Узоры отношений

– А герцог, Эдуардо Альба? Он похвалялся, что сделал Магдалене предложение?

– Герцогу Альба тоже нечем хвастаться. Магдалена непреклонна, ее браслетом не купишь.

– Вы успокоили меня, граф. Я не буду терять надежды. Скажите, как долго Вы собираетесь оставаться в Испании?

– Неделю, может десять дней, а что?

– Я собираюсь уезжать. Хотел бы перед отъездом еще раз посетить Вас, если это удобно.

– Безусловно, милости просим. Но у меня к Вам встречное предложение. Если Вы собираетесь все равно уезжать, не хотите ли поехать с нами? Тогда мы могли бы выехать на трех машинах. В одной мы с Ванессой, Долли и детьми, в другой Филипп с Агнесс, Милой и детьми, а в третьей Вы с Мэгги и Лизхен. Прислуга поедет в автобусе и фургоне с вещами, своим ходом. Как Вам такое предложение?

– Очень нравится. Я с удовольствием, если девушки не против ехать со мной в одной машине.

– Если Вы пообещаете им, что всю дорогу будете их развлекать интересными разговорами, я думаю, что они согласятся. Покривляются, конечно, для вида, но согласятся с радостью.

Рауль фон Р. откланялся и уехал, сказав, что у него много дел, он сожалеет, что не может остаться на обед и т.д. Перед этим они условились с графом, что созвонятся дня через четыре и назначат время отъезда.

– Николя, дорогой, мне показалось, что приезжал герцог фон Р. Это так?

– Да, любимая, но он очень торопился по своим делам и заехал просто переговорить со мной.

– Это секрет? Или ты расскажешь нам о проблемах Рауля?

– Нет, здесь нет никакого секрета, он заехал, сказать, что уже не является послом Его Величества короля Австрии в Испании, что выходит в отставку и возвращается к себе в имение.

– А почему он нам об этом не сказал?– Возмутилась Мэгги.– Я думала, что он к нам хорошо относится. А выходит, что герцог Рауль фон Р. уважает только графа фон Корфа.

– Мэгги, следи за своими словами!– одернула сестру Агнесс.– Это становится неприличным, высказывать нам такие вещи!

– Дорогая Мэгги, герцог Рауль фон Р. относится к нам с большим уважением, а кое к кому даже больше, чем с уважением, но у него, действительно, совсем не было времени на обед и разговоры, ему необходимо передать новому послу дела. Это для него сейчас самое главное. Я же, хотел сказать вам, что предложил герцогу выехать вместе с нами на трех машинах.

– Что ты имеешь в виду, Николя?– спросила Ванесса

– Я подумал, что дорогу к твоему замку лучше всех нас, знает Рауль фон Р., он может сесть в одну машину с Мэгги и Лизхен, Мы с тобой, горничной и детьми в другую, Филипп, Агнесс, вторая горничная с детьми в третью, и потихоньку поедем, никуда особенно не торопясь. Как вам такая идея?

Все с удовольствием поддержали Николая Александровича, только Мэгги сначала возмущалась, что им будет нестерпимо скучно в обществе герцога, но, в конце концов, согласилась, что другого выхода нет, а потом с Лизхен вдвоем им скучно не бывает. Н.А. улыбнулся своим мыслям и погладил жену по руке. Ванесса тоже улыбнулась мужу, но ничего не сказала.

Рауль фон Р. торопился в посольство, ему было необходимо встретиться с новым послом, чтобы сообщить о своем решении уйти в отставку. На душе у него было спокойно, даже радостно, от того, что он пробудет с Магдаленой еще какое-то время. В мечтах рисовалось, что гордая красавица все же сменила гнев на милость, а что будет дальше – он еще не придумал.

За поворотом дорогу преградил красный автомобиль, за рулем которого сидел герцог Эдуардо Альба. Оба вышли из машин и встали лицом к лицу. Встреча двух соперников со стороны напоминала встречу двух бойцовых молодых петушков. Они были одного возраста, одинакового телосложения, даже выражение лиц было одинаковым.

