Либерализм в России в начале ХХ века

Приведенные сведения о руководящем «ядре» кадетской партии убедительно свидетельствуют о том, что кадеты являлись партией нового поколения интеллектуальной элиты (дворянской, разночинной, «деловой»), предложившей рациональную модель перехода России к гражданскому обществу и правовому государству, которая отвечала объективным потребностям ее общественного развития на ближайшую историческую перспективу. С этой точки зрения кадетская партия выражала общенациональные интересы развития страны, а не узкоклассовые интересы российской буржуазии, в целом консервативной и политически инертной. Не случайно после Февральской революции 1917 г. партия кадетов стала центром притяжения общественных кругов, заинтересованных в отстаивании этих общенациональных интересов.

Если проблему социального состава кадетской партии в современной историографии можно считать основательно изученной, то этого нельзя еще сказать о социальном составе «Союза 17 октября». В результате многолетних изысканий мне удалось выявить сведения о социальном составе целого ряда столичных, губернских, городских и уездных отделов октябристов, которые позволяют дать обобщающую характеристику социальной природы «Союза 17 октября»220.

Во-первых, в составе октябристских организаций практически отсутствовали представители рабочих и крестьян. В конце 1905 г. под вывеской «Союза 17 октября» были образованы «Рабочая партия» и «Крестьянский союз», которые так и не стали массовыми организациями. Например, «Рабочая партия», созданная по инициативе и усилиями кн. А. В. Оболенского в Петербурге, прекратила свое существование сразу же после выборов в I Думу. Такая же участь постигла «Рабочую партию» в Сормове. Имеются весьма скудные сведения и о наличии в рядах октябристов представителей крестьянства. По признанию Ю. Н. Милютина, товарища председателя ЦК «Союза 17 октября», «низшие слои населения относятся к “Союзу” недоверчиво»221.

Несколько сложнее обстояло дело с представителями средних городских слоев. Наибольший процент в партии октябристов составляли торгово-промышленные служащие. Однако, в отличие от кадетов, в «Союз 17 октября» входили главным образом высокооплачиваемые слои этих служащих, которые, как правило, занимались управленческой деятельностью, были тесно связаны с владельцами торгово-промышленных предприятий, выступая в роли доверенных лиц или агентов. В «Союзе 17 октября» состояло немало и таких служащих, которые были «записаны» в эту партию по указке своих хозяев или даже под угрозой увольнения с работы.

Вместе с тем в партию октябристов довольно охотно вступали чиновники различных рангов (тайные советники, действительные статские советники, статские советники, надворные советники и т. д.), которые были (в прошлом или настоящем) тесно связаны с госаппаратом или местной администрацией. Примечательно, что, несмотря на указ 14 сентября 1906 г., «выбивший» из состава нелегализованной кадетской партии многих чиновников и служащих, правительство в целом не препятствовало участию чиновников в официально зарегистрированной партии октябристов.

Из числа военных в партию октябристов вошли генерал-майоры, генерал-лейтенанты, контр-адмиралы, вице-адмиралы, полковники в отставке; из представителей интеллигенции – консервативно настроенные профессора, приват-доценты, преподаватели духовных семинарий, гимназий, реальных училищ; «модные» врачи, являющиеся владельцами клиник или занимающиеся частной практикой, крупные адвокаты. В рядах партии октябристов было немало представителей «деловой» интеллигенции: директора и управляющие промышленными предприятиями, торговыми фирмами, банками, конторами; высокооплачиваемые инженеры, члены правлений промышленных и торговых обществ, банков; юрисконсульты и т. д.

