Трудно быть «дьяволом»

Да уж понятно. Встретятся две бывшие любовницы, да и начнут шушукаться, обсуждая всякое. А там – расхождения, как будто были они с двумя разными людьми. Которые и правда – разные! В общем, с женщинами первое время надо поаккуратнее. Уйду, пожалуй, на несколько месяцев в работу, пока с образом не освоюсь. Тем более что работы той и правда предстоит немерено.

– Мой любимый ресторан, – не унимается человек на голограмме. – И ещё вот этот, с ильхорской кухней. А вот сюда – ни ногой, претензий много, а готовят отвратно. Да, и ещё. Моё любимое блюдо – утка по-орхенски, как бабушка готовила. Я ведь южанин. Точнее, ты…

– …привет, коллега, – звучит в голове искажённый до неузнаваемости голос "регионала". – Как добрался? Хорошо ли приняли?

– Спасибо, – отвечаю, слегка улыбнувшись. – Вашими молитвами…

– Про молитвы бросай, чай не в Конклаве. Извини, что так долго. Твоей вины здесь нет, скорее, бюрократические тонкости. Присылали-то тебя ко мне, но вмешался столичный резидент. "Нужен мне, – говорит, – и всё тут!" Ну а я-то тоже на тебя планов понастроил. Короче, померились мы с ним пару дней… приоритетами, и у него оказался… побольше. Поэтому прости, "дьявол", но не видать тебе сельских просторов как своих ушей. Ждёт тебя дальняя дорога в стольный град Такран, где и будешь ты лямку свою инопланетную тянуть. Инструкции получишь по прибытии. У меня всё. Вопросы?

Нет вопросов. Что у них случилось, почему меня выдёргивают в столицу – я не знаю. Но знаю, что пришла пора прощаться с гостеприимным дедом и двигаться навстречу непредсказуемому будущему, которое есть суть нашей службы.

– Ну, я пошёл, – улыбнулся столичный гость. – Будете в столице – заезжайте, адрес сейчас напишу.

– Да когда мне в столицу-то, сынок! У меня вона дел сколько. Ты знаешь, что, лучше сам приезжай. И это, без предупреждения, по-простому. Я тебе завсегда рад буду, с сыновьями познакомлю, когда с войны этой проклятой вернутся. Невеста у тебя есть? Жена? Тут в соседней деревне девки одна другой краше и всё – на выданье. Ты не улыбайся, ты подумай. Одна такая десятка городских стоит! В чистоте жить будешь, вкусно кушать да детишек нянчить. А столичные эти – что? Курят, как паровоз, пилят почём зря, а про детей и говорить нечего. Одного родят и тебя же его нянчить заставят. Был у нас тут один, женился, в город уехал, так через год развёлся – и домой. Крыл свою жёнушку на чём свет стоит. "Чтоб я, – говорит, – ещё раз с городской связался – так лучше в петлю!" Ладно, заговорился я. Ты иди, времени зря не трать. Поутру на трассе много грузовиков шастает, они тебя до станции подбросят. Что это ты мне суёшь? Деньги? А ну, убери! Убери, говорю, не обижай! Ну всё, ступай. Да смотри, аккуратнее там, в Такране своём. Гляди в оба, чтобы на лихих людей не нарваться.

Спасибо, дед, что приютил и обогрел. Душевный ты мужик, жаль, не увидимся с тобой больше. Ты, конечно, расстроишься, спишешь всё на столичный снобизм, но оно и к лучшему. И не дай тебе бог узнать, кто на самом деле у тебя в гостях побывал.

По пути к трассе, не выдержав соблазна, столичный учёный свернул в лес. Свернул, чтобы ещё раз взглянуть на деревья и… пропал навсегда. Вместо него на опушку вышел крепкий, с военной выправкой старик, решивший навестить в городе родню. Да не с пустыми руками, а с деревенской колбасой и парой банок варенья, полученными в подарок от гостеприимного хозяина хутора.

