Однажды в июле

– Поэтому ближе к вечеру мы все отправимся в Верхний город, – продолжил отец. – Отправятся все без исключения. Возможно, буря, которую предсказал старик, далеко не такая сильная, как была летом сорок седьмого, но такой аномальной жары я давно не видел, поэтому нелишним будет подстраховаться. Ты понимаешь, о чём я? Ты должен сидеть дома и никуда не выходить. Когда наступит время, мы все оставим дом и поднимемся в Верхний город. Я не хочу потом бегать по округе и искать тебя. Надеюсь, ты понимаешь, что это не шутка?

Том, немного удивлённый тем, что обычно немногословный отец проговорил с ним больше минуты, кивнул головой, показывая, что понимает, что все его слова не шутка.

– Кстати, где твоя сестра? – задал следующий вопрос отец.

– Я видел, как она уехала с Чарли Адамом, – ответил Том.

Отец никак не показал, что слова сына удивили его.

– Если она с Чарли, значит, прибудет в Верхний город вовремя, – проговорил отец. – Отец Чарли проследит за этим.

Отец ещё мгновение постоял в проходе, задумчиво глядя себе под ноги, потом развернулся и направился к себе вниз. Но на верхней ступеньке лестницы он остановился и посмотрел на Тома.

– Надеюсь, ты запомнил мои слова. Сидишь в своей комнате и из дома ни на шаг. Я приеду через несколько часов и заберу тебя и твою сестру, если она к этому моменту вернётся. Но ты к моему возвращению должен быть дома.

Том кивнул головой и стоял в дверях своей комнаты, слушая, как стихают шаги отца, потом хлопнула входная дверь, и в доме стало необыкновенно тихо. Эта тишина показалась Тому тягостной и гнетущей, предвещающей беду. Он прошёл в библиотеку и долго рылся в пыльных папках, просматривая старые газеты прошлых лет, которые отец любил собирать. Он пролистал толстые свёртки до 1947 года и увидел свидетельства правдивости слов отца. На первой же газете, которая попалась ему на глаза, была огромная фотография, изображающая улицу, затопленную по самые крыши, в грязной воде плавали обломки мусора и вырванные с корнем деревья. Следом шли другие фотографии, показывающие ужасные разрушения и воду. Столько воды Том никогда не видел. Даже не верилось, что на фотографиях Кендастинг река, которую он видел почти каждый день и в которой любил купаться после школы, когда жара становилась почти невыносимой. На фотографиях, пусть и выцветших и затёртых, вода была грязно-коричневого цвета, а не синего, но самое главное, что её было много, очень много. Если бы Том не знал, что речь идёт о Кендастинге, он бы решил, что сам океан поднялся, чтобы разрушить их городок и другие городки, которым не повезло оказаться на пути стихии. Но хуже всего, что эта грязная вода на фотографиях, полная мусора и обломков, выглядела опасной. Едва ли кто-то в здравом уме захотел бы в ней оказаться. У Тома от одного её вида скрутило живот.

Надписи над фотографиями соответствовали происходящему на них. МАЛЕНЬКИЙ ГОРОДОК ПАТТЕРСОН СМЕТАЕТ СТИХИЯ! РЕКА КЕНДАСТИНГ ВЫШЛА ИЗ БЕРЕГОВ. ДАМБА РАЗРУШЕНА! БУРЯ СТОЛЕТИЯ! УЦЕЛЕВШИЕ ЖИТЕЛИ СПАСАЮТСЯ НА КРЫШЕ ТОРГОВОГО ЦЕНТРА!

Том закрыл подшивку и посмотрел в окно. Первые тучи уже появились на выцветшем голубом небе. Они не выглядели опасными и даже наоборот, но их безобидный вид не обманул Тома. Он подумал о Денни, который, не зная о надвигающейся беде, сидел, наверное, в самом опасном месте – на берегу реки и ловил рыбу. Перед глазами ещё стояли газетные вырезки, поблекшие, но от этого не менее яркие. Раздумывать у него не было времени, он подбежал к окну и посмотрел на залитый ослепительным солнцем сад. Он не знал, предупредил ли отец слуг, чтобы они не выпускали Тома из дома. Он видел сгорбленную спину старшего садовника, чёрную от загара, по которой градом катился пот. Садовник так увлёкся кустом роз, что, казалось, ничего не замечал вокруг. Где находился его помощник, Том не знал. Из окна его не было видно.