Весьма показательным является социальный состав ЦК партии октябристов. Все 33 основателя «Союза 17 октября» принадлежали к торгово-промышленным и финансовым кругам, к крупным помещикам, высшим слоям интеллигенции и чиновникам222. В ЦК вошли известные общественные деятели: граф П. А. Гейден, Д. Н. Шипов, М. А. Стахович, кн. Н. С. Волконский, Н. А. Хомяков, А. И. Гучков; профессора, адвокаты, деятели науки и культуры – В. И. Герье, В. И. Сергеевич, Н. С. Таганцев, Ф. Н. Плевако, М. В. Красовский, Л. Н. Бенуа; издатели и журналисты – Н. Н. Перцов, А. А. Столыпин, Б. А. Суворин; крупные представители торгово-промышленного мира и банковских кругов – Н. С. Авдаков, граф В. В. Гудович, Ф. И. Енакиев, Г. А. Крестовников, С. И. Четвериков, братья П. П. и В. П. Рябушинские. Лидером «Союза 17 октября» являлся А. И. Гучков.

В 1907–1914 гг. социальный состав ЦК претерпел некоторые изменения. По моим подсчетам, среди 108 членов ЦК было 76 дворян (более 70 %) и 24 потомственных почетных гражданина. 15 членов ЦК принадлежали к высшей титулованной знати, причем 9 из них имели придворные звания, 36 являлись тайными, действительными статскими и статскими советниками, 3 – мануфактур- и коммерц-советниками. Однако из 76 дворян «чистых» помещиков было лишь 13, а 23 человека самым непосредственным образом были связаны с промышленной, финансовой и издательской деятельностью, 17 являлись профессорами, приват-доцентами и преподавателями высших учебных заведений, 9 присяжными поверенными, 7 чиновниками различных министерств, 4 директорами-попечителями, 3 человека врачами.

Более 50 членов ЦК октябристов, т. е. почти половина, владели торгово-промышленными предприятиями, банками и торговыми домами. Многие члены ЦК октябристов являлись директорами, председателями и сопредседателями, членами правлений различных акционерных обществ и банков. Среди них назову имена Н. С. Авдакова, В. К. фон Анрепа, К. П. Бахрушина, А. И., К. И., Ф. И. Гучковых, Ф. Е. Енакиева, Г. А. Крестовникова, Г. Г. Лерхе, барона Е. Е. Тизенгаузена223.

По возрастному составу октябристы были несколько старше кадетов: их средний возраст колебался от 45 до 50 лет. Вполне можно согласиться с общей оценкой социальной природы «Союза 17 октября», данной отечественным исследователем Д. Б. Павловым. По его мнению, «Союз 17 октября» представлял собой партию «служивого дворянства (еще не полностью порвавшего, однако, с традиционными дворянскими занятиями) и крупной, частично “одворяненной” торгово-промышленной и финансовой буржуазии»224. Это был некий «симбиоз» крупных помещиков и крупных буржуа, с одной стороны, еще прочно связанных со всей системой традиционных отношений пореформенного периода, а с другой – начавших ощущать необходимость объективно назревших перемен во всех сферах политической, экономической и социальной жизни страны. Не случайно партия октябристов, взявшая в качестве своего знамени Манифест 17 октября, оказалась, как и вся созданная Манифестом политическая система, в крайне сложном положении. И все же оба социальных элемента октябризма были заинтересованы в утверждении в России гражданских и политических свобод, без чего уже не могла нормально функционировать современная капиталистическая система, и рассчитывали в рамках «октроированной конституции» реализовать собственный проект преобразования страны.

Относительно социального состава партии демократических реформ и партии мирного обновления имеющиеся сведения весьма скудны. Н. Б. Хайловой удалось собрать данные о 73 членах партии демократических реформ. Среди них было 10 редакторов и членов редакций газет и журналов; 15 профессоров и преподавателей учебных заведений; 14 частных присяжных поверенных и их помощников; 5 мировых судей, 5 чиновников государственных учреждений; 5 инженеров; 7 членов акционерных обществ, управляющих промышленными предприятиями; 4 торговца, 1 податной инспектор, 1 врач, 3 литератора, 2 художника, 1 театральный деятель225. Комментируя эти данные, Хайлова подчеркивает наличие в составе партии демократических реформ значительного числа лиц с высоким образовательным цензом, деятельность которых была связана с интеллектуальным трудом. Так, в Организационный комитет этой партии, а затем и в ее Центральное бюро вошли профессора Петербургского политехнического института (М. М. Стасюлевич, В. Д. Кузьмин-Караваев, К. П. Боклевский, А. Г. Гусаков, И. И. Иванюков, А. П. Македонский, Н. А. Меншуткин, М. И. Носач), адвокат Д. В. Стасов, историк и социолог М. М. Ковалевский. Недаром в общественных кругах эту партию называли «профессорской».

