Полная версия
Напокишу. Книга о моем отце
У Ирины сегодня день рождения. Сидим в моей комнате за столом. Мы уже отужинали, сделали перерыв, пьем чай с тортиком.
Я посмотрел на папин портрет, а он смотрит на нас строго, с укоризной: дескать, что же вы без меня-то едите? Я в мыслях готов был сказать: «Вот, кушай, папа», – и подвинуть ему чашку.
Слезы подступили. Мама увидела мое напряженное лицо и спросила:
Мама, папа, Олег, 1986 год
– О чем задумался? Из чего торт состоит?
Я покивал головой. Потом еще раз взглянул на папин портрет. Потом пошел в ванную умыть лицо, смыть слезы. Потом еще раз ходил смыть слезы.
А про себя думал: я же взрослый мужик, могу плакать, когда захочу. Даже прилюдно могу плакать. Кто мне что скажет?
11.01.2019В прошлом году уже после смерти отца обнаружил в бумагах письмо, которое папа написал мне почти 43 года назад. Послание написано на почтовом бланке для денежного перевода – очевидно, что было под рукой. Это удивительно: прошла жизнь, а какой-то листок бумаги сохранился, остался цел.
Я тогда учился в Сергиевске в интернате санаторного типа, родителям сложно было приехать, и они писали письма.
Папа пишет мне:
Здравствуй, Славик!
Посылаем тебе сапоги, яблоки, варежки, в сапогах конверты.
Пиши свои новости, как твое настроение.
Шапку теплую и шубу привезем в следующий раз. Учись хорошо, старайся, будь внимателен.
У нас был ежик, мы держали его три недели, ухаживали, а потом выпустили в лес.
Мама, папа, Олег, 1986 год
Сегодня суббота, у меня с мамой выходной.
Пиши, Славик, как твое здоровье, самочувствие.
До свиданья!
Твой папа.
2.10.1976
21.01.2019Сегодня ночью приснился отец. Это бывает очень редко, всего лишь второй случай после смерти. А я бы так хотел увидеть его хоть во сне.
Но нынешний сон был нерадостным: отец лежал голый, лилового цвета, с откинутой головой, ему было дурно, я утирал с его лица и груди обильный пот. Он, кажется, сказал что-то короткое, но я не запомнил.
В предыдущем сне он и вовсе приснился мне задыхающимся.
Господи, даже в моих снах его ждут лишь мучения.
Надо бы сходить на кладбище, навестить могилу. Но сейчас обильные снегопады, не пройти туда. Да и морозы стоят. Это отговорки, конечно, было бы желание. Но и в отличную погоду на погост не так просто добраться своим ходом.
Каждый день вспоминаю отца. А в последнее время стал все чаще плакать. Это не отпускает, не проходит.
Папа на даче. Сзади слева видно склонившуюся маму, 1986 год
25.01.2019Мама с утра позвонила Маше в Лукьяновку, рассказала свой сон:
– Толя всю ночь снился. Как хорошо, оказывается, со Смирновым на дачу ходить! (Мама всю жизнь называла папу Смирновым.) На даче приготовил Толя яичницу из двух яиц. Я говорю: «Почему два яйца? Нас же четверо». Потом Толе говорю: «А как ты будешь ходить, ребята же всю твою одежду выкинули?» А он мне: «Да ничего страшного, она все равно старая была».
Это удивительно: папа даже во сне, даже из потустороннего мира заботится о маме. Только вот завтрак приготовил не на всех нас, а лишь на себя и на нее. Словно ждет ее ТАМ.
11.02.2019Дорогой папа, сегодня твоей Галеньке исполнилось 79 лет. Теперь вы стали ровесниками. Прошу: не зови ее к себе, не торопи, пусть она еще побудет с нами. Я понимаю, тебе было трудно с ней. И нам с ней нелегко. Но она наша мама, и мы не хотим ее отпускать. Да, когда-нибудь это случится. Я не представляю, как мы будем жить после этого.
