Враг моего врага. «Песец»

– Разумеется, нет!

– А почему? – иезуитски спросил Аддарекх. – У тебя в них антивирус?

– Что ты задаешь идиотские вопросы? – рассердился епископ. – Какой антивирус может быть в часах? Это же не полноценный компьютер. Процессор слабый, память маленькая, ни один современный вирус не влезет. Антивирус тем более не поставишь, да и незачем.

– Во-от, – протянул Аддарекх. – А теперь представь, что твои часики внезапно проапгрейдились. Обрели восьмиядерный процессор, до фигища памяти и самые продвинутые устройства ввода-вывода. А антивирус-то не стоит. И как ты думаешь, долго они продержатся в мире, где электромагнитные пакеты информации носятся туда-сюда по эфиру, а малолетние хакеры стонут от нереализованного желания осчастливить своими вредоносными произведениями какого-нибудь лоха, вовремя не обновившего систему безопасности?

У Дьёрдя внезапно пересохло в горле.

– Ты имеешь в виду…

– Да! – рявкнул Аддарекх. – Да, сотня червей могильных! – не хотел он откровенничать с церковником, для них это больной вопрос, неизвестно, как среагирует. Но теперь уж чего, когда тот догадался? – Тьма, только и ждущая, как пролезть в незащищенную щель, нашла себе носителей!

По спине пробежала невольная дрожь.

– Что ж вы… антивирус-то не поставили?

– А ты знаешь, где его взять, поп? Только не гноби мне мозги своей верой! Миллиарды, триллионы людей справляются с тьмой, не пускают ее в душу без всяких религий. Возможно, религия – дополнительный контур безопасности, но уж точно не основной и не решающий! Откуда в нас, разумных людях, устойчивость к тьме? Может быть, она развивается постепенно, с развитием цивилизации? Нынешние кетреййи умнее тех, что жили сорок тысяч лет назад. Селекцию никто не отменял: отбор перспективных детей, устройство нужных браков… Эйзза – умничка, даже жаль, что она потеряна для Рая. Кетреййи постепенно умнеют, но остаются закрыты для тьмы. Значит, эволюция предусматривает какую-то защиту. Наверное. У нас так полагают, поп. Но, в отличие от вас, не спешат абсолютизировать неподтвержденную точку зрения.

Дьёрдь пропустил выпад. Перед внутренним взором развертывался ужас четырехсотвековой давности. Новая раса, беззащитная перед дьяволом, одержимая злом. Умная… Все горе от ума, древо познания неизменно дает ядовитые плоды.

– Что тогда было? – прошептал он.

– Об этом не любят вспоминать, церковник. Многих тьма захлестывала. Они бесились, сходили с ума, успевая натворить немало зла как до безумия, так и уже пребывая в нем. Но иные, оказавшиеся устойчивее, сохранившие цельную психику, были еще хуже. Целеустремленное зло опаснее стихийного. Было море крови, поп, и океан страданий. К счастью, их успели создать немного. Всего-то пару сотен.

Дьёрдь передернулся. Одного одержимого дьяволом более чем достаточно, а тут – две сотни!

– Их истребили?

– Нет. Большая часть сгинула в поглотившем их безумии, кто-то погиб при захвате. Выжило несколько десятков. Их изолировали и вместе с командой биоинженеров, ответственных за них, изгнали из Рая.

– Не казнили? – изумился епископ. – Носителей тьмы!

– Ты плохо понимаешь, как у нас относятся к кетреййи, поп. Убивать их – все равно, что детей. Это были кетреййи, пусть и измененные. И они не были виноваты в том, что им не дали родиться нормальными, запустили манипуляторы в их хромосомы, перекроили, изуродовали… Это случилось в начале нашей космической эры. Круг кланов распорядился запихнуть их в корабль и отправить в космос.