Отойдя от окна, он прошёл на террасу и подошёл к ветвям дикого винограда. Как он и предполагал, Хэнк сидел в кустах мимозы, сдвинув шляпу себе на лоб. По его неподвижной фигуре Том понял, что Хэнк спит. Тогда он спустился на первый этаж и, воспользовавшись главным выходом, минующим сад и ведущим сразу на подъездную дорожку, вышел из дома. Тяжелый раскалённый молот солнца мгновенно придавил его к земле. Том поправил свою поношенную, полную дыр шляпу на голове и посмотрел на безлюдную улицу. Никто не хотел оказаться под палящим солнцем без крайней на то необходимости, но Тома жара не сильно пугала. Он опять поднял голову и, прищурившись, проследил за лениво плывущими пушистыми и почти прозрачными облаками. Никто, кроме старика, даже не подумал бы, что за этими облаками может следовать настоящий ураган. Том точно бы не подумал об этом. Как и Денни.

Убедившись, что его никто не видит, Том пустился бегом к виднеющемуся вдалеке серой дымкой лесу, за которым и раскинулась Кендастинг.

ГАРЕТ

Перед ним простирались высушенные на солнце поля, а в зеркало заднего вида он видел столб красновато-жёлтой пыли, который поднимали задние колёса его «форда». Иногда с одной из сторон пролегала лесополоса, но деревья выглядели немногим лучше, чем поля. Чахлые выгоревшие листья вдоль дороги покрывал толстый слой пыли, и Гарету было больно смотреть на это. Растениям и земли так не хватало дождя, и Гарет, который не знал, по каким законам формируется погода, пришёл к выводу, что эти законы могли быть и получше.

Раскалённый воздух летел ему навстречу через открытое окно, будто насмехаясь над ним. Он как будто говорил, какой дождь, ты что, шутишь? Стрелка температуры двигателя опасно приблизилась к красной отметке, и Гарету, который уже давно обеспокоенно следил за ней, оставалось только надеяться, что двигатель выдержит до ручья. А дело, которое ожидало его в Денбре, не улучшало его настроения. Он не знал, что ожидает его в деревеньке, возможно, старик Уоллес, кто один на всю округу имел радио и сообщил о происшествии, немного преувеличил события, но нехорошее внутреннее чувство говорило Гарету, что старик нисколько не преувеличивал. В Денбре всё было очень плохо, и он рисковал застрять там надолго.

Давно Гарет не бывал в такой глуши. Насколько он помнил, Денбра насчитывала не больше полусотни людей, и большую их часть составляли дровосеки. Некоторые из жителей Денбры ездили на медные и золотые прииски в соседний округ, но большая часть предпочитала вести уединённый образ жизни. Телефона в Денбре не было, и единственным средством связи оставалась старое радио, которым владел старик Уоллес. Именно он и сообщил шерифу об убийствах.

Горячий воздух высушивал пот на его лице, но рубашка на спине промокла насквозь. Гарет переместил немного вес тела и отодвинулся от сиденья, чувствуя приятную прохладу, когда ветер коснулся его мокрой спины. Крис к этому времени уже должен быть в городе. От этой мысли поездка стала ещё более угнетающей. Гарет с куда большим удовольствием бы поужинал в компании жены и сына в беседке, построенной собственными руками на берегу реки. Но работа есть работа, и он со своей работой справлялся очень хорошо. Он всегда знал, что работа полицейским – это его призвание, может, именно осознание этого и помогало ему переносить все те ужасы, с которыми ему довелось столкнуться.

«Форд» въехал в тень высоченных тополей, и Гарет увидел старый бревенчатый мост, перекинутый через ручей. Через открытое окно он слышал, как внизу между камней журчит вода, и этот звук был настоящей музыкой для его ушей. Он остановил машину и выбрался из кабины, проковылял на негнущихся от долгого сидения за рулём ногах к мосту и заворожено посмотрел на воду. Здесь в тени тополей и рядом с водой было необыкновенно прохладно и дышалось значительно легче. Ручей, конечно, заметно обмельчал, и большая часть камней его русла открылась и высохла, но вода не ушла полностью, и это было самое главное.

Гарет вернулся к фургону и, открыв дверцы, выпустил Дика. Нечестно было заставлять его сидеть в душной кабине, тем более после такой утомительной поездки. Дик с радостным лаем спрыгнул на землю и без раздумий бросился в кусты, едва не сбив Гарета с ног.

– Полегче, дружище! – рассмеялся Гарет и хотел ухватить пса за поводок, но тот уже скрылся в ближайших зарослях.