– Я предупреждал Вас, герцог, чтобы Вы не ездили каждый день в дом нашей кузины! Вам нечего там делать!

– А я Вам уже говорил, это не Ваше дело! Это Вас туда не приглашают! Это Вам там не рады!

– Я говорил вам, что собираюсь жениться на сеньорите Магдале фон Вейли! Нечего вам делать возле нее!

– А я точно знаю, что баронесса Магдалена фон Вейли не захотела даже брать в руки ваш браслет! Так что убирайтесь с моей дороги!

Дальше случилась банальная драка. Соперники подобрались вполне одинаковые. Оба были знакомы с боксом не понаслышке и всего за несколько минут умудрились как следует наставить друг другу синяков и ссадин. Красотой эта драка не отличалась, было очевидно, что соперники стараются как можно сильнее изуродовать друг друга. Победителя тоже не намечалось, они так увлеклись, что даже не заметили, как к ним подъехали несколько человек на лошадях, и не без удовольствия наблюдают за этим действом. В конце концов, старшему из всадников надоело наблюдать за потасовкой, и он приказал разнять дерущихся. Не обращая внимания на герцога Рауля фон Р., старый герцог Альба (а это был именно он) приказал своему сыну следовать за собой. Один из спутников старого герцога слез с лошади, сел за руль красного автомобиля, развернулся и уехал. Эдуардо, шатаясь, добрел до лошади, и с большим трудом взобрался в седло. Вся кавалькада, не попрощавшись с Раулем, отбыла в другую сторону.

Рауль дотащился до своего автомобиля, кое-как завел мотор и медленно поехал в посольство. Его лакей был ошеломлен видом господина. Он быстро соорудил ванну с теплой водой и помог герцогу вымыться и переодеться. Убедившись, что ничего вызывающего опасений за жизнь нет, Рауль лег в постель и уснул. Посреди ночи он проснулся, все тело болело, до лица невозможно было дотронуться, глаза опухли, и не открывались, ресницы склеились. Он провел языком по зубам, с облегчением удостоверившись, что все зубы на месте и целы. Кое-как разодрав глаза, Рауль осмотрел себя в зеркале: "Даа, несколько дней придется провести взаперти, сказавшись больным. Надо спросить у доктора, может быть, у него есть что-нибудь от синяков. Пожалуй, за четыре дня это не сойдет. Нет, надо уезжать из этой страны, за месяц второй костюм угробил.… Теперь надо будет заехать в Париж, только там еще можно найти что-нибудь приличное. Надо будет предупредить графа, что я нездоров… Голова просто раскалывается. Скорее бы утро… "

Утром он приказал пригласить доктора. Ближе к обеду приехал посольский доктор, осмотрев герцога и сделав ему примочки от синяков и ссадин, предложил вызвать полицейских, чтобы засвидетельствовать факт нападения на посла. Но Рауль отказался, сказав, что это дело сугубо личное и огласке не подлежит. К вечеру ему принесли письмо от герцога Эдуардо Альба, в котором тот просил прощения за инцидент. К письму прилагалась шкатулка, в которой лежала изящная статуэтка тореадора, выполненная с большим мастерством. Рауль ничего не мог понять. То, что они не выяснили свои отношения до конца, было ясно как дважды два… Никто из них не сдался и не победил, их просто растащили в разные стороны. Примириться на этой почве, в принципе, невозможно. Ни один, ни другой не собирались отступать от своих намерений. Герцог Рауль фон Р. терялся в догадках, но правила хорошего тона обязывали ответить на это письмо. Он написал ответ с большой учтивостью, в свою очередь, попросив прощения за несдержанность. Взял музыкальную шкатулку, в которой лежали кубинские сигары, и вместе с письмом передал ее посыльному, наказав вручить лично в руки герцогу Эдуардо Альба. На этом инцидент был исчерпан.