Весьма солидным был возраст руководящего «ядра» партии: М. М. Стасюлевич – 80 лет, В. Д. Стасов – 78, К. К. Арсеньев – 69, И. И. Иванюков – 62 года, А. С. Постников – 61 год. Однако большая часть членов партии находилась в возрасте от 41 года до 50 лет. Как видим, социальную основу этой партии составляли люди, имевшие большой жизненный и практический опыт и проникнутые, по словам М. М. Ковалевского, «сознанием, что всякий прогресс есть результат поступательного хода истории»226.

Как было показано ранее, в партии мирного обновления, «отпочковавшейся» от «Союза 17 октября», по преимуществу находились представители земского и городского самоуправления, прошедшие большую школу общественно-политической борьбы с высшим и региональным административным аппаратом за конституцию и гражданские права.

Сложнее обстоит дело с определением социального состава партии прогрессистов. К сожалению, в исследованиях по истории формирования и функционирования этой партии данная проблема фактически не рассматривается. Как правило, историки ограничиваются перечислением состава руководящих органов партии, многие из которых перешли в нее из «Союза 17 октября», партий демократических реформ и мирного обновления. Впрочем, в исследованиях отмечается высокий процент представителей промышленности и бизнеса в руководящих органах прогрессистов. Действительно, в общественных кругах эту партию считали партией «настоящей буржуазии», открыто отстаивавшей на политической арене интересы капитала и выступающей за проведение активной внешней политики.

Как мне представляется, картина выглядит все же не столь однозначной. По выявленным мной данным, из 39 членов ЦК партии прогрессистов к дворянам принадлежали 29 человек, к потомственным почетным гражданам 9, сословная принадлежность одного члена ЦК неизвестна. Из 29 дворян 9 человек принадлежали к высшей титулованной знати, из них 4 имели придворные звания; 8 были тайными, действительными статскими и статскими советниками. 14 дворян являлись землевладельцами, из них 11 крупными. Из 9 потомственных граждан было 7 домовладельцев и один крупный землевладелец. 12 членов ЦК так или иначе были связаны с различными сферами торгово-промышленной и финансовой деятельности227.

Скорее всего, это был «союз» представителей помещиков, стремившихся сохранить свою частную собственность, но желавших так или иначе модернизировать ее применительно к современным условиям, а также представителей мира промышленности и бизнеса, которые делали ставку прежде всего на собственные «таланты и капиталы» и в меньшей мере рассчитывали на поддержку государства.

Делая ставку на победу на выборах в IV Думу и создание в ней «прочного конституционного центра», прогрессисты решились конституировать собственную партию на «широкой» платформе и с не менее «широким» охватом разнородных элементов. По их мнению, это должна была быть типичная парламентская партия. Предполагалось, что их партия, в отличие от кадетов, будет «свободна» от «интеллигентских иллюзий» и одновременно «очистится» от «наследия» традиционного «помещичьего либерализма». Однако на практике прогрессистским лидерам удалось создать такую «организационную конструкцию», которая мало чем отличалась от партийных конструкций октябристов и кадетов. Прогрессистским лидерам пришлось «работать» с тем же социальным материалом, который был в распоряжении других либеральных партий, ибо другого просто не было.

Опыт революции 1905–1907 гг. убедительно показал, что «господские» классовые партии не могут претендовать на лидерство в освободительном движении. Такой шанс имела лишь кадетская интеллигентская партия, стремившаяся к выражению и отстаиванию общенациональных интересов развития страны. Эта позиция кадетской партии, внедряемая либеральными идеологами и политиками в сознание широких общественных кругов, ориентированных на ближайшие перспективы капиталистического развития России, позволила ей удержаться «на плаву» и в бурные дни Февральской революции 1917 г., и даже в кратковременный период пребывания у власти.

