Веселые приключения мальчишек

Наверное, я смотрел на нее слишком пристально, потому что она вдруг перестала жевать и криво мне улыбнулась.

Разумеется, я в ответ расплылся до ушей, девочка сразу показалась мне такой доброй, что я уже собирался попросить у нее корочку черного хлеба, но бдительная мама, дернув меня за рукав, грозно предупредила: – и не думай!!!

Она почему-то считала мое поведение неприличным.

– Ты только что съел дома три сосиски и бутерброд с сыром! – напомнила мне она.

Я горестно вдохнул и перестал улыбаться, съеденные сосиски были далеко, а свежая корочка черного хлеба совсем рядом.

– Тогда купи мне черного хлеба – задрав подбородок к ее уху, прошептал я.

Дверь снова с шипением раздвинулись и девица, размахивая авоськой с общипанной буханкой, помчалась по перрону.

Вместо нее, цокая палочкой, в вагон вошла толстая отдышливая тетя с красным лицом и огромным носом, вид у нее был усталый, а когда мы встретились с ней взглядами, то друг другу широко улыбнулись, и мне сразу захотелось ей помочь и я, спрыгнув с маминых коленок, уступил ей место…….. Пусть отдохнет!

На улице когда стройка рядом, очень интересно гулять

На улице когда рядом стройка очень интересно гулять. Там вокруг столько всяких прекрасных вещей. Просто глаза разбегаются.

Взрослых я не пойму. Им все это совсем неинтересно. Стоят, болтают и от скуки зевают.

Я к маме подбегаю: – давай этот железный ящик к себе домой заберем, я из него сейф себе сделаю!

А она не соглашается, говорит, что не позволит из квартиры помойку устраивать.

Как будто я всякую дрянь домой тащу!!!....Ну я понимаю, если бы я набрал из мусорки кучу огрызков и тухлую колбасу……(Я же не тащу домой эту гадость).

Ладно, не хочет мама железный чемодан, пусть разрешит взять с собой разбитый прожектор.

Я в него почти наполовину помещаюсь, он такой черный, железный, немного на кастрюлю смахивает, только с бойницами и всякими там отверстиями. И места он в квартире немного займет, зато какой красивый….

Со слезами на глазах меня тянут домой, а я сопротивляюсь…, ну почему ничего нельзя-зя-зя.!!! Почему нельзя хотя бы эту замечательную, похожую на автомат палку….???

Я точно знаю и абсолютно уверен, что завтра на прогулке уже не увижу этих сокровищ.

Грустно захожу в квартиру, скидываю тяжелые от глины ботинки, снимаю теплые штаны вбегаю в комнату и вижу чудо!

Папа купил мне танковый люк!!!

Быстро содрав с него целлофановую обертку, я бросился расставлять в комнате стулья, чтобы получился танк.

Я был на седьмом небе от такого подарка.

Такой игрушки я ни у кого не видел. Наверное, заграничная. Вот только откуда ее папа достал?

Ух! Здорово было подныривать под люк с пистолетом и неторопливо поднимать головой пластмассовую крышку.

Я уже представлял, как завтра возьму эту игрушку в детский сад, но вошедшая мама сказала мне, что это не игрушка, а сидение для унитаза.

После этого я сидел перед телевизором, смотрел мультики и думал – неужели можно так глупо использовать вещи!?

А потом появился ты…

– А потом появился ты…. – сквозь зубы цедит братец.

По его брезгливой физиономии видно как он этому был рад.

Понятное дело – откуда-то внезапно появился конкурент на конфеты и игрушки, а главное на мамину и папину любовь.

Раньше он мог вертеть ими как угодно. Он был центром внимания – пупом земли, а тут появился второй орущий пупок, и у всех раздвоилось внимание.

Братцу тогда было четыре года, и он очень обиделся, что купили еще одного ребенка. Ну ладно, он понял бы, если бы родители завели собачку или кота, но зачем им этот маленький слюнявый уродец?

Я подозреваю, что братец был бы не прочь, пока еще не поздно выкинуть меня на помойку. Но в то время он был слишком мал, что бы самостоятельно принять такое судьбоносное решение.

Он не ошибся по поводу меня.

Я оправдал его худшие подозрения.

Я хотел играть только в его игрушки, и мне обязательно была нужна именно та игрушка, с которой он в это время играл. Я ныл и канючил как профессиональный попрошайка и, конечно же, сильно ему досаждал.

