Вечность придумали осенью

Дима Литвиненко

Вечность придумали осенью

ОНА (удивлённо). Так он один!

ОН. Да.

ОНА. Совсем один?

ОН. Если ты один, то ты совсем один.

Сэмюэль Беккет

1. Лёд, который никому не нужен

Официантка выглядела миловидной. Даже не так. Она выглядела субъективно миловидной. Субъектом был я.

Обыкновенно, представительницы данной категории труда мной не воспринимаются как носители той или иной степени привлекательности. Скорее, они подсознательно оцениваются на предмет соответствия духу заведения, в котором работают. Понятно, что любое уважающее свои финансовые показатели заведение приложит максимум усилий, чтобы такое соответствие обеспечить. И мне, как правило, только и остаётся, что его констатировать и благополучно переключиться на другие объекты внешнего мира. Сказанное вовсе не означает, что я принципиально не собираюсь всерьёз воспринимать тружеников этой сферы услуг. Но во избежание ненужных энергетических растрат, подсознание привыкло фиксироваться лишь на их рабочей ипостаси.

Как бы там ни было, с официанткой Дашей, которая только что принесла мой заказ, вышло иначе. О том, что её зовут именно так, мне сообщил небольшой белый бейдж, на котором чересчур крупным шрифтом было напечатано это имя. Оно заполняло почти всё пространство втиснутого в прозрачный пластик прямоугольника, и это казалось несколько вызывающим. Не в последнюю очередь такой эффект возникал за счёт внушительных размеров бюста, на котором помещался этот опознавательный знак.

– Ваш виски, «Кола», лёд.

Я отвлёкся от созерцания бейджика и всего, что имело к нему отношение.

– Спасибо.

Она аккуратно, не торопясь, расставила эти предметы на столе передо мной.

– Приятного отдыха.

Сказав выверенную глобальным рабочим временем всех официантов города фразу, и, как водится, не вложив в неё причитающегося смысла, официантка Даша улыбнулась и собралась уходить. Однако и у меня были припасены привычные для подобного заказа слова:

– Лёд можете забрать.

Я уже давно не удивляюсь, что в девяноста шести процентах случаев вместе с виски мне приносят и лёд. При том, что я не только об этом не прошу, а даже специально подчёркиваю ― делать этого не надо. Срабатывает ли некая профессиональная установка или довлеет прочно укоренившееся в сознании потребителя клише? А может, действительно большинство заказов этого алкоголя сопровождается просьбой принести кубики замороженной воды? Этого я не знаю. Но факт всё ещё остаётся фактом. И если раньше я просто не обращал на лишнюю ёмкость внимания, то с недавнего времени стал просить, чтобы её вернули туда, откуда принесли. А по возможности – расплавили и залили обратно в водопровод. Дело в том, что мне стало неприятно наблюдать лёд в том зыбком и невзрачном состоянии, в котором он оказывался через какие-то десять минут. Начинал мерещился отголосок неумолимого течения времени. Пожалуй, что так.

– Передумали? – официантка Даша приняла недоумённый вид.

– Ну… ― я слегка помедлил, соображая, что она имеет в виду, и стоит ли ей знать о своём профессиональном упущении. Решив, что не стоит, кивнул.

Девушка снисходительно улыбнулась, констатируя этим, что я сам не знаю, чего хочу и только доставляю ей лишние неудобства, но, так и быть, она с этим справится.

– Давайте всё же оставлю его здесь. Вдруг снова передумаете, – произнесла она, подмигнула и ретировалась. Помимо льда у меня осталось ощущение, что мне нахамили – причём достаточно тонко и совершенно незаслуженно.

Я спешно потянулся за стаканом. Было нужно во что бы то ни стало удержать состояние спокойной отрешенности, за которым я сюда и пришёл. Каким-то образом его удалось достичь раньше срока, то есть до появления виски. Но такие невербальные оскорбления ставили всё под угрозу. Я отпил немного янтарного алкоголя и в ожидании изменений к лучшему принялся разглядывать хорошо знакомый интерьер.

