История четвёртая. Вор у вора жену украл

Замерев смотрю на склоняющееся ко мне прекрасное лицо. Ближе… ещё ближе… Пора. Останусь я без скальпа… Не помню, может ли регенератор восстановить волосяной покров… Мысль о париках была как нельзя более кстати. Выворачиваю голову насколько возможно, из глаз текут слёзы от боли, тянущей за волосы руки, пара сантиметров и мгновение… вцепляюсь зубами в нос стража. Кровь заполняет рот. Меня отрывают с яростным рычанием, взмах руки… Отстранённая мысль: "убьёт"… И… страж отлетает в сторону, булькая кровью из вырванной глотки. Меня накрывает чёрный плащ, змеи по кромке злобно шипят. Не на меня, на стража. А барон Алек, вытирая пальцы батистовым платочком, скучающим голосом шелестит:

– Это моя женщина. На ней моя метка. Ты забылся настолько, что нарушил основной закон, Ральф.

Ральф продолжая булькать кровью, силится что-то сказать, а я пытаюсь сползти с ложа, добраться до Вителлия Севера. Но плащ барона удерживает меня не хуже ловчей сети.

– Барон Алек! Выпусти меня! – И уловив холодный взгляд, прошу – Пожалуйста!

Дымные змеи из глаз барона метнулись ко мне, обняли, стиснув как тугой корсет… Аура ледяного ужаса привычно сменилась пламенем страсти. Только теперь в этом пламени появились новые оттенки. Появилась забота. Ага. Лежи под плащом и не высовывайся! Нужно мне очень! Как сказал кто-то из древних: "Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь." (© А.С. Грибоедов "Горе от ума").

Плавное движение тонкой руки… Зеленоватые кольца туманной дымкой падают на тело Вителлия Севера. Муж отчётливо скрипит зубами, я вижу как напрягаются его мышцы, а на коже выступает испарина. Ему больно! С негодованием смотрю на барона, отвечающего мне лёгкой улыбкой. Шелестящий голос поясняет:

– Так будет быстрее, баронесса Воробышек. Боль вполне терпима.

Стремительное движение, и тонкие белоснежные пальцы отирают слёзы с моих щёк. Тихий шёпот струится в воздухе:

– Не расстраивайся, Воробышек. Всё хорошо. Я заберу вас отсюда, как только твой муж сможет идти самостоятельно.

Муж мой злобно смотрит на нас, но с пола пока не поднимается. Зато успевает встать на ноги регенерировавший страж Ральф. Отвесил мне изысканный поклон…

– Баронесса Воробышек, я покорнейше прошу меня простить. Алек неправ, я не забылся. Я видел метку, но твоя притягательность оказалась сильнее. Не смог устоять…

И бла-бла-бла в том же духе ещё минут на десять. Ни разу не повторившись! Такие способности надо поощрять. Придётся простить. Ага. Тем более, что со мной говорят вообще из вежливости. Алек меланхолично кивает, в такт дифирамбам, потом спрашивает:

– Сколько их было, Ральф?

И жёстко повторяет вопрос запнувшемуся посередине фразы стражу:

– Сколько?!!

Сижу на ложе, хлопаю глазами. О чём это он? Страж, похоже, прекрасно понимает вопрос, но отвечать не собирается. Зубы стиснул. Вителлий Север плавно поднимается с пола. Шагает ко мне, змеи предупреждающе шипят. Возмущаюсь молча. Не хочу влезать в разговор. Интересно, о чём идёт речь. Муж прислонился к ложу, усевшись на ступеньку. Тоже слушает. Ральф, вероятно поняв, что отмолчаться не удастся, цедит сквозь зубы:

– Они просто были слабыми.

Алек, зло улыбнувшись, сказал:

– Ты просто не соблюдал законы, Ральф.

Молчание… И барон продолжил:

– Вы считаете закон о доброй воле блажью выживших из ума стариков. И ваши дети, рождаясь, убивают своих матерей. И умирают сами. Умирают потому, Ральф, что в первые полгода жизни младенцев-стражей заменить мать не может никто. НИКТО, понятно?!! Они умирают от истощения, а вы, умники, считаете, что женщины были слабы!

