Волк на холме

– Наверное, это все новые штайнеровские таблетки… Усыпили меня как сурка. Прости, милый.

– Господи, да за что же?.. Я позвоню и поблагодарю Штайнера – он наконец-то нашел лекарство, от которого ты спокойно спишь всю ночь. Ну и… ты меня все-таки разбудила, дорогая Покахонтас, так что капитан Смит спасен, но ему определенно пора отчаливать в Штаты. Иначе отец наяву снимет с меня скальп.

Малена тихо рассмеялась и шлепнула мужа по руке: она не очень любила жестокие шутки, но Бруно все же дозволялось нарушать табу.

– Я сейчас встану и провожу тебя…

– Нет, не надо! Это отнюдь не ускорит мои сборы. Повернись на другой бок и отоспись за нас обоих. Я еще позвоню тебе перед посадкой в самолет.

– Тебя… тебя повезет в аэропорт Лука?.. – она знала ответ, но почему-то решила уточнить.

– Да. Надеюсь, что хотя бы он не проспал, и машину подготовил к отъезду… Черт возьми, половина восьмого!..

Малена, проявляя супружескую солидарность, встала с постели вслед за мужем и, пока он спешно умывался и брился в ванной, подошла к окну.

Лука не проспал: подогнал «мерседес» именно туда, куда и было нужно, к боковому входу, и теперь стоял рядом с машиной, курил и поглядывал по сторонам – то ли любовался цветниками и перголами, которыми так гордилась Белинда, то ли размышлял о чем-то своем… С такого расстояния Малена нечетко видела его лицо, но оно показалось ей хмурым и мечтательным в одно и то же время… например… как у Спартака, в первое утро в поместье Суллы… (7).

«Нет, конечно же, нет… это все мои фантазии, потому что я сама еще не совсем проснулась…» – она смущенно усмехнулась и спряталась за занавеску, чтобы Лука случайно не заметил ее, и все-таки продолжала смотреть.

В груди шевельнулось приятное тепло при мысли, что этот широкоплечий парень, удивительным образом сочетавший в себе нахальство и галантность, немного сердитый, но с хорошей улыбкой, не сдрейфивший перед Бруно и способный возразить Белинде, будет рядом с ней во время отсутствия супруга. Будет катать ее на машине по живописным окрестностям, охранять ее, а значит, она сможет целые дни проводить на озере, и возвращаться домой только под вечер. Значит, она сможет избежать завтраков и обедов в компании свекрови (Малена не сомневалась, что Белинда непременно приедет «навестить мышку», может быть, даже раньше, чем самолет Бруно приземлится в Нью-Йорке) – и останется только пережить совместный ужин…

****

Принц благоразумно оставил «мерседес» в двух кварталах от «Пестрой кошки», рядом с мастерской Змея, но Монику все равно перекосило от злости, и она едва не выпрыгнула из платья, стоило блудному приятелю перешагнуть порог пиццерии.

«Явился все-таки, чертов засранец! И где его только носило два дня, если не в Терни, с этой мандой, „синьорой Фантони“?»

В нетерпении выяснить всю подноготную, она чуть резче, чем требовалось, поставила на столик тарелки с лазаньей и кружки с пивом, и пена выплеснулась наружу.

– Эй, девушка, полегче… – недовольно сказал клиент и покачал головой; он был не из завсегдатаев, по-итальянски говорил с ужасным акцентом – паршивый турист, невесть как забредший в недра Гарбателлы – и Моника огрызнулась:

– Сам смотри, куда локти ставишь! – повернулась спиной и, не слушая дальнейшего бурчания и не обращая внимания на призывно вскинутые руки еще не обслуженных посетителей, пошла к Принцу.

Медлить было нельзя: волчара сел не за столик, а на табурет у барной стойки и, похоже, не собирался плотно обедать. То ли у него, как обычно, в карманах свистело, (8) то ли снова куда-то спешил…

«Не иначе, в Трастевере, к сучке очередной! Небось на нее и потратил последние монеты». – зло подумала Моника и вздохнула: ну что поделать, черного кобеля не отмоешь добела.

Отношения с Принцем (если это можно назвать отношениями) подразумевали небогатый выбор из трех вариантов: смириться с его постоянным блядством, рвать сердце в напрасных ревнивых терзаниях или же все прекратить, и самой пойти на все четыре стороны, свободной и одинокой…

Само собой, Моника предпочитала первый вариант. Девицы появлялись и исчезали, как бабочки-однодневки, а она оставалась. И в конце концов Принц всегда возвращался к ней.