На самом же деле, в доме старого герцога Альба произошел очень серьезный разговор отца и сына. Старый герцог был недоволен поведением своего старшего сына:

– Прошу Вас, Эдуардо, объяснить мне, что послужило причиной той отвратительной драки, за которой я Вас сегодня застал?

– Дорогой отец, я хочу жениться на баронессе Магдале фон Вейли, а этот австрийский выскочка путается у меня под ногами…

– Вы хотите жениться? Вот как? Без моего согласия? Вы так самостоятельны, что забыли посоветоваться со мной, Вашим отцом? Это сыновья почтительность?

– Простите, отец, но я думал, что Вам этот брак будет по душе…

– Ах, Вы думали… Это уже хорошо, что Вы думали.… Вот, только забыли поставить меня в известность о своих планах…

– Но, баронесса, она ведь тоже древнего рода и богата… Я думал, что Вас это обрадует…

– Как это мило, все решать за меня! Я, видимо, уже не Ваш отец, раз Вы все решаете сами? А известно ли Вам, что у меня другие планы на Ваш счет? Или Вас уже не интересует мое мнение? Может быть, Вы так самостоятельны, что можете себе позволить своеволие?

– Я не понимаю, отец, почему Вы против моего выбора? Чем я Вам не угодил?

– Хорошо, я Вам отвечу, хоть Вы этого и не стоите! Во-первых, в моем доме не будет иностранок, кем бы они ни были, во-вторых, Вы уже обручены с Княжной Русполи. И больше я ни о чем с Вами говорить не намерен. Вы извинитесь перед герцогом фон Р. и никогда больше не заговорите о баронессе фон Вейли. Молите бога, чтобы Виконт де Гиш не призвал Вас к ответу за недостойное поведение в отношении сестры его жены!

– Я не боюсь виконта де Гиша, он похож на холеную женщину, я с ним быстро управлюсь.

– Вы глупы, сын мой! К Вашему сведению, виконт де Гиш отправил на тот свет Риккардо Лерина. А Вы не чета своему кузену. Это Вам о чем-нибудь говорит? Чтобы я больше не слышал Ваших глупых бредней! Все! Идите и пишите герцогу письмо! И молитесь, чтобы он принял Ваши извинения!

Эдуардо Альба вышел от отца. В душе его царил ад. Но ослушаться…, об этом даже не было речи. Сыновья почтительность к родителям в Испании незыблема. Слово отца- закон! Скрепя сердце, он сел и написал письмо Раулю фон Р., одновременно прощаясь с мечтой о белокурой баронессе Магдалене фон Вейли.

Через пару дней герцог Рауль фон Р. позвонил графу фон Корфу, и, не вдаваясь в подробности, сказал, что несколько нездоров, и к тому же дела не позволяют ему уехать из страны еще, как минимум, неделю. Если граф и маркиза не могут его подождать, то он, к своему большому сожалению, не сможет составить им компанию в путешествии. Граф фон Корф сделал вид, что ему неизвестна причина болезни герцога, поинтересовался не нужно ли чем-либо помочь, получив отрицательный ответ, сказал, что у них тоже не решены еще кое-какие мелочи. Так что в дорогу они собираются только дней через десять, и предложение остается в силе.