Дьёрдь содрогнулся. Шшерцы фактически переложили проблему со своих плеч на плечи тех, к кому попали эти псевдокетреййи. Первое поколение подвергшихся генетическому вмешательству отличается повышенной генной пластичностью. Кто знает, каких монстров они могли наплодить, насилуя аборигенов? Возможно, где-то рядом, в неизвестном мире, кишит целая раса гибридов, потомков мутантов, пораженных тьмой!

– Куда? – хрипло спросил он. – Куда они направились?

Аддарекх дернул плечом.

– Не нервничай, церковник. Это была эпоха первых полетов, половина кораблей билась на старте, еще четверть где-то терялась. С навигацией худо-бедно справлялись лишь вблизи планеты. Единственное, что известно точно: корабль с изгнанниками благополучно стартовал, а потом исчез с радаров. Усвистел в никуда, скорее всего. Звезды в Галактике понатыканы не так чтобы очень часто. Запасов у них было вдоволь, на десятки лет. Но в конце концов… Я думаю, что они погибли. Казнь состоялась, пусть и отложенная.

Он криво усмехнулся и ободряюще похлопал по плечу подавленного епископа:

– Ну сообрази сам, поп. Если бы темные спаслись, размножились, начали экспансию – за сорок тысяч лет и вы, и мы об этом да узнали бы!

Криййхана подвело сердце. Нельзя так себя загонять, работать на износ. Дела делами, а жизнь-то одна. К тому же осталось ее немного, как ни считай. Старику пора с правнуками возиться и греть кости на курортах дневной стороны. Но нет, уйти с поста во время войны – в его понимании значило проявить слабость. Вот и довел себя до больницы – а с делами, так или иначе, разбираться помощнику.

Ртхинн Фййк переговорил с врачами и, убедившись в том, что координатору требуется главным образом отдых и лишь во вторую очередь лекарства, отправился порадовать Круг кланов. На выходе из больницы он столкнулся с послом Содружества Планет. Взмокший, несмотря на холодный ветер, дуурдуханец переминался с ноги на ногу.

– Здоровье хирра Криййхана вне опасности, – сообщил Ртхинн.

– Благодарю за отрадную весть, – посол поклонился. – Как вы думаете, соизволит он меня принять?

Помощник координатора поднял бровь.

– Разве что как частное лицо, явившееся навестить больного. Врачи временно запретили хирра Криййхану заниматься делами.

– А когда они разрешат?

– Возможно, через неделю или две, в зависимости от его самочувствия.

Дуурдуханец издал короткий стон.

– Что, срочный вопрос? – участливо спросил Ртхинн.

– Мне думается, – замялся посол, – если Рай упустит это предложение, и оно уйдет кому-нибудь другому, будет обидно.

– Какая-то сделка? – без особого интереса уточнил Ртхинн. Дуурдуханцы в некоторых отношениях еще хуже эасцев, торговля для них на первом месте, они склонны приписывать актам купли-продажи неоправданно высокую важность.

– Можно и так сказать, хирра Ртхинн. Люди, умеющие воевать, в какой-то мере являются товаром.

Ртхинн шевельнул ухом. Он что, наемников нашел по дешевке?

– Хирра Оолури, не угодно ли вам воспользоваться моим аэромобилем? Мы вместе доберемся до Круга, а по дороге вы сможете изложить мне упомянутое предложение.

Ртхинн не привык отказывать себе в комфорте и не усматривал в этом ничего дурного. Если можно добраться до места назначения на аэромобиле, глупо экономить и мерзнуть в ожидании общественного транспорта. Если можно завести личного водителя, то время в дороге не пропадет даром, а будет потрачено на что-то более полезное, чем управление машиной. Если можно держать в аэромобиле холодильник с напитками, то почему бы нет? Вольготно расположившись в салоне, он вскрыл банку с соком и протянул вторую дуурдуханцу, сидящему напротив.

– Итак, хирра Оолури?

Посол отпил глоток, посмаковал, благодарно поклонился, не вставая, и перешел к делу.