Пожалуй, нет ничего странного, а может, и закономерно, что история начинается в питейном заведении. Конечно, там необязательно только лишь пить, но именно эта услуга для большинства являлась основной и даже целевой. В любом ресторане ведь тоже можно заказать хорошее вино. Тем не менее – мало кто ходит по ресторанам, чтобы изменить сознание на более дружественное всему вокруг. С барами аналогичный случай – их редко посещают лишь для того, чтобы получить особое гастрономическое удовольствие. Если это и имеет место, то как необходимая прелюдия или желательное сопровождение главного процесса.

Итак, это был обыкновенный бар, вывеской, тем не менее, обозначенный как «Limestone Cafe». Будучи обыкновенным, он обладал важными для меня качествами. В первую очередь, это мягкий свет. Днём он ненавязчиво вливался в безупречно, с точки зрения географии, расположенные окна. В такие окна, ощущая себя в зрителем, было приятно наблюдать за происходящей по ту сторону стекла жизнью. Тяжёлые тёмно-бордовые шторы, больше похожие на театральные кулисы, добавляли этому ощущению достоверности. Именно по этой причине я недолюбливал более свойственные барам полуподвальные помещения – в них невозможно было проделать ничего подобного.

Когда же солнце заканчивало работу, в помещении зажигали светильники, стилизованные под вычурные церковные лампады. Масла в них не было, а вместо настоящего фитиля там помещалась настоящая лампочка накаливания. Впрочем, необходимая схожесть была достигнута полностью, в том числе потому что освещали они, как и полагается лампадам, иконы. Изображены на них были, правда, не святые, а кто-то зачастую противоположный – представители музыкального шоу-бизнеса. Фотографии неоднозначных, но талантливых людей разных возрастов периодически менялись согласно порывам ответственного за это работника. Будучи вставленными в характерные рамки, они и вправду сильно смахивали на церковные образа, но ничего крамольного в том не виделось. Мне, по крайней мере.

Почти полное отсутствие пластика в составе мебели, а также достойный баланс между ценой и качеством предлагаемых напитков дополняли картину. Всё это не делало меня завсегдатаем, но побуждало в случае необходимости выбирать именно это место. Сегодня утром такая необходимость возникла.

Неспешно окинув внутренним взглядом день, что мне предстояло прожить, я достал из кармана мобильный телефон и положил на стол. В результате образовался бытовой натюрморт, который можно было бы считать классическим. Не хватало разве что пачки сигарет. Если верить часам на телефоне ― сейчас половина десятого утра. Это чересчур рано для любого алкоголя, но изначально я не планировал даже бодрствовать в это время. Увы, забыться шатким утренним сном не получалось, как отчаянно я не старался. Изнуряющие попытки пришлось прекратить около часа назад. Я как раз совершал очередной поворот вокруг своей, ещё горизонтальной, оси, и вдруг решительно упал с кровати прямо в новый день. При ближайшем рассмотрении он оказался пятницей. Для того чтобы смягчить падение, я и пришёл в место, где нормальные люди первую половину дня обычно не проводят. К сожалению, на соприкосновении с пыльным ковром падение не закончилось. Как выяснилось, это было начало.

Ровно месяц назад от меня ушла девушка. Сам по себе этот факт может быть источником как печали, так и радости. Ведь ситуации, как и люди, бывают разные. Но в данной ситуации я принадлежал к категории людей, от которых никто никогда и никуда не уходил. Вполне естественно, что когда я осознал такую закономерность, то сразу получил безотчётную уверенность в том, что подобного со мной произойти не может. В принципе. На это недвусмысленно указывала сомнительная статистика. Также вполне естественно, что когда это всё же произошло, я испытал потрясение, от которого окончательно не оправился до сих пор. Сегодня же мне предстояло поставить точку в написанном ещё месяц назад последнем предложении этой истории.

– Вам повторить?

Я вздрогнул. Голос застал меня врасплох. Видимо, потому что не сопровождался визуальным рядом. Официантка Даша произнесла реплику из множество раз сыгранной пьесы, когда находилась ещё за моим правым плечом. Она появилась лишь в следующую секунду с выражением равнодушия на симпатичном лице. Я недоумённо уставился на свой стакан – вопреки ожиданиям он и вправду оказался пуст. При этом стоявшая рядом маленькая бутылочка «Кока-Колы» осталась нетронутой и даже неоткрытой. Очевидно, я слишком сильно спешил укрепить столь шаткое этим утром душевное равновесие. Так что незаметно превысил свои же скоростные, а также технические нормативы. Всё-таки порой официанты проявляют удивительную бдительность. Даже чрезмерную.

