Однажды в июле

Максим Гарбузов

Однажды в июле

ЧАСТЬ 1

НАКАНУНЕ

ИНТЕРЛЮДИЯ № 1

Я не из любопытных.

Говорю это, чтобы вы лучше понимали мотивы моих действий. Я заинтересовался этой историей не из чистого любопытства (хотя определённая его часть всё же была, признаю это), скорее, здесь было замешано что-то другое. Я собирался стать писателем, и мне была нужна хорошая история. Я грезил лаврами Стейнбека, Фолкнера и Хемингуэя, но всегда прекрасно (без шуток) понимал, что дотянуться до них будет так же тяжело, как дойти до Луны пешком. Здравомыслие было ещё одной моей чертой, и я надеялся, что эта черта поможет в будущем мне стать неплохим писателем. Не великолепным, хотя бы просто неплохим. Такое положение вещей я уже считал большой удачей для себя, обычного парня из небольшого городка на западном побережье Тихого океана.

Но чтобы стать писателем, нужно уметь рассказать историю. Думаю, что это и есть самое сложное – рассказать историю так, чтобы её было интересно слушать, чтобы её рассказ вызывал отклик в душе читающего. Считаю это действительно сложной работой. Но для начала нужна просто история. У меня было несколько своих задумок, но по разным причинам я не хотел их использовать для своей первой серьёзной работы. Тогда я стал собирать истории, которые слышал от посторонних людей. Ещё в университете, где я обучался машиностроению (а потом даже отработал полгода на одной фабрике по производству машин), я увлёкся сбором всех историй, до которых мне удавалось дотянуться своими длинными ушами. Я делал небольшие записи в тетрадях, которых к концу курса накопился целый чемодан, и, когда было время, просматривал, что-то добавлял и делал пометки, которые могли помочь мне в будущем написать настоящий роман. На историю, о которой пойдёт речь в этом (надеюсь, он не разрастётся до неимоверных размеров) романе, я наткнулся случайно, когда уже окончил университет и работал механиком в одном из магазинов по продаже тракторов и другой сельскохозяйственной техники. Там я и встретил Адама Уоллеса, уже немолодого фермера, который всё отказывался выходить на пенсию, хотя уже имел взрослых внуков и даже одного правнука. Именно Адам и натолкнул меня написать историю об одном странном урагане, случившемся в городе Паддингтон далеко на юге. Говорят, тот ураган был сильнейшим за десятилетие, а может, и за сто лет, но об этом позже.

Помню, в тот день, когда я познакомился с Адамом, погода выдалась пасмурная, и я вместе с продавцами и другими механиками находился в ангаре. У меня было задание подрегулировать гидронасос на одной из сеялок, и я лежал под техникой с руками, по локти вымазанными маслом. В этот момент в ангар и вошёл наш управляющий мистер Донован в компании старика, который опирался на костыль. Мне из-под сеялки было видно, как мистер Донован и старик о чём-то увлечённо спорили. Продавец и мой напарник вышли им навстречу.

– Познакомьтесь, парни, это мистер Уоллес, – представил старика мистер Донован. – Мистер Уоллес хочет купить у нас трактор.

Разговор дальше я не слушал, потому что продажа техники в мои обязанности не входила, и продолжил заниматься своей сеялкой. Хотя должен признать, что в тот момент, когда старик пересёк порог ангара, мне показалось, что я его уже где-то видел. Я продолжил думать над этим некоторое время, но потом просто выкинул лишние мысли из головы. Порой бывает так, что отпустишь какую-нибудь задачку, которую ты не мог решить до этого, и мозг сам поможет тебе с её решением. Так получилось и в тот раз. Прошло, наверное, больше часа с того момента, как я впервые увидел мистер Уоллеса переступающим порог ангара; у меня в голове всплыли статьи газет, в которых я его видел. Это было поразительно, но Адама Уоллеса (я даже вспомнил его имя) я видел в одной из древних газет, целую стопку которых я обнаружил на чердаке в доме моего отца. Куда только не заведёт путника поиск хорошей истории. Меня он завёл на полный пыли и ненужных вещей чердак. Я вспомнил, что меня тогда заинтересовала одна статья об ужасной буре, разыгравшейся на юге. Помню, что тогда ещё подумал, что из этой истории могла бы получиться замечательная книга. Настоящая буря века, стёршая с лица земли несколько городков и приведшая к жуткому наводнению, затопившему целый округ. На одной из блеклых, пожелтевших от времени фотографий я и увидел Адама Уоллеса. На фотографии он был намного моложе и стоял в обнимку с какой-то женщиной, судя по всему, его женой. Больше всего меня поразили даже не разрушения, хотя они и впечатляли, и ужасали, а лица людей. Все они выглядели так, будто заглянули в ад и смогли вернуться назад. Печать смерти ещё лежала на их лицах, отпечаталась в их глазах. Все, кто был на той фотографии, могли столько рассказать мне, и каждое их слово было на вес золота. Без шуток, я верил в это.