Еще год назад мамин день рождения встречали вместе с папой. Он всегда говорил примерно одно и то же: «Годы идут». А один раз в честь дня рождения написал стихотворение, посвященное маме. Я не нашел этот текст, он не сохранился.
Папа на даче, 1986 год
Мы всегда праздновали дома, в семейном кругу. Теперь празднуем в ресторанах и кафе. Я так решил. Маме осталось совсем немного, пусть хоть порадуется казенной кухне. Папа два месяца не дотянул до этих застолий: я хотел сводить всех в «Ямбург» на его 80-летие. Пусть хоть мама за него посидит за красивым столом. Сегодня идем в «Сосновый бор».
28.02.2019Папа не дает нам покоя.
Сегодня вернулся с работы за документами, в течение дня два раза был у нотариуса, два раза в ЗАГСЕ и три раза в Комсомольском районном суде.
Все никак не могу вступить в наследство. Нотариус предлагает то один вариант решения проблемы, то другой. Так и проходят месяц за месяцем. Все дело в простой закавыке: во всех ранних папиных документах указано одно место рождения, а в свидетельстве о смерти – другое.
В ЗАГСе предложили написать в суд заявление о подтверждении родства. В нотариальной конторе согласились принять такой документ. Подал заявление, будем ждать результат. Так и гоняют меня уже полгода между нотариусом и ЗАГСом.
Папа обедает на кухне, 1986 год
В общем, я и так каждый день в думах о папе. А с подобными хлопотами точно его не забудешь. Получается, что эта канитель меня не раздражает, а я даже благодарен ей: вроде как папиными делами занимаюсь, что-то делаю для папиного блага, папа бы это одобрил и т. д.
На самом деле, конечно, безобразие, что мне через суд придется доказывать, что я являюсь сыном своего отца. Но, может, этот итоговый странный документ будет иметь какой-то смысл, и вся эта непрекращающаяся ходьба по различным конторам закончится?
Через три недели годовщина папиной смерти. Вроде стал успокаиваться, если это так можно назвать, поэтому боюсь приближающейся даты: опять буду терзаться, самобичеванием займусь. До чего же папу жалко. Какие же мы черствые, равнодушные люди. Мучает все это. Но ничего уже не вернуть, приходится с этим жить.
05.03.2019Сегодня спонтанно сходили с мамой в наш театр на спектакль «Без меня меня женили» – это немецкий шванк, простонародная комедия.
Олег и папа, снова чтение перед сном, 1986 год
Именно этот спектакль я смотрел в прошлом году 1-го апреля, в день смети моего отца. Меня разрывало от всплеска адреналина, я метался по улице, не мог усидеть дома, поехал в театр, заполнил какие-то бумаги, посмотрел начало спектакля, буквально 20 мнут. Очень хорошо помню этот день.
Естественно, сегодня перед спектаклем на глаза постоянно наворачивались слезы. Я знаю этот психологический механизм: не нужно окружать себя символами, которые ассоциируются с тяжелыми воспоминаниями. Но что делать, я и сам не готов расставаться с отцом, цепляюсь за все, что можно, лишь бы это хоть как-то было с ним связано.
Какой я дурак: ведь был же рядом живой отец, и я этим не пользовался. Теперь выдумываю черт знает что, чтобы хоть чем-то восполнить утрату, заполнить образовавшуюся брешь. Конечно, из этого ничего не получается.
06.03.2019Ровно год назад в этот день папе стало плохо. Он пошел тогда с мамой на дачу, дорога трудная, старому человеку было тяжело.
Сфотографировал папу перед отправлением домой, сзади расположено наше дачное озеро, 1986 год
Ничего нас не насторожило, черствые мы, равнодушные люди. Это когда не видишь человека 20—30 лет, а потом вдруг встречаешь – тогда да, изменения заметны. А папа жил все эти годы с нами, менялся изо дня в день медленно, незаметно, старел, его одолевали недуги, а для нас это было привычно, потому что происходило постепенно, не вдруг.
Каждый день думаю о том, что все могло бы быть иначе. Хотя папа, конечно, все равно бы когда-нибудь умер. Но если бы не наше наплевательское отношение – он, быть может, прожил бы еще несколько недель, месяцев, лет. Вот о чем я думаю всегда.
