прямо запорожский казак: косая сажень в плечах, голова выбрита, на затылке – длинный черный чуб, чуть ли не до пояса. Только бледный, и радужки глаз красные.

– Это Зигленк Винт, – представил его офицер. – Старший по пилотской бригаде.

«Казак» недовольно зыркнул на Эйшвера, и Василиса поняла, почему. Согласно субординации, младшего первым представляют старшему, а он привык быть тут старшим. И наверняка его до сих пор объявляли исполняющим обязанности командира.

Его взгляд упал на Василису, и в нем моментально отразилось понимание. Все-таки соображалка у второго пилота лучше работает, чем у любого десантника. Он встал с кресла, изобразил приветственный салют.

– Кэп? – осторожно, вопросительно.

– Он самый, – она прошла к освобожденному креслу, села. – Будем знакомы. Василиса Ткаченко.

Зигленк Винт остался стоять, рассматривая ее искоса.

– Вы же не кетреййи, правда? – в вопросе прозвучала надежда.

Боже! Кажется, она поторопилась. Ей вдруг пришло на ум, что ситуация имеет тенденцию воспроизводиться. Пока она ходила в форме Земли, все было более-менее ясно – да и то не всем. Но блондинка в райских тряпках ассоциируется только с кетреййи. А если эти тряпки капитанские – налицо когнитивный диссонанс.