Братцу тогда еще не прописали таблетки от жадности, и он не обучался всякому там этикету. Он просто грубо отпихивал меня или давал щелбан.

Понятное дело я начинал орать и плакать от такой несправедливости. Прибегала с кухни мама, и братец, покраснев от злости, от нее получал.

Нас разводили по разным комнатам с разными игрушками. Я шмыгал сопливым носом, успокаиваясь, и во что-нибудь играл.

Вскоре мне надоедало возить по кругу машинки и паровозики и, убив всех солдатиков в кровавой битве, я тихонько, тихонько подойдя на цыпочках к двери, ее открывал.

Мама понятное дело жарила к обеду котлеты. Из крана на кухне вовсю лилась вода, звенели какие-то крышки, и щелкала разрезаемая ножом морковка. Но не в ту сторону был направлен мой любопытный нос. Меня интересовала плотно закрытая дверь, за которой находился братец.

На горьком опыте я знал, как метко он кидается тапком, поэтому, встав на четвереньки, я начинал операцию по незаметному открыванию двери.

В этом мне помогали звуки, доносящиеся из кухни и сам братец который чего-то постоянно распевал.

Занятие было очень опасным, и я был готов при первой угрозе дать стрекоча.

Зато потом, я мог похвастаться, что смог пробраться в клетку с тигром.

Упершись лбом в дверь, я подсматривал и подслушивал и понятное дело завидовал какие у него игрушки.

Иногда я так увлекался, что слишком сильно бодал дверь. При этом она со скрипом начинала открываться, а я, поспешно передвигаясь на четвереньках, куда-нибудь уползал.

Затаившись за стулом или занавеской, я с замиранием сердца ждал.

Иногда братец с лицом убийцы начинал меня искать, иногда, проверив мою комнату, сам начинал ябедничать на меня маме, что я смылся оттуда без спросу.

В первом варианте мне приходилось сразу начинать орать, попутно делая попытки прорваться на нейтральную территорию кухни.

Рядом с мамой я знал, что он не надерет мне уши.

Находясь на кухне, я дожидался, когда братец перестанет ходить кругами по коридору и грозить мне кулаком, а потом, стырив из стоящей на столе вазочки конфету, осторожно прокрадывался обратно.

Дразнить братца, это самая захватывающая игра. Главное вовремя смыться!

Дорога из кухни таила в себе кучу опасностей. Братец мог спрятаться за углом, сделав на меня засаду. Поэтому я таращил вовсю глаза, не шмыгал носом и очень внимательно прислушивался.

Я шел, словно ниндзя бесшумна переставляя ноги и навострив уши, и при любом шорохе словно застывал.

Стоять на одной ноге, высоко подняв согнутую в коленке – другую было еще то удовольствие, зато пока меня братец ни разу не поймал.

Угол неумолимо приближался, и за ним стояла мертвая тишина и я, наконец, выставлял за него свой любопытный нос.

Играя в разведчика, я сильно увлекался – три метра я проходил за полчаса. Поэтому у братца не хватало терпения ждать меня в засаде, и я слышал, как он оттуда потихоньку отползал.

Потом мы обедали разделенные столом на нейтральной территории.

Я с кислым видом тыкал ложкой в тарелку с супом, завидуя тому, как он все это невкусное быстро сметал.

Я хлюпал губами в наполненную жижкой ложку, а он уже трескал печенье и пил компот.

Ну почему у меня такой неправильный аппетит?

Наблюдая за братцем, я чувствовал, что мне чего-то не хватает, и начинал пинать его ногою под столом.

Сделать это полноценно у меня не получалось, потому что у меня еще не отросли настолько ноги.

Но я изо всех сил старался, наполовину сползая с табуретки, и продолжал это пока от встречного пинка куда-нибудь не улетал.

Все это мы делали молча. Эдакая подстольная война ногами. Я знал, что в ней у меня не было шансов – но все равно каждый день делал вылазки и воевал.

Мне уже было семь лет, а ему одиннадцать. Он учился в четвертом классе, а я даже букв не знал.

Мама накупила мне всяких кубиков с буквами, чтобы я с помощью них чему-нибудь обучился, но я искренне не понимал, зачем мне это может пригодиться.

