«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

3) Отток кадров, занимавшихся в ОГПУ-НКВД и ГРУ работой по линии «Д» также начался не в 1939 году, а синхронно со свертыванием деятельности по подготовке партизанской войны, что вполне естественно. К началу Второй мировой войны этот отток имел уже «богатую», «нескольколетнюю» «историю». Никакого целенаправленного «трудоустройства» партизан-диверсантов в ударные формирования не было (ВДВ, Осназ НКВД, диверсионные группы на границе с Германией и ее союзниками). Список непрофильных специальностей, которыми пришлось заниматься бывшим партизанско-диверсионным кадрам, был многообразен. Это и деятельность во внешней разведке, и работа в системе ГУЛАГа, и служба в военных академиях и частях РККА (совершенно не по профилю), даже занятие тех или иных должностей в гражданских наркоматах и учреждениях. Часть «кадровых» работников по линии «Д» подверглась репрессиям. Что касается рядовых партизан, прошедших обучение в спецшколах, и мирно занимавшихся своей основной деятельностью, то их попросту перестали использовать, т.е. привлекать на сборы, учения, курсы переподготовки.

4) К 1941 годы мобилизационные и оперативные планы действий партизанских подразделений, составленные в первой половине 30-х годов, устарели. Главная причина – сдвиг на запад границы СССР. Поэтому говорить о совершенстве защиты западных рубежей страны посредством партизанских действий применительно к 1941 году неправомерно.

Как видим, все тезисы Резуна при ближайшем рассмотрении оказываются несостоятельны.

* * *

Аргумент седьмой. Сталин в секретной речи перед выпускниками военных академий, произнесенной 5 мая 1941 года, говорил о войне с Германией.

Считать этот аргумент Резуна серьезным никак нельзя. Но мы рассмотрим его, чтобы показать, до какого абсурда договаривается Резун, желая доказать свою надуманную теорию. Что же он пишет о речи Сталина перед выпускниками военных академий?

Прежде всего, по мнению Резуна, это было программное выступление Сталина, как главы правительства, т.к. 6 мая 1941 г. состоялось его назначение председателем Совета Народных Комиссаров [82; 169-170].

Далее:

« … сталинская речь на этот раз секретна. Речь Сталина никогда не публиковалась, и это дополнительная гарантия ее важности. Сталин говорил о войне. О войне с Германией. В советских источниках с опозданием на 30-40 лет появились ссылки на эту речь. «Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин, выступая 5 мая 1941 года с речью на приеме выпускников военных академий, дал ясно понять, что германская армия является наиболее вероятным противником» (ВИЖ.1978 №4. С85) История Второй мировой войны (Т.З. С. 439) подтверждает, что Сталин говорил о войне, и именно о войне с Германией. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков идет несколько дальше. Он сообщает, что Сталин в обычной своей манере задавал вопросы и сам на них отвечал. Сталин задавал среди прочих вопрос о том, является ли германская армия непобедимой, и отвечал отрицательно. Сталин называл Германию агрессором, захватчиком, покорителем других стран и народов и предрекал, что для Германии такая политика успехом не кончится (Воспоминания и размышления. С. 236)» [82; 170].

Спрашивается: а что в подобных словах указывает на желание напасть на Германию? В мае 1941 года даже рядовому гражданину было ясно, что война с Гитлером очень и очень возможна. Что уж говорить о главе государства? Потому-то и названы немцы вероятным противником. С другой стороны, неужто Сталин должен был прилюдно рвать на себе волосы и кричать с трибуны, что мы пропали, что как только немец захочет нас «съесть», он непременно и несомненно нас «скушает»; вон, мол, почти всю Европу под себя подмял. Словом, спасайся, кто может!

Ощущение войны витало в воздухе. У границ стоял грозный и сильный противник. Противник, который до сих пор был непобедим. В этих условиях Сталин был просто обязан вселить в выпускников военных академий, людей, которые вскоре могут повести в бой части и соединения Красной Армии, уверенность в том, что и вермахт можно бить.