Смотрю на Ральфа, вижу тьму и боль… Сколько раз ему приходилось смотреть, как умирают его дети?.. Какая страшная кара! Наказание за изнасилование должно быть таким, чтобы даже в голову не пришла мысль сотворить такое. Но стражи… Это уже… то есть вообще… Наказана и женщина, и стражи и дети. Женщина хотя бы успевала дважды стать матерью. Прежде чем умереть, разодранной в клочья рвущимся на свободу детёнышем.

Хриплый голос повторяет:

– Они просто были слабыми, Алек. Ради тебя надеюсь, что твоя женщина окажется сильнее, и тебе не придётся… не придётся смотреть… как… угасает твой сын… А рождаются они все одинаково.

Молча киваю на вопросительный взгляд барона. Потом поясняю:

– Они просто боятся не успеть. Торопятся. Их нужно успокоить, дать понять, что они не одни. Но энергию они забирают… Я сорок дней не могла их поднять, не было сил. Их укладывали в шаль, которую вешали мне на шею, и так я их кормила. Потом всё восстановилось. Наши дети ни разу не оцарапали меня. Хотя клыки и когти… ну ты их видел.

– Они? Алек…

– Двое, Ральф. Ты протянул руки к матери моих детей.

Глава шестая: О том, как страж приносил извинения Воробышку, о прорыве из Бездны, а также о хозяйничаньи Воробышка в Делоне.

Страж по имени Ральф буквально взмыл в воздух, и оказавшись рядом со мной, полоснув себя когтями по руке, протянул мне истекающую алой кровью конечность. Старательно удерживаюсь, чтобы не заорать, перекатившись на другую сторону. Алек спокоен, а Вителлий Север проявляет интерес. Кровь льётся, пропитывая благородный сандал… А регенерация… не "включается".

– Я не знал, Мать стражей. Возьми мою жизнь в уплату за оскорбление.

Алек холодно смотрит на стража, и тот чётко проговаривает ритуальную, судя по всему, фразу:

– Я в твоей воле. А ты в своём праве.

И? Я хочу сказать, что? Как мне из этой ситуации выбираться? Беспомощно смотрю на барона Алека… Получаю индифферентный взгляд. Начинаю злиться. Нет, ну все сама!.. Интересно, что бы ответил папуля? Кровь продолжает течь. Две ступени безнадёжно испорчены. Ага, и балахон мой с одной сандалией уже в крови. Страж начинает пошатываться. Потеря крови сказывается… Мерзавцы! Все трое! Всё, я злая! Начинаю воспитывать.

– Твоя жизнь принадлежит не тебе, страж глубин. И не смей предлагать мне то, чем не владеешь. Кто займёт твоё место на границе? Я?!! Мне это не по силам. Каждому своё, страж.

Интонации благородного Кассия Агриппы заставляют тянуться в струнку всех присутствующих. Вителлий Север злится, но молчит. Алек улыбается, Ральф… плавно опускается на колено. Ноги не держат, понятно…

– Сделать тебе перевязку?

Яда в моём голосе хватит на всех змей… Вон как зашипели обрадованно. А я, опомнившись, говорю с упрёком:

– Амуницию нам верни. И оружие.

Барон Алек занимается перевязкой. Кровь остановилась сразу после моей отповеди. В комнату почтительно заглядывает один из зáмковых стражников. Страж Ральф отдаёт ему команду принести наши вещи. Все вещи.

Быстро одеваемся. Вещи вычищены. Холодное оружие – тоже. Импульсные пистолеты не трогали. Но, на всякий случай, мы с мужем их разобрали и собрали. Алек высоко поднял бровь, удивляясь как меня вымуштровали за эти годы. Не стала швырять в него ножи. В зáмке Делон поговорим. Вителлий Север тоже молчит. Правильно! Никаких раздоров при посторонних. От семейной идиллии начинает сводить зубы. Интересно, в зáмке стража Ральфа его женщины и их мужчины живут большой дружной семьёй?