На самом деле, на следующий день после упомянутой драки, старый герцог Альба нанес хозяевам замка визит. Ванесса была очень удивлена, это настолько не соответствовало светскому этикету, что могло быть объяснено только событиями, выходящими из ряда вон. Герцог пожелал переговорить наедине с виконтом де Гишем. Филипп, тоже ничего не понимая, пригласил герцога Альба в библиотеку, предложил ему на выбор напитки и сигары, и, предложив располагаться с большим удобством, тоже занял одно из кресел. Вначале беседа велась на общие светские ничего незначащие темы, но потом, через какое-то время, герцог Альба заговорил о цели своего визита. Он сообщил Филиппу, что намерен женить своего старшего сына на княжне Русполи. О чем было договорено между родителями еще с рождения княжны. Филипп от души поздравил герцога с прекрасным выбором, но, в очень учтивых выражениях, выразил свое недоумение, причем, же здесь он? Тогда герцог Альба сказал, что его старший сын вел себя неподобающим образом по отношению к сестре жены виконта, баронессе Магдалене фон Вейли, и его, как отца, это сильно обеспокоило. К тому же, герцог Рауль фон Р. вступился за баронессу, и между двумя молодыми людьми случилась стычка. Филипп опять искренне удивился, сказав, что баронесса Магдалена фон Вейли ни словом не обмолвилась о каком-либо оскорблении или неуважении по отношению к ней со стороны Эдуардо Альба. Что же касается герцога Рауля фон Р., то он, также не высказывал никаких обвинений в адрес сеньорит-то Альба, в присутствии Филиппа. Поэтому взаимоотношения молодых людей никоим образом не затрагивают чести баронессы Магдалены фон Вейли. К тому же, она, все равно, собирается уезжать домой в ближайшее время. Это известие порадовало старого герцога, и, пробыв еще какое-то время, он откланялся и уехал.

Не успела закрыться дверь за герцогом Альба, как все девушки налетели на Филиппа, с вопросами, а зачем, собственно, приезжал неожиданный гость. Филипп сказал, что и сам толком не понял, но расстался со старым герцогом в очень дружеских отношениях. Агнесс и Ванесса догадались, о чем шла речь, но не стали задавать вопросов при Мэгги, а сделали вид, что вполне удовлетворены ответом. Филипп же отправился на поиски Николая Александровича, найдя того в конюшне, осматривающего поврежденную ногу лошади.

– Ну что, рана зажила?– спросил он у графа.

– Рана затянулась, вроде бы воспаления нет, все чисто, да и лошадь спокойна и хорошо ест. Думаю, что все будет в порядке.

– Знаешь, Николя, сейчас приезжал старый герцог Альба. У нас состоялась весьма любопытная беседа…

Филипп в лицах рассказал о визите герцога, мужчины вдоволь насмеялись, додумав, чем закончилась беседа двух незадачливых поклонников Мэгги. Было решено ничего не рассказывать дамам, чтобы не скомпрометировать Рауля в их глазах. Поэтому, когда он позвонил графу, тот сделал вид, что не знает о случившемся.

Без особой спешки, они, наконец, собрались в дальнюю дорогу. Н.А. позвонил Раулю и согласовал с ним дату и время отъезда. К тому времени Рауль фон Р. закончил все свои дела в Мадриде, погрузил в машину вещи и заехал за друзьями. Машины уже стояли у подъезда, но в самом доме стоял невообразимый шум и суета. Все разыскивали кошек и котов, которых Лизхен намеревалась забрать с собой, во что бы то ни стало. Старую кошку и нескольких ее отпрысков уже рассадили по закрытым корзинам, не могли найти только одного, вечно убегающего кота. Прислуга уже перерыла весь дом и пристройки, но нигде его не нашла. Лизхен сердилась, расстраивалась, это было на нее совсем не похоже. Н.А. хмурил брови и очень внимательно смотрел на сестру. В конце концов, г-н Соколов обратился к Лизхен:

– Елизавета Александровна, позвольте заверить Вас, что кота мы обязательно найдем. Видимо ему здесь так нравится, что он искусно прячется, не желая уезжать. Я несколько раз ловил его у голубятни, где он повадился охотиться на птиц. Может быть, Вы оставите его здесь? Мы будем беречь его как зеницу ока.

– Хорошо, но пообещайте мне, что с ним не произойдет беды.

– Я приставлю к Вашему коту специальную горничную, которая будет его кормить, расчесывать и всячески холить.

– В таком случае, я согласна.