В школу идти я не собирался. Детский сад меня вполне устраивал, у меня там были лучшие друзья, и я собирался в нем оставаться до пенсии.

Книжки мне читали мама и папа, (если во время чтения не засыпал), а также изредка наезжавшая к нам с подарками папина бабушка, которая была ему не бабушкой, а мамой.

Еще у меня остались от братца поцарапанные пластинки со смешно заедающими на одном месте словами. И если мне надоедало слушать про всяких там колобков и курочек ряба, то можно было прослушать их на другой скорости и посмеяться.

Мама меня уговаривала, заманивала ватрушками и пугала детским домом. Но я все равно не хотел заниматься этими дурацкими буквами.

Меня можно было насильно усадить за письменный стол, который в преддверии скорой школы мне купили, можно было расставить перед моим носом кучу кубиков, даже заставить из них строить башню (кстати, против строительства башни я был не против), но буквы я принципиально отказывался запоминать. Потому что во время строительства, они мне только мешали.

Но школы оказывается нельзя избежать! И весною мама пошла со мною, устраивать меня в первый класс.

Школа была здоровенная, и как показалось мне совершенно пустая.

Огромные просторные холлы произвели на меня впечатление. По ним можно было носиться, а за прямоугольными колоннами можно прятаться во время всяких игр.

Тут что-то захрипело и затрещало, и по школе звонко разнесся звук будильника.

Я повертел головою в поисках источника звука. Будильник, судя по всему, был размером с пароход.

Но тут двери классов с треском распахнулись и из них с вытаращенными глазами и орущими ртами со всех сторон полезли ученики.

Мгновенно в холле стало тесно, отовсюду слышалось прыганье и топот ног.

Девочки с тощими косичками бегали друг за дружкой и визжали. Мальчики, сметая их со своего пути, толкались и плевались, щедро раздавая друг другу щелбаны, и даже неприлично ругались.

Услышав знакомое слово жопа, я улыбнулся и пришел в себя. Сразу повеяло родным домом. Но в целом мне как-то не понравилось, то, что тут запросто можно было получить по морде.

Мальчик с дебильным выражением лица, только что запускавший в школьное небо бумажный самолетик, сразу заприметил маму и меня.

– Тетя, это вы вашего сына привели к нам учиться? – пренебрежительно кивнул он на меня.

– Ты пацан не бойся, тут все такие как я, ну добрые, мы просто так не деремся!

Несмотря на свой глупый вид, он сносно выговаривал буквы, правда немного картавил и по моим понятиям был о-го-го какой взрослый – заканчивал второй класс.

Правда, сложно было сказать, сколько лет он перед этим провел в первом.

– Вот сынок и у тебя в школе появился друг – улыбнулась мне мама. И я сразу понял, что она совсем не разбирается в друзьях.

Раньше я видел в фильмах только взрослых бандитов, теперь познакомился с другим.

– Мама, давай лучше пойдем в другую школу – потянул я ее за рукав, но тут из ближайшего класса высунулась красная от здоровья учительница, и поманила ее рукою.

– Подожди меня здесь детка – сказала мама, оставив меня на съедение волкам.

Дверь захлопнулась, прямо перед моим несчастно повиснувшим носом.

Вокруг все кряхтело, елозило, плевалось и визжало и я по уши погрузился в этот дурдом.

Боясь быть размазанным по стенке, я спрятался за спиною разруливающей движение воспитательницей. Она щедро раздавала на все стороны подзатыльники, хватала зазевавшихся безобразников за ухо, арестовывая их возле себя.

– Ах ты сволочь такая! Сколько раз тебе говорить, не бегай. Когда-же тебя дебила, переведут в старшие классы на другой этаж – выговаривала она очередному, с поцарапанным носом, мальчишке.

Потом снова захрипело и зазвонило и ученики, подгоняя друг друга пинками и кулаком в спину, мгновенно исчезли в классах.

Захлопнулись двери, и наступила тишина и я, наконец, мог полностью открыть зажмуренные глаза.

Теперь-то я понял, как повезло мне с братцем, хотя он тоже учился в этой же школе и, наверное, на переменах тоже был таким.

Я не знал, сколько длятся уроки, но уже научился считать до десяти. Ровно через столько – передо мною появилась мама и мы, наконец-то смогли уйти.