Старик вышел на трассу и поднял руку. Спустя пару минут рядом тормознул армейский грузовик с весёлым, молодым водилой.

– Тебе куда, дед?

– Так это, – старательно скопировал "дед" деревенские, подмеченные у хозяина, интонации. – Мне бы на станцию. В столицу еду, внучат повидать. Подбросишь?

– О чём разговор! Залезай, я как раз туда.

Кряхтя и таща за собой тяжёлый рюкзак, старик залез в кабину. Хлопнул дверью, кивнул:

– Поехали!

Заревев раздолбанным мотором, грузовик выехал с обочины. Пыля и подпрыгивая на выбоинах, понёсся по давно не ремонтируемому шоссе.

– Далеко до трассы-то шёл, дедушка?

– Дык почитай, километра четыре. Это если от хутора, а деревенька-то моя чуть дальше стоит. Ну да мы привычные марш-броски совершать, как-никак двадцать лет в армии отслужил. Унтер–майор я, значит. Запаса, ага. Два ранения, вот сюда и сюда. Орден Розы, опять же. Мда-а. Серханскую кампанию помнишь? Хотя куда тебе, ты ж молодой ишшо. Ну вот, а как заваруха-то нынешняя началась, хотел я, значит, на службу вернуться. А что? Я хоть и старый, но крепкий, дело военное знаю. Сейчас-то, конечно, сильно всё поменялось, но хороший солдат – он ведь завсегда нужен. Да только вот не вышло. "Что-то у тебя, – сказали, – с суставами, да и сердечко пошаливает". Вот и кукую теперь в деревне, за родных волнуюсь. Телефона у нас нет, а письма нынче через раз доходят. Решил давеча своих проведать, с внучатами поиграть. Я уж им сколько раз говорил – что вы в столице своей сидите, не ровён час, накроет ракетой. Приезжайте сюда, у нас речка, огород, детям раздолье. Да куда там – сын-то мой чиновником служит, ему отлучаться нельзя. И семью отпускать не хочет, потому как негоже, если у этого, как его… госслужащего семья по тылам прячется. Вот так и живём.

– Так ты же это, дед – почётный ветеран получаешься, – удивился водитель. – Тебе же квартира в столице положена. Чего не перебрался-то, к своим поближе?

– Да ну тебя с твоей столицей, – махнул рукой дед. – Что я там забыл? Машины кругом, дышать нечем, людей – не протолкнёшься, одна радость, что попрохладнее. Разве с деревней сравнишь? Воздух, солнце, просторы. А леса какие! Сейчас-то, конечно, плоховато из-за засухи. Но ведь пройдёт она однажды, окаянная! И церковников этих в бараний рог скрутим, не впервой. Ишь, выдумали – "Радиусы"… хренадиусы. Был бы я молодым, мы бы с ребятами к вечеру до Авриума дошли. Ну ладно, может, не к вечеру. К следующему утру!

На станции дед вылез из грузовика и попрощался с водителем. Прихрамывая, подошёл к кассе, где купил два билета.

– Тут такое дело, – доверительно объяснил он пожилой кассирше. – Мы с зятем вместе в город возвращаемся. А он, паршивец, на дух меня не выносит. Купи, говорит, билеты – но в разные вагоны, чтобы в пути не пересекаться. Вот такая у нас нынче молодёжь. Что говорите? Без личной карточки не можете? Так он мне дал её, карточку-то свою. Смотри, говорит, без глупостей, как билет купишь – обратно заберу. Это мне, ветерану! Который на ильхорца с голыми руками ходил, пока он ещё мамкину титьку сосал. И где только дочка подлеца этого выкопала – ума не приложу. Эх, что делается, что делается.

