В некотором царстве… Сборник рассказов

 -Так вот, проходимцы,– говорил на собрании, будто вколачивал гвозди в доску, Феликс. – Решил я из вас сделать приличных людей и приобщить к серьезному делу.

 -К серьезному делу,– повторил сидевший ближе всех к Пустоблюдову узбек Жосур, словно впервые в жизни слышал эту фразу.

 -Не попугайничай, – погрозил ему пальцем Феликс.

 -Не попугайничай,– повторил узбек.

 -Тьфу!– сплюнул Пустоблюдов.– Слушайте сюда, моджахеды. Отныне вы не просто "джамшуты", а члены благотворительной организации "Третий глаз". Со своим резервным финансовым фондом.

 -Фондом,– повторил узбек.

 -В морду дам!

 -Ладно.

 -Не ладно, а молчи. Кто-нибудь из вас, чурки, понял что я сказал?

 Узбеку Феликс показал кулак и тот промолчал.

 -Понял,– подал голос из второго ряда киргиз Абляс.

 -И чего ты понял?

 -Фонда "Глаз".

 -Третий,– поправил Феликс.

 Энергетический центр Пустоблюдова в виде "третьего глаза" на лбу, так ярко вспыхнул у него во сне, что он даже зажмурился от света. Вот оно! – понял Феликс, еще не до конца осознавая, что именно "оно". А под утро прозрел окончательно. Третий глаз – это же иное восприятие действительности, преобразующее пространство. Он даже вроде бы нащупал у себя на лбу этот выпуклый, словно куриное яйцо глаз, и сначала пришел в ужас: не белочка ли его посетила? Но нет, белочка приходит по-другому, успокоил себя Феликс. Сначала царапает душу острыми коготками, выгрызает мозг, наполняя его тяжелым, вязким туманом, а потом приводит следом за собой какого-нибудь черта с аршинными рогами. А здесь прямая противоположность – легкость и просветление.

 -Я вижу, вы ничего не поняли, моджахеды. Раз есть фонд, значит, в нем должны быть средства. Словом, делайте взносы и чем больше, тем лучше.

 Феликс достал из-под стола коробку от ботинок, купленных на распродаже с сэконд хенде. Снял крышку.

 -Ну, давай, подходи.

 Никто не двинулся с места.

 -Фонда хорошо, только не понятно для чего,– сказал за всех самый многословный киргиз Абляс.

 -А-а,– поморщился Пустоблюдов.– Действительно, самое главное сказать забыл. Ха-ха. Минуточку.

 Феликс опять спрятался за шкафом, принял очередные сто пятьдесят граммов настойки коры дуба.

 -Короче. Вы будете безвозмездно обихаживать окрестных стариков и старушек. Повторяю, безвозмездно.

 -Оби…что?

 -Помогать им будете. Ну, там, гвоздь в квартире приколотить, балкон почистить, обои поклеить, в магазин сходить.

 -Для этого есть социальный работник,– возразил киргиз Абляс.

 -А ты не перебивай, когда старший говорит. В морду дам. Соцработники, конечно, имеются, но они приходят к пенсионерам по определенным дням и часам и, в основном, ходят старикам за продуктами. Наши функции будут значительно шире. Обещаю, будете выполнять все мои указания, станете в масле оливковом первого отжима купаться и французское Мерло по сто евро пить.

 Это произвело впечатление. Дворники закатили глаза, зацокали языками.

– Но смотрите у меня,– продолжил уже сурово Феликс.– Кто хоть гвоздь у стариков стянет, сразу в унитаз по частям спущу. Понятно?

 "Понятно",– нестройно ответили дворники, ни черта толком, разумеется, не поняв.

 Феликс содрал с гастеров по 500 рублей, еще раз пригрозил кулаком и на этом закрыл собрание.