Вторая порция в мои планы не входила. Равно, как туда и не входило так быстро выпивать первую.

– Да, пожалуй, ― нерешительно проговорил я и тут же почувствовал досаду, что сам же погубил такую простую схему потребления. В некоторой степени это была вина слишком наблюдательной Даши. ― Только давайте ограничимся тем, что я реально заказал, хорошо?

Поволока профессионального равнодушия неспешно сползла c её глаз, позволив разглядеть их настоящий цвет. Девушка смотрела на меня вопросительно и недоверчиво. Я вспомнил её снисходительную улыбку в ответ на просьбу унести лёд и с затаённым злорадством продолжил более твёрдым голосом:

– А вот это, если не затруднит, будьте добры забрать, – я указал на стакан, в котором изменение агрегатного состояния становилось всё заметнее. И, немного выждав, подмигнул. – Уже не передумаю.

Мне показалось, что её лицо приобрело немного бордовый оттенок. Словно вторя висящим неподалёку портьерам. Наверняка сказать было сложно – лето закончилось не так давно, и доказательства, что от него было взято если не всё, то многое, ещё оставались на коже в виде загара. Она открыла, было, рот, но в последнюю секунду остановилась, и слова так в нём и остались. Я практически мог рассмотреть буквы, из которых они состояли. Кивнув, – скорее себе, чем мне, – официантка Даша взяла в руку несчастный стакан и тщательно вытерла оставшийся кружок салфеткой, добытой из запасов столика. Закончив, беззвучно удалилась в пространство за моей спиной.

Я удовлетворённо откинулся на спинку диванчика. Потерянное было чувство равновесия и хоть какого-то контроля над происходящим в мире вернулось. Кроме того, пока девушка убирала со стола излишки воды, бейдж с её именем оказался прямо рядом со мной. Одновременно рядом оказалась и уже упомянутая грудь в белоснежной синтетической блузе. Все эти составляющие Дашиного облика неторопливо двигались в такт её руке. Внезапная близость к трепетным формам запоздало разбавила мою кровь вспомогательной дозой уверенности не только в мире, но и в себе. И даже заставила с минуту поразмышлять, не был ли Дашей инициирован такой манёвр намеренно. С предположением сразу двух противоположных и одинаково абсурдных причин. Либо демонстрация расположения в ответ на моё по-мужски некорректное замечание, либо проявление антипатии примерно за те же заслуги. Последнее якобы сопровождалось демонстрацией расстояния до вожделенной цели, которое уже не уменьшится. При этом антипатия вполне могла смениться на нечто противоположное. И вообще, по мнению некоторых, была лишь закономерным блокпостом на пути девушки к безоговорочной зависимости от мужчины.

Другими словами, виски был хороший, но такие раздумья ожидаемо напомнили мне о незавидном уделе моего сегодняшнего дня.

Как было сказано, месяц назад со мной в одностороннем порядке рассталась уже не моя девушка по имени Саша. Схема расставания была незамысловатой и состояла в следующем: вечером, вернувшись после работы на съёмную квартиру, я не обнаружил Сашиной обуви в прихожей. Как правило, этой обуви там было чересчур много.

На данном этапе я наивно порадовался – Саша наконец вняла моим просьбам и нашла изделиям из кожи место, где я бы перестал о них спотыкаться. Когда я не обнаружил на привычном месте в кухне её чашки, в желудке тревожно закололо, но у меня наготове была очередная оптимистичная гипотеза. Дело в том, что на этой чашке красовался обнажённый атлетически сложенный мужчина, стыдливо и несколько жеманно прикрывающий слишком развитые грудные мышцы. Логика и юмор картинки были в том, что он прикрывал наиболее выдающиеся части своего почти идеального, за одним исключением, тела.

Чашка эта мне никогда не нравилась. И ещё не нравилось, что Саша не особенно переживала по поводу того, что мне не нравилась эта чашка. И вдруг чашка исчезла. Вместе с грудой туфель у порога. Время строить самоуверенные догадки и делать такие же выводы.