Посетовав на современную молодёжь, старик отправился на перрон, где сел в вагон следующего на Такран поезда. Зашёл в купе, улыбнулся приветливо попутчикам:

– Здравствуйте, молодые люди. Ой, а это что за красавица с нами едет? – подмигнул он маленькой дочке разместившейся в купе пары. – Вы до Такрана? И я. К сыну вот еду, повидаться. Будем знакомы. Варенья не хотите? Колбаски деревенской? А в Такране что делаете? Учитесь? Студенты, значит? А-а-а, политех… тогда понятно, почему не на фронте… Да не смотри ты так, сынок, я ж не со зла. Наоборот, хорошо, что в тылу победу нашу куёшь. Что говоришь? Брат у тебя погиб? Сочувствую. Где служил? Второй штурмовой? Это тот, что на севере стоял и первым под удар попал? Эх, горе, горе. Меня бы на фронт… я бы их вот этими руками! Всех, подлецов… вместе с Оком ихним.

Изрядно заболтав попутчиков, старик вышел из купе и перешёл в другой вагон.

– Простите, – тронул он за рукав проводника. – Зять мой не успел к отбытию. В Таларе сядет, он туда сейчас на попутных добирается. Вы уж место пока попридержите… да не за спасибо, само собой, – сунул дед в карман форменного кителя несколько имперских квардов.

Поезд шёл медленно, пропуская воинские составы. Машинально болтая с попутчиками, "старик" одновременно подмечал проплывающие за окном пейзажи и напрягал память, вспоминая названия населённых пунктов. Вот этот городишко, кажется, Керт. Хотя что значит – кажется, товарищ "дьявол"? Ну-ка, вспоминайте карту столичных окрестностей! А заодно не подскажете, что это за деревья там растут? И вон те цветочки, что всё поле, несмотря на засуху, жёлтым ковром покрыли? Лирадии? Молодец, гвардии капитан, не растерял квалификацию. Можешь прикорнуть до Талара.

Поезд вполз на станцию и остановился, громыхнув вагонами. Стоянка была долгой – получасовой. Это если по расписанию, а вообще – как повезёт.

– Это Талар? – вскинулся задремавший дед. – Хорошо, что не проспал. Выходить будете? Нет? А можете за вещичками последить? Мне внучатам гостинцы присмотреть, тут магазин недалеко. А сейчас сами знаете, что на станциях делается. Зайдут в купе, да и вынесут все в два счёта. Может, дочке вашей что прикупить? А вы потом отдадите. Не надо? Ну, как знаете.

Старик вышел на бурлящий перрон и тут же смешался с толпой. Побродив по окрестностям, зашёл в грязную привокзальную уборную. Сняв потёртый пиджак, бросил его в унитаз, накапав туда же из пузырька каким-то лекарством. Достав из кармана ручку, беззвучно пошевелил губами.

Прикоснулся, провёл пальцами по щеке. Лицо вскипело и пошло пузырями, словно блин на сковороде. Застыв, изменилось до неузнаваемости. По волосам старика прошла странная рябь. Седина исчезла, уступив место чёрному отливу. "Дед" больше не был дедом, он стал кем-то другим. Совсем другим.

Распрямив плечи, "старик" немного выпятил грудь. Посмотрев на брошенный пиджак, шепнул что-то ручке. Посланный устройством сигнал активировал во впитавшихся в ткань каплях спящие нанороботы. Пиджак тихонько затрещал, расходясь по швам и превращаясь в невесомый прах. Дождавшись конца процесса, человек спустил сто раз переработанную воду и вышел из кабинки. Глянул в зеркало, увидев в отражении молодого мужчину. Выдать в нём бывшего деда могли лишь штаны и ботинки, но такие штаны и такие ботинки в Империи носил практически каждый второй.

Выйдя на перрон, человек, срываясь на бег, заспешил к вагону. Ко второму вагону, тому, где должен был ехать нерадивый, отставший от поезда, зять.

