Дварк. Со скоростью тьмы. Фантастический роман

Дьюмен внимательно осмотрел журнал – стандартный бланк объединённого космофлота, страницы пронумерованы, прошиты и опечатаны, никаких видеокарт к записям приложено не было.

– Ты не знаешь, почему они не вели бортовой журнал? – Спросил Дьюмен у Салли.

– «Америка» частный космолёт, и стандартная отчётность Рему была не нужна. Он вёл свой дневник. – Салли показала на лабораторные журналы. – А капитан Пинч был нанят Ремом только потому, что никто из его команды не умел управлять космолётом. Робин Пинч случайный человек на «Америке», и он занял моё место в экспедиции… – Салли отвернулась.

– Если в дневниках твоего мужа не найдётся записи о том, почему он и его команда покинули корабль, мы так и не узнаем, что случилось. – Дьюмен нахмурился.

– Они высадились на Нептуне… – Прошептала Салли.

– Что ты сказала?

– Рем планировал высадку на Нептун. Там существует некая аномалия в районе малого тёмного пятна в атмосфере. Уже давно известно, что это проход к каменному ядру планеты, очень похожий на «глаз» земного торнадо, но никто, не хотел изучать этот феномен.

– Я слышал разговоры об этом в Академии космоса. Но как же, скажи на милость, твой муж мог высадиться на Нептуне?

– «Америка» буксировал переоборудованную автономную шлюпку Гехолда на атомном ходу. По расчётам Рема «стенки» нептунианского «торнадо» пологие, и при правильном управлении шлюпкой, она должна была скатиться по ним, как с горки.

– Шлюпка Гехолда, говоришь… – Капитан Дьюмен задумался.

Шлюпкой Гехолда называли посадочный модуль, рассчитанный на сорок человек, который использовался для работы на Луне и Марсе. Силы двигателей модуля, пожалуй, хватило бы, чтобы взлететь с Нептуна при условии отсутствия ветра. Но на Нептуне так не бывает. Это единственная планета Солнечной системы, где бушуют самые сильные ветры. Но если правда, что малое тёмное пятно это воронка, которая тянется до самого каменного ядра планеты, то внутри этой воронки должен быть полный штиль.

– Зачем твоему мужу нужно было высаживаться на Нептун? Давно доказано, что температура в центре этой планеты близка к температуре на поверхности Солнца и сопоставима с внутренней температурой других планет. Они же просто сгорели при спуске через воронку, ни долетев до ядра, если Нептун вообще его имеет.

Вместо ответа Салли взяла карандаш и нарисовала схему солнечной системы, и неправильный многоугольник, восемь граней которого проходили через все планеты Солнечной системы. И ещё через четыре объекта за пределами орбиты Нептуна, которые Салли обозначила буквами X, Y, Z и C.

– Это и есть та самая кривая времени, которую открыл Рем. – Сказала Салли. – Она вращается вместе с планетами вокруг Солнца и остаётся стабильной, только меняет свою форму, по мере движения планет по своим орбитам. Нептун, как некая точка отсчёта в этой кривой. Следующие четыре грани многогранника проходят через неизвестные людям объекты, потом кривая резко уходит к Меркурию, затем к Венере, Земле и так далее. Рем говорил, что не факт, что четыре неизвестных объекта находятся в поясе Койпера или облаке Оорта. Их просто не видно с Земли, и они могут быть расположены между орбитами Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна. Но в последнее время он склонялся к мысли, что орбиты этих неизвестных объектов проходят далеко за орбитой Нептуна, и они появляются в Солнечной системе через десятки тысяч земных лет. И возможно, что эта кривая времени искусственного происхождения, и была создана задолго до появления цивилизации на Земле. Рем считал, что только высадившись на Нептун, можно понять, что это такое. И предполагал, что…

Салли замолчала, словно спохватившись, что выболтала слишком много.

– Что предполагал Рем? – Спросил Дьюмен.

– Что малое тёмное пятно, тоже искусственного происхождения, и это вход во внутреннюю планетарную зону Нептуна, и в нём стабильная температура не выше сорока градусов Цельсия. А Нептун вовсе не газовый гигант, а искусно закамуфлированная каменная планета, не больше Земли, на которой находятся некие артефакты протоцивилизации, которые регулируют течение времени Солнечной системы и не только его.

– Но откуда у Рема были такие, э-э-э, предположения?