На улице весело щебетали птички и жарко светило солнце. Как хорошо – светло и тепло!

– Мама – сказал я, решительно отметая все возражения – я не пойду в эту бандитскую школу. Ты представляешь!!! Там учительница таскает всех за уши, раздает затрещины и ругается как этот самый….. ну же!! … Забыл….такой с лошадью…Ну ты понимаешь!

– Как извозчик – машинально подсказала мне мама, она явно думала о чем-то своем и со мною не спорила.

Придя домой, я стал ждать из школы брата. Мне надо было задать ему кучу вопросов, а заодно заранее подлизаться, чтобы он в этой школе меня защищал.

Выжить в одиночку там будет трудно!

***

Посреди лета, а может быть через неделю, меня снова повели в школу, но мама меня успокоила, что в каникулы там никого нет – никого, кроме таких же, как я несчастных будущих первоклассников.

В ожидании, каких-то тестов я слонялся по коридору и заводил шапочные знакомства с важными мальчиками в галстуках и даже в очках. Девчонки понятное дело меня никак не интересовали, только мешались под ногами и хихикали в кулак.

Ребята как на подбор были зубрилы и хвастались, что не только знают буквы, но и умеют читать. Но больше всего меня поразило, что они прямо таки рвутся и в первый класс и вообще в школу.

Ну и дураки! – Не понимают, чего теряют!

Потом подошла наша очередь, и я на дрожащих ногах зашел в класс.

Там меня как обезьяну поставили на стул, я, запинаясь, прочитал какой-то глупый стишок, забыл, как зовут маму, а на вопрос где я живу, бодро ответил – дома.

Когда мне дали в руки огромную книгу с картинками и такими же огромными буквами, я просто на ходу придумал по картинкам текст и долго рассказывал только что родившуюся сказку.

Меня попросили все таки хотя бы назвать написанные в книжке буквы и я очень обрадовался узнав буквы М и Ж, потому что часто видел их в общественном туалете.

Пока я мучился, отгадывая буквы, какая-то тетка назвавшаяся директрисой, наклонившись к маминому уху, спросила ее громким шепотом: – а ваш мальчик умеет попку вытирать!?

На что мама торопливо кивнула. Вообще у нее был, какой-то смущенный и растерянный вид. Похоже, она меня стеснялась.

Я чувствовал, что никого не поразил своими знаниями, но явно вызвал удивление.

Учительница, набиравшая учеников в класс «А» сразу сказала, что такого ученика ей не нужно, то же самое, но другими словами выразила пожилая тетка лет тридцати из «Б». И к своему ужасу я узнал, что меня как умственно отсталого запихнули к таким же в класс «В», где учительницей была моя старая знакомая регулировщица движения со своими подзатыльниками!

Дома сразу по приходу за меня взялись всею семьёй всерьез – даже братец подключился.

Во-первых, мне дали рулон туалетной бумаги и посадили на толчок, – что бы привыкал!

Потом мне пришлось еще сдавать по вытиранию попки экзамен. Оказывается, в школе мамы не будет, и я все буду делать сам. Даже застегивать на пуговицы штаны.

Буквы мне под страхом выключенного телевизора тоже пришлось учить. Но когда я попытался прочитать из них написанное слово, у меня, почему-то всегда получалось слово АПТЕКА.

К первому сентябрю я более-менее стал грамотным. Знал свой адрес и как зовут маму и папу и что у нас есть телефон, правда номер я не запомнил, потому что звонить не собирался.

Такого богатства как две копейки я все равно не имел, а звонить домой бесплатно от директрисы боялся.

Вначале нас собрали на школьном дворе и, слишком радостно, поздравляли.

– В первый раз! В первый класс – выло из репродуктора.

В руках у меня был дурацкий букет, как будто я девчонка

Вокруг толкались и возбужденно шмыгали носами такие же умственно отсталые, как и я, одноклассники – мои будущие друзья!

В самой школе нам сразу показали туалеты, и мы почти все сразу туда захотели. Особенно приспичило мне. Поэтому я прыгал от нетерпения, оказавшись последним в очереди, зажав себя ладошками с обеих сторон.

Потом нам показали столовую на первом этаже, но меня больше заинтересовал здоровенный таракан, высунувшийся из-под плинтуса и голодно шевелящий усами.