– Ой, слава богу, успел, – вытирая со лба пот, поприветствовал он проводника. – Представляете, опоздал к отправлению, хорошо хоть тесть подсуетился. Вы место-то моё не отдали? Вот спасибо вам. И ещё кое-что сверху! Ладно, пойду. Слава богу, что без вещей, налегке еду. Автобус сломался, от самой, почитай, площади бежал. А с чемоданами – тут бы и остался!

Тяжело загудев, состав тронулся. Не успел дед к отправлению, зато успел его зять. Который тоже растворится в столице по прибытии, сменив ещё раз личину. Можно было сделать проще, пересев в Таларе на другой поезд, но в военном бардаке это рискованно – рейс могут отменить, а время поджимает. Не любят в Отделе опозданий, сказали – прибыть как можно скорее, значит, прибудешь. Хоть в вагоне, хоть на дрезине, хоть на своих двоих вдоль полотна.

***

Проработав повадки и привычки объекта, перехожу к его биографии.

– Моя семья родом из Орхены, – рассказывает голограмма. – Там я родился, но вырос севернее, в Сигдийской провинции. Будучи подростком, осиротел – отец и мать погибли во время вспышки горной лихорадки, занесённой бегущими от тогдашней войны ильхорцами. За это, кстати, я недолюбливаю их до сих пор. После пережитой трагедии я на перекладных добрался до столицы, где через восемь лет погиб от удара ножом в пьяной драке. Точнее, мой реальный прототип, которого за хорошие деньги не стали проводить по документам. С этого момента моя жизнь круто изменилась. Пробыв в Такране ещё пару лет и заработав деньжат, я возвращаюсь домой, на юг. Там скупаю по дешёвке разорившиеся фермерские хозяйства и начинаю разводить новый сорт скороспелой сои, приобретённый на столичном рынке у неизвестного селекционера. Сколотив первичный капитал и прикупив небольшой заводик, налаживаю производство бобовых консервов для нужд армии. Разумеется, задействовав для этого связи в столице.

– Спустя несколько лет меня уже называют "южным магнатом". С моей руки кормится уйма чиновников, я запустил лапы во всё, что связано с госзаказами и особенно – с оборонкой. Я регулярно встречаюсь с Канцлером и членами Третьего сената не только как крупный бизнесмен, но и как политик. Забыл сказать, что я также являюсь сопредседателем "Основы". Если отбросить в сторону титулы, то перед тобой – типичный олигарх, про которых ты читал в учебниках политэкономии. И которым тебе придётся стать несмотря на коммунистические убеждения. Такая вот, брат, диалектика.

Да уж, диалектика, как она есть. Чтобы послужить Родине, придётся превратиться в того, кого Родина больше всех ненавидит. Но на то и нужен сатана, чтобы выполнять за бога грязные делишки. На то и нужны "дьяволы", на то и нужен Отдел.

– Перейдём непосредственно к заданию, – обрывает мои размышления запись. – Как ты уже понял, Отдел в моём лице передаёт тебе один из основных активов. Кстати, у ринейского регионала я забрал тебя по одной причине – схожести комплекции и некоторых, э-э, анатомических признаков, трудно скрываемых биогримом. Несколько лет эту роль играл я. Теперь это предстоит делать тебе.

Да, дела. Регионал отдаёт мне полностью разработанную "маску", да ещё такого калибра. Но зачем? Хочет остаться в тени, пока я буду выполнять порученное задание? Умно, ничего не скажешь. Если на меня выйдет Гвардия, то Отделу достаточно будет оборвать на мне цепочку. А уж как он будет обрывать – большой вопрос. Получится состряпать правдоподобную историю побега – перебросят обратно. А если не получится, то лежать мне в сырой раданской земле с иглой в переносице. Точнее, даже не с иглой, а с пулей. Но что от меня нужно Отделу? Какую роль в Проекте, о котором я знаю только в общих чертах, мне предстоит сыграть?