– При строительстве здания в городе Сидживи на Мальте, были найдены развалины храма, датируемые самым концом первого века до новой эры, и началом первого века новой эры. В храме, в тайнике находились древние манускрипты, записи учёного по имени Сирджун. Там подробно описывается цивилизация – предшественница человеческой, которая жила не только на Земле, она занимала всю Солнечную систему. Земля была оазисом, как бы сказали сейчас – спальным районом, местом отдыха бавахатонов, полубогов, которые умели двигать звёзды. Рем был в составе экспедиции Кембриджа, которая работала на раскопках храма, где были найдены эти манускрипты. Он внимательно прочитал и скопировал все записи в манускриптах. История пребывания бавахатонов на Земле заканчивается в первом веке новой эры. Сирджун, в своих записях утверждает, что был лично знаком с бавахатонами в юности, и они посвятили его в тайны своего божественного бытия. Сирджун так же считал, что пророк из Назарета, был одним из бавахатонов, и собирался отправиться в далёкие земли, чтобы встретиться с ним.

В этих манускриптах Рем впервые увидел изображение двенадцатигранника, объединявшего двенадцать планет вращающихся вокруг Солнца. Сирджун подписал этот рисунок, как «Дорога бытия богов». Учёный из Сидживи подробно описывал, как влияет эта дорога времени на земную жизнь. И довольно точно указал, где искать пересечение грани небесного двенадцатигранника и Земли. Рем и в Альпы отправился только за тем, чтобы найти это пересечение. Он потратил много времени, изучая накопленные данные наблюдений о нептунианском малом пятне, и лично наблюдая за ним в земные и орбитальные телескопы.

– Но ведь Рем Хадсон, если я правильно понял, был археологом? – Спросил Дьюмен.

– Да. – Ответила Салли.

– Зачем же он пустился в такую космическую авантюру?

– В манускриптах Сирджуна было написано, что «Дорога бытия богов» сломалась, поэтому бавахатоны покинули Землю и Солнечную систему в целом. Их оставалось очень мало, и они не могли ничего исправить.

– И твой Рем собирался починить эту «Дорогу бытия»?

– Он хотел хотя бы понять, что это такое. Потому что если пересказать записи Сирдживи современным языком, то система, обеспечивавшая стабильное течение линейного времени в Солнечной системе вышла из строя из-за вмешательства жителей какой-то тёмной стороны. И поэтому люди Земли застряли на неком повороте времени, и их история повторяется.

– А что Рем считал тёмной стороной?

– Те самые невидимые планеты. И он был уверен, что наша Солнечная система пересекается с невидимой планетной системой, со своей звездой. Что и подтвердил экипаж «Омикрона» – «Апостериори».

– Капитан, мы установили причину смерти Робина Пинча. – Из динамиков раздался голос доктора Керекеша.

– Ну, и от чего он умер?

– От осложнения инфаркта миокарда, который Пинч перенёс накануне. Он видимо пролежал не больше суток, когда у него произошёл разрыв сердца. Инфаркт типичен для людей, которые долгое время находятся в одиночестве, в замкнутом пространстве. И чаще всего, он развивается от страха.

– Чего же боялся Робин Пинч? – Спросил Керекеша Дьюмен.

– Сложно сказать. Но иногда людей в долгих полётах на космических кораблях преследуют галлюцинации. А Пинч был на корабле один около трёх месяцев.

– Хорошо. Когда состоится кремация?

– После того, как мы исследуем образцы крови и тканей Пинча. Если не возникнет необходимости делать повторные анализы, то завтра утром. Я принесу вам документы на подпись.

Дьюмен отключил связь с Керекешем и посмотрел на Салли.

– А теперь ты мне поможешь прочитать лабораторные дневники Рема Хадсона. И, кстати, почему он вёл записи на немецком языке?

– В последнее время Рем работал в Мюнхене, ему позволили исследовать то самое место в Альпах, где он нашёл временную аномалию. Вот почему вся документация на немецком.

Дьюмен знал немецкий, но давно ничего не читал на этом языке. Поэтому забрав четыре пухлых тетради, он отправился в библиотеку «Омеги», договорившись с Салли, что если у него возникнут какие-то вопросы, он с ней свяжется. Поначалу, капитан не мог разобрать почерк Рема, и немного путался в научной терминологии, которой было предостаточно. Но когда Дьюмен разобрался и в почерке, и в терминологии, то понял, что у него в руках серьёзный документ. Прочти его вовремя организаторы «Апостериори», эта миссия вряд ли бы состоялась.