 В тот же вечер узбеку Жосуру было велено расклеить по окрестным домам у подъездов объявление, составленное Пустоблюдовым. Оно гласило: "Граждане пенсионеры! Благотворительное добровольное общество "Третий глаз" готово прийти к вам на помощь в любое время суток. Мы безвозмездно выполним все ваши пожелания. Просьба обращаться в ТСЖ "Шоколад" к руководителю БДО "Третий глаз" Пустоблюдову Феликсу Николаевичу". P.S. Мы видим, слышим и понимаем все ваши проблемы".

 К дверям дворницкой он лично приколотил табличку: "БДО "Третий глаз".

 И потянулись старики и старушки к Феликсу со своими просьбами и проблемами. В основном, конечно, жаловались на бедность и просили денег. Но денег не было и Пустоблюдова, кроме тех, что он собрал с "соратников", а потому в средствах вежливо отказывал, но принимал заказы на уборку, готовку и т.д. И гастарбайтеры честно выполняли свои обязанности.

 Однажды с пьяных глаз в каморку Феликса, расписывающего заказы пенсионеров, валился начальник ТСЖ Себастьян Веточкин. Роняя похмельные слюни, закричал:

– Что за спектакль, ты чего такое затеял?! Я тебя спрашиваю! На каком таком основании!

– Проспался? Открыл я у себя третий глаз, Себа. И узрел я им пространство и время в новом измерении. И понял я, что жизнь наша без добра и света бессмысленна.

 -Что? Какого добра? Где добро, много нахапал?

 -И на твою долю хватит. Будет тебе, Себа, слава и почет.

 Себастьян славу любил, половину своей жизни он добивался её, чертовки, на подмостках столичного театра. Но так с ней и не встретился по причине непотребного алкоголизма. Конечно, все актеры горькие пьяницы, это такая же аксиома, что лучшее похмелье – 100 граммов с утра. Придерживаясь этой истины, Веточкин порой был пьян уже на дневной репетиции. Обычно это сходило ему с рук, так как он хорошо владел речью и обладал отменной памятью, то есть текста не забывал. Но однажды, исполняя роль Мартынова, застрелившего классика русской литературы на дуэли, сам после выстрела свалился как подкошенный. Получилась немая сцена, после завершения которой артист, исполнявший роль Лермонтова, в сердцах сплюнул и на весь зал сказал: "Больше с этим козлом я на одной поляне....не сяду". Зал грохнул, спектакль был, естественно, сорван. Может и это бы прокатило, однако в бельэтаже сидела супруга одного партийного "шишкана" со Старой площади. Говорят, после этой сцены, она упала в обморок, ну а Веточкина выгнали без выходного пособия.

 -Будет слава, Себа, будет, – вновь пообещал уверенно Феликс.– А пока на, восстанови нарушенную пространственно-временную связь с вселенной.

 Пустоблюдов протянул Веточкину бутылку водки. Сам он почти не притрагивался к спиртному со дня исторического собрания в дворницкой.

 Веточкин тупо посмотрел на бутылку, закинул на затылок тонкий, сальный чуб.

 -Будете у меня по струнке бегать,– погрозил он пальцем Пустоблюдову, взял водку и скорым шагом направился к двери. Взявшись за ручку, обернулся:

– "Она с пути разумного сошла и сделалась развратницей",– произнес он монолог Отелло. Сплюнул и вышел.

 Однако Феликс "мавра" не обманул. Все получилось, как он и планировал. Через месяц слава о "Третьем глазе" распространилась по всему району, а вскоре к нему пожаловал журналист из местной газеты. "Как вам пришла в голову мысль начать безвозмездно помогать старикам? – допытывался юный корреспондент.– Вы же сами наверняка небогаты". "В вашем вопросе два ключевых слова,– ответил Феликс.– "Безвозмездно" и "небогатый". Мир, юноша, держится на трех китах: добре, справедливости и любви. Добро – на первом месте. Делаешь добро другим и оно…" "Возвращается,– продолжил за Феликса журналист,– садится тебе на шею и свешивает ноги". Пустоблюдов поморщился, хотя был полностью согласен с корреспондентом. "Фу, как не хорошо. Впрочем, премного наслышан о цинизме журналистов. Без этого качества работать в сей сфере нельзя. Да, я небогат, более того, беден, работаю простым дворником". "И вы не собираетесь добиваться от властей финансовой поддержки?" "Нет и еще раз нет. Деньги – грязь, только чистыми руками можно творить добро. Кстати, хотел бы отметить, что реализация программы безвозмездной помощи пенсионерам в моих руках, а вот идея принадлежит начальнику ТСЖ Себастьяну Веточкину".