За Дика он мог не переживать. Пёс вернется через время и далеко от машины не убежит. Он, конечно, был не так послушен, как Димси, но для полицейской работы подходил лучше.

Достав пятнадцатилитровую канистру из машины, Гарет спустился к ручью и долго пил воду, такую холодную, что от неё ломило зубы, и умывался. Давно он не чувствовал себя так хорошо. Сняв рубашку, он промыл её в воде, затем, не отжимая, натянул на себя. Ледяная вода обжигала кожу, но Гарет знал, что когда он двинется дальше, мокрая рубашка будет охлаждаться воздухом и приносить облегчение.

Набрав в канистру воды, он поднялся к машине. Дик ещё не появился и, подняв капот, он долго лил холодную воду на двигатель и радиатор, смотря, как в воздух поднимаются клубы горячего пара. Вылив всю воду, он сходил к ручью и набрал ещё, поставил её в кузов. Прохладная вода в такую жару никогда не повредит.

– Дик! – крикнул Гарет в кусты, и через мгновение из листвы появилась серая морда пса. Гарет поймал его за ошейник и затащил в кузов, хотя Дик и не горел желанием снова оказаться в душной машине. Бороться в огромным псом было делом нелёгким, и Гарет запыхался, пока затолкал сопротивляющегося Дика в кузов.

Насколько он помнил, от ручья до Денбры было рукой подать, но точного расстояния он не помнил. Последний раз он был в Денбре три года назад, когда один из лесорубов едва не задушил свою сожительницу, напившись до такого состояния, что ничего не понимал. Конечно, Гарет приехал слишком поздно, и конфликт был давно улажен. Сожительница даже не злилась на лесоруба и отказалась давать на него жалобу.

«Форд», чихнув, завёлся, и Гарет с удовлетворением увидел, что стрелка температуры находится далеко от опасной зоны. Включив передачу, он выехал из спасительного оазиса прохлады и свежести под лучи яростного солнца. Рубашка и мокрые волосы, как Гарет и ожидал, смягчили переход, и первое время ехать было даже терпимо, но яростное солнце быстро высушило всю влагу, и в кабине стало невыносимо жарко. Дик в кузове жалобно заскулил.

Дорога выровнялась, и поля с пожелтевшей пшеницей и кукурузой сменились лугами. В этих краях никто не занимался земледелием, и участки леса сменялись заросшими пастбищами и кустарником. Гарет разогнал свой старенький «форд» почти до сорока пяти миль в час, когда увидел, что возле дороги в тени осинника сидит человек. Подъехав ближе, он увидел, что сидел старик с копной белоснежных торчащих в разные стороны волос. В руках он держал трость с отполированной до блеска рукоятью, а рядом лежал поношенный, давно переживший свои лучшие годы рюкзак и шляпа с широкими полями.

Гарет сбросил скорость и остановился в небольшом отдалении от сидящего старика, чтобы тот не оказался погребён в облаке пыли. Старик в приветствии вскинул руку и неторопливо поднялся, опираясь на трость.

– Вы, наверное, и есть констебль Хендерсон? – спросил старик.

Гарет вышел из машины и подошёл к старику.

– Помощник шерифа Хендерсон, – представился он. – Но вы можете называть меня Гаретом.

Блеклые, будто выцветшие на солнце глаза старика, тем не менее, были живыми и проницательными, показывая, что несмотря на свою внешнюю дряхлость, он ещё сохранил здравый рассудок.

– Приветствую вас, Гарет, я Брикен Уоллес.

Старик протянул сухую мозолистую руку, и Гарет пожал её.

– Это вы сообщили о случившемся? – спросил Гарет.

Старик натянул шляпу на голову, потому что солнце только поднялось в зенит и жарило сильнее, чем в духовке.

– Я связался с шерифом, – кивнул головой старик. – Так получилось, что в округе только у меня есть средство связи с внешним миром. Мой старый радиоприёмник хоть и барахлит, ещё способен принести пользу. Шериф сказал, что пришлёт своего лучшего человека, и я вышел встретить вас.

Гарет посмотрел на трость и дрожащие руки старика.

– Денбра, должно быть, совсем рядом, раз вы дошли сюда пешком.

– Она дальше по дороге, вам до неё осталось примерно две мили, – и, увидев вскинутые в удивлении брови Гарета, старик улыбнулся, обнажив редкие коричневые зубы. – Вас, наверное, интересует, как развалина вроде меня, смогла отшагать две мили под этим палящим солнцем? Просто я шёл не этой дорогой. Здесь в лесу есть тропа. Она позволяет срезать угол. По ней сюда идти не больше двадцати минут даже еслиу вас ужасно болят ноги и вы не можете передвигаться не используя костыль.