Спустя полчаса из всех выводов остался один, единственно верный: исчезла на самом деле Саша. Причём исчезла, похоже, не только из квартиры, но и из моей жизни.

Справа и сзади возникла рука с наполненным на четверть стаканом. Вслед за рукой появилась её владелица. Бережно, но твёрдо она установила стакан передо мной. Так словно поставила точку или знак восклицания.

– Ваш виски.

Выдержав небольшую паузу (театральную, учитывая штору-кулису), Даша прохладно и очень выразительно добавила:

– Безо льда.

И так же выразительно-прохладно на меня посмотрела. Я не был готов к подобным проявлениям свободы воли у обслуживающего персонала и тут же опустил глаза. Машинально, чтобы как-то себя оправдать, я попытался извлечь салфетку из керамического держателя и положить под стакан с виски на подобие костера. Пресс салфеток оказался чересчур плотным и никак не хотел отпускать даже одну из них. Поскольку я оперировал одной рукой, салфетница, повинуясь всем открытым к тому времени законам физики, опрокинулась. Падая она задела стакан с драгоценным дистиллятом. Стакан, повинуясь тем же законам, выплеснул из себя небольшую часть содержимого. Я даже удивился, что на меня ничего не попало – возникло чувство, что план у официантки был именно такой.

Пронаблюдав нелепую цепочку событий, Даша протянула руку к злосчастной салфетнице и легко справилась с тем, что мне оказалось не под силу. Вытерла извлечённым трофеем разлитый виски, расставила предметы на столе по штатным местам и выпрямилась. Скорее всего, после этого она посмотрела на меня полным торжества и презрения взглядом. Определить было сложно – я даже не пытался поднять глаза выше чудом уцелевшего стакана и только ждал, когда она уйдёт. Или, что ещё лучше, когда велюровая обивка дивана подо мной треснет, разверзнется – и я провалюсь прямиком в подвал. Даже не смотря на то, что недолюбливаю подобные помещения.

Но вместо звука шагов, я услышал её голос, сдобренный, хоть и не так сильно, как я ожидал, надменностью и безмятежной констатацией своего превосходства:

– Приятного отдыха. Да, вот ещё. Судя по заказу, вы любите купажированный виски самого нижнего ценового диапазона, который тем не менее, обладает приятным мягким вкусом, не свойственным дешёвым сортам. Я могла бы посоветовать вам обратить внимание на шотландскую марку *****.

Из-за параллельного осмысления её очередного шага по занижению моей самооценки, название я пропустил мимо ушей. Наконец подняв глаза, увидел, что она выжидающе на меня смотрит. Очевидно, чтобы она ушла, нужно было что-то ответить.

– Окей, – сказал я.

Официантка Даша понимающе улыбнулась и продолжила более добродушно:

– Думаю, вы о таком не слышали. Действительно, бренд в городе мало представлен, – девушка прищёлкнула языком, набирая порцию воздуха для дальнейшего разъяснения. Так обычно делает человек, достаточно увлечённый собственным рассказом, чтобы не интересоваться, увлечён ли его собеседник рассказом в той же степени. По неизвестной мне причине этот звук, с последующим глубоким вдохом и монотонно-воодушевлённой речью, всегда вводит меня в состояние сродни транса. В голове при этом включается небольшой распылитель розового тумана. – Я, например, – продолжала Даша, – знаю только одно место, где он бывает. В районе бывшей табачной фабрики есть нечто вроде гостиницы. Старое здание, может быть, это совсем и не гостиница… По крайней мере, она никак не называется. Но на последнем этаже есть бар, я там некоторое время работала официанткой. В меню там вообще нет виски. Но если вежливо попросить скотч, то принесут именно эту марку.

Она замолчала и снова пытливо на меня посмотрела. Я не вполне понимал, как оценивать вышеозначенную информацию и, в частности, цель её озвучивания. Промелькнуло предположение о работе менеджером по продажам или торговым представителем. Мысль столь же несуразная, как и сама ситуация. Даша продолжала смотреть сверху вниз, ожидая моего хода. Я прочистил горло и спросил как можно более непринуждённо:

– А как называется бар?

– «Семь».