После чего, все еще раз простились с управляющим и прислугой, расселись по машинам, и тронулись в путь.

Глава 10. Разговоры в пути

Было решено, что в первой машине, указывая путь остальным, поедет герцог Рауль фон Р. с девушками. Он, прекрасно зная дорогу, пообещал останавливаться в самых живописных местах, чтобы дети могли поиграть и отдохнуть от замкнутого пространства автомобиля. Настроение у всех было приподнятое, в воздухе витало предвкушение новых впечатлений. Николай Александрович заглянул в машину Рауля, убедился, что девушки удобно устроились, поставил им под ноги корзины с провизией и напитками и положил два меховых пледа.

– А это нам зачем? – Удивилась Мэгги.– На улице тепло, даже жарко, а ты укрываешь нас мехами.

– Это в Испании сейчас тепло, а как только мы приедем во Францию, там начнутся дожди, а может и снег, вы с непривычки, сразу замерзнете, вот тут и пригодятся пледы. Один вам с Лизхен, второй – герцогу. Ну, с богом! Поехали!

Рауль вел машину уверенно и сосредоточено. В начале пути Мэгги, делая вид, что ей абсолютно все равно кто их везет, разговаривала только с Лизхен. Но постепенно разговор затих сам собой, Лизхен с интересом разглядывала окрестности, мелькающие за окном. Часто она обращалась к Раулю за разъяснениями, он охотно ей отвечал, так между ними завязалась беседа. Когда герцог был в хорошем настроении, то становился прекрасным рассказчиком, а Лизхен умела разговорить любого человека. Задавая неглупые вопросы, она умела слушать, и делала это так заинтересованно, что собеседник попадал под очарование умного человека. Так произошло и теперь. В какой-то момент Мэгги почувствовала себя лишней. Она не могла не заметить, что ей в голову не приходит ничего, чтобы она могла вставить в дружеский разговор. Впервые Мэгги ощутила укол ревности. Сначала ей стало обидно, что ее подруга не обращается к ней как прежде, а вполне свободно интересуется мнением чужого человека, потом ей стало не по себе, когда она увидела, как герцог улыбается в зеркало заднего обзора глазами, поглядывая время от времени на Лизхен. Непонятная тревога закралась в сердце гордой красавицы.

– Скажите, пожалуйста, Эльза, Вы ведь не просто так требовали, чтобы собрали всех ваших кошек? Это для Вас значит что-то очень серьезное?

– Вы очень наблюдательны, Рауль! Это действительно так!

– Я думаю, что Вашу любимую кошку Вам подарил кто-то, кому Вы небезразличны.

– Не совсем так, но близко к теме. Мы поспорили с одним человеком об этой кошке. Я обязательно должна выполнить свою часть спора. Вот тогда и посмотрим.

– Вы везете эту кошку прямо из России или из Америки?

– Если начать сначала, то я везу эту кошку из Нижней Саксонии. Я ее получила, когда она была крошечным котенком, в то время я жила у своей бабушки под Ганновером.

– Так эта кошка – великая путешественница?

– О, да! Наверное, на свете больше нет ни одной кошки, которая бы столько проехала. Назвать ее спокойной, язык не повернется. Сколько она ездит со мной, столько орет так, что уши закладывает. Когда мы ехали с Николя в Америку, я очень боялась, что его терпение лопнет, и он просто выбросит Мурку на улицу.

– Ваш брат очень терпелив. Боюсь, у меня бы не хватило столько терпения. Бедная кошка.… А Вы Магдалена, любите животных?– обратился он к Мэгги.

