Дварк. Со скоростью тьмы. Фантастический роман

Раздался скрежет металла о металл.

– Знаешь, Изабель, – продолжил голос, – я бы сейчас с удовольствием вышел наружу. Прогулялся по лесу, подышал свежим воздухом. А вместо этого, я перетаскиваю с места на место, ваши с Джоржем зарядники.

Ладно, отдохни пока, а я схожу, осмотрюсь. Хорошо, что я не выбросил снаряжение Микаэля, с которым он отдыхал на Кваваре. Здесь, по крайней мере, не нужны воздушные подушки.

Запись закончилась. Люди с «Омеги» ещё полчаса ждали, но больше не услышали, ни звука.

– Знать бы ещё, как долго этот корабль здесь находится. И зачем им всем сдался этот Квавар? – Сказал капитан Дьюмен.

Левин подошёл к киборгу, наклонился над спинкой кресла, и тихо сказал:

– Это и есть зарядник киборга, про который говорил этот парень…

Аварийное освещение на корабле «Линейный» работало всего два часа. Разделившись на четыре группы по два человека, люди обходили корабль. Почти все помещения были закрыты, и их не удавалось открыть, даже при помощи пульта, который нашли в пассажирском шлюзе. Когда обнаружили каюту капитана, то решили ничего там не трогать, просто осмотрели его личные вещи.

– Кажется, его зовут Нил. – Сказал Редеш, разглядывая фотографию, которая была небрежно закреплена на зеркале. – Тут написано – «Нилу от Мери», а девушка довольно симпатичная.

В шкафу висела форма с логотипом объединённого космофлота Земли. В выдвижных шкафах лежали непонятные для экипажа вещи. На вид – коробки из пластика разных размеров. Редеш, рассказывая в диктофон всё, что он видит, предположил, что это книги. Потом они нашли гладкую серебряную пластинку. Левин провёл рукой по её поверхности и через секунду проявились буквы – Капитан Нил Ларс Группа «Зенит-3», четвёртая эскадрилья, корабль «Линейный», Объединённый космофлот Земли – 3538 год.

– Это нагрудный знак. – Сказал капитан Дьюмен, заходя в каюту. – Мы нашли медицинский отсек, он открылся. Если Нил на корабле, он может быть только там.

Робот мигал всеми своими огнями, как новогодняя ёлка, освещая обесточенное помещение. Левин и Редеш пытались открыть дверь, на которой было написано – «Анабиоз». Через прозрачное окошко в двери было видно, что вдоль стены установлены прозрачные капсулы, их было четыре. Дьюмен и Панарин разглядывали оборудование медицинского отсека, сложив руки за спиной, чтобы случайно чего-то не сломать. Все приборы, были на вид довольно хрупкими.

– Есть! – Крикнул Редеш. – Если бы отсек не был обесточен, мы бы стравились быстрее.

Робот заехал первым, и все увидели, что во второй капсуле спит человек, возможно, это капитан Ларс. Левин около часа возился с пультом управления капсулы, и наконец, понял, как она работает. Капитан Ларс уснул шестьдесят лет назад по корабельному времени. Чтобы его разбудить, требовалось четыре часа, и Левин, найдя в медицинском отсеке, что-то похожее на стул, уселся рядом с капсулой.

– Ничего сложного. – Сказал он капитану Дьюмену. – Нужно только вручную подтверждать каждое действие программы разморозки.

– Интересно, как он собирался просыпаться самостоятельно? – Спросил вошедший Панарин.

– Он задал программу пробуждения через сто лет. – Ответил Левин. – Как-то бы проснулся.

Когда капсула, наконец, открылась, Редеш и Панарин перенесли всё ещё спящего капитана Ларса на кушетку в медотсек.

– Надо бы его на «Омегу». Там Керекеш быстро разберётся, как его разбудить. – Сказал Левин.

– Согласен. – Ответил Дьюмен. – Только будет ли согласен он?

– У него такая гладка кожа на лице, словно он никогда не брился. – Сказал Редеш. – Обычно из анабиоза вылазишь с такой щетиной, что только на третий раз сбривается окончательно.

– Может у них в будущем особые технологии заморозки, и борода в капсуле не растёт. – Ответил Левин.

В этот момент Нил Ларс открыл глаза. Он неуверенно пошевелился, а капитан Дьюмен сделал всем знак рукой – отойти подальше.

– У него глаза, как у сиамского котёнка – голубые и бездонные. – Прошептал Панарин.