– В посольство Содружества Планет на Земле обратился землянин. Командир крейсера «Анакин Скайуокер», капитан второго ранга Ткаченко. Он заявил о своем желании поступить на службу во флот Шшерского Рая.

Ртхинн аж зажмурился. О чем-то подобном он мечтал еще тогда, когда союз с Землей мыслился утопией. Заполучить земного капитана вместе с земным крейсером…

– Капитан Ткаченко ищет найм для крейсера?

Уже произнося эти слова, Ртхинн понял – нет. Какой в этом смысл, если крейсеры и так защищают Рай согласно договору?

– Капитан Ткаченко ищет работу для себя вне Земли, – уточнил посол.

– Постойте-ка… «Анакин Скайуокер» – это ведь тот крейсер, который вместе с «Ийоном Тихим» отразил атаку гъдеан и чфеварцев, а потом ремонтировался здесь?

Ртхинн вспомнил. Этот капитан уже сражался за Рай, почему бы не сделать еще один шаг? Теперь у Рая есть корабли, но катастрофически не хватает квалифицированных командиров. «Райскому Сиянию» адмирал Мрланк не решается поручать ответственные задания, потому что исполняет обязанности капитана едва обученный пилот. А тут – готовый опытный командир, которого не надо ничему учить и который уже доказал, что не подпустит к Раю врага. Если Ртхинн не даст добро этому Ткаченко, он будет просто идиотом, недостойным таких подарков судьбы.

– Почему капитан Ткаченко уходит из земного флота?

– Он не уходит, хирра Ртхинн. Условие, которое выдвинул капитан Ткаченко – никакой присяги Раю. Только контракт. Оплата – полторы ставки, принятых у эасских наемников. И капитан оставляет за собой право вернуться на Землю в любой момент, завершив текущую операцию.

– Полторы ставки, – повторил Ртхинн.

Немало! С другой стороны, землянин – это не эасец какой-нибудь. Торговаться земляне умеют и выгрызают для себя самые выгодные условия, но за эту цену ты можешь быть уверен, что тебя не предадут, не отступят перед противником, который покажется сильнее, не уйдут лишь потому, что кто-то заплатит больше. «Хан Соло» погиб в небе Рая, потому что земляне держат свои обещания.

– Да! – решился он.

Криййхан Винт наверняка будет недоволен. Он так и не научился доверять землянам, он принял договор с ними умом, но не сердцем. Большая удача, что Оолури передал это предложение именно сейчас, когда Криййхан в больнице.

– Вы правильно сделали, хирра Оолури, что не стали откладывать этот вопрос, – сказал Ртхинн. – Все вопросы, имеющие отношение к войне, должны решаться незамедлительно. Прошу вас передать на Землю, что Шшерский Рай принимает капитана Ткаченко на службу на тех условиях, которые прозвучали в нашей беседе. Для заключения контракта капитану Ткаченко следует явиться к главнокомандующему ГС-флотом, адмиралу Мрланку Селдхреди.

За окном падал снег – тихо, бесшумно, обволакивая ветви деревьев. Голубоватый свет фонаря бросал на тонкий мягкий покров сюрреалистические тени.

– Душа моя, у тебя прекрасная планета, – шепнул Хайнрих, стоя у окна и обнимая узкие плечи под тонким шелком халата. – Охрененно красивая, аж пипец.

Салима засмеялась. Смех вышел печальным. Настроение было минорным еще с вечера. Он уезжает. В силах ли она сделать так, чтобы он не уезжал, остался с ней еще на несколько дней? Глупый вопрос: конечно. Всего-то и дел, порвать один приказ и написать другой. А потом сделать это снова, и еще раз… Жизнь подкидывает соблазны, но она так не поступит.

– Говорят, Мересань была не хуже, – голос дрогнул. Ну вот что за мысли лезут на ум?