Я сразу вылез из-под сеялки и направился на улицу. Меня била дрожь. Я считал такое стечение обстоятельств, что мне случайно попался кто-то из выживших в тех событиях, настоящей удачей. Да что там, это было настоящее провидение, можно сказать, судьба. Я пробежал между рядами тракторов, сияющих на солнце, надеясь, что мистер Уоллес ещё не успел уйти. Конечно, я потом мог узнать его адрес у мистера Донована, но мне не терпелось с ним поговорить прямо сейчас, мне не хотелось терять и минуты. И мне повезло вновь (тогда я уже, наверное, решил для себя, что буду писать именно эту историю, а вторая мысль была намного глубже, в самой темноте: кто-то хочет, чтобы я её написал): Адам Уоллес в компании мистера Донована и моего напарника прогуливались рядом с боронами.

Я решил не терять времени даром и под любопытными взглядами своего начальника и напарника подошёл прямо к фермеру.

– Мистер Уоллес, меня зовут Джек Клайн и я хотел бы поговорить с вами, если вы не против.

– Тоже хотите обсудить преимущества поперечно-диагонального боронования? – спросил с улыбкой мистер Уоллес, пожимая мою руку.

Способы возделывания почвы в тот момент интересовали меня меньше всего.

– Нет, вопрос будет касаться, того, что случилось летом 1955.

От меня не укрылось, как лицо фермера при этих моих словах вытянулось, а улыбку будто сдуло ветром.

– О чём именно вы хотите поговорить, мистер Клайн?

– Давайте встретимся после работы, – предложил я, ловя нетерпеливый взгляд мистера Донована, считающего, что я отпугиваю клиента. – Мы сможем посидеть в спокойной обстановке, и я расскажу вам, что мне хотелось бы от вас узнать.

На мгновение фермер Уоллес задумался, и хотя его размышление длилось не больше нескольких секунд, мне они показались вечностью. Интересно, как бы всё сложилось, если бы в тот день Адам Уоллес не захотел разговаривать со мной? Но об этом я уже никогда не узнаю. Уверен, что та сила, которая хотела, чтобы я написал об этой жуткой истории, случившейся в далёком лете 1955 года, помогла мне с тем, чтобы Адам Уоллес стал более сговорчивым.

Мы встретились после работы в одной из открытых закусочных нашего городка. Я заказал себе яблочного сока, а мистер Уоллес стакан виски. И тогда он рассказал мне всё, что знал.

Не буду пересказывать, о чём мы говорили, скажу только, что история меня безумно взволновала, она взволновала меня так, что я потом не спал всю ночь. После катастрофы, уничтожившей его ферму, Адам перебрался с женой к дочери и её мужу на побережье. Адам, несмотря на то что был уже в приличном возрасте и мог рассчитывать на спокойное завершение своей жизни, с удвоенной (которая так поражала его дочь и зятя) силой взялся за организацию новой фермы, и, надо сказать, добился немалых успехов в этом. Все удивлялись энергии Адама, все, но только не его жена. Думаю, определённую роль в этом сыграло то, с чем они столкнулись той долгой ночью, когда на них обрушился ад. После той ночи ни Адам ни его жена просто не могли сидеть без дела, они будто боялись оставаться наедине со своими мыслями.