Она ответила моментально, словно ждала именно этого вопроса. Так словно ждала его всю жизнь. Ощущение нереальности происходящего достигло пика. Не удержавшись, я схватил стакан с купажированным виски самого нижнего ценового диапазона. Сделал хороший глоток, несвойственный для потребления даже дешёвых сортов этого напитка, и чуть поморщился. Хорошо хоть, не смотря ни на что, он обладал приятным мягким вкусом.

Невозмутимо проследив за моими действиями, официантка Даша с исключительной доброжелательностью поинтересовалась:

– Что-нибудь ещё?

Пригубив немного колы, я скептически посмотрел в окно слева от меня. Солнце не доползло ещё даже до зенита.

– Счёт, пожалуйста.

2. Cannot be completed as dialed

На ожидаемо последовавшие звонки, Саша, моя, по ещё неподтверждённым данным, бывшая девушка, не отвечала. Тревожить по телефону её родителей, к которым она, скорее всего, и отправилась, а тем более самому являться к ним я в тот вечер не решился. Всё же для меня слишком буквальный смысл имеет выражение «личная жизнь» – я плохо переношу, когда этой жизни хоть как-нибудь касается кто-то, напрямую в ней не состоящий. Родители любой из сторон в ней не состояли, но при этом были лицами максимально заинтересованными. Их касаний я старался избегать в первую очередь. Как правило, они не только желали, но и, к сожалению, могли на эту жизнь определённым образом влиять. И далеко не всегда предугадываемым.

На следующий день я снова позвонил, в этот раз воспользовавшись телефоном, номер которого был ей неизвестен. В ответ на мою надежду услышать хоть какие-то объяснения неприятный женский голос сообщил, что мой любимый абонент сейчас совершенно мне недоступен. Причём явно намекая, что доступен он не будет уже никогда.

Вечер того дня я провёл за непрерывным поглощением чая и безуспешными попытками смоделировать ситуацию, где я звоню в дверь Сашиных родителей, о чём-то у них спрашиваю и при этом не выгляжу жалко. Когда, допивая очередную чашку, я раздумывал, не сменить ли её на стакан – для более продуктивной работы – на мобильный телефон поступил звонок прямиком из моделируемого пространства. Я сделал глоток и, закашлявшись, нажал на значок телефонной трубки, которую всё реже приходилось видеть в натуральную величину:

– Алло!

Из-за того, что я не успел как следует прочистить горло, буквы прозвучали с излишним надрывом. Так словно я принял звонок из последних сил и то лишь потому, что он был жизненно важен. Естественно, это было не так – сил у меня ещё хватало.

– Здравствуй, Денис. Это Сашина мама. Тебе удобно сейчас говорить?

Её голос звучал спокойно и вежливо. Впрочем, как всегда.

– Добрый вечер, Светлана… – я судорожно попытался вспомнить её отчество. Григорьевна или Георгиевна. В эту подлую ловушку наверняка попадались многие, у меня же с моей никудышней памятью на имена шансов было мало изначально. Секунды, отпущенные на правильный ответ, истекали, а с другой стороны незримого телефонного шнура никто не спешил на помощь, хотя застывшая на неопределённой ноте интонация на это намекала.

Чтобы как-то сгладить риторическую оплошность, я откашлялся и, мрачно понимая, что вряд ли дальнейший разговор окажется удачнее, продолжил:

– Я как раз собирался вам звонить.

– Денис…– Светлана Георгиевна замолчала, видимо, подыскивая дальнейшие слова. А может быть, тоже пыталась вспомнить моё отчество, когда-то озвученное по её просьбе. И я тоже совсем не пытался ей в этом помочь.

В конце концов, она решила начать сначала, но более решительно, о чём свидетельствовал вздох, сопровождающийся характерным звуком. Такой можно услышать в ситуации, когда человек долго сидел и молчал и вдруг резко открыл рот с желанием что-то произнести.

– Денис, мне в определённой степени неудобно выполнять просьбу своей дочери, я даже убеждена, что ей вовсе не следовало вмешивать меня в ваши личные дела и просить о подобных вещах. Тем не менее…

Светлана Григорьевна была исключительно приятным в общении человеком. Не в последнюю очередь из-за умения (порой казалось, врождённого) так искусно и аккуратно пользоваться русским языком. Жаль, что у её дочери этот навык был выражен не столь ярко, как того хотелось. В любом случае, становилось ясно: предчувствия оправдывались и теперь, когда они превратились в ещё не озвученный факт, мне даже полегчало.