– Это зависит от женщины, баронесса Воробышек. Некоторых я держал при себе, допуская к ним смертного мужчину на одну ночь. Некоторых – наоборот, приближал к себе на одну ночь, а остальное время они жили со смертным мужчиной.

– Я опять думаю вслух?

– Я уже достаточно долго живу, баронесса Воробышек. У тебя очень выразительное лицо.

Барон Алек, к чему-то прислушивающийся уже некоторое время, резко говорит:

– Прорыв Ральф. На стыке участков.

И все разногласия оказались отброшены за неимением времени. Приоритеты…

Страж Ральф намешал себе какой-то напиток из нескольких составляющих. Немного того, немного сего… Исключительно для восстановления сил. Оружие… Двуручники, лезвия которых украшены (усилены?) рунной вязью. На мече барона Алека руны переливаются, то вспыхивая алым, то заливаясь чернотой сажи. У стража Ральфа клинок попроще. И руны светятся ровной синевой. А у нас с Вителлием Севером – импульсники. Другого оружия дальнего боя нет. Впрочем…

– Если у вас есть боевой лук, я могу помочь.

Стражи посмотрели на меня с одинаковым выражением на лицах. Перевод не нужен, и так ясно: курица не птица, баба не человек. Вителлий Север обратился к барону Алеку.

– Наше оружие действует на расстоянии нескольких сот метров. Если мы можем помочь…

– В Бездне есть твари, которых надо убивать мгновенно, благородный Вителлий Север. Они должны умереть прежде чем хотя бы капля их крови коснётся земли. Иначе тебе будут противостоять уже две абсолютно здоровые и очень злые твари.

Страж Ральф, уже не столь бледный, согласно кивает. Потом говорит:

– Летунов они могли бы уничтожать…

Мужчины смотрят на меня. Я не реагирую. Импульсник, это не двуручник. И стреляю я не хуже Вителлия Севера. И вообще, место жены рядом с мужем. Вот.

– Кариссима, на рожон не лезь. Держись на шаг позади меня.

– Как скажешь, муж мой.

И мы шагнули в портал, открытый бароном Алеком. И мне сразу захотелось оказаться подальше отсюда.

– Воробышек, отправляйся в Делон.

– Я справлюсь. Спасибо, барон Алек.

Ксенофобия расцветает. Надвигающиеся на нас существа заставляют понять, что фолкоссцы, вообще-то, симпатяги. Ага. Или это направленное психологическое воздействие? Как у стражей? От отвращения выворачивает наизнанку. Но я держусь. Чуть дрогнешь, – отправят в зáмок. И фамилии не спросят. И придётся провести дальнейшую жизнь на женской половине. С правом выхода только для представительской миссии. Призываю дорогую мамочку, и с холодным неудовольствием смотрю на волну нападающих.

– Кариссима, не строй из себя воительницу. Отправляйся в Делон.

Покосилась на Вителлия Севера, отвечать не стала. Включился рефлекс защиты дорогой мамочки? Поздно. Барон Алек переглянулся с Вителлием Севером… Дымные змеи метнулись из глаз… Темнота…

Очнулась на кровати, в спальне хозяйки замка. Без оружия, зато в роскошном одеянии для сна и с заплетёнными в свободную косу волосами, упрятанными в чепчик с оборками и лентами. Разозлилась страшно. Мужья нашли общий язык в заботе о моей безопасности. Выступают дуэтом. Появится Алонсо, будет трио. Выкарабкалась из кровати, вышла босая на балкон. Осматриваюсь. Ну конечно! Замок Делон. Выбраться – нереально. Не удивлюсь, если по коридорам, ведущим к выходу, ползают сатх. И балкон расположен таким образом, что ройх не подлетит. Вот гадство!

– Госпожа баронесса…

Поворачиваюсь. Три горничных в строгой одежде почтительно приседают. Беру себя в руки. Девчонки ни при чём. Хотя…

– Это вы меня переодели?

– Да, госпожа баронесса.