Когда капитан Ларс повернул голову, и увидел людей, он взмахнул рукой перед глазами.

– Мы не приведения. – Сказал Дьюмен.

– Не привидения? Тогда кто вы?

– Люди с планеты Земля. Как ваше имя?

– Нил. Нил Ларс, я капитан этого корабля. Как вы сюда попали?

– А меня зовут Пол Дьюмен. Как мы здесь оказались – длинная история и, скорее всего, она похожа на вашу.

– На мою?

– Вы помните, что произошло с вами и вашим кораблём?

– Да, конечно. Поэтому я лёг спать, после того, как не смог запустить двигатели, и покинуть эту планету. Меня должны были найти по радиомаяку в течение трёх лет. Но, как я понимаю, раз программа заморозки самостоятельно продлила срок моего сна, значит, никто за мной не прилетел.

– А откуда вы знаете, что проспали больше трёх лет?

– У вас за спиной корабельный хронометр.

Нил Ларс быстро оживил свой корабль, запустив водородный реактор.

– Но без второго реактора, на который завязана вся автоматика, я не могу ничего сделать. А его управляющие стержни оплавились, и в комплекте не было запасных. – Сказал Ларс с грустной улыбкой.

Когда Ларс и его гости с «Омеги» собрались в рубке «Линейного», чтобы поговорить, все уселись на пол.

– «Линейный» корабль для киборгов. Люди летают на них по одному и только изредка, поэтому здесь не предусмотрена мебель для людей. – Сказал Ларс.

– Я не знаю, с чего начать. – Сказал Дьюмен. – Наш корабль «Омега» находится сейчас на орбите возле спутника Нептуна – Тритона. А до этого мы, и ещё двадцать три корабля, принимали участие в миссии под названием «Апостериори». Но, возвращаясь домой, мы попали в прошлое. Судя по датам на ваших хронометрах, мы живём на Земле на тысячу двести лет тому назад, для времени, откуда прилетели вы. А сейчас пребываем в тысяча девятьсот девяносто первом году.

И капитан Дьюмен, со всеми подробностями, рассказал Ларсу, как они встретили за орбитой Юпитера серый туман, и про все свои дальнейшие приключения. Когда Дьюмен замолчал, Ларс задумчиво сказал:

– Временная переменная Хадсона…

– Что вы сказали? – Спросил Левин.

– Я знаю, что произошло! Вот я дурак, что сразу не догадался. – Ларс вскочил и подошёл к пульту. Потом, после нескольких безуспешных попыток включить его, ударил по панели кулаком и уселся на место. – Вы не представляете, в какой мы с вами переделке. Вы, в конце концов, должны вернуться домой, в своё время, а вот я…

Я не знаю, поймёте ли вы то, что я вам сейчас расскажу, ведь я не могу никак подтвердить свои слова. – Нил задумался, потом встал и подошёл к одной из полок и достал пластиковую коробку, размером с обычную книгу. – Это прибор для считывания мыслеобразов. Если его батареи не разрядились, я постараюсь показать, что такое временная переменная Хадсона так, как я это помню из школьного курса космологии.

Капитан Ларс, открыл коробку, и немного пощёлкав по сенсорным клавишам, включил экран, потом надел на себя что-то вроде ободка и, проверив, заработал ли прибор, начал свой рассказ.

– Я не знаю, кто такой Хадсон, но если верить научным легендам моего времени, он был реально жившим учёным третьего тысячелетия. По случайному стечению обстоятельств он открыл закономерность ранее неизвестную науке, и назвал её переменной линейного времени. Суть этой переменной в том, что в каждом участке физического пространства космоса, объединяющего некие объекты обладающие гравитацией, достаточной для влияния друг на друга, время имеет свой собственный ритм. И этот ритм времени кардинально отличается от ритма времени в других подобных структурах. В моём времени это свойство называют паттернами времени.

Такими физическими участками космоса с собственными паттернами времени, как правило, являются звёздные системы с количеством планет больше трёх. Опыт космических полётов показал, что если космолёт проходит в границах такой системы, то время на его борту может поменять свой ход. Чем быстрее летит космолёт, тем меньшее влияние на его время оказывает такой паттерн.

Но самое интересное в этом открытии то, что Хадсону вообще удалось обнаружить эту самую переменную в нашей звёздной системе, и только потому, что она двойная! Солнце имеет своего двойника, тёмную звезду, под названием Дварк, и тоже с планетной системой. Мало того, несколько планет Солнца и его двойника Дварка, являются общими.