 Через день в дворницкую с газетой в руках прибежал Себастьян. В его почти трезвых глазах пылали одновременно и гнев, и радость, что могло совмещаться только у актера.

 -Что это?! – потряс он перед носом Пустоблюдова промасленной страницей. "Третий глаз – протягивает старикам руку помощи". Чушь какая-то. Как глаз может протягивать руку или ногу?

– Не цепляйся к словам, Себа. Журналисты давно разучились писать. Главное – содержание. Это слава, Себа, которой тебе так в жизни не хватало.

 -Меня посадят вместе с тобой.

 -Будем играть в одном тюремном театре.

 -Не смешно.

 -На первом этаже квартира пустует, я ее арендую под офис "Третьего глаза". Не возражаешь? Согласись, не солидно такой знаменитой теперь благотворительной организации сидеть в дворницкой.

 -На какие шиши ты ее арендуешь?– выкатил желтые глаза Веточкин.– Или ты все же берешь с пенсионеров деньги?

 -Ни гроша, Себа. И нукеры мои честны, я проверял. А деньги скоро будут.

 -Откуда? С неба упадут?

 -Почти.

 И опять Пустоблюдов угадал. Через неделю после заметки в районной многотиражке, к Феликсу пожаловали телевизионщики из столичного канала. Пустоблюдов собрал всех своих "соратников" и дал длинное, пространное интервью, в конце которого заметил, что из дворницкого подвала, конечно, хорошо управлять благотворительной деятельностью "Третьего глаза", но лучше бы перебраться куда повыше. А на следующий день после телерепортажа, в дворницкую вместе с Веточкиным пришел сам глава управы господин Афанасий Никитин. Объединяла его с русским путешественником не только фамилия, но и то, что он вечно где-то пропадал. Носил главуправ рыжую бороду и имел вечно испуганные глаза, будто ему постоянно показывали амазонскую жабу.

 -Ай, ай,– всплеснул он первым делом руками, увидев захламленную дворницкую.– Как же так! Разве можно совмещать благотворительность, божье можно сказать дело с такой грязью.

 -Не хорошо,– поддакнул Веточкин, облаченный впервые за долгие годы в белую рубаху и причесанный с пробором.

 -Очень нехорошо,– согласился Феликс, вынимая кипятильник из консервной банки.– На неделе мэр собирался заглянуть, а тут такое. Постараюсь как-нибудь привести в божеский вид помещение.

 -Мэр?! – Никитин снова всплеснул руками. – Ай, ай. А откуда это известно?

 -Телевизионщики с канала звонили, сказали, что не исключен такой визит. Будут опять снимать.

 -Ай, ай. Это же скверно, это же катастрофа!

 -Именно,– подтвердил Пустоблюдов.– Катастрофа. Я собирался арендовать на первом этаже квартиру, да хозяева много просят,– пожаловался он как бы мимоходом.

 Веточкин кивнул:

 -Много, нам не по карману.

 -Что вы! О квартире даже не з-заикайтесь. Возле управы освободилось помещение. Там одно время армянские сапожники сидели, халтурщики, моей племяннице туфли итальянские испортили…да. Туда немедленно перебирайтесь, я распоряжусь. Ремонт завтра же начнем. Ай, ай. Кстати, а "Третий глаз" официально зарегистрирован?

 -Зачем?– пожал плечами Пустоблюдов.– Мы организация добровольная, денег не берем, значит, и налоги платить не нужно, нам финансовая отчетность ни к чему.