Затем мы оказались в своем классе на втором этаже, где я специально оказался на самой последней парте, поближе к выходу. Если училка станет снова драться, я сразу убегу.

Я сидел на задней парте с каким-то мальчишкой, и с каждой минутой мне становилось все грустнее и грустней. Я печально думал, как я сейчас одинок, и очень скучал по маме. У меня даже губы задрожали и стали кривиться. Я еле сдержался, чтобы не зареветь.

Спустя какое то время ко мне заглянул братцев друг и, потрепав мои вихры, спросил с понимающей улыбкой: – Ну, как ты Димка, уже привык?

Он, конечно же, видел, что я готов в любой момент расплакаться и что я нисколечко не привык. И что вообще я хочу побыстрее оказаться дома!

Но то, что со мною разговаривает старшеклассник, заставило ко мне повернуться весь класс.

Мальчишки и девчонки с интересом смотрели на меня, в их разноцветных – карих, серых, голубых глазах читалась зависть и немой вопрос: – что счастливчик, у тебя здесь учится старший брат?!

Откуда дети берутся

Как-то мой школьный друг Сережка спрашивает меня таинственным шепотом: – А ты знаешь, откуда дети появляются?

– Знаю, конечно, – пожимаю я плечами, – от поцелуев.

– А вот и нет, – обрадовался Сережка, – и совсем не от этого!

– Да брось ты, – говорю, – ерунду городить, я точно знаю!

– А вот и не знаешь, мне мама сказала, а соседский мальчишка из восьмого «В» класса подтвердил. Дети совсем по-другому делаются: – Ложатся мама с папой в постель без трусов и всякие глупости делают.

– А если они в трусах лягут, так ничего не получится? – с насмешкой спрашиваю я. – Врешь ты все, Серега, тебе всякой ерунды на уши навешали, а ты и рад, соседу поверил!

Ну, тут Сережка обиделся, заспорил.

– Спорим, – говорит, – что я прав!

– На что? – спрашиваю.

– А на твоего индейца!

– Ну, уж нет, – замялся я, – мне он самому нравится.

– А, струсил! Знаешь, что я прав, поэтому не споришь, – прям-таки запрыгал от негодования Серега.

Но я хитрый, не поддался на слабо! Вот спрошу у мамы, как это делается, тогда и стану спорить.

Пришел я домой – и сразу к маме, она на кухне обед готовила.

– Мам, – говорю, – а от чего дети получаются? Сережка говорит, что от голых родителей в постели, когда они глупостями занимаются.

Тут, мама вроде бы как растерялась, морковку чистит и молчит, явно, что-то выдумать собирается.

А я ей так ехидно говорю: – Ты только мне всякую чушь не рассказывай насчет капусты, в которой ты меня нашла, и что в родильном доме меня купила (я уже взрослый, чтобы в такое поверить).

Ну, мама поняла, что я все знаю, и говорит: – Конечно, ты не из капусты появился, и ни у кого я тебя не покупала, я просто таблеток детских съела, чтобы ты родился.

– Как это таблеток? – изумился я. – Разве есть такие таблетки?

– Конечно, есть, только их в специальных аптеках продают, для взрослых.

– Честное слово? – спрашиваю.

– Честное слово!

– Честное, пречестное?

– Да, – отвечает мама.

Поел я супа, пообедал – и сразу на улицу, встретил Серегу.

– Давай, – говорю, – спорить, если тебе так хочется.

– На индейца?

– На индейца! Все равно ты его не получишь. Я точно теперь разузнал, откуда дети берутся – от таблеток таких специальных, одну съешь, – мальчик получится, а две – девочка в придачу!

Дневные ежики

Их было семеро…!

Семеро диких ежиков!

Но это я так думаю, что их было семеро, на самом деле, может быть, их было и больше!!! Поди, разберись!

В общем, их было много – целая ежиная семья и фамилий их я не знаю.

Просто как-то раз их одновременно собралось у моего крыльца ровно семь штук.

Ровно семь штук чавкающих, обжирающихся кактусят с торчащими во все стороны иголками и острыми черноносыми мордочками.

Собрались они вместе случайно, наверное, у кого-то из них сломались часы, и они запоздали, а другие невежды приперлись слишком рано.

Они пришли с разных сторон и стеклись к моему крыльцу со всех концов света, кто по одиночке, а кое-кто со своим микроскопическим потомством, но пришли не даром!!!!