«Омега» вышел на орбиту Тритона, спутника Нептуна. За триста лет космической эры, человечество так и не сочло нужным высаживаться на его поверхность. Кроме нескольких зондов, которые сгорали в разряженной атмосфере Тритона, на высоте около трёх километров, ближе ничего не подлетало. Капитан Дьюмен, глядя в иллюминатор на Местность дынной корки, вспоминал, как задолго до миссии «Апостериори», пролетал мимо Тритона на разведывательном корабле «Мустанг». В задачи «Мустанга» не входило сближаться с Тритоном, поэтому была проведена только визуальная разведка, которая выявила какие-то незначительные изменения на поверхности. Данные этой разведки были переданы на Землю, «Мустанг» полетел дальше, а капитан Дьюмен благополучно забыл об этом. Теперь он невооруженным глазом видел, что изменилось на Тритоне за триста лет – во времени из которого прилетел «Омега», полярные льды на южном полюсе практически исчезли. Поэтому Дьюмену было, странно видеть, как полярная шапка из розового, жёлтого и белого материала занимает значительную часть южного полушария спутника. Левин занимался проверкой расчётов, выполненных Ремом Хадсоном ещё на Земле, и от результатов этой проверки будет зависеть дальнейшие действия команды «Омеги».

Рем писал, что прежде чем высаживаться на Нептун, нужно найти на Тритоне механизм, который запускает на Нептуне тот самый торнадо в малом пятне атмосферы, открывая проход к ядру планеты. Хадсон видел этот механизм в телескоп, ещё с Земли, и указал его координаты – Южная оконечность Местности дынной корки. На «Омеге» тоже разглядели некие чёрные квадраты, расположенные в шахматном порядке на протяжении двух километров, среди возвышенностей Местности дынной корки.

– Капитан, – хриплый голос Левина вывел Дьюмена из задумчивости, – Хадсон рассчитал, что достаточно запустить в один из квадратов небольшую ракету и механизм откроется. Потом нужно сбросить на него водяную бомбу. И ракета у нас имеется, и водяная бомба не проблема. Но вот что произойдёт дальше, Хадсон не знал, и только предположил, что на Нептун уйдёт какой-то радиоимпульс, который и откроет проход к планете.

– Да, я читал его отчёты, что он наблюдал в телескоп на Земле, как на один из квадратов упал метеорит, и все квадраты тут же поменяли цвет с чёрного на красный. А когда на них попал жидкий азот, который расплавил метеорит, высвободилось что-то в виде молнии и ушло в сторону Нептуна. А через несколько минут малое пятно поменялось, словно посветлело.

Ну что ж, так и быть подготовьте бомбу и ракету. Сколько уйдёт на это времени?

– Около часа, капитан.

– Хорошо, действуйте.

Первая ракета не попала ни на один из квадратов, и вторая тоже пролетела мимо.

– Такое впечатление, что ракеты что-то отклоняет. – Доложил Панарин по громкой связи.

– Запускайте, пока не попадёте. – Сказал капитан, который наблюдал за стрельбой в иллюминатор.

– Мы перепашем взрывами всю Местность дынной корки. – Капитану показалось, что Панарин смеётся.

– Не отвлекайтесь. – Сказал капитан, как можно строже. Дьюмен и сам нервничал. Если у них ничего не получиться, один из шансов вернуться в своё время исключается. И вот, седьмая по счёту ракета, ударила в один из квадратов.

– О, господи! – Прошептал Дьюмен. Все квадраты, как по команде перевернулись и поменяли цвет на ярко красный. – Водяная бомба!

– Уже летит! – Панарин смеялся уже в голос.

«Нервы», – подумал Дьюмен, и тоже чуть не засмеялся, когда оболочка бомбы раскрылась, и тонна воды, расправившись в атмосфере Тритона, как зонтик, изящно опустилась на красные квадраты. Несколько секунд ничего не происходило. И вот, из каждого квадрата в небо взметнулись огненные «иглы». На высоте, примерно два километра от поверхности, «иглы» переплелись между собой в упругий «жгут», который раскачивался из стороны в сторону. Наконец «жгут» отделился от квадратов, из которых вышли огненные «иглы», и начал медленно подниматься. «Жгут» уходил всё дальше и дальше от поверхности Тритона. А когда окончательно вышел за пределы атмосферы, остановился, и люди на «Омеге» поняли, что «жгут» во что-то трансформируется.