– Итак, твоя задача, – продолжает человек на голограмме. – Используя деньги, связи и влияние "маски" тебе нужно вывести из Радана и окрестностей как минимум один миллион сирот. Колония на четвёртой планете для них уже готова, транспорт будет дежурить на геостационарке возле полюсов, чтобы не зацепили шальным радаром. Во избежание обнаружения переброску на орбиту можешь осуществлять через местный маяк. Вызов корабля и связь с колонией – через спутник, коды доступа я пришлю. Вот, пожалуй, и всё. Удачи вам, господин Чир Этван.

Запись выключается. Некоторое время я тупо смотрю в стену, пытаясь осмыслить масштабы порученного. Вывести с планеты КАК МИНИМУМ один миллион детей, да ещё и тайно? Но как, если это невозможно? Хотя… нас учили не думать в таких категориях. Не бывает невозможного, бывает трудноосуществимое. И вот это самое трудноосуществимое мне и предстоит осуществить. Как – пока не знаю, но начну, пожалуй, с того, что дам отдых натруженным мозгам. Господин Чир Этван любит вкусно покушать? Прекрасно. Похоже, пришло время навестить его любимый столичный ресторан.

Глава 26

Как можно вывести с планеты один миллион детских и подростковых душ? С планеты, пусть и разорённой войной, но всё же далеко не варварской и своим населением делиться не намеренной? И главное, как сделать это не вызвав ни у кого подозрений?

Вот уж спасибо, родной Отдел, за такую задачку. Посчастливилось мне быть похожим на местного резидента! Не будь того сходства – глядишь, выбрал бы он другую жертву, а то и взялся бы за дело сам. Хотя это сомнительно, ведь работы у него невпроворот и с каждым днём становится всё больше.

Регионалам не позавидуешь. На них возложена безумная по сложности и ответственности задача – обеспечение и прикрытие Проекта. Предполагающего, в общих чертах, создание военного и промышленного резерва на случай войны с Землёй. Войны широкомасштабной, на уничтожение, где придётся драться насмерть, задействуя все ресурсы. Войны с земным империализмом, неизбежной как завтрашний день!

Регионал, правда, в беде не бросил. Помимо "маски" олигарха он обеспечил поддержку миссии всеми наличными средствами. Единственное условие – действовать аккуратно и не светить перед местными факт нашего существования. Что, впрочем, очевидно.

Нам повезло – в этой солнечной системе существует ещё одна землеподобная планета. С настоящей, плотной атмосферой, позволяющей дышать без весьма болезненного процесса "доработки" лёгких с помощью нанотехнологий. Если верить регионалу, колония там уже создана, осталось лишь заселить её будущими солдатами и рабочими. Они наладят добычу и поставку на Марс дефицитных ресурсов, а впоследствии выстроят сложные производственные цепочки, поставляя новой родине всё необходимое, от еды до космических кораблей. Всё это ложится на плечи немногочисленного персонала Отдела, обязанным обеспечить максимально быстрое продвижение к цели. Ложится, в том числе – и на мои.

Впрочем, мне грех жаловаться, ведь я пришёл на всё готовенькое. Оперативники Отдела тщательно унавоживали для меня почву, собирая информацию, проникая в частные и госструктуры, готовя нужные "маски" и отмывая через подставные счета немалые суммы. В моём распоряжении – вся аналитическая и организационная мощь "дьяволов". В сети мне доступны подробные сводки и прогнозы, там же я могу выяснить всё о нужной персоналии и даже запустить "Москит" в кабинет самого Канцлера, что, правда, потребует дополнительных согласований. Помимо этого, я имею полномочия в любой момент "выдернуть" регионала для консультаций и помощи…

…но делать этого я не собираюсь. Вместо этого, отключившись от сети, я запираюсь в кабинете и часами напролёт продумываю варианты. Помимо нежелания выказывать неопытность перед "стариками", мною движет банальный азарт. Я хочу расщёлкать этот орешек самостоятельно, без помощи старших товарищей. И потом, Отдел уже достаточно облегчил мне задачу. Пришла пора возвращать должок.