На экране прибора появилась схема. Две планетные системы со своими звёздами пересекаются орбитами четырёх планет.

Надеюсь, вы понимаете, что это только схема, не отражающая реальных расстояний между звёздами и их планетами. Три, из общих планет, вращаются по очень вытянутым орбитам и появляются в Солнечной системе один раз в несколько десятков тысяч лет. Причём их орбиты находятся совершенно в другой плоскости по отношению к орбитам восьми планет Солнца, что говорит в пользу того, что они не являются «родными» в нашей системе, и образовались в другом пропланетном диске. Причём их орбиты проходят далеко за орбитой Нептуна, и они могли бы вообще остаться незамеченными земной наукой. А четвёртая, которую следовало бы назвать Немезидой, если бы это имя уже не присвоили одному из объектов главного пояса астероидов, своей орбитой пересекается с орбитами всех восьми планет Солнца, и вращается с ними на одном уровне. И судя по всему, уже наделала немало бед. Каждое появление этой космической хулиганки, с цветочным названием Гастерия, оставляло неизгладимые следы в Солнечной системе. А появляется она каждые пять – семь тысяч лет.

Но вернёмся к переменной Хадсона, которая проявляется, когда Солнце и его двойник сближаются на минимальное расстояние. Гравитация звезды Дварк, просто подавляет гравитацию Солнца, потому что Дварк, звезда из преисподней, так про неё говорили в древности. Она состоит из тёмной материи, и её невозможно увидеть никакими человеческими инструментами. Возможно, что её «родные» планеты, тоже состоят из тёмной материи. А вот четыре, общих с Солнцем планеты, обычные, каменные миры. Они, так сказать, являются усмешкой гравитации. И если они образовались не около Солнца, то их возникновение величайшая из всех загадок космоса. Откуда они взялись в двойной системе Солнце – Дварк? Если Гастерию ещё можно отнести к солнечным планетам, и то, по одному единственному признаку – она вращается в одной плоскости с планетами Солнца, то остальные три – вряд ли.

Та самая Гастерия пребывает в Солнечной системе не больше десяти лет. Она стремительной влетает в облако Оорта, и пересекает его со скоростью сто двадцать километров в секунду. В поясе Койпера Гастерия начинает тормозить, реагируя на гравитационные влияния транснептуновых объектов. Растратив первоначальную скорость, Гастерия встречается с Нептуном. Есть все основания полагать, что Гастерия и Нептун не единожды сталкивались в прошлом. Как, впрочем, столкновения бывали и с другими планетами Солнечной системы. По космическим меркам, Гастерия навещает папу-Солнце почти каждую неделю, переворачивая в родном доме всё вверх дном. Следы визитов Гастерии повсюду в Солнечной системе. Пояс астероидов, наша Луна, некоторые спутники Юпитера, кольца Сатурна, всё это образовалось благодаря Гастерии.

Миллионы лет продолжалось эта космическая эпопея, пока однажды, кто-то искусственно не прекратил набеги Гастерии к Солнцу. Вернее, она как летала, так и летала, но перестала сталкиваться с планетами, благодаря искусственной регулировке её орбитального маршрута. Но Дварк никуда не делся, и он по-прежнему сближается с Солнцем на минимальное расстояние каждые пять тысяч лет. По расчетам учёных, Дварк, при максимальном сближении с Солнцем, находится в границах облака Оорта. И тогда игра в гравитационные перетяжки Солнца и Дварка растягивает время, как резину. В границах орбит Юпитера и Сатурна, а иногда и дальше в направлении Урана и Нептуна, формируется зона ложного времени. Если сильнее Солнечная гравитация, то угодив в эту зону, можно переместиться в прошлое, а если Дварка, то летишь в будущее. Хуже всего было, если максимальное сближение Солнца и Дварка совпадало по времени с визитом в Солнечную систему Гастерии. Планета пробивала зону ложного времени, и она расползалась до самого Солнца, выбивая по пути планеты, в том числе и Землю, из потока линейного времени. Ход истории становился непредсказуемым.

В самом начале первого тысячелетия новой эры, вышел из строя механизм регулировавший пролёты Гастерии по Солнечной системе. А её следующий визит не за горами. И Дварк через несколько лет подойдёт на ближайшее, из возможных, расстояние к Солнцу.

Вдруг Нил Ларс замолчал и уставился куда-то за спины людей, а те услышали, как кто-то аплодирует и оглянулись.