– Сколько вам лет, если позволите задать такой нескромный вопрос? – спросил Гарет. Он понимал, что старик, похоже, будет единственным, с кем ему придётся обсуждать убийство, потому что, насколько он знал, других свидетелей произошедшего не было, и он хотел убедиться, что Брикен в здравом рассудке. Не хотелось тратить время на старика страдающего старческим слабоумием.

– Я в том возрасте, что любой вопрос для меня уже не будет нескромным. В прошлом месяце мне исполнилось восемьдесят девять лет. Но знаете что? – блеск в глазах старика потух и они стали бледными как стекляшки. – Несмотря на то что я прожил долгую жизнь и видел многое, я никогда не сталкивался ни с чем, что бы сравнилось с тем, что я увидел вчера. То, что случилось с семьёй Деверов, ужасно. Человек, который это сделал, даже и не человек, он только притворяется им, на самом деле это дьявол во плоти.

Несмотря на оглушающую жару, Гарет почувствовал, как его затылка коснулось что-то холодное.

– Давайте продолжим наш разговор в машине, – предложил он. – Незачем его продолжать, стоя на такой жаре.

Они забрались в «форд» и с грохотом захлопнули двери. Температура в кабине была ничуть не меньше, чем на улице, ну, по крайней мере крыша давала хотя бы какую-то защиту от солнца.

– Вы, наверное, забыли дорогу к нашей деревушке, – сказал старик. – Там есть развилка, уводящая немного в сторону. Но я вам покажу.

В этот момент Дик в кузове громко гавкнул и просунул морду к узкой решетке, ведущей в кабину.

Старик едва не подлетел, услышав лай, и лицо его испуганно исказилось, но испуг очень быстро сменился улыбкой.

– У вас там что, собака?

– Мой напарник, – ответил Гарет, заводя двигатель и трогая «форд» с места. – Его зовут Дик.

Старик посмотрел на узкое, забранное решёткой окошко, ведущее в кузов, где смутно виднелась морда Дика.

– Какой огромный! – с восторгом проговорил старик, затем посмотрел на Гарета. – Это очень хорошо, что вы взяли его с собой. Он вам пригодится, если вы встретите этого мерзавца.

– На этот случай у меня есть это. – Гарет показал на револьвер из чёрной стали, висевший у него на поясе, и карабин, лежащий рядом. – Но я не хочу ни в кого стрелять, пока не буду уверен, что он мне угрожает. Надеюсь, вы это понимаете? Я пришёл сюда разыскать убийцу, а не судить его.

Старик как-то странно посмотрел на Гарета.

– Мой вам совет, если встретите этого человека, не разговаривайте с ним и тем более не подходите к нему. Доставайте свой револьвер и сразу стреляйте. Не дайте ему добраться до вас, потому что, что бы он вам ни сказал, он попытается убить вас.

Гарет с сомнением посмотрел на старика, но продолжать тему не стал, его интересовало совсем другое. Он хотел выслушать всю историю случившегося от старика и оставлял право сделать выводы из услышанного самому себе.

– Значит, вы видели подозреваемого? – спросил Гарет.

– Не только видел, но и разговаривал с ним. Едва увидев его, я понял, что с этим человеком что-то не так.

– Хорошо, расскажите мне всё. И постарайтесь ничего не упустить.

Старик на некоторое время задумался, смотря на дорогу, а потом повернулся к Гарету: на лице его было горе.

– Никогда себе не прощу, что сразу не пристрелил этого подонка, – глухим голосом проговорил старик. – Я с одного взгляда понял, что вместе с этим человеком в Денбру пришла беда. Понял, но ничего не сделал.

Гарет понял, что старик ещё не оправился от увиденного. В таких маленьких деревеньках, как Денбра, все друг друга хорошо знают.

– Начните сначала, откуда он пришёл и как выглядел?

– Он пришёл с севера. Я помню, что тогда ещё удивился, почему он пришёл именно этой дорогой. В той стороне старые заброшенные соляные шахты и в последние годы ею почти никто не пользуется. Эта дорога вела к шахтам, часть из которых уже обвалилась. Это тупик, из которого нет выхода.

– А он не мог попасть на эту дорогу как-нибудь с шоссе? Например, бросить свою машину и через лес срезать путь?