Покорное ожидание своей участи. У барона Алека не забалуешь, быстро отправит змей кормить. Тяжело вздыхаю…

– Приготовьте ванную. И одежду.

Вихри тёмных юбок метнулись к дверям в ванную, будуар и гардеробную. Планировка замков в основном стандартная. Небольшие отклонения только за счёт привязки к местности. Хотя в замке Зигги гардеробная была совмещена с будуаром. Но там был выкроен зимний садик. А здесь… Не знаю. Я впервые в хозяйских покоях. Когда мы с Зигги гостили в замке Делон, нам отвели гостевые комнаты. Ага, – целый этаж. Хммм, так меня что? Обделили площадью?

Думаю обо всякой ерунде, чтобы заглушить обиду. Взяли и как домашнее животное уложили в спальне! Негодяи! Что один, что другой! Впрочем, Алонсо мне бы и в портал не позволил пройти. Но он как-то умудрялся замаскировать свои действия, и они не вызывали протеста. А эти! Слов нет!

Я, конечно, понимаю, что мужчины поступили рационально. Им предстоит бой, и совершенно незачем отвлекаться на охрану дорогой мамочки. Понимаю. А простить всё равно не прощу. Нууу… во всяком случае, не сразу. Хоть бы выжили!..

Приняла душ и залегла в ванну. С эфирными маслáми, ага! Ароматерапия… Подремала, пока вода не начала остывать. Начала вылезать… Подскочившие горничные подхватили меня под локоточки, подсунули под ноги пушистый коврик, и закутали в огромную махровую простыню. Мягкая ткань мгновенно впитала влагу с тела и волос. Села перед зеркалом, встав на простыню ступнями. Надо халат банный сделать. И тапочки… Ну это потом. Пока что меня причёсывают, разбирая ещё влажные пряди, сбрызгивая каждую каким-то растительным составом. Не облысеть бы от такой заботы…

– Я хочу сделать себе одежду.

– Госпожа баронесса?..

Горничная в шоке. Женщины Алека вообще ничего не делали? Только желали и соизволяли? Вежливо улыбаюсь. Все три рухнули на колени и опустили глаза. Ужас какой-то! Вот надо же так запугать! Или это рабыни? И для них такое поведение нормально? Я как слепой котёнок! Алек мог бы записку оставить: "так и так, дорогая, обращаться с горничными (рабынями?) следует…" Старательно выравниваю отяжелевшее от гнева дыхание, пока девчонки не попадали в обморок…

– Что не так?

– Если госпоже баронессе угодно заняться рукоделием…

– Угодно. – Милостиво киваю. – Мне угодно заняться моделированием одежды.

– Сейчас придёт Альфия. Она отвечает за гардероб госпожи баронессы. Госпожа баронесса изволит выпить чашечку чая?

Опять милостиво киваю. Расцветшие горничные (рабыни?) бегом кинулись готовить перекус. Интересно, что в замке Делон подразумевается под "выпить чашечку чая"?

Похоже встречать барона я буду сидя в кресле на колёсиках. Налопалась до осовелого состояния. Пироженки крохотные, тают на языке, лепестки каких-то цветов в сиропе, орехи в меду, гранатовые зёрнышки опять же в меду, вяленые фрукты, цукаты, шербет, пахлава… Попробовала всего по чуть-чуть, и не дышу… Не прилипнуть бы! Засахарилась…

Окунула пальцы в лимонную воду с розовыми лепестками… Их тут же почтительнейше вытерли.

– Здесь есть сад? Хочу погулять…

– Конечно, госпожа баронесса.

Поскольку в состоянии такой сытости о снятии мерок не может быть и речи, делаю себе парео. Альфия притащила образцы. Я создавала одежду из тканей, с которыми имела дело в процессе обучения в резервации. А здесь… изобилие! Выбрала тонкую, приятную на ощупь ткань, расцветку сделали бледно зелёную с яркими цветами. В качестве обуви – вьетнамки. Задрапировалась, и пошла гулять.