Теперь уже я хожу с мамой на дачу – вместо папы. Правда, отношусь к этому с некоторым раздражением, поскольку вопрос продовольственной безопасности не стоит, а ходить на дачу – долго, утомительно и бессмысленно.
Папа закрывает ворота на даче, 1986 год
Мама на обратной дороге, помимо рюкзачка, взяла ручную кладь – пакет с какой-то морковкой, чем-то еще. Всю дорогу пытался у нее забрать груз, чтобы она не несла его. Мама уворачивалась, не давала мне взять пакет. Все время говорит, что она выносливая. Я ей говорю, что она старая, и не нужно бахвалиться своей мнимой выносливостью, кому-то что-то доказывать. Но разве маму убедишь? Упрямая она. Не заметила, как загоняла папу до смерти, а теперь и себя выматывает. Нет смысла в этих нагрузках и трудовых подвигах. Даже не знаю, как с ней еще разговаривать.
Порой подступают мысли, что мама умрет на даче или по дороге на дачу. Тут даже экстренную помощь посреди чистого поля не окажешь. Невеселые, в общем, мысли.
Наступит лето – опять каждый день придется следить, чтобы мама не упахивалась на грядках, не перерабатывала. Не работать заставляем, а, наоборот, настаиваем, чтобы она не работала. Что за поколение такое?! Словно цель перед собой поставила: умереть от тяжелого непосильного труда.
Вечер, на заднем плане мама готовится к урокам. Возможно, снимал Олег, я в это время уже был в армии, 1986 год
16.03.2019Утро. Пока домашние не проснулись, пытаюсь выровнять эмоциональный фон, чтобы они не видели моих слез. День моего рождения начался для меня с того, что я вспомнил прошлогоднее застолье, на которое мы собрались еще с отцом. Тогда он был жив.
Накануне, 16-го, я отпраздновал свой юбилей с коллегами из театра: директором, режиссерами, художницами. Затем отправился к Сергею Давыдову: у него дома устроил застолье для друзей-журналистов. Всем дарил свои только что вышедшие книги, двухтомник. Следом, уже в свой день рождения, я сначала провел творческий вечер на Голосова, 20, и лишь затем отправился к домашним. А в воскресенье собрались в «Ямбурге» с писателями. На этом юбилейные мероприятия закончились.
Чем запомнился последний день рождения с отцом? Да ничем не запомнился. Сели, покушали вместе. Кажется, отец произнес свою мантру последнего времени: «Как вы жить будете, когда мы с матерью умрем?» Слова эти воспринимались с раздражением, но по случаю праздника никто не делал замечаний.
Это был последний раз в моей жизни, когда мы вместе с отцом сидели за одним столом.
Сегодня день рождения отметим без папы. Его больше нет.
Олег решил снять интересную композицию: мамин портрет, обрамленный читающим папой, 1986 год
17.03.2019На день рождения мама подарила мне 50 тысяч рублей. «Только бы не на похороны», – шепчу я про себя.
Мама сказала, чтобы я купил себе на эти деньги летнюю обувь, куртку, футболки и т. д. Дескать, если не хватит – она еще добавит.
Я покупаю маме одежду, обувь, еду. Разумеется, и себя я тоже обеспечиваю. Такая форма подарка сделала меня мнительным.
Год назад на день рождения мне подарили 25 тысяч рублей. Я потом посмотрел – они были сняты с папиной сберкнижки. Я включил эти деньги в издание собрания сочинений Вадима Леванова. Когда папы не стало, а двухтомник доверстывался, я включил отца в небольшой список жертвователей в выходных данных издания. Это было уже мое, а не папино решение: хотелось оставить папу частью истории.
Вот и сейчас – конечно, я не буду тратить мамины деньги на личные нужды. На что именно они будут потрачены – сейчас я не могу знать.
17.03.2019Пью виноградный сок с нашей дачи – урожай 2017 года. Тогда был жив папа. Может, он тоже принимал посильное участие в приготовлении этого сока.