– Не знаю, я очень люблю лошадей, терпимо отношусь к собакам, а к кошкам я равнодушна.– Как можно холоднее ответила Мэгги, ей было обидно, но она делала вид, что ей все равно…

На какое-то время все замолчали. Потом Рауль попросил Лизхен рассказать ему о России, в которой он никогда не был, но всегда мечтал попасть. Лизхен стала охотно рассказывать о своей жизни в Москве и Петербурге, описывая быт и нравы высшего общества. Оказалось, что и там у них нашлись общие знакомые. Они вдоволь "помыли кости" всем, кого вспомнили. Мэгги вновь почувствовала себя лишней. Ей стало нестерпимо обидно, захотелось выйти из машины и уйти, куда глаза глядят. Тут, как раз Рауль съехал с дороги к одиноко стоящему дому:

– Дорогие сеньориты, хочу предложить вам перекусить в этом чудном ресторанчике. Здесь подают великолепное вяленое мясо и сладкую мадеру. Надеюсь, что вы проголодались…

– Да, очень. А ты, Мэгги?

– Я просто хочу выйти из машины!

Дружная компания заняла весь обеденный зал маленького ресторанчика, оказавшегося на счастье пустым. Там было уютно и чисто, играла шарманка. Малыши окружили диковинный инструмент и с восторгом слушали, как звучат металлические молоточки. Подаваемые блюда были незамысловатыми, но вкусными. Вдоволь насытившись и отдохнув, они тронулись дальше.

– Дорогой, ты заметил, что Мэгги сегодня чернее тучи?– спросила мужа Ванесса.

– Да, я думаю, что герцог сделал правильный ход. Он постоянно общается с Лизхен. Раз Мэгги не хочет с ним разговаривать, значит надо оставить ее в покое.

– Бедная Мэгги, такой удар от лучшей подруги!– рассмеялась Ванесса.

– Да, сестренка умеет преподносить сюрпризы…– смеясь, поддержал жену Н.А.

– Филипп, ты заметил, что Мэгги сама не своя?– Агнесс с тревогой посмотрела на Филиппа.

– Да, любимая. Но ей полезно немного пострадать от ревности. Она, мне кажется, слишком высоко вознесла себя.

– Ты думаешь? А вдруг герцог перекинется на Лизхен. Мне жаль Мэгги. Столько разочарований…

– Нельзя так долго играть на нервах у влюбленного мужчины. Он ведь и в правду может поверить, что безразличен твоей сестре. Сколько можно страдать? А потом, мы ведь не знаем, что ему сказал герцог Альба? Следы их беседы еще проступают на отдельных частях лица герцога.– Филипп рассмеялся.

– Филипп, ты совершенно не воспринимаешь всерьез Мэгги и Рауля! Неужели тебе не жалко их обоих?

– Дорогая моя, любимая женщина! Всерьез я могу думать только о тебе! А у влюбленных в голове творится такой сумбур, что разбираться в этом мне совсем нет никакой охоты. Если Мэгги упустит Рауля, то так тому и быть, сама виновата! Лизхен мне тоже очень нравится, умная, воспитанная девушка, к тому же вполне не дурна собой. Из таких получаются верные хорошие жены. Она не будет зря мотать нервы своему спутнику жизни.

– Наверное, ты прав…. Но мне так жалко Мэгги. Я так хочу, чтобы она была счастлива. В Америке ее все превозносили, от поклонников не было отбоя. Она привыкла быть в центре внимания. И, вдруг… лучшая подруга уводит из-под носа единственного интересного человека…

– Мэгги должна понять, что за счастье надо бороться, оно само не пойдет в руки. А здесь нет такого изобилия женихов, готовых разбиться в лепешку, чтобы ей было весело. Здесь другие нравы и порядки. Ее слава модельера молодежной одежды сюда не дошла. В Европе всегда был избыток, таких как она. Вряд ли она покорит Париж или Вену, одна Коко Шанель чего стоит, а Диор? Нет, Мэгги здесь будет нелегко. А получить по носу, ей не вредит, пусть немного спустится на землю.

– Я и не знала, что ты такой злюка! Впервые слышу от тебя такие слова и пожелания. Мне кажется, что Мэгги и так много страдала, сначала из-за тебя, потом из-за Николя, а теперь ты желаешь ей, чтобы она страдала из-за Рауля. Я так не хочу! Я хочу видеть свою сестру счастливой.