Мечтать о побеге оказалось без толку. Сад расположен в одном из внутренних двориков зáмка. Очень мило. Цветущий кустарник, плодовые деревья, газончики-лужайки с мягкой травой, по которой хочется пройтись босыми ногами… ручеёк с каскадом водопадов сделан так, что можно проходить под радугой, загадывая желание. Охотничьи собаки барона безотлучно сопровождают меня. Ну я их уже видела, так что не побежала с воплями в зáмок, а протянув руку, позволила её обнюхать. Хвосты вежливо качнулись, и мы отправились гулять.

Набрела на качели. Точнее, на диван, подвешенный на цепях. Ну, не диван, конечно, а широкая скамья покрытая шёлковым ковром и устеленная подушками и подушечками. На таком сооружении надо качаться в длинном платье с ворохом нижних юбок, а я – в парео. Почему я не сделала себе патрицианскую одежду? В патрицианских тряпках можно спрятать беременную слониху. Кстати, пора бежать одеваться. Парео Вителлий Север точно не оценит. Не в чужом доме. Особенно, учитывая, что для меня этот дом – не чужой. Что меня здесь ждут… Даже гончие псы хвостами виляют… Собачки согласно завыли. Мороз по коже!

Вспомнила, как гончая барона дралась со звериком с Модены. Клочья белой шерсти, и обломки ядовитых игл… вой и рычание… пришлось Алонсо растаскивать животных. Так они и не пришли к взаимопониманию. А, может, как раз и пришли. К тому, что на одной планете им будет тесно… Ага, как моим мужьям. Впервые задумалась над странной любовью животных к Алонсо. Даже гончие барона, увидев его впервые, не сделали попытки разорвать его. Наоборот, толкались друг с другом, стремясь, чтобы герцог их погладил. Я знаю, что иногда рождаются люди с подобным даром. Святой Франциск Ассизский, например. Но Алонсо – не святой. Он глава Великого дома, адмирал космофлота, диверсант, мой муж и отец троих из восьми моих детей. Дона Алмира, ныне покойная, сказала мне: "Мигелито хороший мальчик. Добрый…" Может быть звери чувствуют в нём эту доброту?.. Не знаю… Три собаки остались рядом со мной, остальные – убежали.

Встала на платформу, сняла мерки, создала голографическую модель. Альфия отправилась думать над фасонами, а я быстро сделала себе восточную одежду, с шальварами, тонкой рубашкой, кафтаном, чадрой и тюбетейкой. Туфельки мягкой кожи с загнутыми носами завершили образ. Оделась, подсурьмила глаза, и… Занялась привычным делом, – тку ковёр. Горничные в полуобмороке, но молчат. И правильно! Пора бы уже барону с Вителлием Севером вернуться!

Успела сделать большой ковёр и маленький коврик. Задумалась о гобеленах… К счастью, появилась Альфия с папкой эскизов. Уселись собирать мой светлый образ. Ага. Чтобы сразу мужчин наповал убивать одним своим видом. Одежда, обувь, причёска, аксессуары… И побрякушки, как же без них!

Три часа ушло на создание скромного наряда. Поскольку мы в баронствах, фасон ограничен строгими рамками: никакого декольте, – шея закрыта до подбородка, руки – до основания большого пальца, юбка в пол. В остальном – полная свобода действий. Ни в чём себе не отказывай, как говорится. Сделали верхнее платье из змеиной кожи. Подобрали зелёные оттенки с золотистыми кромками чешуек. Милые змейки где-то водятся. Толщиной с меня. Об их длине – вообще молчу. Но это не сатх, а что-то другое. Впрочем, неважно. Верхнее платье-безрукавка прямого фасона, длиной до середины икры. То есть скроено, как будто прямо, а на самом деле по бёдрам расширяется. Подбирали выползок (сброшенная при линьке змеиная кожа) таким образом, чтобы величина чешуек по низу была больше, чем вверху. Это как при вязании косами. Прибавляешь изнаночные петли между косами, или увеличиваешь количество петель в косе, и расширение идёт без искажения рисунка. Маленькие хитрости рукоделия. Шесть разрезов от линии бёдер отделаны золотом. Расклешённое нижнее платье с широкими рукавами – из тонкого шёлка светло-зелёного цвета с вытканными золотыми веточками, на ладонь длиннее верхнего. И шальвары. Из шёлковой вуали. Ноги как будто окутаны туманной дымкой серебристо-зелёного цвета. Странное сочетание цветов. И холодные, и тёплые… Я никогда бы такого не сделала. И зря!