И снова папа за чтением, 1986 год
Это очень странная для меня ситуация: какая-то жидкость сохранилась с того момента, когда папа еще хозяйничал на даче. Пью концентрированный сок, разбавленный холодной водой, и думаю об отце.
Сейчас сок закончится, и не станет последнего материального свидетельства 2017 года.
Какие-то банальные вещи воспринимаются теперь по-другому.
21.03.2019Сегодня утром был суд об установлении родственных отношений между мной и отцом. Судья все разрулил за 15 минут. Хотелось хлопнуть себя по лбу и воскликнуть: боже, почему же я до этого не додумался?!
У отца место рождения в свидетельстве о смерти отличается от всех ранних документов. Нотариус пошел изначально по неверному пути: стала слать запросы в Устюжну: городской архив, ЗАГС.
Но мы же 44 года прожили в Тольятти, и все замены паспортов происходили только здесь. Вот судья и дал распоряжение своей помощнице сделать запросы по Тольятти туда, где все подобные записи фиксировались и могли быть искажены.
Как это все было близко.
Папа в дверном проеме, 1986 год
Следующий суд 8-го апреля, можно приходить уже без мамы и брата Олега. Надеюсь, точка будет поставлена.
22.03.2019Сегодня родительская суббота.
Сегодня Тамаре Ивановне Хазовой, маминой сестре, исполнилось бы 82 года.
Сегодня пошли с утра с мамой на дачу. По дороге она сказала мне:
– В этот день ровно год назад с Толей ходили на дачу.
Приближается годовщина папиной смерти. Год назад он был еще жив, и мы ничего не ожидали, не предполагали.
30.03.2019Ровно год назад папа сказал мне последние в своей жизни слова:
– Я сейчас уйду.
Контекст, в котором произнесены слова, был совершенно бытовой. Я что-то готовил на кухне, метался от стола к плите, от плиты к холодильнику. Папа зашел на кухню и стал молча на меня смотреть. Я ему ничего не сказал, но, видимо, всем видом выражал недовольство, поэтому папа как-то виновато и сказал мне эти слова.
В контексте того, что случилось на следующий день, эти слова воспринимаются теперь по-другому.
Неформальное фото перед отходом ко сну, 1986 год
Год назад счет пошел на часы.
31.03.2019С самого утра сегодня было солнечно, температура плюс семь.
А год назад – метель, обильный снегопад, по тротуарам не пройти, по дорогам не проехать. Я метался между магазинами «Магнит» и «Пеликан», там был небольшой участок с расчищенным тротуаром. Я не мог оставаться на месте, адреналин в крови гнал меня, требовал движения. Я весь словно разрывался изнутри. Умер отец.
Нынче встал в 6.00, в 7.00 отправился к Парк Хаусу, в 8.00 на пригородном автобусе поехал в Выселки.
Домашние предполагали (судя по прошлому году), что там будет непролазная грязь, до кладбища не добраться, а если и добраться, то на самом кладбище по снегу нельзя будет пройти к могиле отца. Честно говоря, и я так думал. Но, несмотря на пугающие перспективы, принял решение хотя бы предпринять попытку приблизиться к месту папиного захоронения.
По селу и по проселку дорога была нормальная, я без остановок и окружных путей быстро дошел до кладбища. Центральная аллея на кладбище была влажная, но тоже приемлемая. И главное – тропинка в сторону могилы отца была протоптана в снегу. Мельком обратил внимание, что перед Новым годом тут были захоронения. Скорее всего, посетители натоптали дорожку.
Большим сюрпризом стал обнаруженный среди слайдов забытый кадр: папа, я и Олег напротив дачи, середина мая 1986 года
В сторону могилы Тамары Ивановны снег хоть и осел, но туда никто не ходил всю зиму, тропинки не было. Я не рискнул идти туда по снегу, пусть он и растаял изрядно.
Больше четырех месяцев не был у папы. Это хорошо, что сегодня так все сложилось, и я без проблем мог до него добраться.