Всё это я, конечно, узнал позже. После той встречи в закусочной я ещё несколько раз встречался с Адамом и даже пару раз бывал у него дома за городом, где мы сидели на веранде, пили домашнее пиво, и я слушал размеренный голос Адама, рассказывающего мне о событиях прошлого. Я познакомился с его женой – очень милой женщиной – и очень часто она составляла нам компанию в наших посиделках. Иногда в минуты затишья мы любовались видом на пшеничные поля, начинающиеся прямо за домом, и Адам говорил, что местный климат куда больше подходит для занятий сельским хозяйством, чем в прошлом их месте жительства. Адам один раз высказался даже в том ключе, что он совсем не обижен на судьбу за то, что она заставила их переехать, сам бы он на такое никогда не решился, но эти слова он произносил с непреодолимой грустью. Это и подвигло меня на некоторые размышления. Не то чтобы я засомневался в словах Адама, просто я задумался над тем, а насколько в этих словах содержалось истины, а сколько эту истину пришлось ему вдалбливать себе в голову, чтобы поверить в неё. Но если ему так проще было жить, не мне его в этом винить.

Когда Адам и его жена рассказали мне всё, что знали, я отправился к своему старому знакомому, бывшему главному редактору местной газеты Аарону Ледису. Мне нужен был совет, а кто мог дать лучший совет, чем Аарон, я просто не знал. Когда-то очень давно именно Аарон и заставил меня задуматься о писательском ремесле, и именно Аарон заставил меня полюбить книги. Пока я ехал по пыльной дороге к домику Аарона, в котором поселился после выхода на пенсию, я думал над тем, что рассказали мне Адам и его жена и о чём они умолчали. Понимаю, что они не могли быть со мной предельно откровенны, хотя я ни разу не заметил ни у кого из них желания о чём-то умолчать или что-то скрыть. Я имел в виду совсем другое. Не снятся ли им кошмары после той ночи, не просыпаются ли они среди ночи в ужасе, с трудом понимая, где они оказались, и не слышат ли снова ураганный ветер за окном. Уверен, что просыпались, хотя про это не было сказано ни слова. Ещё я уверен, что когда кто-то из них видел грозовые тучи на горизонте, то вздрагивал. Я видел, как один раз с моря (до которого было совсем не так уж и далеко) налетел резкий порыв ветра, а в глазах Адама промелькнула такая паника, будто он увидел привидение. Хотя кто знает, может, в тот момент он действительно его увидел.

И вот я ехал с записями, лежавшими на пассажирском сиденье «шевроле» моего отца, к Аарону и думал над тем, что он скажет, когда я покажу ему эти записи. Сочтёт ли он меня безумцем за то, что я решил ввязаться в это дело, или, наоборот, похлопает по плечу и скажет, что я поступаю правильно. И хотя сейчас, спустя столько лет, которые прошли после того дня, когда я ехал к своему старому другу на машине отца, я знаю, что поступил правильно, у меня есть сомнение, что к Аарону я ехал именно за советом. Возможно, я искал благословения, или чтобы кто-то здравомыслящий со стороны сказал мне, что я не схожу с ума.

Аарона я нашёл сидящим в кресле-качалке на веранде, ноги он накрыл пледом, хотя на улице было довольно тепло, а в руках держал стакан холодного чая. И хотя я нечасто навещал его, я находил его исключительно в этом положении. Он почти никогда не качался и только смотрел в сторону леса, росшего за небольшим лугом, будто ожидая, что однажды из леса кто-нибудь появится. Именно в таком положении я его и запомнил. Аарон умер спустя три месяца от рака горла, после того как я взялся писать эту книгу. И я безумно благодарен Аарону за те слова, которые он мне сказал, когда я приехал к нему за помощью.

В то время у Аарона уже были выбеленныесединой волосами и бледные, как летнее небо, глаза. Он выслушал мою историю (записи он удостоил лишь беглым взглядом), держа в руках стакан с греющимся на ласковом июньском солнце чаем, и ни разу не прервал меня. Я безумно волновался, но всё же постарался изложить всё, что узнал от семьи Уоллесов, максимально содержательно, ничего не приукрашивая и не разбавляя собственными впечатлениями. Я только сказал, что хотел бы заняться этой историей, и спросил у Аарона его мнения на этот счёт.

– Ты же пришёл ко мне не за советом?– спросил Аарон, когда я замолчал. – На самом деле ты всё решил ещё в тот момент, когда Адам впервые открыл рот, не правда ли?

Голос Аарона, напоминающий мне карканье ворона (рак горла мешал ему нормально разговаривать, отправил его раньше времени на пенсию и в конце концов свёл его в могилу), так не сочетался с его саркастичной улыбкой. Аарон видел меня насквозь, и, возможно, это было ещё одной из причин, почему я приехал к нему. Мне нужно было разобраться самому в себе, очистить мысли и понять, действительно ли эта история – то, чем я хочу и, самое главное, могу заниматься.