– С Землей такого не случится, – твердо пообещал Хайнрих, обнимая ее крепче. – Ты куда умнее т’Согидина, а я гораздо лучше т’Лехина. Ты никогда не жалела денег на оборону, а я… я не жалею себя. Поверь мне, пока я жив, к Земле никто не пройдет. Любой враг обломает зубы о периметр.

Серое небо светлело, и фонари гасли один за другим, а снег все так же шел, и белизну пушистого ковра нарушали лишь следы охранников, обходивших резиденцию.

– Я люблю тебя, Хайни, – прошептала она. – Если бы ты знал, как я не хочу тебя отпускать! Я боюсь, что ты исчезнешь, как развеявшийся сон, – призналась она в одолевающих ее странных чувствах. Вроде не первая разлука впереди, а душа мается. – Растаешь, как этот снег…

– Ну, ща-ас, – ободряюще фыркнул он, – растворюсь, как сахар в чае. Еще чего! – он шагнул к своим вещам, поднял ножны с мечом и протянул ей на вытянутых руках. – Вот, возьми. Пусть он будет у тебя. За ним я непременно вернусь.

Он подмигнул, и она улыбнулась.

– Спасибо за доверие, Хайни. Я буду хранить его до нашей свадьбы.

– Обещаешь? – его глаза вспыхнули.

– Да. Сразу после того, как Каманин получит шестьдесят семь процентов на референдуме.

– А вдруг за него столько не проголосует? – забеспокоился Хайнрих.

– Проголосуют, – усмехнулась она. – Если я попрошу.

– Но вдруг люди не захотят, чтобы ты уходила?

– Милый, – она погладила его по щеке, – люди могут не избрать какого-то кандидата. Но запретить уходить тому, кто хочет уйти, нельзя.

Максимилиансену вольно думать все, что угодно, но на «Вейдере» Василису не перестали уважать. Старпом, временно исполняющий обязанности капитана, взял под козырек, доставил ее на орбиту Рая и выделил шаттл. Честно говоря, она могла бы остаться на «Анакине Скайуокере» вторым пилотом. Но быть пилотом на крейсере, который она считала своим, подчиняться своему бывшему помощнику мучительнее, чем служить на чужом корабле. Фам Хьен не спрашивал, зачем ей нужно в Рай, а она не сказала. Она вообще ничего никому не говорила, кроме матери. Мать устроила истерику с рыданиями и традиционной агитацией за профессию проститутки. Потом собрала непутевой дочери чемодан и ведро пирогов на дорожку. Ведро она оставила на «Вейдере» – мол, поминайте добром, не поминайте лихом. Фам Хьену еще оправдываться, какого рожна он поперся к Раю, а не отправился прямиком на Мересань, как следовало из приказа. Она сказала, чтобы валил все на нее. Ей уже все равно.

Чемодан она поставила в камеру хранения и, сунув руки в рукава куртки, как в муфту – про перчатки совсем забыла, – зашагала к докам. Начальник доков Винк Лис был одним из немногих, кого она знала здесь. Пусть знакомство нельзя назвать сердечным, в помощи он вряд ли откажет. Ветер задувал мелкую снежную крупу в лицо, она морщилась и сердилась. И так веселиться нечему, снег еще этот…

Совет Гржельчика сперва показался ей издевательским. После пары попыток устроиться на другие крейсеры – добрым, но нереальным. А потом она поняла, что он показал ей единственный приемлемый выход. Она не нужна Земле? Ну, так пускай Максимилиансен утрется.

До доков она не дошла. В свете прожекторов мелькнула знакомая фигура, и она крикнула:

– Эй, Хан! Да-да, ты, Трагг!

Ххнн изумленно обернулся.

– Госпожа Ткаченко? – вспомнил, а как же.

– Как мне найти адмирала Мрланка Селдхреди? – требовательно спросила она без всяких предисловий.

– Э… а он вам зачем?

– Не твоего ума дело!

– Я не знаю, где адмирал, госпожа Ткаченко.