Туфельки змеиной кожи на небольшом каблучке, подкованы серебром. волосы подобрали в золотую сетку, скреплённую черепаховыми заколками. Украшений отобрали несколько комплектов. Так и не смогли определиться! Потому что хочется надеть их все и сразу! Но… нельзя! Обидно! Что ж, буду ждать Вителлия Севера. Он безошибочно выбирает какие побрякушки мне следует надеть. Как мы будем общаться… Барон Алек объявил меня своей женой. А что скажет или сделает Вителлий Север? Ой, не знаю… Опять я виновата буду! Папуля ещё со своими требованиями! Стражи нужны, кто спорит! После того, как я увидела тварей, прущих из Бездны… Стражи нужны!

Наконец-то появились! Вселенная раскололась и соединилась. Примерно, как при нуль-переходе. Из разлома вышли барон Алек и мой муж. Далеко внутри разлома виден силуэт стража Ральфа, поднявшего руку в приветственном салюте. Бегу встречать. Бежать в новом костюме можно нормально, а не как в старокитайской одежде.

Барон Алек, в шоке, рассматривает меня. Аура недоверчиво оглаживает мои ступни, двигается выше… Возмущённо смотрю. Молча, чтобы Вителлий Север не возбудился. Пока что, муж доволен жизнью… Война – лучшее времяпрепровождение для таких, как он. Судя по движениям, – не ранен. Вот и хорошо.

С поклоном протягиваю мужчинам серебряный чеканный поднос с графинчиком крепчайшей настойки и серебряными стопками. Одинаково насмешливые улыбки… Ну да, я играю в хозяйку зáмка. Мужчины воюют, а мне что делать? Детей делать ещё рано. Не готова я…

Выпили по стопочке, Вителлий Север смахнул слёзы с глаз. Барону Алеку хоть бы хны.

– Мыльня готова. Успеете освежиться перед обедом.

Старательно избегаю прямого обращения… Как мы станем разбираться в сложившейся ситуации? Не знаю, и не загадываю. Пусть мужчины решают.

Барон Алек разрешил ситуацию просто:

– Будь моим гостем, друг мой.

Муж приподнял бровь, весело удивившись, после чего витиевато поблагодарил барона. У меня заныли зубы от таких церемоний. Ну ладно, эта ночь – ночь гостеприимства. А следующая? И вообще! Сколько мы здесь будем прохлаждаться?!

– Кариссима… Твой отец абсолютно прав… Нам нужны стражи.

Сердце моё замерло… Не дыша смотрю на Вителлия Севера… Улыбка у него… С такой улыбкой ставят на кон последнее. Или сдирают с раны присохшие бинты. Есть же целая резервация!

– Не для барона Алека, кариссима. Традиции стражей…

Круто повернувшись, муж, быстро вышел из зала строевым шагом. Смотрю на барона Алека, жду объяснений. Дымные змеи охватывают мои плечи. Ласково поглаживают, успокаивая…

– Воробышек, объясняться твой муж не будет. Ему тяжело далось это решение. Осознать свой долг было просто, достаточно поучаствовать в ликвидации прорыва и увидеть его результаты… Твой отец мудр. Каждый должен исполнить свой долг. А для меня нет выбора, Воробышек. Свой выбор я сделал давно. Увидев в саду среди облетевших деревьев маленькую храбрую птичку…

– О каких результатах ты говоришь, барон Алек? Что?..

– Там было небольшое селение. Вы, люди, странные существа! Положено селиться в границах тени зáмка. А для вас, – не запрещено, значит разрешено. Вот и… результаты. Они пировали там несколько часов. Только поэтому нам так быстро удалось загнать их обратно. А иначе… Пока Ральф развлекался с вами, твари могли подобраться прямо к стенам.