Гарета очень беспокоило, что этот человек был на автомобиле. В таком случае он мог быть уже на другом конце страны, и тогда все его поиски ни к чему не приведут.

– Это невозможно, – покачал головой старик. – Дорога к соляным шахтам находится далеко в стороне от остальных развилок, и чтобы попасть на неё с шоссе, нужно пробираться по лесу не один день. И хотя этот человек любит ходить пешком, я это понял по его сапогам, очень сильно сомневаюсь, что он шёл через лес. Его кожаный плащ пусть и не выглядел новым, был без единой царапины. Скажите, разве возможно, долго бродя по лесу в таком длинном плаще, не порвать его?

Гарет почувствовал, как холодный звоночек тревоги завибрировал в нём с новой силой.

– Значит, на человеке был коричневый кожаный плащ? – спросил он.

– И ковбойская шляпа, из таких, какие носят в фильмах. Шляпу он сдвигал на лоб, отчего на его лицо всегда падала тень, и было очень сложно рассмотреть его.

Гарет сразу вспомнил своё видение возле дома. Он тогда тоже видел высокого человека в коричневом кожаном плаще и ковбойской шляпе. Он запомнил стоптанные, видавшие не одну милю сапоги и улыбку.

– Этот человек носил кожаный плащ в такую жару, и я сразу подумал, что с ним что-то не так, – добавил старик. – А ещё он улыбался.

Старик будто читал его мысли, и Гарета это разозлило.

– Давайте не будем отклоняться, – попросил он. – Без обид, но ваше субъективное мнение, это последнее, что меня интересует. Моя цель составить как можно более точную картину произошедшего, а вы в этом не помогаете и даже наоборот.

– Да, да, извините.

Старик на мгновение задумался.

– Тогда я, пожалуй, начну с самого начала.

Гарет переключил на передачу ниже, потому что дорога впереди совсем испортилась, и вытер выступивший на лице и шее пот.

– Буду вам очень благодарен.

– Погода была жаркая, как сегодня, возможно, даже ещё хуже. Я сидел на крыльце в тени и пил домашнее пиво, которое варит Менди, моя соседка.

– Менди в это время была дома? – спросил Гарет.

Старик с сумрачным лицом покачал головой.

– Нет, в тот день они с мужем и сыном отправились в город за покупками. Когда они вернулись, всё уже закончилось.

– Значит, вы сидели на крыльце, и оно выходит к дороге?

– Крыльцо со стороны дороги, всё верно, и когда я там сижу, мне видно всех, кто проходит мимо моего дома. Так я его и увидел. Но сперва я услышал цокот его каблуков. Знаете, он, похоже, подбивает каблуки железными пластинами, отчего при каждом шаге они издают характерный звук.

– Я видел такое, – сказал Гарет, вспомнив, как он однажды вместе с женой и ещё маленьким Крисом ездили на родео, проводимое в соседнем округе. Там почти все ковбои носили сапоги, каблуки которых были подбиты железом. Крису нравился звук, который они издавали при ходьбе. Гарет помнил, что одно время он даже хотел подбить свои ботинки подобным образом, но мать ему запретила.

– Ты не будешь портить ботинки, – сказала она ему тогда, и Крис, погрустив пару дней, забыл о своём желании.

– Так вот, я сижу на крыльце и наслаждаюсь прохладным пивом, когда раздаётся этот стук. Я сначала не мог понять, откуда идёт этот звук. Можете мне поверить, в тот момент он показался мне очень странным. Вокруг такая тишина, а потом раздаётся этот равномерный цокот.

– Могу представить.

– Я уже приподнялся в кресле, чтобы рассмотреть, что же это такое издаёт эти звуки, когда из-за зарослей ежевики, растущей на заброшенном участке по соседству, появился он. Он выглядел так, будто пришёл издалека, но при этом он как будто совсем не устал. Несмотря на то что в такую жару на нём был кожаный плащ он не вспотел, и пыль я увидел везде, на его плаще, и особенно сапогах, но только не на лице.

– Может быть, незадолго до этого он умылся в ручье?

– Всё может быть, – пожал плечами старик. – Но тогда капли от воды остались бы на его рубашке или плаще, не так ли?

– Ваша задача не строить предположения, а восстанавливать события в правильной их последовательности, – напомнил старику Гарет. – Опишите мне этого путника, сколько ему лет, какого он роста, может, у него есть родимые пятна на видном месте или другая отличительная особенность, позволяющая распознать его среди сотни других бродяг?