– Молодец, Микаэль. – Сказал мужчина обросший щетиной, в походной экипировке, и с рюкзаком за плечами. – Даже я, так блестяще, не прочитал бы эту лекцию. Но самого главного, ты так и не сказал.

Мужчина подошёл к тому, кто только что так увлечённо рассказывал о переменной Хадсона, и коснулся его виска. Тот замер и стал похож на манекен.

– Как же я вам рад! Разрешите представиться – Нил Ларс, капитан корабля «Линейный». Я увидел ваши шатлы, ещё на подлёте к колодцу в атмосфере, и поспешил на корабль. Но немного задержался, переправляясь через местную речушку.

– А кто же тогда это? – Спросил Редеш, указывая на застывшего человека.

– Это мой биоробот Микаэль. Обычно я держу его в анабиозе. Но если соскучусь по пустой болтовне, размораживаю, и несколько дней слушаю его разглагольствования обо всём на свете. Потом снова замораживаю. В последний раз он просыпался, лет шестьдесят назад. И как видите, я до сих пор о нём не соскучился.

– А почему он назвался капитаном Ларсом? – Спросил Панарин.

– Все биороботы так запрограммированы. Если он соображает, что оказался один на один с незнакомцами на территории своего хозяина, то представляется как хозяин. Как говорят изготовители – во избежание нестандартных ситуаций. Особенно в космосе. Я вас уверяю, Микаеэль понятия не имел о том, где сейчас находится «Линейный», и чем занимаюсь я. Поэтому он приплёл сюда нештатную ситуацию из прошлого полёта на Нептун, где он бодрствовал, а у «Линейного» расплавились стержни в реакторе, и я никак не мог привести их в порядок.

– А как же прибор для считывания мыслеобразов? – Спросил Левин.

– А, это. – И капитан Нил снял с головы Микаэля сканер. – Это мои конспекты. Я штудировал одну очень интересную книгу и комментарии к ней. Сегодня Микаэль провёл свой самый продуктивный разговор. Потому что не нёс свою обычную отсебятину.

Нил Ларс сбросил рюкзак, подхватил Микаэля, отнёс его в капсулу, закрыл крышку, чмокнул стекло и, взяв сканер, задал программу заморозки.

– Вам не нужно ничего пересказывать. – Сказал он капитану Дьюмену. – Я всё видел и слышал. – И Ларсон показал небольшую металлическую пластину.

– А почему вы оставили корабль практически открытым? – Спросил Левин.

– Открыть его могли только люди. А я их ждал. Но не думал, что сюда доберётся кто-то из такого далёкого прошлого. И только благодаря вам узнал, в какое время меня забросило. Но я уже видел раньше ваш корабль. Все двадцать четыре корабля миссии «Апостериори» так и остались на земной орбите, на своём лонг причале.

– Значит, мы вернулись в своё время? – Капитан Дьюмен смотрел на Ларса с нескрываемой надеждой.

– Не могу сказать. Возможно «Омега» вернулся позже, или раньше своего времени. Но он тоже в строю «Апостериори». В моём времени эти корабли никто не трогает, чтобы случайно не разрушить.

В рубке повисла неловкая пауза.

– Скажите, капитан, а чего нам не сказал Микаэль? – Наконец спросил Дьюмен.

– Того, что переменная Хадсона стала константой. И все полёты в космос теперь прекращены.

– А зачем полетели вы?

– Я должен был попасть на Нептун, во что бы то ни стало, и попытаться найти древние установки, когда-то защищавшие Землю и другие планеты от Гастерии и Дварка.

Обмен информацией с капитаном Ларсом занял около двух часов. Капитаны «Омеги» и «Линейного» заключили соглашение, о взаимодействии для поисков древнего механизма, созданного неизвестной цивилизацией, и предположительно находящегося на Нептуне.

– А если его здесь нет? – Спросил Ларса Дьюмен.

– Он здесь. По многолетним наблюдениям за газовыми гигантами – Юпитером, Сатурном, Ураном и Нептуном, учёные пришли к выводу, что Нептун периодически отклоняется от своей орбиты на несколько сот метров в сторону пояса Койпера. Происходит это всегда в одно и то же время: один раз в тридцать нептунианских лет. На Земле же проходит около пяти тысяч лет. Через десять земных лет Нептун становится на место, и как ни в чём не бывало, летит дальше по своей орбите. Этого отклонения пока никто не наблюдал воочию, его вычислили исходя из многолетних наблюдений за кометами и, как ни странно, движением транснептуновых объектов. Особенно Квавара.