Что мы имеем? Мы имеем раданскую империю с населением без малого в полмиллиарда душ. Солидно, даже весьма. И это если не считать Конклав и Каганат, где, как мне представляется, также задействованы "маски" со схожими задачами.

Итак, беспризорники – а мне нужны именно беспризорники, которых никто не будет искать. Вопрос номер раз – где их найти? Ответ очевиден – на кишащих шпаной улицах. Ещё можно прошерстить детдома и приюты, но с ними сложнее, ведь каждый поступающий туда ставится на учёт.

Согласно моим данным, босоты в Империи насчитывается более пятнадцати миллионов. Точнее, насчитывалось, ведь прорыв Конклава вкупе с обстрелами густонаселённых городов породил новые потоки малолетних беженцев–северян. Немалая часть осела в Такране, пробавляясь грабежами и проституцией. Остальные двинулись в тыл, "зарабатывая" на площадях и вокзалах погружённых в хаос городов.

Поднимаю полицейские сводки по столице и тылу. Всё, как и ожидал – всплеск насилия, вызванный переделом территорий между пришлыми и местными бандами, вал алкоголизма и наркомании. Малолетние проститутки и подпольные аборты, нередко приводящие к гибели непутёвой мамаши. Торговля младенцами, органами и органами младенцев по сходной цене. Эпидемия вензаболеваний, в том числе среди респектабельных отцов семейств, воспользовавшихся услугами уличных "эскортниц". И прочая, и прочая, и много чего ещё. Такого, что, прочитав, хочется завыть на луну, вспоминая собственное, испоганенное смутным временем, отрочество.

Эх, дети, детишки, что же с вами делать? Как мне вас, девиантных, неприметно с улиц вытащить и по новому месту жительства определить? И кстати, насчёт девиантов. Такие Марсу не нужны, времени их перевоспитывать у Республики не будет. Из чего следует, что путёвку в новую жизнь я выпишу лишь тем, кто готов оставить в прошлом уличные привычки. Ну и как отличить одних от других?

Миллион детей. Много это или не очень? Навскидку – много, даже очень. Если изъять такую массу, неизбежно возникнут вопросы. Но если подумать – беспризорники ведь на то и беспризорники, что без призора болтаются и проблемы добропорядочным гражданам создают. И они, эти граждане, увидев, что на улицах стало спокойнее, разве что перекрестятся.

Поэтому вопрос надо ставить иначе. Насколько чувствительным для имперских бюрократов окажется исчезновение части шпаны с улиц? Той самой шпаны, что нападает на прохожих, забивает полицейские участки и отвлекает без того скудные ресурсы на содержание в приютах и тюрьмах? Ответ в целом ясен – убиваться по гопоте чиновники не будут. Если обставить всё как надо, то исчезновения никто, возможно, и не заметит.

Хорошо, но как это обставить? Минимум миллион душ – это ведь до чёрта! Что мне их, по одному за ручку в чисто поле отводить и в новый дом переправлять? Предварительно удостоверившись, что теплится ещё в озлобленном на весь мир подростке что-то человеческое?

Одному тут не справиться. Да и зачем? Зря мне, что ли, "маску" местного олигарха пожаловали? Надо взглянуть на проблему шире, приняв во внимание свои новообретённые возможности. Итак, господин Чир Этван. Богат, влиятелен, имеет выход на Канцлера. Это с одной стороны. А с другой – миллион "детей улиц", на которых южный магнат имеет какие-то виды. И на кой чёрт они ему сдались? Разве что девиц посимпатичнее в гарем отобрать, но миллион – это даже для такого бабника многовато.

И всё-таки что-то в этом есть. Ну-ка, ещё раз. Чем занимается господин Этван? Известно чем – производством разного, ещё выращивает сою. И зачем ему уличная шантрапа? Да ещё в таких количествах?