 -Это не хорошо. Ай, ай.

 -Не хорошо,– сказал Веточкин.

 -Это скверно,– продолжил Афанасий, качая головой.– Так теперь нельзя. Так теперь не делают. Раз есть организация, она должна быть зарегистрирована. А раз так, должна быть и финансовая отчетность. Приедет мер, что скажет?

 -Но у нас нет финансов,– вздохнул Феликс.

 -Нет,– подтвердил Себастьян.

 -Это плохо, это очень плохо. Ай, ай.

 -Куда уж хуже, – ввернул домоуправ. – Вот у нас в ТСЖ отчетность в полном порядке.

 Никитин удивленно посмотрел на Веточкина, словно впервые его видел, махнул рукой.

 -А-а, не до вашего ТСЖ теперь. Вот что. Вас, гражданин, то есть, господин Пустоблюдов, задним числом срочно оформим индивидуальным предпринимателем, а ваш "Третий глаз", как благотворительную организацию.

– С фондом,– уточнил Феликс.

 -Ну да, с фондом.

 -Раз фонд, значит, в нём должны быть средства.

 -Будут! – крикнул глава управы так, что по углам заскреблись мыши.– Будут, черт возьми! Но и вы уж…

 Что "вы уж", тезка великого путешественника уточнять не стал, выкатился из дворницкой, зацепившись рыжей бородой за гвоздь в косяке.

 На следующий день Пустоблюдов уже сидел в светлом, чистом помещении, где когда-то не очень честно, по словам Никитина, трудились армянские сапожники. Ночью рабочие втащили в бывшую мастерскую широкий бюрократический стол с зеленой обивкой, поставили на него изящную лампу и ноутбук, в угол задвинули сейф.

 Феликс курил папиросу, взгромоздив ноги на стол, пепел стряхивал в кулак. В открывшуюся дверь просунулась блондинистая головка молодой секретарши Зои, которая утром нарисовалась непонятно откуда вместе со столом и сейфом. Она укоризненно потрясла своими милыми кудряшками:

 -Ай,ай, как нехорошо, Феликс Николаевич, руководителю такой солидной организации стряхивать пепел в ручку. Как же можно. И вообще вам следует перейти с папирос на айкос.

 -На что, простите?

 -На электронные сигареты. Теперь такие все солидные бизнесмены курят.

 -Я не бизнесмен, я благотворительная организация.

 Зоя как-то странно хохотнула.

 -В полдень бухгалтер придет.

 -Кто?

 -Ну бухгалтер, отчетность составлять.

 -Как, уже?

 -Конечно. Афанасий Михайлович все указания дал. Да, и еще – к совещанию чай подавать или кофе?

 Пустоблюдов снял ноги со стола, выкинул бычок в форточку.

 -К какому совещанию?

 -Ну вы меня прямо удивляете, – игриво сверкнула глазами Зоя, ставя на стол хрустальную пепельницу. О его край она уперлась своим соблазнительным бедром, обтянутым светло-синими джинсами.

 -Ваши заместители будут ровно в одиннадцать.

 -Стоп, стоп. Какие заместители? Я никого не назначал.

 -Да что вы так переживаете? Заместители будут выполнять за вас всю работу, вам и делать ничего не придется. Не назначали, так назначите. У меня уже и приказы на них готовы.

 -На кого?

 -На заместителей, конечно. На Дерюгина, Квасцова и этого, как его, все запомнить не могу…на Нафталина.

 -Какого еще Нафталина?

 -Мотя Нафталин, он еще в свое время фонд содействия больным домашним животным возглавлял, потом в Израиль уехал. Там, то ли тоже что-то возглавлял, то ли сидел, не важно. В общем, опытный человек. Да, сейчас штатное расписание принесу, его срочно нужно утвердить и отправить по инстанции.