Где же «криминал»? Резун его находит:

«Золотые слова. Но почему их держат в секрете? Понятно, что в мае 1941 года Сталину несподручно было своего соседа называть агрессором и захватчиком. Но через полтора месяца Гитлер напал на СССР, и майскую речь Сталину следовало срочно опубликовать. Следовало выступить перед народом и сказать: братья и сестры, а ведь я такой оборот предвидел и офицеров своих тайно предупреждал еще 5 мая. В зале кроме выпускников академий сидели все высшие военные и политические лидеры страны, и каждый может это подтвердить. А вот и стенограмма моей речи…

Но нет, не вспомнил Сталин свою речь и слушателей в свидетели не призывал. Кончилась война, Сталина возвели в ранг генералиссимуса и объявили мудрейшим из стратегов. Вот тут бы сталинским лакеям вспомнить речь от 5 мая 1941 года: он, мол, нас предупреждал еще в мае, ах, если бы мы были достойны своего великого учителя! Но никто речь не вспомнил при жизни Сталина. Вспомнили много позже, но публиковать не стали. Тому есть только одна причина: 5 мая 1941 года Сталин говорил о войне против Германии, а о возможности германского нападения НЕ говорил (выделено автором – И.Д., В.С.). Сталин представлял войну против Германии БЕЗ (выделено автором – И.Д., В.С.) германского нападения на СССР, а с каким-то другим сценарием начала войны… Сталин… говорил… не об обороне, а о чём-то другом» [82; 170].

«Германская разведка, по всей видимости, никогда не добыла полный текст сталинской речи, но по многим косвенным и прямым признакам германская разведка считала, что речь Сталина 5 мая 1941 года – это речь о войне с Германией». [82; 172].

Итак, главный аргумент Резуна: поскольку речь Сталина перед выпускниками военных академий никогда не публиковалась (ни до войны, ни во время войны, ни после войны при жизни Сталина, ни после смерти Сталина), то говорилось в ней именно об агрессивной войне с Германией, о нападении на неё. Не маловато ли оснований для такого заявления?

Затем, давайте поразмыслим. Говорить тайную речь перед сотнями слушателей (помимо выпускников академий на приеме в Кремле присутствовало и командование РККА, и политическое руководство страны) – не смешно ли? Вот уж точно – «по секрету всему свету». Кто же говорит во всеуслышание о таких тайных вещах? Это же не заседание Политбюро, не совещание в Комитете Обороны или Генштабе? Кто может поручиться за всех без исключения выпускников? Сам собой напрашивается вывод: то, что Сталин говорил, не содержало никаких намеков на скорое нападение на Германский рейх.

Видимо, и сам Резун прекрасно понимал нелепость своего утверждения о «секретности» сталинского выступления. Поэтому, поведав всё то, что мы процитировали выше, в главе 19 «Сталин в мае» своего «Ледокола», в главе 20 «Слово и дело» Резун начал «выкручиваться»:

«Обратим внимание вот на что. Сталин произносит секретную речь, которая никогда не публиковалась. Если речь секретна, то наверняка Сталин заинтересован секреты свои от противников утаить. Но в Кремле Сталина слушают ВСЕ выпускники ВСЕХ военных академий и ВСЕ преподаватели ВСЕХ военных академий, и высшее политическое руководство страны, и высшее военное руководство Красной Армии. Вдобавок ко всему содержание секретной сталинской речи было сообщено всем советским генералам и полковникам…

С одной стороны, речь Сталина секретна, с другой – её содержание знают тысячи людей. Есть ли объяснение такому парадоксу? Есть » [82; 178].

И какое же объяснение парадоксу даёт Резун? Как объясняет, что речь, вроде бы и секретна, а, вроде бы, и несекретна? Он объявляет речь отвлекающим манёвром, увязывая её с некой секретной директивой, переданной в штабы приграничных военных округов не то 5, не то 6 мая 1941 года. Нетрудно догадаться, о чём, по мнению Резуна, была эта директива. Конечно же, о подготовке нападения на Германию. Вот что Резун о ней пишет:

«Два месяца директива находилась в Генеральном штабе, а 6 мая 1941 года была передана в штабы приграничных военных округов на исполнение… Советские маршалы об этой совершенно секретной директиве часто говорят, но не цитируют ее. За полвека в печать из всей этой совершенно секретной директивы просочилась одна лишь фраза: «… быть готовым по указанию Главного командования нанести стремительные удары для разгрома противника, перенесения боевых действий на его территорию (выделено нами – И.Д., В.С.) и захвата военных рубежей» (В.А. Анфилов. Бессмертный подвиг» С.171).