Они были знакомы лет пятнадцать, со старшей школы, некоторое время Моника даже считалась «официальной» девушкой Луки Корсо, как дура, ждала его из армии… и дождалась, но дело не дошло ни до свадьбы, ни до помолвки. В неполных двадцать лет Принц не рвался надевать на шею хомут, и в его жизни были дела не менее увлекательные, чем секс: спорт, автомастерская, лихие угоны машин и взимание «налога» с районных продавцов травки, ну и конечно, футбол и околофутбольные страсти – выезды, шествия, атрибутика и отчаянные драки романиста с тиффози других команд.

Моника свыклась со всем этим, сдружилась с «Ядовитой бригадой», стала у парней своей в доску, не вела себя как шлюха, но и недотрогу не строила, если хотела – заводила романы, пару раз ее звали замуж… но Принц всегда оставался Принцем. Ему достаточно было двинуть бровью, и она бежала к нему, задрав хвост, как течная сучка… надеясь, что настанет – непременно настанет – такой день, когда он, проснувшись утром с нею в постели, улыбнется, обнимет покрепче, и пригласит остаться навсегда.

А потом в жизни Принца появилась Чинция, и это стало катастрофой похуже Хиросимы…

– Привет, красавчик… – Моника, натянув на лицо самую милую и приветливую улыбку, приблизилась к Луке сбоку и положила руку ему на плечо. – Ты куда это запропал, гулёна? Наци со Змеем уже хотели тебя в международный розыск объявлять.

– Ну, вот он я, – усмехнулся Принц. – Никуда не делся. Жив и здоров.

Он приветственно чмокнул подругу в щеку, но подставленных губ как бы не заметил. Моника не подала виду, как сильно ее задела подчеркнутая дистанция, и заулыбалась еще солнечней, как супермодель на съемке для прессы:

– Ой, да я им сразу сказала, чтобы не парились – я же тебя хорошо знаю… набегаешься и вернешься. Дома-то оно всяко лучше. А все-таки, где ты был? Скажи по старой дружбе, мне интересно.

Лука рассеянно кивнул, вроде бы соглашаясь с ее словами, и она поняла, что он вообще не слушает – витает где-то далеко… с тем же успехом можно было задавать вопросы кофемашине или радиоприемнику.

Голодные гости за столиками продолжали махать руками – в обеденное время «Пестрая кошка», как обычно, была набита битком. Мария не справлялась одна, и, бегая туда-сюда с подносом, бросала на Монику сердитые взгляды, да и сам синьор Пепо, стоявший за стойкой, проявлял недовольство, что официантка прохлаждается, болтая с приятелем-завсегдатаем. Нужно было возвращаться к работе, но отпускать Луку восвояси, так и не поговорив с ним по душам, она не собиралась…

– Слушай, а чего ты за стойкой-то, как неродной? Давай я тебя в зале обслужу как положено. У нас сегодня шикарное блюдо дня.

«Заодно и с планами на вечер определимся…»

После «супружеских визитов» Принца в Терни или, наоборот, холостяцких каникул, которые он себе устраивал, исчезая на несколько дней по неизвестным адресам, Моника старалась во что бы то ни стало залучить его к себе в постель, а в идеале – провести ночь у него в квартире. Заново наполнить волчье логово своими запахами, похлопотать на кухне, по-своему прибраться в комнате, и невзначай забыть в шкафу очередную кофточку или очередную безделушку – на полочке в ванной…

Это была хорошая тактика, благодаря ей к Луке перекочевала добрая треть повседневного гардероба Моники, и она не видела причин отказываться от привычной схемы.

Но у Принца оказались другие планы.

– Не хочу я ваше «блюдо дня», да и некогда. Уезжаю.

– Что?.. Как это?..

– Вот так. Работу нашел. – Лука придвинул к себе тарелку со стромболи (9) и стакан с аранчьятой (10) и принялся за еду.

Зная, с каким волчьим аппетитом приятель обычно набрасывается на местную стряпню, и видя, как равнодушно и нехотя он ест сейчас – точно по обязанности, типа, «надо же заправить бак перед дорогой» – Моника заволновалась по-настоящему. На ее памяти, лишить Принца аппетита были способны всего три обстоятельства: тяжкое похмелье, грипп с высокой температурой и любовная страсть. Ни пьяным, ни больным Лука не выглядел, а вот влюбленным… влюбленным… еще как!