Нет, так дело не пойдёт. Моя проблема в том, что я недостаточно вжился в шкуру "маски". Я размышляю, как гражданин Марса, воспитанный и вскормленный по его лекалам. Проще говоря, рассуждаю как коммунист, коим Чир Этван не является от слова "совсем".

Халтурите, товарищ гвардии капитан, нехорошо. Пожалуй, начнём сначала, с самых, так сказать, основ. Что из себя представляет типичный воротила? А представляет он жестокую, расчётливую акулу капитализма. Иначе нельзя, иначе сожрут конкуренты. С потрохами и плавником.

А чем занимаются воротилы? Известно, чем – вложить поменьше, получить побольше. Проще говоря, присвоением результатов чужого труда. Когда рабочему гроши, а себе – всё остальное, аргументируя тем, что кто бизнес организовал – того и тапки. На Марсе-то по-другому, там компании в собственности всего коллектива, а не одного лишь основателя. А здесь всё как в учебниках истории: с добавочной стоимостью, ссудным процентом и эксплуатацией человека человеком. Впрочем, как и на Земле.

Пойдём дальше. Если я акула капитализма, то что мне нужно? Известно, что – максимизировать прибыль, наращивая обороты и снижая издержки. А какой самый лучший способ снизить издержки? Правильно, дешёвый, а лучше бесплатный, труд. Который ещё называется "рабским".

Вот и ответ нашёлся, а всего-то надо было подумать и осмыслить местные реалии. Впрочем, расслабляться рано. Прежде чем действовать, необходимо проработать уйму мелких деталей. В которых, как известно, и кроется "дьявол".

***

Крупный промышленник и сопредседатель общественного движения "Основа" попросил аудиенции с Канцлером. Попросил уважительно, как полагается – сделав крупное пожертвование на нужды армии и народа. Разумеется, от чистого сердца.

Это не прошло незамеченным в бизнес–кругах. Столичные не любили потеснившего их провинциала, умудрившегося запустить щупальца на самый верх. Туда, где выскочкам места не было, где связи выстраивали годами, не жалея никаких денег. А этот – пролез. С бобами и соей!

– Южанин совсем оборзел. Весь Третий сенат у него в кармане, он ходит в Имперский дворец, как к себе домой. Он уже подмял пол-Такрана и скоро наложит лапу на остальное.

– С ним надо что-то решать.

– Что ты с ним решишь, с такой-то "крышей"? Пока он в силе – я пас. А вот если оступится…

– Если оступится, я порву его на церковный знак. Мы все порвём!

– Согласен.

– Я тоже.

Они не знали, что их прослушивают. И просматривают, во всех нужных ракурсах. Чир Этван – просматривает, мотая при этом на ус. Сделать они ничего не сделают, потому как приглядывает за ними Отдел, но во избежание эксцессов стаю злить не следует. Надо будет бросить ей кость. Потом. В знак примирения.

В назначенный час южный магнат прибыл на аудиенцию с Самим.

– Сюда, пожалуйста, – взяли гостя под локоток и осторожно повели по коридорам помощники помощников.

– Осторожно, уступочка…

– Будьте добры…

Холуи были вышколены и учтивы. Мягко здесь стелят, очень мягко, да только спать бывает жестковато. Для тех, кто в коридорах этих не туда свернёт.

Южанина завели в огромный зал и усадили за стол из ильхорского дуба. За старинный и весьма недешёвый стол, впрочем, как и всё остальное во Дворце.

– Ждите здесь, Его Превосходительство скоро освободится, – шепнул на ухо лакей и бесшумно вышел, плотно прикрыв двустворчатую дверь.

Господин промышленник остался один как перст. Вид на себя напустил покорный, как и полагается при встрече с главой Империи. Тем более что не просто так его маринуют, а ставят заранее на место. Чтобы не зарывался, чтобы помнил, кому успехом своим обязан и кто этот успех, если потребуется – в пыль и глиняные черепки обратит.