 Пустоблюдов собирался открыть рот, чтобы спросить – какое такое штатное расписание, все его 10 гастарбайтеров официально числятся дворниками в управляющей компании "Бытовик". Но Зоя скрылась за дверью, а уже через секунду в одной руке несла Пустоблюдову стакан чая с лимоном, в другой штатное расписание в красной папке.

 "Да уж,– подумал Феликс, постучав пальцев по клетке с крысой Манькой, стоявшей на столе, – кажется, бюрократический маховик раскрутился на полную катушку и его уже не остановить". Это и радовало и пугало одновременно. Изначально и был расчет на "муниципальную помощь", но не до такой же степени. Главное, теперь не попасть в шестеренки этого самого маховика.

 Штатное расписание благотворительной организации с фондом "Третий глаз" состояло почти из сотни человек. Пришлось подписать, а куда деваться?

 Заместители заявились ровно в одиннадцать. Дерюгин и Квасцов были похожи на не проспавшихся грузчиков из соседнего магазина, а от Нафталина действительно пахло нафталином и если бы у него были пейсы, его невозможно было бы отличить от раввина какой-нибудь захолустной синагоги. Был Мотя сух, невелик рустом, имел желтое, вытянутое лицо и длинный нос, которым можно было открывать бутылки вместо штопора. Те двое сели скромно у входа, а Мотя развалился на гостевом кресле, зашвырнув в угол черную широкополую шляпу и взгромоздив на совещательный стол лакированные башмаки.

 -Значит так, шеф,– произнес он, закурив длинную коричневую сигарету,– предлагаю вложить часть средств в акции израильской "Teva Pharmaceutical Industries" или "Яша Блюминг и сыновья", они теперь в цене, другую часть в "Газпром", ну а на остальные открыть дочернюю фирму на Сейшельских островах.

 Пустоблюдов чуть не подавился крепким Зоиным чаем.

 -Блюминг…

 -Да, признаюсь, это контора моего дяди Авшалома, надо с соратниками быть честным. Так ведь?

 Двое мятых голубков у входа закивали.

 -Этот,– Мотя указал Дерюгина,– будет твоим замом по техническим и транспортным вопросам – знает, где и за счет кого лучше технику и транспортный парк приобрести. Квасцов займется связями с общественностью. Ты не смотри, что он такой стертый. Бывший журналюга центральной газеты, они все такие. Но опытный, гад. Что ни скажет, то в десятку. Ну-ка изреки что-нибудь, Цицерон.

 Квасцов заерзал на стуле, потом громким хорошо поставленным голосом произнес:

 -Да будет только единая Россия, ибо всякое разделенное государство запустеет! Долой псевдолибералов и демократов, они доведут страну до краха!

 -Молодец, так их! – похвалил бывшего газетчика Мотя Нафталин. – Садись, пятерка. Понял, шеф? А-а, то-то. Команда что надо. Сейчас счетовод подгребет. Ну а я, разумеется, буду твоим первым замом по общим вопросам.

 Около двенадцати появился "счетовод". Им оказалась весьма привлекательная, миленькая девушка в белом парике и вызывающе красном приталенном костюме. Правда, если приглядеться, можно было заметить на ее лице следы сибирских трескучих морозов и колючих ветров. Опытный глаз Феликса сразу определил, что девица явно мотала срок.

 -Катерина Стрункина,– щелкнул пальцами Нафталин. Он взглянул на девушку, откинув голову назад, но не повернув при этом шею.– Прошу любить и жаловать. Катенька, мы тут посовещались и решили, что лаве нужно быстренько разбросать по трем направлениям, через однодневные фирмы, разумеется.

 -Разумеется, Мотенька, – послала она ему воздушный поцелуй, села рядом с Феликсом, забросив одну ножку в ажурных синих чулках, на другую, продемонстрировав при этом кружевное нижнее белье.

 Пустоблюдов мысленно облизался.

 -Денег еще в фонде нет, – выдавил он из себя.