Врет, поняла Василиса. Обиделся. И правда, не стоило брать такой тон. Ххнн Трагг – капитан линкора, ее коллега и будущий соратник. Ни к чему с ним ссориться.

– Ладно, Хан, прости. Я не на тебя зла, честное слово. Ты не виноват, что под раздачу попал. Не обижайся.

– Меня зовут Ххнн, – натянуто поправил шитанн.

– Ну, извини, – покаялась она. – Артикуляции не хватает. Надо было с логопедом в детстве заниматься, а сейчас уже поздно.

Вроде бы Ткаченко искренне сожалела о грубости. Но Ххнна безотчетно раздражало, что она продолжает ему «тыкать», словно представителю младшей расы – друзьями их уж точно не назовешь. А хуже всего – возразить-то по существу нечего. Перед Землей Рай в таких долгах, что землянам нет нужды вспоминать о вежливости. Он коротко вздохнул.

– Адмирал прибудет в Генхсх завтра. Вы можете снять номер в гостинице. А можете переночевать у меня, – закинул он сеть. Каким бы характером ни обладала Василиса Ткаченко, вкус ее крови, судя по запаху, обещал быть потрясающим, а выдающиеся выпуклости тела будили естественные желания.

Она ожгла его взглядом.

– Я тебе не кетреййи, понял, маньяк? – в конце концов, он, как ее коллега и будущий соратник, тоже должен проявлять уважение.

– Вы еще лучше, – с придыханием молвил Ххнн.

– Где гостиница? – буркнула она.

– Вас проводить? – предложил он не без умысла. Может, по дороге удастся уболтать если не на кровь, то на секс. Сексом же земляне занимаются?

– Проводи. Заодно чемодан поможешь дотащить.

Он ни на секунду не сомневался, что эта сильная, пышущая здоровьем женщина способна сама донести свой багаж. Но тащить чемодан пришлось ему. Без всякой, как выяснилось, награды.

Фархад пил кофе в нижней гостиной. Снег падал все реже, за окном было уже совсем светло.

– Доброе утро, герр Шварц, – он поднял глаза на спустившегося Хайнриха – при полном параде, в плаще, наброшенном на одно плечо, с саквояжем в руке. – Или мне следует обратиться по уставу?

– В жопу устав, сынок, – Хайнрих поставил саквояж на табурет и выхлестал кофе Фархада за один присест. – Мы не на крейсере. Сделай мне кофе, а? Или мне следует обратиться к вам «ваше высочество»?

Фархад застонал.

– Только не это! Слава Аллаху, мы и не на официальном приеме. Сейчас сварю.

Он поставил турку на маленькую плитку.

– Что так рано уезжаете?

– Знаешь, сынок, – Хайнрих скинул плащ, бросил на саквояж, присел на кресло у кофейного столика, – есть такая хрень, служба называется. Война идет, а у меня на орбитальной станции еще сотрудники не траханы.

Фархад хмыкнул.

– Может, вместе до Байк-паркинга полетим? Мне на «Ийон» пора.

– Давай вместе, – согласился он. – Сэкономим, как мать твоя выражается, деньги налогоплательщиков.

Пошарив глазами по столику, он закинул в рот кусок пахлавы.

– Надеюсь, с «Ийоном» все будет хорошо. Толковый корабль, надежный. И Гржельчик – кремень. Твердый и умный, только нервный слегка. Как он с Мрланком дружит? Вампир – такая же сволочь, как я.

– Вы отличный командир, – возразил Фархад.

– Одно другому не мешает, сынок. Не нравлюсь я Гржельчику, и – надо признать – есть, за что. Но это как раз фигня, я мало кому нравлюсь, было бы из-за чего расстраиваться. Нам с ним детей не крестить. Хуже то, что ему не нравится старпом.

– Почему? – удивился Фархад. – Иоанн Фердинанд – прекрасный профессионал.