Учёным удалось смоделировать событие, способное сдвинуть Нептун с его орбиты. Оно очень напоминает отдачу противоастироидной пушки на Луне, когда она палит особо крупным зарядом. Луна «уходит» в противоположную выстрелу строну, на четыреста метров, и тут же становится на место, подчиняясь гравитации Земли и Солнца. Но если представить, что выстрелы идут один за другим, то Луна так и будет отклонена от своей орбиты, пока стрельба не прекратится. Но на Нептуне, скорее всего никто, никуда не стреляет. Расчеты показывают, что такую же отдачу может вызывать мощное непрерывное излучение. Наука Земли пока не в состоянии даже представить, что же за излучение способно сдвинуть с орбиты такую махину, как Нептун, и зачем оно нужно.

Но главным подтверждением того, что на Земле когда-то существовала цивилизация, которая знала всё о Дварке, Гастерии и других планетах этой тёмной звезды, стали найденные в конце третьего тысячелетия документы. Они были спрятаны в недрах одной из столовых гор Южной Америки и прекрасно сохранились. Учёным удалось расшифровать, что именно представители этой цивилизации создали на Нептуне некую установку, генерирующую направленное излучение. Но дальше слова «какое-то» дело не пошло. В человеческих понятиях видимо пока не существует термина обозначающего суть предмета, о котором идёт речь. Но это не значит, что такая установка нереальна.

А теперь о косвенных подтверждениях того, что на Нептуне работал некий супер излучатель. Все знают, что в атмосфере Нептуна долгое время существовало большое тёмное пятно, которое исчезло в конце двадцатого века. Это пятно считали антициклоном, и полагали, что оно было «дырой» в метановых облаках. Каково же было удивление астрономов, когда в атмосфере Нептуна было найдено не менее двадцати мест, где раньше могли существовать образования, подобные большому тёмному пятну. Следы таких антициклонов прослеживаются по всему северному полушарию планеты. Далее эти антициклоны могут преобразоваться в циклоны, и ещё некоторое время существовать, перемещаясь на юг. И если мы правильно отследили розу ветров в экваториальной зоне планеты, то все эти бывшие большие пятна образовались в одном и том же месте.

Я был под этим местом в нижних уровнях Нептуна, и скажу вам, там нет ничего, что отличало бы его от любого другого места на экваторе.

– А лужайка, на которой находится ваш корабль, единственная на планете? – Спросил Левин. – Я не смог сорвать травинку, она растянулась, как резиновая.

– Да, такая лужайка одна, правда, гигантская. И трава на ней искусственная. Я полагаю, что она была создана, для того, чтобы сверху было видно, где находится, такая же как на Тритоне, портальная разметка колодца. – Ответил Ларс. – И слово «сверху» означает – в пределах сети отделяющей нижний уровень Нептуна, от ядовитой атмосферы.

– Сети? – Удивился Дьюмен.

– Да, это именно сеть, очень тонкая ячеистая система. Учёные предполагают, что благодаря такому строению конструкции закрывающей кислородный низ, там поддерживается нужная влажность, и сбрасывается в верхние слои избыток углекислоты, выделяемой деревьями. Многие, кто изучал Нептун, уверены, что во всём, что мы здесь видим, есть определённый порядок, и он лежит на поверхности, но мы его не можем понять. Как и оторвать кусочек сети для анализа.

Когда разведчики вернулись на «Омегу» вместе с капитаном Ларсом, который прилетел на своём одноместном разведывательном судне, почти весь экипаж собрался возле шлюза.

– Терпение, господа, через час, всех, кто свободен, жду для разговора. – Сказал капитан Дьюмен, пробираясь к эскалаторам.

Нил Ларс крутил головой и всё время улыбался.

– Мне всегда хотелось побывать на одном из судов «Апостериори», и вот мечта сбылась. – Сказал он Левину.

– Забавно, наверное, попасть на музейную древность?

– Скорее занимательно, видеть воочию то, о чём так много читал. Ваша миссия – легенда в космонавтике Земли.

Капитан Дьюмен пообещал капитану Ларсу, что прежде чем встретиться с экипажем «Омеги», он поговорит с Салли Линден. Но Салли нигде не показывалась, ещё до того, как на корабль вернулись шатлы. Дьюмен не стал искать Салли, решив, что она просто не слышала, что они вернулись. Извинившись перед Ларсом, Дьюмен устроил ему экскурсию по своему кораблю. Когда они дошли до жилых отсеков, то увидели, что возле одной из кают толпятся люди и роботы уборщики.