 -Как нет?– округлила сиреневые, не успевшие выцвести на зоне глаза Катерина.– У нас все оперативно. Утром уже поступил первый транш в виде кредита от сахалинского банка "Гелиос", его погасит столичная мэрия. Небольшая порция пока- всего 250.

 -Чего 250?– осторожно спросил Феликс.

 -Миллионов рублей, конечно,– рассмеялась Катерина.– А вы думали долларов? Ха-ха. Ну, вы, мальчики, даете. Надо поумерить аппетиты. В нашей ведомости аж 100 человек, им всем зарплату надо платить, ну и старушкам со стариками помогать понемногу. А вы как думали! Нет, друзья, сразу стянуть все деньги и разбежаться, это ботва сырая. Придется еще и слегка потрудиться. Так что по трем направлениям пока уйдут только 210, я все подсчитала.

 -Умница ты наша,– похвалил бухгалтершу Мотя.– А второй транш когда?

 -Недели через 3, не раньше с Уральского банка "Малахит". Не беспокойтесь, в мэрии все поступления уже расписали до конца года.

 -Года,– повторил эхом Феликс.

 -Разумеется, года, больше вряд ли протянем.

 -А потом?

 -Хрен с котом,– заржала Катерина и тут же закашлялась тяжелым, таежным кашлем. Только через несколько минут смогла говорить, но изменившимся голосом.– Короче, как только над нами закапает, сразу разбегаемся.

 -Куда?

 -По разным направлениям. Тебе, шеф, какая страна больше нравится?

 -Тасмания,– сказал Пустоблюдов, еще в школе мечтавший побывать на этом далеком австралийском острове.

 -Вот у едешь в свою Тасманию. Мотя тебе любую ксиву за час нарисует. Сделаешь, Мотя ему Тасманию?

 -Без проблем.– Нафталин прищелкнул пальцами, почесал одну ногу на столе о другую.

 -А мне что пока делать?– осторожно поинтересовался Пустоблюдов.

 -Ты король,– почтительно сказал Мотя и даже козырнул.– Такое варево заварить не каждый сможет. Почет тебе наш и уважение. Так что сиди в кресле, кушай кофе со сливками и коньяком и езди на совещания.

 -Пока "мерина" новой модели нет,– подал голос заместитель по техническим и транспортным вопросам.– Только 17-го года выпуска, но скоро свежак подгонят. Не зыркай на меня так страшно, Катенька. "Мерин" перейдет фонду внепланово от организации ветеранов-инвалидов, транзитом через общество охраны природы Карельского полуострова.

 -Хитро.

– А то! – самодовольно хмыкнул Дерюгин. – Так что сегодня домой, шеф, уж извините, поедите на старье.

 Пустоблюдов внутренне поморщился. "Домой"…Был бы у него этот дом, кроме дворницкой. Ну, раз пошла такая пьянка, нужно срочно решить жилищный вопрос.

 -Сегодня не надо меня никуда отвозить, я сам…Да тут вот что…С женой накануне разошелся, оставил ей квартиру и все барахло, до последней нитки.

 -Вот это по-нашему!– воскликнул Мотя.– А не много ей будет, шеф?

 -В самый раз. Так вот мне неплохо было бы на первое время…

 -Все понял, шеф,– перебил его Дерюгин.– За час решим проблему. Трехкомнатная квартира на Котельнической набережной для начала устроит?

 -Я…

 -Все понял, – повторил Дерюгин.– Будет там и одежда, и продукты питания в холодильнике. Можно сразу с прислугой.

 -Нет, не надо прислуги! – почему-то испугался Феликс. Все происходящее ему напоминало наркотический сон. Неужели все так живут, ну те, что приближенные к вершине?

 -Ему Зоя секретарша, наверное, понравилась, – ввернул журналист.– Я бы тоже не отказался.

 -А я?! – возмутилась Катерина Стрункина.– Я разве не понравилась вам, шеф?

 -Понравилась, конечно, только…

 -Правильно!– воскликнул Нафталин.– Спать с бухгалтером, все равно, что с денежным мешком. Никакого удовольствия.