3. Либеральные думские фракции

Важной составляющей либерального организационного поля являлись думские фракции, которые, с одной стороны, выполняли самостоятельную функцию, обусловленную спецификой парламентской деятельности, а с другой – являлись частью общей структуры либеральных партий, находились под контролем их центральных органов. При всей декларируемой лидерами думских фракций независимости они действовали в едином русле общепартийного политического курса. В условиях организационного кризиса думские фракции нередко брали на себя роль хранителей затухающего «общепартийного костра». Они делали это и путем ярких выступлений с думской трибуны и при помощи непосредственных контактов со своими избирателями. Думские фракции взяли на себя весьма трудоемкую работу по подготовке и изданию ежегодных отчетов, их систематической рассылке избирателям. Пользуясь депутатским иммунитетом, члены фракций совершали регулярные поездки для встречи со своими избирателями, во время которых подробно рассказывали о положении дел в Думе вообще и собственном участии в разработке законопроектов, работе в думских комиссиях и т. д. в частности.

Специальный анализ состава думских либеральных фракций позволяет исследователям корректировать свои представления о социальной природе соответствующих политических партий.

В отечественной историографии проблема состава думских либеральных фракций находилась в центре внимания многих исследователей (С. М. Сидельников, В. В. Светлакова, Е. Д. Черменский, Л. М. Спирин, В. А. Патентов, В. А. Козбанеко, Д. Б. Павлов, В. Ю. Карнишин и др.). Из зарубежных исследователей эта тема получила отражение в работах Т. Эммонса, Ш. Галая, Б. Ц. Пинчука, Дж. Уэста и др. При этом историки использовали, как правило, различную методику при обработке сведений о депутатах, чем и объясняются некоторые разночтения, встречающиеся в отечественной и зарубежной литературе.

При подготовке третьего издания энциклопедии «Государственная дума Российской империи. 1906–1917 гг.» (Челябинск, 2013) отечественным исследователем В. А. Деминым впервые была произведена обработка сведений о депутатах по единой методике. Это позволило ему воссоздать более объективную картину состояния всех думских партийных фракций и групп, включая и либеральные, на всем протяжении деятельности Думы. На мой взгляд, эти данные (дифференцированные по фракциям и думским сессиям, а также итоговые данные за весь период деятельности Думы) представляются на данный момент наиболее репрезентативными.

Опираясь на результаты работы, проделанной Деминым, а также на итоги собственных изысканий, в данном разделе сосредоточу внимание на рассмотрении вопросов динамики численности и состава думских либеральных фракций, их организационных связях с центральными органами соответствующих партий. Такой комплексный подход представляется важным для осмысления единства деятельности этих структур как единого партийного организма.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Оживленные дискуссии среди российских гуманитариев о прошлом, настоящем и будущем русского либерализма начались в конце 1980-х – начале 1990-х гг. и были обусловлены распадом советской коммунистической системы и марксистско-ленинской парадигмы прочтения российского исторического процесса. Именно в это время автором монографии был опубликован ряд статей, в которых содержалась попытка комплексного анализа историографических проблем русского либерализма, см.: Русский либерализм как историографическая и историософская проблема // Вопросы истории. 1998. № 4. С. 26–42; Состояние современного историографического поля российского либерализма и консерватизма //Консерватизм в России и мире. Ч. 1. Воронеж. 2004. С. 58–62; Дискуссионные проблемы истории русского либерализма в новейшей отечественной литературе // Вопросы истории. 2007. № 5. С. 3–17. В эти же годы по инициативе автора были проведены три научных конференции, см.: Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. Материалы Международной конференции. Москва, 27–29 мая 1998 г. М., 1999; Милюков: историк, политик, дипломат. Материалы Международной конференции. Москва, 26–27 мая 1999 г. М., 2000; Либеральный консерватизм: история и современность. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Ростов-на-Дону, 25–26 мая 2000. М., 2001. Подробный анализ отечественной и зарубежной историографии русского либерализма дан в монографиях моих учеников, см.: Егоров А. Н. Очерки историографии российского либерализма конца XIX – первой четверти XX в. (дореволюционный и советский периоды). Череповец, 2007; Он же. Российские либералы начала XX в. и власть. Историографические дискуссии. Череповец, 2007; Макаров Н. В. Русский либерализм конца XIX – начала XX века в зеркале англо-американской историографии. М., 2015.