– Я мало осведомлена, что у вас стряслось, – продолжала Сашина мама, – да и при любых обстоятельствах не стала бы вмешиваться. Вы оба вполне взрослые, чтобы самим знать, что для вас лучше. Поэтому просто передам тебе просьбу. – Она слегка замешкалась, а я весь обратился в слух – давно мне не было так интересно. – Саша вчера уехала из города, на неопределённое время. Как я понимаю, ты не подозревал о планировании данной поездки… – Светлана Георгиевна замолчала, видимо ожидая реакции. Однако, не смотря на количество выпитого, у меня сильно пересохло во рту, и любая попытка что-то оттуда извлечь вполне могла оказаться провальной. В ожидании продолжения я перестал дышать и, вероятно, приняв молчание за подтверждающий кивок, женщина продолжила:

– Поверь, Денис, для нас с её отцом это было таким же сюрпризом… – в её голосе прозвучало смутное сожаление. – Так или иначе, она уехала, запретила сообщать тебе куда именно и даже сменила номер мобильного телефона. Но об этом ты, наверное, и так догадался.

Я почему-то не догадался.

– А напоследок моя дочь всё-таки сумела настоять, чтобы я позвонила тебе и попросила вернуть её золотую цепочку с кулоном.

Последнюю фразу Светлана Григорьевна проговорила несколько быстрее. Видимо, чтобы наконец с ней разделаться. Думаю, для неё это была самая неприятная часть свалившегося на родительские плечи задания. Я представил, что она даже зажмурилась в конце. Впрочем, это было бы очень нетипично для такого выдержанного человека. На самом деле это я зажмурился, когда услышал последнюю обращённую ко мне, пусть опосредованно, просьбу Саши. Моей бывшей девушки. Хотел что-то сказать, но не придумал что. Возможно, просто не знал какие слова уместней произнести, чтобы не выдать своего состояния.

– По словам Саши, она забыла её в спешке, оставила висеть на водопроводном кране в ванной комнате. Упомянула, что всегда её там вешает перед тем, как… Денис, ты меня слушаешь?

Её голос зазвучал немного растерянно.

Я машинально кивнул и тут же поспешил снабдить свой жест утвердительно-неразборчивым бормотанием.

– Это золотой кулон на цепочке. Наш с отцом подарок в связи с выпуском из университета. Не понимаю, как можно забывать такие вещи. Ты наверняка его уже заметил…

Я почему-то не заметил. Хотя я, конечно, хорошо знал, о каком украшении идёт речь. Саша носила его постоянно. Мне и самому оно очень нравилось. По разным причинам. Возможно, даже больше, чем Саше.

Слушая Светлану Георгиевну, я прошёл в ванную комнату и уставился на красный металлический кран, перекрывающий подачу горячей воды. Там небрежно висело ювелирное изделие: золотая цепочка и на ней кулон в форме сердца с явно увеличенным правым предсердием. Кулон был усеян маленькими осколками стекла с впечатляющими показателями преломления и дисперсии.

Всё-таки хорошо, что я не обнаружил его ранее: была бы основательная причина думать, что Сашино исчезновение временно. Нельзя же вот так запросто оставить подобную вещь там, куда больше не собираешься возвращаться никогда.

– Денис, – похоже, Светлана Григорьевна смирилась с моей нынешней немногословностью, – я прекрасно понимаю, что тебе не очень приятно всё это выслушивать. Мне точно так же неприятно это озвучивать. В конце концов, то, о чём попросила меня дочь, я выполнила… – Голос её, и так будучи достаточно мягким, смягчился ещё сильнее. – Ты ведь знаешь, я всегда к тебе хорошо относилась, хоть ты и не особенно стремился к общению со мной и Сашиным отцом. Поэтому я совершенно не собираюсь чего-то требовать от тебя и тем более упрекать. Поступай, как почувствуешь нужным.

Она замолчала. На этот раз окончательно. Нужно было реагировать.

Я бережно снял цепочку с крана и поднёс к глазам. В переплетениях благородного металла безучастно отразилась неизбежность, и тут я вспомнил, какой из двух вариантов имени правильный.