– Я тоже хочу видеть Мэгги счастливой, но это не в моей власти. На водопой лошадь может привести и один человек, но заставить ее пить, если она этого не хочет, не смогут и десять. Так и наша Мэгги. Рауль прямо сказал ей, что влюблен в нее с того самого дня рождения, в твоем замке, а она ему просто нагрубила, потом он спас ее на прогулке, уступил ей свою лошадь, а сам …, ты же видела все своими глазами, чтобы он не делал, Мэгги всячески кривила губы и презрительно отворачивалась… А ведь он герцог, сын короля… Ему совсем нелегко сносить такие обиды. А Лизхен его не оскорбляет, не заигрывает с ним, а просто относится к нему с должным уважением. Должен же он где-то получить передышку от выходок Мэгги.

– Ты абсолютно прав. Я говорила с Мэгги, но она и меня не слышит. Единственный человек, способный поставить Мэгги на место – Николя. Не знаю, почему он ей все прощает, только загадочно улыбается… Я никак не могу к нему привыкнуть. Столько лет знаю, но всегда в его присутствии чувствую себя ученицей младших классов. У тебя нет такого ощущения?

– Мне он нравится, я его уважаю, как старшего брата, даже как отца, наверное. Он никогда не навязывает мне своих решений, не высказывает своего мнения, наоборот, я постоянно иду к нему за советом. Нет, без Николя мне будет трудно…. Надеюсь, ты не собираешься расстаться с ним и Ванессой?

– Нет, конечно. Они моя семья. Пусть не по крови, но по жизни. Я не представляю себе, как это – не увидеть их или малышей каждый день.… Нет, о таком я даже думать не хочу. Лучше ездить из дома в дом, но всем вместе, чем разбрестись по углам и изредка писать друг другу письма. Это не по мне…

***

– Сеньорита Эльза, или лучше Вас называть как-то по-другому?

–Как Вам удобнее, меня это совсем не задевает, если мы с Вами когда-нибудь станем хорошими друзьями, Вы будете, как и все, называть меня просто Лизхен. А пока, любая форма обращения, кроме грубой или насмешливой, меня вполне устраивает. Можете просто называть меня Эльза, если Вам так больше нравится.

– Нравится. У Вас необычное имя, у него столько значений. В каждом языке, в каждой стране оно звучит по-разному, а обозначает одно и то же. Вот мое имя везде звучит одинаково.

– Вы совершенно правы, Рауль. Я могу Вам перечислить все мои имена: Елизавета – так назвали меня мои родители, Элизабет – так называла меня бабушка со стороны мамы, Элиза – так звала меня тетя, Луиза – так звали меня подруги, Лиза, Лизи, Эльза, Лизхен – так называют меня самые близкие и друзья. Вот видите…

– Эльза, Вы замечательно рассказываете. Если Вас не затруднит, расскажите о жизни в Америке. Я ведь чуть не уехал туда послом, но в последний момент все переменилось, и я остался в Испании.

Лизхен с удовольствием рассказала о том, как они добирались в Америку на плавучем госпитале, как помогали медицинским сестрам стирать, гладить и сматывать бинты, что она увидела на корабле, как познакомилась с Мэгги и полюбила ее как сестру. Потом стала рассказывать о Мэгги, ее моделях, о том, что Мэгги очень известна в модных кругах Нью-Йорка. Рауль с ней согласился, что Магдалена всегда была самой яркой звездой на небосклоне. Он сказал это так убежденно, что Мэгги впервые восприняла это всерьез, у нее стало подниматься настроение. Она слабо стала сопротивляться похвалам Лизхен. Но Лизхен в два счета переубедила ее, что это не похвала, а простая констатация фактов. Постепенно Лизхен втянула подругу в общую беседу и дальше они уже ехали, весело болтая на разные темы.