Будь в той директиве одно слово об обороне, маршалы и коммунистические историки не преминули бы его цитировать. Но весь остальной текст директивы от 5 мая для цитирования никак не подходит. Директива остается совершенно секретной даже через полвека после завершения войны.

Советская цензура пропустила только одну фразу, но и она одна вполне раскрывает смысл всего так тщательно скрываемого документа (выделено нами – И.Д., В.С.). Дело в том, что в оборонительную войну солдат вступает без приказа… А совершенно секретная директива от 5 мая 1941 года предусматривала вступление миллионов солдат Красной Армии в войну по единому приказу, который поступит от советского Главного командования… как товарищи в Кремле могут знать о начале войны?

Разве что они сами установили дату ее начала». [82; 179-180].

Вполне допускаем, что читатели, так же как и авторы данной книги ничегошеньки о секретной директиве, отданной войскам приграничных округов 5 или 6 мая 1941, и не слыхали. Ничего в этом удивительного нет. Была директива от 13 мая 1941 года о выдвижении ближе к западной границе войск внутренних военных округов.      А «сверхсекретная», поскольку об ней и по сей день ничего не известно, «агрессивная» директива от 5(6) мая 1941 года на самом деле никогда не существовала. Хотя директивы и от 5-го, и от 6-го мая были. О них прекрасно известно, и прекрасно известно о их содержании. Нет никакого вопроса в том, 5-го числа они отданы или 6-го, ибо это разные директивы. Более того, существовали еще и две директивы от 14 мая 1941 года.

Тематика всех этих директив одна и та же. И говорили они не о нападении

на Германию, а о … разработке планов прикрытия госграницы в западных приграничных округах. Выше о них уже упоминалось (в разделе данной книги, посвященном военным планам СССР). 5 мая директивы наркома обороны были отправлены в КОВО и ЗапОВО, 6 мая – в ОдВО, 14 мая – в ПрибОВО и ЛВО [47; 408].

Резун утверждает, что одной фразы из секретной директивы достаточно, чтобы уяснить себе её агрессивную направленность. Но так ли это? Та фраза, которую он приводит, абсолютно не свидетельствует об агрессивных задачах, ставящихся войскам приграничных западных военных округов, ведь она говорит о перенесении боевых действий на территорию противника после его разгрома. Совершенно очевидно, что смысл фразы противоположен тому, который придает ей Резун: удары наносятся по вторгшемуся на нашу территорию врагу, его останавливают, разбивают и, отбросив от наших границ, начинают продвигаться уже вглубь его территории. Это один из тех сценариев, по которому предполагала действовать Красная Армия в случае войны с Германией: при благоприятном стечении обстоятельств наличные силы западных приграничных военных округов, отбив нападение, начинают наступление еще до полного завершения мобилизации, сосредоточения и развёртывания основных сил РККА (см. выше).

В конце концов, читатель вправе задать и такой вопрос: «Была секретная директива, отличная от директив по разработке планов прикрытия госграницы, или ее не было – это одно. Но совсем другое – связь данной директивы с речью Сталина. Каким образом директива, существуй она на самом деле, объясняет секретность и одновременно несекретность сталинской речи от 5 мая 1941 года. Как выступление могло отвлечь внимание от военных приготовлений, вызванных указанной директивой?» В самом деле, как можно отвлечь внимание будущей жертвы от твоих военных приготовлений, говоря о желании напасть на неё?

Но Резун и тут нашёлся. Оказывается, Сталин говорил, «что война с Германией начнется не раньше 1942 года» [82;178]. И автор «Ледокола» выстраивает следующую логическую цепочку:

«Полному залу Сталин в секретной (выделено автором – И.Д., В.С.) речи говорит об агрессивной войне против Германии, которая начнётся … в 1942 году. В тот же день в совершенно секретной (выделено автором – И.Д., В.С.) директиве командующие приграничными округами получают указание быть готовыми к агрессии в любой момент.