Вернее, не до него, конечно… А до места его захоронения. Папы уже нет на этом свете, и я навещаю лишь участок земли, под которой покоятся папины останки. Все же проговорил несколько фраз вслух, адресуя их папе.
Я благодарен тебе за то, что ты был в моей жизни. Я не понимал, какое это счастье. Тебе было одиноко долгие годы, ты находился в зоне отчуждения. Мама ежедневно бранила тебя, я не понимал, зачем она это делала, но не вмешивался. Если и вмешивался, то в тех случаях, когда ругань просто зашкаливала. Брат Олег дистанцировался от отца, не общался с ним. Да и я за всю жизнь не поговорил с отцом ни разу, мы не были близки. Как мне стыдно сейчас за все и тяжело от этого: мы могли сделать папину жизнь намного легче и ярче. Но не сделали этого. Что толку, что я теперь тысячу раз повторяю: «Прости, прости, прости»?! Я говорю это в никуда, папа меня уже не услышит. И не простит.
Похороны моего двоюродного брата Александра Хазова. Слева направо: папа, мамины сестры Клавдия Петровых и Тамара Хазова, за ними Татьяна Нюнько, справа сзади Алена Макарова и Олег Нюнько, за ними, вроде, Сергей Хазов, ноябрь 1986 года
Кладбищенская калитка и ворота распахнуты настежь. Я закрыл калитку. А когда покидал кладбище, закрыл одну створку ворот, вторая была прижата горкой льда и не закрывалась. Вероятно, распахнули ворота в снегопад, когда завозили хоронить очередного покойника, да так до весны и не смогли закрыть.
За оградой кладбища оставил слезы и угрюмо пошел на остановку. В конце проселочной дороги перед выходом на сельскую улицу мне посигналил автомобилист, попутно подвез к выезду из Выселок. Там к остановке почти сразу подъехал следующий автомобиль, я за 35 рублей доехал до Парк Хауса. Пригородный автобус теперь тоже стоит 35 рублей.
Заехал позавтракать-пообедать домой. Мама, кажется, испытала облегчение, когда узнала, что я без затруднений смог добраться до папиной могилы, навестил его, передал, скажем так, привет. Позвонила сестрам Клаве, затем Маше, рассказала детали моей поездки с моих слов.
Папа, Олег и мама приехали ко мне в гости в воинскую часть. Белоруссия, Падневичи, 27 декабря 1986 года
Ненадолго заехал на работу. Затем с Борисом Скотневским и Володей Мисюком отправились к Виктору Стрельцу в «Солнечное» – у Вити сегодня юбилей, 70 лет. Год назад по понятным причинам я не смог лично поздравить Виктора. Сегодня даже отвлекся в компании, поднялось настроение. Все-таки на людях держишь себя в руках, не позволяешь себе погружаться в мрачные мысли.
Вечером дома помянули папу обыденно. Я купил пироги, попили чай. Мама просто сказала: «Помянем Анатолия Ивановича». У нас как-то не принято рефлексировать, обсуждать эти темы. Все равно я до сих пор в кругу семьи не могу говорить об отце. Я, конечно, в состоянии себя контролировать. Но я не в состоянии себя контролировать. Поэтому лучше молчать. Начинаешь говорить – начинают литься слезы.
Папа, я и мама, 27 декабря 1986 года
Дорогой папа, весь этот год каждый день я вспоминал о тебе. Почему человек умер для того, чтобы я, дурак, начал хоть что-то понимать?! Но это лишь я один считаю, что я начал что-то понимать.
01.04.2019Еще одна веха: ровно год назад в этот день папа из надземного мира перешел в мир подземный. То есть был похоронен.
Попробую вспомнить этот день поэтапно.
Кажется, тело из морга нужно было забирать в 10.00. Возможно, в 11.00, сейчас уже не помню. Решили вчетвером ехать на такси. Я сбегал в киоск за цветами.
Такси к назначенному времени не появилось, я стал нервничать, названивать в диспетчерскую. Мы стояли, ждали на улице у подъезда. В итоге пошли на остановку, поехали на маршрутке.