2

Подробно об этом см.: Пустарнаков В. Ф. Либерализм в России. Казань, 2002. В книгу вошли статьи и доклады, посвященные проблемам историографии русского либерализма, его периодизации, его философским источникам, конкретным формам проявления на различных этапах российского исторического процесса, начиная со второй половины XVIII и до начала XX в. Высказанные В. Ф. Пустарнаковым идеи вызывали бурные дискуссии и будили творческую мысль (См.: Либерализм в России. М., 1996).

3

Плодотворную попытку анализа понятия «либерализм» применительно к началу XIX в. предпринял отечественный историк Д. В. Тимофеев (См.: Тимофеев Д. В. Европейские идеи в социально-политическом лексиконе образованного российского подданного первой четверти XIX века. Челябинск, 2011).

4

Подробно об этом см.: Леонтович В. В. История либерализма в России. 1762–1914. М., 1995; Секиринский С. Т., Филиппова Т. Родословная российской свободы. М., 1993; Приленский В. И. Опыт исследования ранних русских либералов. Ч. 1. М., 1995; Китаев В. А. От фронды к охранительству. Из истории русской либеральной мысли 50–60-х годов XIX века. М., 1972; Он же. Либеральная мысль в России (1860–1880 гг.). Саратов, 2004; Коршунова Н. В. «Либеральная диктатура» Александра I: Реформы в России в первой четверти XIX века. М., 2002; Шнейдер К. И. Между свободой и самодержавием: История раннего русского либерализма. Пермь, 2012.

5

См.: Загородников А. Н. Западный либерализм в прошлом и настоящем. М., 1993; Олейников Д. И. Классическое российское западничество. М., 1995; Согрин В. В., Патрушев А. И., Токарева Е. С., Фадеева Т. М. Либерализм Запада XVII–XX веков. М., 1995; Селезнева Л. В. Западная демократия глазами российских либералов начала XX века. Ростов-на-Дону, 1995; Классический французский либерализм. М., 2000.

6

См.: Шелохаев В. В. Кадеты – главная партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905–1907 гг. М., 1983: Он же. Партия кадетов в период первой российской революции. М., 1987.

7

См.: Шелохаев В. В. Идеология и политическая организация российской либеральной буржуазии. 1907–1914 гг. М., 1991.

8

См.: Черменский Е. Д. Земско-либеральное движение накануне революции 1905–1907 гг. // История СССР. 1975. № 5. С. 41–46; Буржуазия и царизм в первой русской революции. М., 1970; Он же. Государственная дума и свержение царизма в России. М., 1976.

9

См.: Аврех А. Я. Царизм и третьеиюньская система. М., 1966: Он же. Столыпин и Третья Дума. М., 1968; Он же. Царизм и IV Дума. М., 1981; Он же. Распад третьеиюньской системы. М., 1985; Он же. Царизм накануне свержения. М., 1989; Он же. Русский буржуазный либерализм: особенности исторического развития // Вопросы истории. 1989. № 2. С. 17–31.

10

См.: Спирин Л. М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России (начало XX в. – 1920 г.). М., 1977.

11

См.: Комин В. В. Банкротство буржуазных и мелкобуржуазных партий в России. М., 1965.

12

См.: Лаверычев В. Я. По ту сторону баррикад. Из истории борьбы московской буржуазии с революцией. М., 1967; Общая тенденция буржуазно-либерального движения в России в конце XIX – начале XX века //История СССР. 1976. № 3. С. 46–65.

13

См.: Шацилло К. Ф. Русский либерализм накануне революции 1905– 1907 гг.: Организация, программа, тактика. М., 1985.