Ещё совпадение: 13 июня 1941 года ТАСС передает Сообщение о том, что Советский Союз не собирается нападать на Германию и перебрасывает войска на германские границы учений ради, а 15 июня советские генералы в приграничных округах получают приказ только для их ушей: быть готовыми к захвату рубежей на чужой территории в любой момент.

В мае-июне 1941 года скрыть советские приготовления к «освобождению» Европы было уже невозможно. Сталин знает это. Поэтому он на весь мир в Сообщении ТАСС «наивно» объявляет, что СССР к нападению не готовится. Конечно, Гитлер и германская разведка такой грубой фальшивке не поверят – вот на этот случай Сталин «секретно» сообщает тысячам своих офицеров (а заодно и германской разведке), что Советский Союз нападет на Германию в 1942 году.

Намерений скрыть уже нельзя, но срок скрыть можно, на это и рассчитана сталинская «секретная» речь: «Ты не веришь, Гитлер, моим открытым сообщениям, тогда верь «секретным» » [82; 182-183].

Прежде всего, заметим: логично предположить, что будь дело так, как описывает Резун, то Сталин был бы очень заинтересован в том, чтобы содержание его речи стало известно немецкой разведке. Нет никакого сомнения, советские спецслужбы вполне могли организовать «изящную» утечку информации, которая не вызвала бы подозрения у немецкой стороны. Но, по утверждению Резуна, германская разведка полным текстом сталинской речи не располагала и судила о ней по «косвенным и прямым признакам» [82; 172].

Теперь о приказе генералам приграничных округов от 15 июня 1941 года о захвате рубежей на чужой территории. Резун представляет этот приказ, как развитие директивы от 5 мая. Причём, отдавали этот приказ штабы приграничных округов командующим армиями, корпусами, дивизиями, входящими в состав округов [82;182].

На самом деле, 12-15 июня 1941 года руководство западных приграничных военных округов получило директивы НКО и Генштаба о выдвижении глубинных войск этих округов ближе к границе. При этом глубинные соединения должны были передислоцироваться из районов, расположенных на расстоянии 150-400 км от госграницы, в зону, отдаленную от нее на 20-80 км [47; 571]. Естественно, что командование округов «спустило» этот приказ в армии, корпуса и дивизии.

Вряд ли директивы НКО и Генштаба от 12-15 июня можно считать развитием директив от 5, 6 и 14 мая. Всё-таки говорили они о несколько разных вещах: разработке окружных планов прикрытия госграницы и о выдвижении войск из глубины округов к этой самой границе.

Только Резун с его желанием доказать свои измышления может увидеть в директивах 12-15 июня подготовку к агрессии. У границ Советского Союза стояла многомиллионная армия Германии и её союзников, изготовившаяся к нападению. Между тем, значительная часть сил западных приграничных округов была настолько удалена от границы, что вряд ли бы успела оказать хоть какую-нибудь помощь войскам, стоящим непосредственно у границы. Из 170 дивизий Первого стратегического эшелона у границы находилось только 56 дивизий. Остальные 114 располагались на расстоянии минимум- 50, максимум – 400 км. Подтянуть последние ближе к рубежам страны – нормальная оборонительная мера. К тому же, из 114 дивизий приказ на выдвижение получили только 32 дивизии (Резун и здесь искажает факты, говоря, что приказ получили все 114 дивизий) [47;572], [82;199].

Наконец, зная «страсть» Резуна к, мягко говоря, не совсем точной передаче разного рода фактов, не лишне узнать, что же говорил Сталин на приёме в Кремле 5 мая 1941 года.

Сразу надо отметить, что точной стенограммы этой речи Сталина не существует. Сохранились отдельные неполные её записи [47; 516]. Также её содержание в своих мемуарах вкратце передают некоторые советские военачальники (например, Г.К. Жуков). Речь реконструируется по указанным записям и мемуарам. Любопытно, что ни о какой войне с Германией в 1942 году Сталин, судя по реконструкции, не говорил.

Сталин начал свое выступление с поздравления:

«Товарищи! Я поздравляю командование и профессорско-преподавательский состав военных академий и вас, выпускников, с успешным завершением учебы и желаю вам плодотворной работы в войсках и на военных кораблях по укреплению обороноспособности нашей великой Родины» [86; 137-138].