– Поверьте мне, он сам и есть одна сплошная отличительная особенность. Он будет выделяться среди других бродяг так же, как будет выделяться доберман в толпе шпицев, – проговорил старик. – Увидев его своими глазами, вы всё поймёте.

– Хорошо, но всё равно, опишите его.

– На вид ему немногим больше сорока, он высокий и загорелый, будто проводит много времени на свежем воздухе. Лица его я не запомнил, наверное, потому что на него всё время падала тень от его шляпы. Но зато я помнил улыбку, он так улыбался, будто у него не тридцать два зуба, а все сорок.

«Форд», качнувшись, подпрыгнул, когда передние колёса попали в яму, оставшуюся от последнего дождя. Старик качнулся и едва не ударился лбом о боковое стекло. Гарету, который держался за руль, пришлось немного легче. Впереди уже виднелись первые дома Денбры.

– Вы разговаривали?

Старик кивнул головой.

– Он сказал, что его зовут Джеромом Келвином и что он коммивояжёр. И когда я заметил, что при нём нет ни чемодана, ни сумки с товарами, которые он мог продавать, он рассмеялся, будто я отпустил удачную шутку. Он вообще очень много и охотно смеялся, но только я не поверил его улыбкам, потому что при смехе его глаза оставались холодными, как два уголька.

– Я же просил вас придерживаться фактов, – устало проговорил Гарет. Он чувствовал, что дело будет ещё тяжелее, чем он ожидал.

– Когда я упомянул о его товарах, он сказал, что ничего не продает, а наоборот, ищет, что можно купить. Я, конечно, удивился, потому что в наши края редко забредают гости и, тем более, гости, которые хотят что-нибудь купить.

– Что именно он искал?

– Он искал самогон. Очень может быть, что он только сказал, что искал самогон, а на самом деле ему нужно было совсем другое. Теперь-то я знаю, что ему было нужно на самом деле, страх, ужас и мучения, вот что ем убыло нужно. А мне, в ту самую минуту, когда он стоял передо мной и улыбался своей акульей ухмылкой, следовало войти в дом и принести ружьё. Тогда, возможно, всё бы закончилось совсем иначе.

– Но вы ничего знать не могли, поэтому не стоит себя винить. Лучше расскажите, что конкретно он искал?

– Он сказал, что ищет самогон, но не обычный, который делают из картофельных очисток и дрожжей, а особенный, штучный товар. «Мне нужен виски или бренди домашней выделки. Скажем так, товар, в который вложили душу, – сказал он тогда. – Может, у вас из соседей кто-нибудь занимается чем-то подобным? К примеру, делают виски по старинному семейному рецепту? Люди, на которых я работаю, неплохо заплатят, если мне удастся раздобыть хотя бы несколько бутылок». Он сказал, что колесит по стране и ищет тех, кто занимается изготовлением алкоголя и хорошо платит тем, кто соглашается его продать. «Деньги никому не помешают, не правда ли?– спросил он тогда со своей улыбкой. – Времена сейчас тяжёлые, и если у вас в городке есть такие люди, расскажите мне о них, и тогда, возможно, и они, и я сможем немного подзаработать».

Гарет притормозил фургон и посмотрел на старика. Жуткая догадка пронзила его.

– Вы сказали ему, где можно найти семью, которая занимается чем-то подобным?– спросил он.

И тогда старик сделал то, что Гарет от него никак не ожидал. Он заплакал.

– Я сказал этому монстру, что Чак Девер вместе с женой, живущие за три дома от меня, делают восхитительный яблочный бренди. Понимаете? Это я направил его к ним! Я виноват в их смерти.

В этот момент фургон въехал в Денбру, а Дик в кузове начал выть.

ЛОУРЕНС

Он смотрел, как машина шерифа Мейвезера, поднимая облако пыли, съезжает с шоссе на засыпанную гравием площадку перед фортом. Старый бинокль в его руках позволял ему видеть всё в подробностях. Вокруг форта был большой участок открытой местности, и подобраться ближе, оставаясь при этом незамеченным, не представлялось возможным.

Куст акации, под которым он лежал, давал слабую тень, и пот градом катился по его лицу. Но жара была далеко не самым ужасным, что ему пришлось испытывать в последние пару дней. Хуже всего дело обстояло с желудком. Лоуренс почувствовал, как правый бок пронзила острая, будто туда воткнули нож, боль, и едва сдержал стон. Новая струйка пота покатилась по его щеке, и теперь у него не было уверенности, что его вызвала именно жара.