14

Дякин В. С. Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны 1914–1917. Л., 1967; Он же. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907–1911 гг. Л., 1978; Он же. Буржуазия, дворянство и царизм в 1911– 1914 гг. Разложение третьеиюньской системы. Л., 1988.

15

См.: Старцев В. И. Русская буржуазия и самодержавие в 1907–1917 гг. (Борьба вокруг «ответственного министерства» и «правительства доверия»). Л., 1977.

16

См.: Пирумова Н. М. Земское либеральное движение: Социальные корни и эволюция до начала XX века. М., 1977.

17

См.: Слонимский А. Г. Катастрофа русского либерализма. Прогрессивный блок накануне и во время Февральской революции 1917 года. Душанбе, 1975.

18

См.: Селецкий В. Н. Прогрессизм как политическая партия и идейное направление в русском либерализме. М., 1996.

19

См.: Думова Н. Г. Кадетская партия в период Первой мировой войны и Февральской революции. М., 1988.

20

Флоринский М. Ф. Кризис государственного управления в России в годы первой мировой войны. Л., 1988; Алексеева И. В. Агония Сердечного Согласия. Царизм, буржуазия и их союзники по Антанте. 1914–1917. Л., 1990; Толочко А. П. Политические партии и борьба за массы в Сибири в годы нового революционного подъема (1910–1914 гг.). Томск, 1990; Медушевский А. Н. П. Н. Милюков: ученый и политик // История СССР. 1991. № 4. С. 20–41; Вандалковская М. Г. П. Н. Милюков, А. А. Кизеветер: История и политика. М., 1992; Вишневски Э. Либеральная оппозиция в России накануне Первой мировой войны. М., 1994; Шиловский М. В. Общественно-политическое движение в Сибири второй половины XIX – начала XX века. Либералы. Новосибирск, 1995; Гоголевский А. В. Очерки истории русского либерализма XIX – начала XX в. СПб., 1996; Он же. Русский либерализм в последнее десятилетие империи. Очерки истории, 1906–1912 гг. СПб., 2002; Осипов И. Д. Философия русского либерализма. XIX – начало XX в. СПб., 1996; Малинова О. Ю. Либеральный национализм (середина XIX – начало XX века). М., 2000; Петров Ю. А. Московская буржуазия в начале XX века: Предпринимательство и политика. М., 2002; Сенин А. С. Александр Иванович Гучков. М., 1996; Шевырин В. М. Власть и общественные организации в России (1914–1917 гг.). М., 2003; Он же. Рыцарь российского либерализма: Граф Петр Александрович Гейден. М., 2007.

21

См.: Айрапетов О. Р. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и революцию (1907–1917). М., 2003; Аронов Д. В. Законодательная деятельность российских либералов в Государственной думе (1906–1917 гг.). М., 2005; Гайда Ф. А. Либеральная оппозиция на путях к власти (1914 – весна 1917 г.). М., 2003; Он же. Власть и общественность в России: диалог о пути политического развития (1910–1917). М., 2015; Куликов С. В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914–1917). Рязань, 2004; Детков Н. И. Консервативный либерализм Василия Маклакова. М., 2005; Селезнев Ф. А. Конституционные демократы и буржуазия (1905–1917 гг.). Н. Новгород, 2006; Лавринович Д. С. Либерально-консервативная оппозиция в России: формирование и борьба за власть (1912–1917 гг.). Могилев, 2006; Мичурин А. Н. Политическая борьба в Государственном совете в годы Первой мировой войны. СПб., 2010; Шелохаев С. В. Д. Н. Шипов. Личность и общественно-политическая деятельность. М., 2010; Воронкова И. Е. Доктрина внешней политики конституционных демократов. М., 2010; Соловьев К. А. Кружок «Беседа». В поисках новой политической реальности, 1899–1905. М., 2009; Он же. Законодательная и исполнительная власть в России: механизмы взаимодействия (1906–1914). М., 2011; Хайлова Н. Б. Центристская модель модернизации российской экономики в начале XX века. М., 2013.