«И это точно не Чинс… какая-то новая баба… Неужели Наци не пиздит, и Лука в самом деле выловил из Тибра тонущую богачку, не то графиню, не то принцессу?.. Мадонна! Так бывает разве что в романах Даниэлы Стил!» (11)

У нее руки зачесались дать мерзавцу подносом по голове, чтобы мозги если не вылетели, то встали на место, а потом еще вцепиться в волосы и от души оттаскать за проклятые кудри… но Моника сдержалась и, послав успокоительный знак Марии – сейчас приду, дай мне еще пару минут, подруга! – ехидно спросила:

– Ну и как же ее зовут?

– Кого? – Принц бросил на нее мрачный взгляд, предостерегая лезть не в свое дело, однако воительница уже ступила на тропу войны:

– Твою работу… Она блондинка или брюнетка, а может, вообще рыжая?..

– Моника, ты… – что он собирался сказать ей, так и осталось неизвестным, потому что в кармане черной кожанки что-то странно запиликало, и Лука, чертыхнувшись, так поспешно выудил оттуда крохотный телефончик, что вместе с ним выскользнули и шлепнулись на пол початая пачка сигарет и нераспечатанная пачка презервативов…

– Вижу, ты отлично подготовился к работе… – хмыкнула Моника.

– Отстань! – он отмахнулся от нее, как от докучливой мухи, занятый поисками кнопки ответа на звонок. Моника подумала, что, если Принц не спер этот чудо-аппарат, то получил его совсем недавно… и наверняка – из рук той самой богачки…

«Та-ак… кажется, все совсем плохо… мало мне было Чинс, теперь еще и эта новая прошмандовка с виллы Боргезе! Отловлю сегодня после смены этого рыжего придурка Наци и вытрясу из него подробности…»

– Да… Да, это я, синьора… Нет, все хорошо. Я просто на обратном пути сделал крюк, заехал за вещами. Конечно. Все понял. Думаю, часа через полтора. Что? Ладно. А где это?.. Нет, я найду. Ну тогда через два часа.

Это было неуместно и неприлично, стоять и откровенно подслушивать чужой разговор, но Моника ничего не могла с собой поделать, и, хотя Лука отодвинулся от нее и отвернулся, она слышала каждое слово… и видела, как у него постепенно краснеет ухо, словно в него жарко дышала сама Чиччолина или Моника Белуччи…

– До встречи, синьора.

Разговор прервался. Принц опустил руку на стойку и обалдело смотрел на зажатый в ладони телефон, как будто у него в самом деле случился «секс на расстоянии».

Моника молча подобрала с пола сигареты и контрацептивы, положила на стойку рядом с телефоном, выждала с полминуты и все-таки решилась потянуть Луку за куртку:

– Эй… ты в порядке?

– В полном. – он вышел из эротического ступора, заново рассовал по карманам телефон и все остальное, а потом попросил у синьора Пепо счет, и заодно телефонный справочник.

– Да ты что, приятель, нешто боишься в Риме заблудиться? – осклабился хозяин «Пестрой кошки», не упустивший возможность подшутить над соседом по району. – Забыл, как из Гарбателлы до Эсквилина доехать?

– Ничего я не забыл… где справочник-то? Мне ехать пора, – у Принца определенно не было желания включаться в обмен остротами, и Пепо огорченно поджал губы:

– Вон, Моника несет… давай-ка ты побыстрее, не видишь, синьор торопится!

«Арнальди…» или «Арнольди», так, кажется, она сказала?..» – скользя глазами по убористым строчкам, думал Лука. – «Нет, «Арнальди», все-таки… Книжное издательство – это на «к» смотреть, или на «и»?.. Или на «А», по названию?.. Черт, Малена… ну ты и задачки ставишь…»

Она всего лишь попросила его, раз уж он Риме, заехать в издательство и забрать для нее пакет у синьора Риццоли.

«Я им позвоню, и для тебя все подготовят», – сказала Малена, только не сказала, где найти это чертово издательство. Ну конечно, откуда ей было знать, что книги Лука Корсо в основном читал, сидя в тюрьме, а на воле чаще обходился газетами и журналами… и что такое «издательство», представлял только на примере крохотной типографии в подвальном помещении, где они печатали фанатский футбольный журнал, листовки и баннеры.