– Что случилось? – Спросил Дьюмен.

– Из каюты Салли Линден вытекает какая-то жидкость, дверь приоткрылась, но видимо её подпёрли изнутри, мы не можем открыть. – Ответил дежурный техник.

– Как давно вы это обнаружили?

– Как только на пульт пришло автоматическое уведомление о непорядке в коридоре.

Левин присел и коснулся пальцем бурой жидкости.

– Это кровь! Срочно вызовите Керекеша!

Дверь не удалось открыть, и её просто срезали. Салли лежала на полу, истекая кровью.

– Она вскрыла себе вены, около двух часов назад. Салли мертва. – Сказал Керекеш.

– А где нож, которым она резала свои вены? – Спросил Дьюмен.

Керекеш поднял маленький ланцет:

– Вот он. Похожие ланцеты используют в стоматологии.

Ларс стоял рядом с Дьюменом и вдруг сказал:

– Я уже видел эту женщину.

– И где же вы могли её видеть? – Удивился Дьюмен.

– Несколько лет назад, её задержали в космопорте на Марсе без документов. Она прилетела из орбитальной колонии над Европой. Её показывали по всем каналам, с просьбой опознать. В орбитальной колонии Европы работает сорок тысяч человек, и там её никто не узнал. При посадке в космолёт её не было среди пассажиров. Кажется, её нашли в служебном отсеке корабля в вентиляционной камере. И она не могла говорить. Я это запомнил, потому что это нонсенс. Ничего подобного раньше никогда не было. Подождите, я свяжусь с «Линейным», возможно там сохранились записи тех сообщений.

Через несколько минут, Ларс показал сообщение космической таможни Марса с фотографией неизвестной. Это была Салли. У неё был неухоженный, даже диковатый вид, и одета она была в странный плащ серебристого цвета.

– Но Салли, вот уже десять лет в экипаже «Омеги». – Удивился Дьюмен. – Хотя…

Левин, когда она летала на «Ипсилон»?

– Шесть лет назад. Психолог «Ипсилон», из-за болезни был эвакуирован на Землю, а там понадобилась срочная психологическая помощь беременной женщине.

– Кто летал вместе с ней?

– Пилот малого разведывательного крейсера. Я забыл его фамилию. – Сказал Левин.

– Пилот Сем Чарлстон. – Это подошёл Панарин. – Я это точно помню, потому что принимал у него отчёт о полёте.

– Немедленно вызвать Чарлстона ко мне!

Пока вы будете общаться с экипажем, я поговорю с пилотом Чарлстоном. – Сказал Дьюмен Ларсу.

– А вы не помните, что сталось с той женщиной на Марсе? – Спросил Ларса Левин.

– Скорее всего, её отправили в какую-нибудь лечебницу. Но, честно говоря, я не интересовался. – Ответил Ларс.

Встреча Ларса с экипажем «Омеги» напоминала урок истории. Люди «Омеги» задавал Нилу Ларсу много вопросов, и он кратко на них отвечал, предупредив, что не считает себя вправе рассказывать подробно о событиях, которые произошли между их и его временем. Но людей интересовало, каково политическое устройство его мира, были ли на планете мировые войны, и сколько всего людей живёт на Земле и в её колониях в четвёртом тысячелетии. Ларс удивился, что только один человек спросил о том, каковы достижения в земной космонавтике, и насколько далеко человечество углубилось в космос, и встретили, наконец, земляне братьев по разуму, или нет.

Рассказ Ларса смутил многих членов экипажа, только что отработавших в глубоком космосе десять лет. Потому что основной целью миссии «Апостериори», был поиск путей, к ещё более дальним космическим путешествиям. Даже корабли «Апостериори» были уже межзвездного класса. Но Ларс сказал, что эта цель не была достигнута. По итогам «Апостериори» было принято решение, что людям пока не стоит покидать Солнечную систему. Ведь система звезды Солнце, сама по себе представляет колоссальный интерес для науки. И прежде чем отправляться к далёким звёздам, нужно изучить, и понять свой собственный дом. На заре космической эры люди рвались к звёздам, игнорируя изучение своей планеты, и поплатились за это потерянным временем. Ведь океан Земли – колыбель жизни, как ни странно это прозвучит, дал ответы на многие вопросы о космосе. А исследования земных недр позволили в дальнейшем правильно понять, почему внутренние планеты Солнца, так называемой земной группы, так отличаются от внешних газовых гигантов.