Затем, сразу же в речи были затронуты проблемы международной ситуации:

«Вы вернетесь в войска, и красноармейцы и командиры зададут вам вопросы: «Что происходит в мире? Почему побеждена Франция? Почему терпит поражение Англия? Действительно ли германская армия всесильна и непобедима? Что может произойти в обозримом будущем в мире?» Я постараюсь вам ответить на эти волнующие всех вопросы, помочь разобраться в причинах этих событий, по своим силам, конечно. (Бурные аплодисменты).

Я изложу точку зрения на эти события нашей партии и правительства. Германия развязала войну под лозунгами ликвидации кабального Версальского договора, за воссоединение немецких земель, которые были отторгнуты у Германии после поражения в Первой мировой войне. Поэтому Германия имела некоторое сочувствие других народов. Международный империализм помогал возрождению германского милитаризма, поверив, что агрессия будет направлена против Советского Союза. Однако наступил новый этап мировой войны. Сейчас Германия ведет войну за мировое господство, за порабощение других народов… Всё это представляет реальную угрозу для всех государств и народов, в том числе для Советского государства и его народов» [86; 138].

Остановившись на причинах поражения Франции, Сталин сказал:

«Уверовав, что у неё после мировой войны самая сильная армия в Европе,

а «линия Мажино» неприступна для немецких войск, она перестала заботиться о своей армии и её вооружении. К руководству французской армии пришли никому неизвестные генералы Гамелен, Жуэн и другие. Они обанкротились, занимаясь бизнесом. Потерпели поражение в борьбе за избрание депутатами парламента. Не оправдались их претензии на министерские портфели. Они не смогли стать бизнесменами или министрами, стали генералами и возглавили армию Франции. К военным стали относиться пренебрежительно. Даже девушки перестали выходить замуж за офицеров. (Смех в зале).

Армия может быть сильной только тогда, когда пользуется исключительной заботой и любовью народа и правительства. В этом величайшая моральная сила армии, залог её непобедимости. Армию надо любить и лелеять! (Аплодисменты)» [86;138-139].

Далее Сталин дал характеристику германской армии:

«Надо признать, что пока у Германии лучшая армия в мире. Но немцы

ошибаются, что их армия непобедима и её вооружение самое лучшее в мире. В истории не было непобедимых армий…» [86;139].

В качестве исторических примеров Сталин говорил о разгроме армий Ганнибала и Наполеона I [86;139]. Затем продолжал:

«Так же ошибаются немцы, считая, что вооружение их армии самое лучшее в мире, равного которому не имеет ни одна другая армия. Артиллерия – важнейшее средство ведения войны. Мы вооружили Красную Армию артиллерией и минометами, которые не только не уступают, а и превосходят немецкую артиллерию и минометы. Немецкие танки действительно в массе превосходят наши танки. Однако наши талантливые конструкторы создали средний танк Т-34 и тяжелый танк КВ, которые превосходят по своим боевым качествам аналогичные немецкие танки. Наша промышленность уже освоила серийное производство этих танков. К сожалению, их ещё мало. Партия и правительство, наша промышленность делают всё возможное, чтобы наши новые танки заменили устаревшие в кратчайшие сроки. Прошу об этом не болтать!

Авиация! Надо признать, что она пока у немцев лучшая в мире. Однако наши авиаконструкторы знают об этом и в кратчайшие сроки создали образцы самолётов различного назначения, которые превосходят немецкие. Теперь стоит задача всемерно ускорить массовое производство этих самолётов и вооружить ими Красную Армию. Можете не сомневаться, партия, правительство, наша авиационная промышленность эту задачу выполнят. Не только мы, но и Англия и США также изучают опыт войны, немецкую военную технику, создают образцы артиллерийских орудий, танков и самолётов, превосходящие немецкие. Германия упорно игнорирует эти факты, продолжает верить, что ее армия имеет самое лучшее вооружение и слепо верит, что ни одно государство не способно создать более совершенное вооружение. Такая армия, которая считает себя непобедимой, обладающей самым лучшим вооружением и не верит в силу и возможность противника, обречена на поражение. Германия ведёт несправедливую империалистическую войну с целью захвата территории других стран и порабощения их народов. Эти народы оккупированных стран поднимаются на борьбу за свое освобождение, за восстановление свободы и независимости своих стран. Война против Германии неизбежно перерастает в победоносную народно-освободительную войну. Поражение Германии в этой войне предопределено историей» [86; 139-140].