– Может, ты прав, – ответил я. – Может, я хочу, чтобы кто-то сказал мне, что я чокнулся и трачу время впустую. Ты знаешь, что мне пришлось отпроситься с работы, чтобы приехать к тебе? Мой начальник мистер Донован так посмотрел на меня, когда я просил отгул. Едва ли моё имя попадёт в список тех, кто пойдёт на повышение в этом году. Мой отец, к примеру, уверен, что я впустую трачу время, по его мнению, писательство – это не работа, а развлечение, которое не приносит ни денег, ни уважения. Подозреваю, что, по его мнению, писатель и бездельник – это синонимы.

Бледные губы Аарона тронула улыбка, скорее, даже не улыбка, а просто уголки его губ слегка изогнулись.

– Не скажу, что это редкая точка зрения. И хотя по собственному опыту знаю, что писательство – это адский труд, настолько адский, что пока ты не сядешь за пишущую машинку перед чистым листом бумаги, ты никогда этого не поймёшь, – тут улыбка Аарона стала шире и теперь касалась не только его губ, но и глаз. – Но в то же время этот труд дарит ни с чем не сравнимое удовольствие. Поэтому, возможно, твой отец, отчасти и прав. Но только к тебе это не имеет никакого отношения, не правда ли? Тебе не важно, что говорит твой отец, и не важно, получишь ли ты повышение в следующем году? Ты хочешь знать совсем другое.

Аарон, как всегда, бил в цель.

– Я хочу знать, смогу ли я сделать это.

Потому что если бы я смог, всё остальное становилось неважно. Но Аарон только покачал головой.

– Боюсь, на этот вопрос я не могу дать тебе ответ, – сказал он своим сухим, как ветер в Сахаре, голосом. – На этот вопрос никто тебе не сможет дать ответ. Конечно, я мог бы солгать, чтобы подтолкнуть тебя вперёд, но я не хочу этого делать. Не с помощью лжи, по крайней мере. Я читал твои рассказы и видел, что у тебя есть способности, но только одному богу известно, во что это может вылиться. Тебе есть ещё куда расти, и должен сказать откровенно, что ты только в начале своего пути. По моему совету ты прочитал множество книг, но читать Диккенса ещё не значит стать им самим. И пусть без этих книг из тебя никогда бы не получилось даже средненького беллетриста, они лишь показывают тебе направление, куда двигаться нужно, а куда не стоит.

Наверное, в глубине души именно такой ответ я и ожидал услышать, поэтому слова Аарона меня совсем не расстроили.

– Ну а что ты скажешь об истории?– спросил я.

– Должен сказать, эта история настолько же безумная, насколько интригующая, – ответил Аарон, немного задумавшись. – Не думаю, что этот мистер Уоллес или его жена обманывают тебя, просто здесь пока нет ничего, на что можно было бы опереться. Слишком мало фактов. Но если ты чувствуешь, что за этой историей что-то стоит, уверен, тебе стоит попытаться раскрутить её.

– Так с чего мне начать?

– Конечно, с самого городка. Если ты хочешь, чтобы история получилась правдивой, чтобы она созрела в твоих руках, тебе нужно своими глазами увидеть, что там произошло.

Город Паддингтон, на который одиннадцать лет назад обрушился ураган (и возможно, что-то пострашнее), был за тысячи километров от меня, но в тот момент мне казалось, что стоит мне сесть в машину, как я смогу увидеть его.

– Значит, мне стоит поехать туда и всё разведать самому?

– Не хочу, чтобы ты думал, что я толкаю на подобное безумство как путешествие на другой конец страны за поисками призраков, – ответил Аарон и сделал глоток чая. На мгновение его лицо искривилось от боли, но это длилось не больше мгновения, потом его лицо снова приобрело безмятежное выражение. – Но если как следует вдуматься, только так из этой истории можно вытащить все драгоценные камни. Изучи обстановку, поживи в городке, съезди к старой тюрьме, где люди прятались от стихии. Потом найди всех, кто смог пережить бурю, и попроси их рассказать тебе то, что они видели. Наверняка мистер Уоллес дал тебе имена хотя бы нескольких их них.

На самом деле Адам дал мне имена всех, кто ту длинную ночь прожил вместе с ним. Их имена были записаны в блокноте, который я всегда носил с собой. Мне понравилось, что наши с Аароном мысли в этом вопросе сходятся.