Но Принц твердо знал одно: он выполнит ее поручение; а если Малена однажды попросит у него птичьего молока, или голубую розу, или золотых яблок, он и тогда не явится к ней пустыми руками…

Примечания:

1. Населенный пункт на полпути между Браччано и и аэропортом Фьюмичино

2. Околофутбол – «официальное» название движения ультрас, включающих не только трибунное соперничество, но и выяснение отношений между матчами.

3.Когда в Риме 23.00, в Нью-Йорке 17.00 – вторая половина или конец стандартного рабочего дня. Римское время обгоняет Нью-Йорк на 6 часов.

4.Несмотря на довольно высокий уровень жизни, в 70—90 годы Италия была крайне проблемным государством, где политические и экономические кризисы следовали один за другим, а уровень коррупции и преступности был запредельно высок.

5.Каблы – так на жаргоне называются женские туфли, босоножки, сапоги на высоких каблуках. Очень высоких каблуках.

6.Подразумевается католическая свеча-лампада.

7.Образ, возникший в воображении Малены, восходит к роману «Спартак», написанному Рафаэлло Джованьоли.

8.В Риме обед у барной стойки обходится примерно вдвое дешевле, чем за столиком

9.Стромболи – закрытая пицца, свернутая в рулет. Благодаря специфичной форме начинка у нее получается очень сочной, а тесто пропитывается соусом. Есть множество вариаций стромболи. В основе рецепта пиццы стромболи – типично итальянское сочетание продуктов: густой томатный соус, острые колбаски и много сыра.

10.Аранчьята – газированный напиток из апельсинового сока, итальянский вариант фанты.

11.Даниэла Стил – одна из самых популярных писательниц, автор женских романов, широко известна не только в США, но и в Европе.

ГЛАВА 8. Каждая ветка горит по-своему

Прочтешь ли ты слова любви немой?

Услышишь ли глазами голос мой?

В. Шекспир, сонет 23

Кто начал злом, для прочности итога

Все снова призывает зло в подмогу.

В. Шекспир, «Макбет»

29 марта 1995 года, Браччано

День накануне выдался солнечным и теплым, под конец порадовал красивейшим закатом и мягко перетек в звездную ночь… но на рассвете над озером поднялся ветер, нагнал тучи, и они тяжело разлеглись над городком Браччано и окрестными виллами, чтобы разрешиться проливным дождем как раз ко времени завтрака.

– Оххх, сырость проклятая, чтоб тебя чума забрала, вместе с клятым бора (1) … – ворчал Микеле, потирая ноющие колени, но приступ ревматизма, хотя и приковал мажордома к стулу, не мешал ему ревниво следить за приготовлениями к завтраку, и поругивать Катарину, что уже целую вечность возилась с шоколадными булочками:

– Не успеют, говорю же тебе, не успеют, упрямая женщина! Поздно ты спохватилась!

Катарина, экономка и по совместительству возлюбленная супруга Микеле, с олимпийским спокойствием продолжала заниматься своим делом, и всем своим видом показывала, что не нуждается в наставлениях. Она не любила спешки, но всегда все делала вовремя, и не сомневалась, что справиться и сейчас.

– Говорю же тебе, не успеют… – не унимался Микеле – ревматизм, как обычно, повысил градус его природного занудства с приемлемого до несносного, и Катарина пошла на хитрость:

– А что этот новый молодой человек… Лука, кажется? Он придет завтракать с нами? Синьора Малена мне говорила, но что-то я запамятовала…

Само собой, она все прекрасно помнила, тем более, что дважды переспрашивала синьору Малену, но супруг заглотил наживку, как голодный окунь:

– Не синьора Малена, а синьор Бруно! Это он сказал, и совершенно ясно: где его жена, там будет и Лука. За столом тоже.

Катарина усмехнулась:

– Я поняла, поняла, значит, и здесь за столом он тоже с нами ест… Только что на это скажет синьора Белинда?

– Почем я знаю, что она скажет! – проворчал Микеле и потер коленку: если приступ к обеду не уймется, придется вызывать поденщика, чтобы помог с домашней работой… – Разве их поймешь, этих господ!.. Один одно велит, другая – другое, а ты крутись, как уж на сковородке! И так всю жизнь… Вот как я ей объясню, почему парень в гостевой спальне, в «греческой», а не во флигеле для прислуги?..