– Капитан! – Это уже Левин включил громкую связь. – Это ракета! Смотрите, включаются двигатели! Она летит и набирает скорость! Это даже не четвёртая космическая! Ракета уже около цели – малого тёмного пятна в атмосфере Нептуна. И долетела она туда за считанные секунды. Ракета зависла, она, словно рассчитывает точку, через которую войдёт в плотные слои атмосферы Нептуна! Пошла! Смотрите, ракета, кажется, сжигает атмосферные газы, в строго определённом радиусе вокруг себя. И действительно получается воронка с наклонными стенками.

– Наш робот готов? – Спросил Дьюмен.

– Он был на месте за полчаса до того, как подлетела ракета. Уже приближается к воронке. Чтобы долететь до её центра роботу понадобится ещё полчаса. – Ответил капитану Керекеш.

Дьюмен занял своё место в рубке, и попросил вывести на обзорные экраны картинку с телескопов и то, что передал робот.

– Наш робот такой неуклюжий по сравнению с этой ракетой. – Проворчал капитан, когда робот начал маневрировать, чтобы занять стартовую точку для спуска в воронку.

– Другого нет… – Вздохнул Панарин. – На последнем сеансе связи с Землёй технари похвастались, что ввели в строй новую модель разведчиков. Они даже на роботов не похожи, скорее маленькие кораблики, а-ля «Америка»…

– Тише, – капитан прервал своего старпома, – смотри!

На обзорном экране появилась изображение стенок, мимо которых пролетал робот.

– Это похоже на стекло, за которым бушует ураган! – Левин снова включил громкую связь с рубкой и, комментируя, повысил голос. – Похоже, ракета уже приземлилась, вернее принептунилась, и будь я проклят, если она не опустилась на ровную посадочную площадку! Робот сильно отстаёт, когда он подлетит поближе, будет лучше видно. Да! Но ракета зависла на высоте около ста метров. Смотрите, впереди каменная поверхность, а на ней те же квадраты, что и на Тритоне! О, боже! Ракета снова становится «жгутом», а теперь он разделился на «иглы», и они рассосались по квадратам.

Капитан, нужно остановить робота над самой поверхностью и провести панорамный обзор окрестностей!

– Я понял тебя, Левин.

Редеш, ты слышал, что сказал Левин?

– Да, капитан. Мы ещё на «Омеге» запрограммировали робота, чтобы он остановился, не долетая пятидесяти метров до поверхности. Он уже давно тормозит. Робот на высоте пятьдесят метров над квадратами. Картинка немного запаздывает, сейчас, сейчас… Вот!

Дружный вздох пронёсся по «Омеге» – со всех сторон, насколько хватало глаз, был лес.

– Вот тебе и газовый гигант… – Прошептал капитан Дьюмен.

– Это что, тропические джунгли? – Спросила Салли Линден, которая стояла за креслом капитана.

– Нет, Салли, скорее сибирская тайга. – Сказал Панарин. – Смотри, все деревья хвойные. Но это не кедры и не сосны, похоже на эвкалипты.

– Посмотрите на запад! – Сказал Левин. – Там что-то вроде башни. Очень похоже на маяк.

Ещё несколько минут люди на «Омеге» просто рассматривали картинки, которые транслировал робот. Все молча, читали на экранах данные, о составе воздуха, температуре, влажности и атмосферном давлении. Кислорода было даже больше, чем в земной атмосфере.

Первым пришёл в себя капитан:

– Панарин, какое расстояние от робота до «маяка»?

– Сорок километров.

– Робот долетит?

– Конечно, и даже вернётся обратно на «Омегу». Этот робот на атомном ходу.

– Хорошо, тогда вперёд, и пусть летит медленно. – Скомандовал Дьюмен. – Левин, мы можем узнать, что отделяет этот райский уголок от атмосферы Нептуна, и на какой высоте, и почему здесь так светло?

– Этим и занимаемся, капитан. – Отозвался Левин. – Где-то на высоте ста километров от поверхности, наш робот пересёк границу, где газы вокруг воронки поменяли цвет, скорость вращения и, судя по всему, температуру. По всей вероятности светится купол, который отделяет, как вы сказали этот райский уголок от атмосферы. Но сложно подтвердить или опровергнуть это предположение, имея только визуальные данные.

– Прямо линия Теодора фон Кармана 1 в земной атмосфере. – Хихикнул Панарин.

– Павел, ты чего сегодня такой весёлый? – Спросил Панарина капитан.