Было три звонка. Уже на подъезде к Комсомольску позвонил таксист и сказал, что он прибыл на место. Я ответил, что мы уже уехали. Потом позвонил курьер и сказал, что сейчас доставит мне книги. Я ответил, что в данный момент нахожусь на похоронах собственного отца. В Тольятти в службе доставки книги пролежали 17 дней, ситуация была нервная. Если звонил курьер – значит, время приближалось к 10.00, а не к 11.00. Следом позвонил похоронный агент, обеспокоенный, что никого нет у морга. Я сказал, что мы уже переходим дорогу, через пять минут будем.
Я, мама и папа, 27 декабря 1986 года
Перед моргом стоял катафалк – обычная газель. Агент предложил зайти в нее от посторонних глаз и там произвести окончательный расчет. Дело в том, что я за все заплатил еще 1-го апреля. Но в процессе выяснилось, что на кладбище можно оформить участок на два места, нужно лишь доплатить 9 тысяч.
Зашли в газель, я отдал агенту деньги, попросил его оставить меня одного – внутри уже находился гроб с телом моего отца, я хотел побыть рядом один.
Я боялся какого-то интенсивного проявления эмоций при виде мертвого тела родного человека. Но, на удивление, увидев отца, я даже не заплакал. Через минуту-другую пригласил своих близких в салон, и мы поехали на кладбище в Выселки. Слева от меня сели мама, Татьяна Нюнько, бывшая жена Сергея Хазова, мы с ней остались в хороших отношениях. На переднее сиденье сели Олег с Ириной. Больше никто не пришел проводить отца. Мы никого не звали, да и не знали, кого можно пригласить.
Папа, Олег и мама, 27 декабря 1986 года
Хотя рубашка на папе была туго застегнута, было видно, что на его теле зашит огромный шов до самого подбородка. Почему-то вздулось горло, словно тело было чем-то набито или накачано изнутри, отчего отец не был похож на себя. Возможно, это и стало причиной его удушения.
По дороге я достал камеру и стал снимать видео – статичный план гроба с покачивающимся на кочках телом. Никто не отреагировал на это, не сделал мне замечание. Мама с Татьяной о чем-то разговаривали рядом. В видоискатель было видно, что мы проезжаем по улицам Старого города, пересекли перекресток с кинотеатром «Буревестник».
На кладбище было солнечно, но все завалено снегом после первоапрельского снегопада, также было много грязи. К разрытой могиле мы шли как-то в обход, комья суглинка прилипали к обуви.
Было солнечно. Я подошел к папе, что-то прошептал на прощание, поцеловал в лоб, сделал два снимка. Была мысль вырвать листок из блокнота, написать на нем прощальные слова или какое-то обещание и положить в гроб перед его закрытием. Мама сказала прощальные слова. Татьяна прочла молитву.
Папа, Олег и мама, 27 декабря 1986 года
Мы разошлись по обочинам, потому что кругом была жирная грязь. Олег с Ириной поддерживали маму, она рыдала. Я заснял на видео, как кладбищенские рабочие закапывают могилу и формируют могильный холмик. Эти фото и видео были безвозвратно утрачены после поломки компьютера. Единственные файлы, которые не удалось восстановить.
Подошел рабочий, стал клянчить деньги: «Подайте ребятам сколько можете – на помин души». Я промолчал, к этой теме больше не возвращались.
На этой же газели нас довезли до дома. Чтобы помянуть отца, я сбегал в «Миндаль» за пирогами. С этого момента мы и стали есть покупные пироги, раньше никогда их не брали.
Дома пили чай, ни капли алкоголя. Положены какие-то слова прощания, но я не мог говорить, самые простые слова вызывали слезы. Любое слово вызывало слезы.
Я, мама и папа, 27 декабря 1986 года
Несколько дней, начиная со 2-го апреля, следующего дня после смерти отца, я, просыпаясь каждое утро, начинал с того, что садился на кровати и начинал рыдать. Лежа рыдать было тяжело. И еще было трудно есть: когда рыдаешь, ты не можешь ни жевать, ни проглотить пищу.