Надо было видеть, как они смели с импровизированного стола протухшую курицу и чуть не сгрызли пахнувшую бульоном тарелку.

Походив кругами, они, по-английски не прощаясь, потопали в свои норы, и никому из них не пришло в голову, что днем ежам ходить в гости просто неприлично.

Коник

У бабушки дома на книжной полке среди фотографий и разных интересных безделушек стоял замечательный стеклянный коник.

Он был прозрачный как родниковая вода и словно парил в воздухе, а когда на него падал солнечный свет, то он сиял как драгоценный камень. Он был очень красивый, этот коник, с развевающейся хрустальной гривой, с согнутыми в беге стройными длинными ногами.

Я часто держал его в руках, согревая холодную поверхность ладонями, и мне очень хотелось, что бы бабушка мне его подарила. Но бабушка была художницей и рисовала с него конька Горбунка (когда он взмывает с Иванушкой в небо!) А еще он ей самой очень нравился. Я видел это по тому, как она бережно брала его из моих рук и ставила обратно (на полку) рядом с деревянной пирогой с индейцами.

– Хочешь, возьми пирогу, – предлагала она, – а конька я тебе пока не дам – разобьешь!

И я, конечно, хотел индейцев в пироге и долго с ними играл. А потом, вопреки запретам, стал запускать ее в наполненной ванной и устраивать им шторм и даже топить ее выстрелами воды из шприца.

Вскоре пирога рассохлась и покрылась глубокими трещинами, и с нею стало неинтересно, и я забросил ее в таз под ванную, где у меня был склад ненужных, надоевших морских игрушек.

А коник все стоял на своей полке, и лучи света резвились, разжигая в нем звезды!

И вот наступил день, когда бабушка мне его подарила!

И я так обрадовался, что пустился в пляс и всю дорогу домой держал его в руке и не мог на него наглядеться. И мне не хотелось расставаться с ним ни на минуту, и поэтому я на ночь поставил его перед собой на тумбочку, а когда проснулся, долго смотрел на него.

Это был конек, на которого нельзя было посадить солдатика или прилепить пластилинового всадника, под ними он словно растворялся в воздухе. Он был слишком нежен и хрупок для такой ноши! Мне даже приснилось, как он летает! Во сне у него выросли такие же прозрачные крылья, и он взлетел высоко, высоко в небо и превратился в радугу!

Однажды я принес его в школу и на уроке (по секрету) показал сидевшей со мной за партой девочке – Кире. И она сначала замерла от восхищенья, а потом стала предлагать за него много интересных вещей и целый блок жвачки, но я отказался.

Мне так он нравился, что я брал его в кинотеатр, носил на дискотеки, а как-то раз взял его с собой в поликлинику.

Это произошло в самом начале весны, после того как я переболел простудой. Я вышел из кабинета со справкой в кармане и неожиданно увидел в конце коридора испуганную женщину с неподвижным ребенком на руках. Она несла его, спотыкаясь от волнения, и спрашивала, где здесь врач, и кричала что ее сынишке очень плохо, а за нею еле поспевая, бежал малыш и горько плакал.

На мгновение, остановившись, женщина, обернулась к малышу и, подтолкнув его к стоящему у стены дивану, ворвалась в кабинет. Дверь со скрипом захлопнулась, а малыш остался один. Он сел на диван и стал ронять на пол крупные слезы, и мне вдруг очень захотелось его успокоить, развеселить чем-то, и я присел рядом с ним и стал рассказывать ему смешные сказки, но он все равно рыдал не переставая. И тогда я достал из кармана своего хрустального, волшебного коника, и тот запарил в воздухе, словно облачко, и засветился на весеннем солнышке звездочками внутри, и от него повеяло каким-то загадочным теплом и светом, и я вложил его в протянутую ко мне ручку, и увидел сразу просохшие ясные глазки, и улыбку на мальчишеском лице, и сказал прерывающимся голосом: – Возьми его себе…. Он очень хороший.

У меня в носу проблема

У меня в носу проблема

У меня сопливый нос

В нос засунул палец смело

Чтоб козявкой не зарос

И конечно ковырянье ненадолго помогло

Но козявок разрастанье прекратиться не смогло.

Глупо, глупо ковыряться, и козявками кидаться, если твой сопливый нос до леченья не дорос.