– Мне придётся уволиться с работы, – сказал я. – Едва ли меня отпустят в отпуск на неопределённый срок. Никто не знает, сколько это расследование займёт времени.

– Составь полноценную картину произошедшего в своей голове, – посоветовал Аарон. – Изучи всё, что расскажут тебе очевидцы. Тот ураган 1955 года достаточно известен, чтобы о нём было написано множество статей, наверняка этим вопросом занимался не один десяток журналистов и исследователей. Уверен, что не все из них были настолько небрежны, что ничего странного в этой истории не заметили.

Аарон больше ничего не добавил, но я понял, к чему он клонит. Он мог бы сказать, что из всего множества исследователей хотя бы один, но мог обратить внимание на те жуткие вещи, что происходили под покровом урагана. Могли бы, если там действительно что-то было. Но вполне возможно, что Аарону пришла та же самая мысль, что приходила неоднократно мне за те долгие часы, что я провёл в компании семьи Уоллесов, слушая их историю. Люди видят то, что хотят видеть, и верят в то, во что хотят верить. Если ни один из всего того множества людей, что изучали этот вопрос, не хотел найти в темноте демона, он его там и не нашёл, даже если смотрел ему прямо в глаза.

– Я поеду, – сказал я. – Съезжу в Паддингтон и изучу всё, до чего смогу добраться. У меня есть небольшие сбережения, думаю, на первое время хватит. И пусть я даже ничего не найду, я всё равно поеду туда.

Но думаю, что тогда я уже был уверен, что найду очень многое. Это было странное и пугающее чувство. Ещё меня пугало ощущение, что эта история прямо-таки рвётся наружу. Она звала меня за собой, и я не мог осмелиться отказать ей.

Потом я допил чай, который Аарон любезно предложил мне, и уехал на поиски сокровищ. Когда в следующий раз я навестил домик Аарона, мой друг был уже мёртв, а мой роман лежал на полках всех книжных магазинов от Атлантического до Тихого океана. Я очень жалею, что Аарон так и не успел прочитать о том, что же мне удалось разузнать о той долгой ночи, что опустилась на небольшой южный городок Паддингтон в 1955 году. Мне очень хочется рассказать своему наставнику, что из этого эксперимента я вернулся живым, потрёпанным и испуганным, но всё же живым.

ПРОЛОГ

– Будет буря!

Старик посмотрел на безоблачное небо и сдвинул шляпу на лоб, чтобы защитить глаза от палящего солнца. Его кожа была загорелой до черноты от постоянного пребывания на открытом воздухе, а руки длинными, худыми и мозолистыми, волосы даже под широкой соломенной шляпой выгорели так сильно, что стали почти прозрачными, но глаза по-прежнему оставались яркими, живыми, с искринкой. Многие в маленьком сонном городке П. считали старика чудаком и обычно с улыбками выслушивали его истории из древних времён, которые он с удивительной для его возраста чёткостью помнил в великом множестве, несмотря на то что при этом часто забывал дорогу домой. По большей части его считали безобидным и наполовину выжившим из ума, но вот в его умении предсказывать погоду никто не сомневался.

Мальчишки во главе с Томом Беккером, стоявшие вокруг старика, не сговариваясь, одновременно подняли головы и посмотрели на синее без единого облачка небо. Свинцовая жара буквально вдавливала их в землю, а воздух вокруг был таким сухим, что любая разлитая вода испарялась почти мгновенно. Но всё равно на их лицах появилось задумчивое, почти испуганное выражение.

– Буря? В такую жару? Я не вижу ни одного облака. Уверен, не будет даже небольшого дождика, – сказал Эндрю Робертсон. – Хотя отец и говорит, что если такая жара простоит ещё неделю, с посевами будет покончено.

Все мальчишки посмотрели на Эндрю, но ничего не сказали. Что с него взять. Он был новичком в их городке. Их семья переехала в П. только в прошлом месяце, и Эндрю ещё не успел узнать, что все пророчества старика насчёт погоды сбывались со стопроцентной точностью.

Увидев молчаливое несогласие, Эндрю почувствовал, как в него начинает проникать страх. Он опять посмотрел на небо, но в этот раз ему показалось, что вдалеке на самом горизонте в серовато-голубой дымке он что-то увидел, что-то тёмное, огромное и опасное.