– Сдаётся мне, сэр, то, что мы сегодня узнаем на Нептуне, будет стоить всех десяти лет исследований миссии «Апостериори».

– И что навело тебя на такую мысль, старпом?

– Трансформация лазерного излучения в физический объект.

– А ты уверен, что это был лазер?

– Спектральный анализ показал, что да. Только лазер, который прошёл через очень необычные линзы. Он несёт программу трансформации в ту самую ракету. На Земле давно испытывают похожее оборудование, но дальше шурупчика ещё не дошли.

– И шурупчик достижение… – Проворчал капитан.

Робот летел над кипарисовым лесом, и чем ближе он подлетал к «башне», тем отчётливей было видно, что эта башня гораздо дальше, чем сорок километров, она просто очень высокая.

– Да… – Сказал капитан. – Какой она высоты, Левин?

– Два с половиной километра. В её основании фундамент из странного материала. Очень похоже на чёрный мрамор, и это не внешняя отделка, мрамор не удержал бы такую махину.

Робот приземлился на зелёной лужайке, окружавшей башню. Он медленно объезжал вокруг неё, но нигде не было никакого намёка на двери. Потом Панарин и Редеш аккуратно подняли робот на высоту ста метров, и он начал облетать башню, двигаясь вверх по спирали.

– Поверхность гладкая, похоже на листовой металл, только без единого шва. – Комментировал Левин. – Панарин, стоп! Робота в режим зависания, кажется, мы нашли, что искали.

На металлическом корпусе башни было круглое углубление, и под ним маленький порожек.

– Левин, ты хочешь сказать, что это вход в башню? – Спросил капитан Дьюмен.

– Не знаю, но, похоже. Может постучать?

– Не иронизируй.

– Капитан, я вполне серьёзно. – Сказал Левин. – А вдруг? Не откроют, полетит дальше.

– И что я делаю? Панарин, Редеш, сможет робот постучать в этот круг?

– Конечно, капитан! – Панарин слегка пошевелил пультом, и массивный манипулятор робота слегка прикоснулся к центру окружности, потом легонько стукнул несколько раз.

– Я ожидал, что стук будет слышно… – Сказал Левин.

– А его и было слышно. Просто я не вывел звук на громкую связь. Момент.

Робот постучал ещё раз и все услышали чёткие удары металла о металл.

– Всё-таки железка. – Вздохнул капитан.

Робот повисел ещё немного рядом с кругом и полетел дальше. Не долетев до вершины всего несколько метров, робот остановился, а по кораблю «Омега» пронёсся общий вздох.

– Значит, это корабль. – Сказал капитан. – Интересно, из чего сделаны иллюминаторы – такие огромные и прозрачные?

В этот момент робот вплотную приблизился к иллюминатору и капитан вскрикнул:

– Левин, кто это?

Капитан взял тайм-аут, чтобы внимательно просмотреть внутренние видеозаписи «Америки». Оказалось, что на этом маленьком корабле, камеры слежения не вели аудио записи, и Дьюмен смотрел «немое кино». Пока «Америка» летел к своей цели, экипаж спал, все, кроме капитана Робина Пинча и Рема Хадсона. Пинч вёл корабль, а Хадсон работал в своей каюте. Он постоянно что-то считал на компьютере, и Дьюмен обратил внимание, что компьютер Хадсона не совсем обычный для космических кораблей. Он скорее напоминал вычислительного «монстра» какой-нибудь земной космологической лаборатории. Хадсон каждый день поднимался в лабораторию на верхней палубе, и просматривал данные радара «Америки», при помощи какой-то компьютерной программы. А радар на этом судёнышке тоже был не «родной». Похожими радарами оснащались разведывательные суда, работавшие в поясе астероидов.

Перед самым пробуждением экипажа Хадсон и Пинч явно поссорились. Пинч что-то доказывал Хадсону, и всё время показывал на капитанский обзорный экран. Хадсон отмахивался, и уходил на верхнюю палубу, где снова работал с показаниями радара. Когда проснулся экипаж, Хадсон провёл собрание в рубке. Дьюмену показалось, что Хадсон устроил голосование. Люди выслушали его и Пинча, а потом, каждый высказал своё мнение. Через три дня «Америка» вышел на орбиту Нептуна, и экипаж во главе с Хадсоном перешёл в шлюпку Гехолда, которая незамедлительно отчалила в сторону Тритона.