– Почему, почему, – проворчал Хайнрих. – Сам пяток причин не накидаешь? Мересанец – чужак, бывший противник, хрен его знает как пролезший в граждане Земли и протащивший с собой кучу баб и детей, нарушающих корабельный режим. Гржельчик не принимал его на корабль, он – не его кадр, а мой ставленник, неизвестно за что возвышенный, как бы не за энтузиазм в облизывании моей задницы. По-твоему, этого мало для недоверия? – он помолчал. – Ты поддержи синего, если что. Мужик он неплохой и службу знает, а что до его аристократических заморочек и приступов самобичевания – пройдут со временем. Время, оно обтачивает острые углы.

Он залпом опрокинул в себя чашку кофе, словно водку, крякнул и велел:

– Иди, прощайся с матерью. Для меня уже старт рассчитывают, нехорошо опаздывать.

Пока адмирал Мрланк был в отъезде, Эст Унтли немного пришла в себя. Отпилась реттихи, шрамы на шее начали заживать, ужасные синяки от его железной хватки стали потихоньку рассасываться. Она сидела на корабле тише мыши. Убежать бы, только куда? Вокруг одни кошмарные шитанн да грубые кетреййи. Гъдеан здесь ненавидят.

Так плохо ей еще никогда не было. Чем она прогневала богов? Она не осмеливалась мечтать вернуться домой, чувствовала: наверное, виновата перед судьбой, раз такое навалилось. Больше всего она хотела попасть обратно к землянам. Они не требовали ничего несусветного, только подчинения. По их правилам можно было жить в уверенности, что, пока ведешь себя, как надо, никто тебя не ударит и не вскроет тебе горло. Они не считали ее врагом. А шшерцы видели в ней врага, причем врага недостойного. Она изо всех сил старалась угодить адмиралу Мрланку в надежде, что, утомленный, он забудет о крови. Но он не забывал никогда. Если пыталась прикрыть горло, бил с размаху, без всякой жалости, и рвал ей вены особенно больно. Она перестала сопротивляться, только умоляла пощадить хотя бы на этот раз, но он был глух. Крови в ней почти не осталось, в глазах темнело на ходу, шея – одна сплошная рана. Просить о милости бессмысленно. Все смотрели на нее с одинаковым выражением: гъдеанку не жалко.

Эст Унтли не знала, что Мрланк считал себя воплощением милосердия по отношению к этой глупой бабе. Он осадил ныне служащих у него двоих десантников с «Райского грома», жаждущих жестокой расправы над любыми попавшимися гъдеанами, он запретил экипажу ее трогать, лишь изредка, как награду, позволял кетреййи из Селдхреди обрести радость в ее теле. Он не высасывал ее кровь до капли, не бил без повода, терпел ее бесконечные слезы, портящие половину удовольствия от крови, и так-то не особо вкусной. Нет, положа руку на сердце, Мрланк был человеком справедливым и умеренным. А то, что гъдеанке не дано было это оценить… Как сказал бы его приятель Шварц, проблемы индейцев шерифа не волнуют. Поговорка эта пришлась ему по душе, хотя, как он подозревал, она многое теряет в переводе на хантский.

Мрланк отдыхал дома, в Шаркките. Ну и что же, что война – у него жена беременная. Он готов был бесконечно виться вокруг счастливой Айцтраны и от полноты чувств шпынять кетреййи, болтающихся у нее под рукой, но его вызвонил Ртхинн Фййк.

– Адмирал Мрланк, вам следует явиться в Генхсх. Ожидается прибытие капитана Ткаченко с Земли. Он какое-то время – надеюсь, не очень короткое – будет служить в нашем флоте. Введите его в курс дела, дайте в подчинение линкор, поставьте задачу… Ну, вы сами знаете, что делать.

Факт прибытия земного капитана вызвал у Мрланка лишь легкое любопытство. Наверняка какая-нибудь помощь кадрами в рамках союзного договора. Прибудет, и хорошо. Выключив коммуникатор, он еще немного поворковал с Айцтраной, выспался как следует, а с утра, распрощавшись с женой и погрозив пальцем блондину в годах – мол, смотри у меня, не оставляй ее! – отправился в Генхсх.