 -Сам ты мешок, Мотя! – обиделась Катерина и запустила в него стаканом со стола Феликса.

 Стакан, отскочил, видно, от крепкого лба Нафталина и полетел прямиком в окно. Раздался звон разбившегося стекла. Феликс вскочил с кресла, в кабинет ворвалась испуганная Зоя:

 -Что, что здесь происходит?!

 -Ничего,– успокоил секретаршу Нафталин.– На счастье.

 Под вечер в фонд заглянул глава управы Афанасий Никитин.

 -Ну как устроились?– спросил он, лукаво глядя на Феликса.

 За него ответила Зоя:

 -Тесновато для такого великого дела.

 -Да, дело великое,– задумчиво произнес главуправ.– Завтра в 10.00 совещание в префектуре округа по вопросу улучшения помощи пожилым москвичам. Подготовьте пару тезисов, Феликс Николаевич.

 -Зачем?

 -Так положено, привыкайте. В четверг коллегия в мэрии, вы должны быть и на ней.

 И понеслось. Жизнь Пустоблюдова переменилась, слово по мановению волшебной палочки. Он попал совершенно в другой мир, неведомый, пугающий, но удивительно полнокровный, сочный и яркий. Феликс оделся в лучшем московском магазине, заместитель по транспорту действительно "вскоре" подогнал новенький Мерседес. На совещаниях и коллегиях, благодаря неожиданному таланту ораторства, который в нем открылся, Пустоблюдова встречали уже как своего. Помощников он больше не видел. Зоя сказала, что они руководят процессом где-то в другом месте.

 В конце месяца Катерина Стрункина выдала ему две банковские карточки. Одну "Мир", другую золотую от известного немецкого банка.

 -Сюда, – пояснила бухгалтерша, показывая "Мир",– будет зачисляться ваша официальная, скромная зарплата руководителя благотворительной организации "Третий глаз" – 37.800. А сюда…словом, настоящая зарплата. В России "немцем" лучше не пользоваться. Откройте счет в каком-нибудь банке-середнячке и через него перебрасывайте с "немца" на "Мир" сколько вам нужно на текущие расходы. Понятно?

 -Не совсем, но понятно,– ответил Феликс.– А сколько на "немце"?

 -Странный вопрос, – наморщила нос Катерина.– Это не мое дело, мне нужно знать только то, что положено знать. Кстати, Нафталин просил вам передать, что скоро "Третий глаз" переберется из сапожной мастерской в Сити, на 225 этаж башни "Федерация".

 -Почему на 225?

 -Спросите у Дерюгина.

 -Я их обоих давно не видел.

 -Так они на Сейшелах, – вскинула удивленно Стрункина. – Разве они вам не сказали? Странно. Открывают там филиал "Третьего глаза".

 Теперь удивился даже проходимец Пустоблюдов:

– Фонд помощи московским старикам на Сейшелах? Я думал это просто разговоры.

 -А почему бы и нет? Какая разница, хоть в Антарктиде. Да, докладываю, транш из Сибири получен, ждем теперь из Красноярска.

 -Это, как его…а пенсионерам-то мы помогаем?

 -Еще как! В ваш адрес поступают сотни благодарственных писем не только в мэрию, но и в федеральное правительство.

 Об этом Феликс, конечно, знал. Ему не раз в мэрии жали руку за "высочайший вклад в дело благотворительности". А одна полная дама на коротких ножках так внезапно и горячо начала его "за это" целовать, что Феликс чуть не задохнулся из-за сдавленного ее цепкими пальцами горла. "Спасибо вам, дружок. Загляните ко мне вечером на пирожок". Пустоблюдов еле от нее отделался.

 И все же что-то Феликса настораживало. Он был рад перемене в жизни, но слишком уж эта перемена была гротесковой, неестественной. Сердце подсказывало, что этот цирк может в любой момент закончиться, тем более что почти каждый день по телевизору показывали коррупционеров всех калибров, задержанных органами.