Оставшись один, капитан Пинч попытался связаться с землёй. Дьюмен видел, что тот включил систему аварийной связи, но она видимо не работала, потому что Пинч, стоя рядом с пультом управления, заломил руки и зарыдал. Когда он успокоился, то задал программу автопилоту и лёг спать. Пока он спал, корабль подлетел к малой планете Квавар в поясе Койпера, и совершил аварийную посадку, потому что лёд на полюсе Квавара оказался хрупким, и «Америка» просто провалился, как подумал Дьюмен – «По самое брюхо». От толчка Пинч проснулся. Он буквально рвал на себе волосы, когда понял, что проспал посадку. Пинч попытался выйти наружу, но дверь заклинило и только после того, как капитан несколько раз выпустил и убрал стойки, корабль немного приподнялся, и тогда Пинчу удалось открыть дверь. Облачившись в тяжёлый скафандр, он вышел на поверхность Квавара и, видимо, быстро обошёл «Америку», оценивая, насколько пострадал корабль при посадке.

Вернувшись на корабль, Пинч приготовил себе шикарный ужин, пошёл в каюту Хадсона, и достал из его личных вещей бутылку виски. Он напился в стельку, потом долго спал, проснувшись, принял душ, а потом снова пил и бегал по кораблю голышом. Потом нашёл у кого-то в вещах губную гармошку, и часа два самозабвенно что-то наигрывал. Наконец, Пинч, видимо замёрз, потому что пошёл к себе в каюту и надел тёплые вещи. Вернувшись на камбуз, он вылил остатки виски в раковину, прибрался и вымыл посуду. Дьюмен не мог понять, к чему всё время подходит Пинч в техническом отсеке, и внимательно смотрит на какой-то предмет на стене.

Перед тем как лечь спать, Пинч нашёл что-то в аптечке, сделал себе укол и шатающейся походкой добрёл до своей каюты. Он проспал трое суток. Первым делом, после того как проснулся, Пинч сходил в технический отсек и снова долго стоял у стены. Он несколько раз заходил в рубку, и смотрел на обзорный экран, но кроме блестевшего вокруг льда, ничего не было видно. Наконец устроившись за столом в каюте Хадсона, Пинч включил компьютер и что-то долго писал. Причём он воспользовался планшетом, и документ получился рукописным. Поднявшись на верхнюю палубу, Пинч вошёл в медицинский отсек, и занял одну из анабиозных капсул. Набрав на пульте программу, Пинч успел выбросить пульт, пока закрывалась крышка капсулы. «Чтобы не передумать» – подумал Дьюмен. Через полчаса Пинч уже спал.

Пробуждение его было тяжёлым. Капсула открылась, но Пинч всё ещё находился в состоянии псевдосна. По его лицу струилась вода, которая стекала от оттаявших кислородных трубок, но Пинч не просыпался ещё целые сутки. Потом он закашлялся, и вывалился из капсулы. Дьюмен удивился, как он простоял во сне больше двадцати часов, ведь ремни, удерживающие человека в капсуле в вертикальном положении, отстегнулись, как только капсула открылась. Потом Пинч буквально дополз до своей каюты, и упал и на спину. Он лежал без движения двое суток с закрытыми глазами. Потом резко пошевелился, открыл глаза, приподнял руку и замер.

Капитан Пол Дьюмен, Леонид Левин, Салли Линден, Павел Панарин, врач Керекеш, и группа техников поднялись на борт «Америки». Пока техники запускали генераторы в обесточенном корабле, Дьмен и Панарин прошли в рубку. Пульт работал от аварийной системы электроснабжения, поэтому Панарин без труда включил его, и нашел записи внешних камер корабля. Они увидели, как отчаливает шлюпка Гехолда, и огни её двигателей постепенно сливаются со светом звёзд. Потом «Америка» летел на автопилоте в пояс Койпера. Несколько раз камеры записали, как «моргнули» бортовые огни корабля, и его неуклюжую посадку на Квавар.

– Вот! – Сказал капитан. – «Америка» заходит на посадку правильным, скользящим эллипсом, но, не долетев до поверхности, всего полкилометра, сбивается с курса, и камнем падает на ледяную равнину. Если бы корабль упал на камни, он бы разрушился. Но хрупкий лёд Квавара спас его. Только почему он хрупкий? Словно он несколько раз оттаивал и снова замерзал.

– Да… – Вздохнул Панарин. – Мне вообще показалось, что «Америку» что-то толкнуло перед посадкой. Словно он попал в воздушный поток.