Он хотел было остановиться в гостинице, но потом передумал. Не снимать же апартаменты с кабинетом, а в обычном номере принимать незнакомого капитана неловко. Обстановка должна быть деловой, и борт линкора подойдет для этого лучше всего. Где, как не на корабле, выяснять, что из себя представляет капитан?

В его каюте на краешке кровати сидела Эст Унтли. Листала какой-то комикс, оставшийся от Эйззы. Кетреййи любят брошюрки с яркими картинками. От звука его шагов гъдеанка вздрогнула, и мечтательное выражение на ее лице сменилось затравленным. Он заглянул в комикс. Ясное дело, история о любви. Он перелистнул несколько страниц, ткнул в одну из картинок, где влюбленные воссоединились после долгих скитаний.

– Ложись вот так.

– Да, господин Мрланк, – промямлила гъдеанка и стала мучительно медленно выпутываться из своих юбок.

– Живее! – прикрикнул он. Женщина задрожала, выронив юбку.

Мрланк выругался под нос, стащил с нее оставшиеся юбки одним движением. Ткань треснула и порвалась, но ему было наплевать. Захочет – зашьет, а нет – пусть без этой тряпки ходит, проклятых юбок еще десяток. Не иначе, чтобы сложнее было раздеваться. Он кинул гъдеанку на кровать, проклиная тот день и час, когда расстался с Эйззой.

В Байк-паркинге Хайнрих вспомнил о выключенном телефоне. Чертыхнулся, нажал кнопку. Вывалилась уйма пропущенных звонков. В основном от мамы, несколько от папы, один – от Максимилиансена. Интереса ради он позвонил главнокомандующему.

– Где вы шляетесь, а? – проворчал старик. – Дозвониться невозможно!

– Я был с дамой, – невозмутимо пояснил Хайнрих.

Дед скрипнул зубами и приказал:

– Зайдите за своим орденом.

– Каким еще орденом?

– Каким-каким, золотым! – сварливо огрызнулся главнокомандующий. – Салима утверждает, что вы его заслужили. Уж не знаю, чем!

Вроде воздействие дьявола закончилось, а Максимилиансен так и остался склочным, придирчивым и предвзятым. Это не дьявол, это характер, помноженный на старческий маразм.

– Вероятно, тем, что сохранил корабль в мересанском апокалипсисе, – предположил Хайнрих. – А вы думали, я просто хорошо куннилингус делаю?

Ларс взорвался от негодования, и Хайнрих сбросил звонок. Не хватало еще выслушивать от старого брюзги то, чего он и от родителей слышать не желает.

Он вспомнил о родителях, и ему стало неудобно. Они звонят, а он недоступен, словно и не на Земле. Он набрал мамин номер.

– Хайни, это ты?

– Мам, прости. Телефон разрядился, – у него недостало духу сказать правду. – У вас все хорошо?

– Плохо! – в голосе прорезались капризные нотки. – Мы соскучились по тебе, Хайни. Приезжай!

– Мам, у меня служба. Я сегодня улетаю с Земли.

– Почему ты не приехал? Где ты был все это время?

– Мам, ну извини. Я был с Салимой. Ты же сама хотела, чтобы я нашел себе женщину. Я нашел. Чего тебе еще надо?

Линда всхлипнула.

– Мама, не плачь. Я тебя люблю, и папу тоже. Кончится война – обязательно приглашу вас на свадьбу. Вы же любите всякие дурацкие свадьбы, – он непроизвольно улыбнулся. – А сейчас я должен лететь. Ну, пока. Не грусти.

В самый кульминационный момент вошел дежурный кетреййи.

– Хирра Мрланк, там к вам какая-то женщина пришла.

– На кой горшок мне женщина? – раздраженно фыркнул он. – У меня уже одна есть, – и похлопал Эст Унтли по щеке.