– Неужели и правда будет буря?– спросил он слабым голосом.

Мальчишки стояли вокруг норки суслика и ждали, когда зверёк выглянет проверить, безопасно ли вокруг. Старик учил мальчишек ловить сусликов на металлическую петлю, и ещё час назад это было, наверное, самым интересным занятием за последние месяцы. Но сейчас все забыли о своей ловле и отошли от норки чудом спасшегося зверька. Рядом с ними, насколько хватало глаз, тянулось жёлтое кукурузное поле. Но кукуруза, пусть и сухая, не качалась, шурша на ветру, потому что никакого ветра не было. Она щёлкала, нагретая яростным солнцем, и в этом щёлканье все услышали голос, и этот голос был безрадостным и грустным.

Все мальчишки посмотрели на Тома, ожидая, что он скажет.

– Нужно сообщить родителям, – проговорил он неуверенно.

АДАМ

Адам Уоллес, фермер со стажем, без всякого выражения смотрел на свои гибнущие без влаги поля, и только крепко сцепленные на старом кожаном поясе руки выдавали его чувства. Кукуруза могла продержаться ещё пару дней, но вот бобы, и особенно пшеница, уже погибли. В последнем он не сомневался. Адаму столько раз доводилось убирать урожай, что он с закрытыми глазами мог определить, как обстоят дела с его посевами. В этот раз дела были плохи, и он уже в уме просчитывал, во сколько ему обойдётся аномальная жара в начале лета.

Адам знал, что его жена Мэри наблюдает за ним из окна, и старался не показывать, как сильно он опечален. Он сделал вид, что направляется в хлев, но на самом деле зашёл за дом и, опустившись на корточки, взял в руки немного высохшей земли. Во дворе земля превратилась почти в камень, а там, где ездили телеги и машины, – в кирпичного цвета пыль. Адам растёр пыль пальцами и поднёс их к носу. Эта пыль ничем не пахла. В ней не было жизни, как не могло быть жизни и в том, что на ней росло.

Дождя не было почти два месяца, а палящее солнце высушило даже мелкие водоёмы и озерца. Река Кендинг, обычно полноводная, так обмельчала, что её теперь можно было, перейти, даже не намочив колен. Адам смотрел на безоблачное небо и яростное солнце, и в душе у него зарождалась тревога. Взгляд его перешёл на верхушки деревьев и затянутый сероватой дымкой горизонт. На мгновение ему показалось, что он увидел что-то тёмное и огромное, но потом моргнул, и небо снова стало ярко-голубым, а дымка на горизонте светло-серой.

Даже за домом, в тени, было невыносимо жарко, а о том, чтобы стоять под солнцем, не могло быть и речи. Адам стёр пот со лба и задумался. Деньги на кредит у него были отложены, спасибо удачному прошлому году, и он мог не переживать, что его дом и землю отберут. Конечно, придётся немного подтянуть пояса, чтобы продержаться до следующего года, но если кукуруза вызреет, они с Мэри, может быть, даже смогут позволить себе съездить на свадьбу к дочери в Роузвилл. Адам знал, что Мэри об этом мечтала с того дня, когда Лиза позвонила с радостной вестью. Он и сам ничего так сильно не хотел в последние годы, как увидеть свою любимую дочку идущей счастливой под венец.

Но в его ситуации были всё же и свои преимущества. Адам знал, что никак не может повлиять на погоду, и за долгие годы фермерства научил себя не переживать за урожай. Переживаниями делу не помочь, говорила его мать, и он считал, что это мудрые слова.

Адам увидел, что к нему идёт Рэнди, его работник. Он стряхнул пыль с рук и облокотился спиной о стену дома. Здесь в тени хотя бы можно было дышать, и он решил не идти навстречу Рэнди, а подождать его здесь.

– Привет, босс, – сказал, подходя, Рэнди. Руки его, как всегда, были вымазаны в мазуте, а старая соломенная шляпа лихо сдвинута набок. – Слышали новость?

Конечно, Рэнди знал, что Адам не слышал никаких новостей, иначе он бы не стал спрашивать его об этом и тем более не стал так улыбаться. Зато сам Рэнди был в курсе всех событий в окрестностях. Адам всегда удивлялся, как ему это удаётся, но раз это его свойство никак не отражалось на качестве работы Рэнди, то был совсем не против послушать, что за новость его работник принёс в этот раз.