Вспомнила увиденных тварей… Металлический привкус во рту… Слюна стала вязкой, и я пытаюсь сглотнуть. Ледяной ужас ауры барона обхватил кольцами, не давая упасть, вынуждая бороться за каждый глоток воздуха. Прихожу в себя. Что ж… Если людей предупреждали… Себя в этом винить вообще глупо.

Музыка… Похоже на оргáн. Ну да… роялей в зáмках я не наблюдала. Душа поднимается ввысь, в небо… И рыдает, истекая каплями дождя… Пространство увеличивается… Зáмок и так не маленький, а наполненный музыкой… Идём с бароном сквозь стены. У огромных дверей, ведущих в капеллу, останавливаю барона.

– Вителлий Север не любит, когда кто-то смотрит, как он играет. Барон Алек…

– Увидимся за ужином, баронесса Воробышек.

Поцеловал мне руку и растворился в стене зáмка. А я попыталась просочиться внутрь помещения. Двери открываются неожиданно легко… Села на скамеечку для ног, стараясь занять меньше места.

– Кариссима, сядь в кресло. Ты простудишься.

– Я боялась, что ты меня выгонишь. Ты всегда меня выгоняешь…

– Ещё пара минут, кариссима… Не спрашивай ни о чём…

И я сидела молча в кресле, сбросив туфли и забравшись в него с ногами. Сидела, пока импровизация не сменилась классическими пьесами. Потом Вителлий Север закончил играть, погладил клавиши кончиками пальцев… Благодарность?

– Мы можем уехать утром, муж мой.

– Алек предложил то же самое.

– Тогда… Я не понимаю…

А в моих ушах звучит его рёв "она моя!!!". Что такого могло случиться?

– Кариссима… Не спрашивай. Я не отвечу. Считай это любезностью, или чем хочешь считай! Считай, что я решил проявить благоразумие, выполнив пожелание главы Регентского Совета! Не спрашивай!

– Хорошо… Как скажешь муж мой…

Проталкиваю слова сквозь сжавшееся горло… Я больше не нужна Вителлию Северу. Он не из тех, кто склонен делиться. Пытаюсь не заплакать… Надо только чаще моргать, чтобы слёзы не выливались… И всё будет в порядке… наверное…

– Кариссима? Что за слёзы? Тебя воспитывали как чистокровную. Воспринимай это как промежуточный контракт.

Начинаю прикидывать удастся ли достать маникюром до наглой военной морды… кхм… до лица возлюбленного супруга… Меня хватают на руки:

– Высеку. Не посмотрю, что здесь ты жена барона Алека.

– Это будет нарушением законов гостеприимства. И барон отзовёт своё приглашение.

Выворачиваюсь из рук, отпрыгиваю к дверям капеллы, показываю мужу язык и убегаю. Копирую поведение девятилетней Милагрос. Всё-таки дети тоже оказывают влияние… Не всегда положительное. Но, слыша за спиной фырканье Вителлия Севера, я радуюсь, что мне удалось его развеселить. Мы переживём это. Пережили же мы с Зигги? Вот только, что было в том селении, заставившее мужа пересмотреть своё решение?.. Вспомнила фразу, некогда сказанную мне Алонсо: "Удивительная, пойми. Некоторые вещи женщинам знать не надо. Просто не надо, и всё." Интересно, какие слова подобрал бы Вителлий Север… Прорычал бы что-то типа: "Иди, кариссима, сделай себе новое платье, или ещё какой-нибудь ерундой займись"? Барон Алек, скорее всего, просто придушил бы меня своей аурой. Не насмерть, а чтобы не возникало лишних мыслей.

Барон теперь для Вителлия Севера боевой товарищ. Не в этом ли причина скоропалительной смены решения? Флавию он не отказал, потому что они сражались рядом. И потому что "прекрасный год". Вздохнула, вспомнив ласковое "Воробышек…" Твари Бездны настолько допекли легата-прим, что он пожелал сражаться с ними руками своих потомков? Умру от любопытства! И ведь никто ничего не скажет!