Затем Сталин перешел к оценке наших Вооруженных Сил:

«Товарищи! Вы покинули войска и корабли 3-4 года назад. Вернувшись после учебы, вы не узнаете их. Красная Армия и Военно-Морской Флот изменились. Мы создали качественно новые армию и флот, вооружённые современным оружием, способные защитить свободу, независимость и территориальную целостность нашей великой Родины» [86; 141].

Далее он довольно подробно охарактеризовал количественный и

качественный состав различных родов войск: пехоты, артиллерии, бронетанковых войск, авиации, Военно-Морского Флота, войск связи и инженерных войск, кавалерии. В конце предупредил: «Прошу об этом не болтать!» [86;141].

Значительное внимание в своей речи Сталин уделил вопросам подготовки

военных кадров:

«Военные академии и училища обязаны вести обучение командных кадров на новой технике, с обязательным использованием опыта ведения современной войны. У меня есть знакомый, который учился в Артиллерийской академии. Я просматривал его конспекты и обнаружил, что тратится большое количество времени на изучение пушки, снятой с вооружения в 1916 году» [86; 141].

Подобную практику Сталин считал недопустимой [86; 141].

Говорил Сталин и о политико-воспитательной работе в армии и на флоте:

«Необходимо всемерно улучшить качество и эффективность партийно-

политической и воспитательной работы в армии и на флоте. Для этого нам необходимо перестроить нашу пропаганду, агитацию, печать!» [86; 141].

Не был обойден вниманием в речи и печальный опыт советско-финской войны:

«Уроки этой войны очень суровые. Надо признать, что они показали – Красная Армия не подготовлена к ведению современной войны. Эти уроки очень внимательно изучаются, и принимаются экстренные меры в целях устранения серьёзных недостатков военной техники и боевой подготовки войск» [86; 142].

После этого вновь прозвучало: «Прошу об этом не болтать!» [86;142].

В заключение Сталин сказал:

«Товарищи! Вам, выпускникам военных академий, предстоит очень ответственная работа в войсках и на кораблях. Партия и правительство уверены, что вы успешно справитесь с этой работой, умело используя для этого полученные в период учёбы знания. Желаю вам успехов в вашей дальнейшей службе по укреплению боеготовности Красной Армии» [86; 142].

Итак, вот перед нами воспроизведение сталинской речи. Конечно, оно неполно. Но стоит подумать, а вписались бы в контекст этой речи заявления о нападении на Германию в 1942 году? Конечно, нет.

Выступление Сталина на приеме в Кремле 5 мая 1941 года чётко делится на две логические части, взаимосвязанные друг с другом: анализ международного положения и проблемы и успехи строительства советских Вооружённых Сил.

Разумеется, главным международным событием была Вторая мировая война, развязанная Германией. В этом контексте нет ничего удивительного, что Сталин намекал на то, что рейх – очень вероятный наш противник. Хотя прямым текстом он такого не сказал. Напомним, что разного рода измышления современных «демократических правдоискателей» о каком-то недооформленном военно-политическом союзе между СССР и нацисткой Германией, их утверждения о том, что Сталин рассчитывал на довольно долгие, если не дружеские, то партнерские отношения с немцами – не более, чем бред. Никогда после 23 августа 1939 года (даты подписания пакта Молотова-Риббентропа) Сталин не забывал о главной цели Гитлера, провозглашенной им в «Майн Кампф» – захват жизненного пространства на Востоке, другими словами, за счет России. Не приходилось сомневаться, что рано или поздно Гитлер начнет эту цель реализовывать. К маю 1941 года в отношениях между Советским Союзом и Германией уже не было даже тени благополучия. Дело явно шло к войне. Поэтому, условно говоря, антигерманская составляющая сталинской речи вполне естественна.