– Ничего, сошлешься на Бруно, и пусть он сам с синьорой объясняется. Наше дело маленькое, – отрезала Катарина и ловко вынула из духовки поднос с золотистыми саккотини (2), источавшими упоительный запах сдобы, ванили, свежего масла и шоколада.

Она принялась перекладывать булочки на большое фарфоровое блюдо, расписанное танцующими пастушками и пастушками, играющими на дудочках, и продолжила беседу с супругом:

– Мне вот что интересно… кто он все-таки такой, этот Лука Корсо? Бруно его то «гостем», то «другом» величает, тебе представил «водителем», а мне – «помощником» Малены… каким еще помощником? Разве помощники в приличных домах такие бывают?..

– Эй, эй, уйми свой язык, трещотка! – предостерег ее Микеле и даже погрозил пальцем. – Сама же только что сказала – не нашего ума дело, пусть хозяева между собой разбираются как хотят.

Он понизил голос и добавил:

– Я так понял, что Бруно этого Луку знает по каким-то спортивным делам, может, они тренировались вместе или еще что… а сейчас он его к Малене приставил для охраны.

– Для охраны? Какой ещё охраны, от кого ее здесь охранять – от мышей, что ли? – фыркнула Катарина, сняла передник и, оглянувшись на дверь, тоже понизила голос:

– Я вот что думаю… может… он вообще… санитар?..

– Санитар? Какой-такой санитар, что ты плетешь?

– Такой… – Катарина заговорила еще тише. – Из клиники. Мы же с тобой не в курсе… а что, если Бруно и синьор Филиппо все-таки решили послушаться синьору Белинду и… отправить Малену на лечение?.. По своей-то воле, она, понятно, не поедет, а скандал никому не нужен, вот Бруно и нашел для нее «водителя» и «охранника»… чтобы в нужный момент посадил в машину и отвез спокойненько, куда скажут. Ну, а если она догадается и сопротивляться будет, он же наверняка сумеет с ней совладать, их такому специально учат.

– Да ну тебя совсем, глупая женщина! – теперь Микеле рассердился всерьез, и едва не смахнул со стола молочник. – Насмотрелась сериалов… не знаешь, что выдумать!.. Слушать противно! Не вздумай еще сболтнуть кому-нибудь, не дай Бог, до Малены с Бруно дойдут твои выдумки.

Катарина хмыкнула и покачала головой: спорить она не собиралась, но осталась при своем мнении: во внезапном появлении Луки Корсо на вилле и в его близости к персоне молодой синьоры определенно было что-то загадочное… и она очень хотела узнать разгадку.

Возможно, приезд синьоры Белинды, ожидавшийся к вечеру, прольет свет на происходящее между Маленой и Бруно, и заодно раз и навсегда определит Луке подобающее место в доме.

– Мяяяяяяяя… – из коридора, ведущего на кухню, донеслось хриплое басовитое мяуканье, и сразу за ним послышался мужской голос:

– Ну что ты увязался за мной, как арбитр за Джаннини?.. Нет у меня ничего, ты все сожрал! Иди мышей лови.

– Мяяяяя… Муаааааууу…

– Ладно, дело твое. Впущу на кухню, но если тебя веником шуганут – чур, на меня не обижаться…

Микеле с Катариной удивленно переглянулись, прежде чем обоюдно воззриться на вход, где в проеме открывшейся двери показался «водитель-охранник-санитар» Лука, облаченный в футболку и джинсы, и в компании громадного серого кота с порванным ухом.

– Доброе утро, – поздоровался парень без всякого смущения, даже немного нагловато (по мнению Катарины), но хотя бы не стал сразу ломиться к столу, дождался ответного приветствия от пожилых синьоров и приглашения сесть. Кот деловито побежал по его следам, обогнал, запрыгнул на ближайший стул, поставил лапы на край стола и попытался дотянуться до молочника.

– Кыш, нахальная тварь! – картинно замахнулся на него мажордом. – Откуда ты опять взялся на мою голову?.. Три дня не было, я уж думал, пропал… но нет же, как булочки на завтрак, так и Оборванец тут как тут!

– Вот оно что, Оборванец, значит, – усмехнулся Принц и, взяв кота поперек туловища, ссадил на пол и сам занял его место. Серый монстр недовольно загудел и, не желая легко сдавать позиции, запрыгнул на колени к новому знакомцу и для верности вцепился в джинсы когтями.

Микеле невольно заулыбался, наблюдая эту сцену – на самом деле он любил Оборванца и очень сокрушался при каждом его долгом загуле, в то время как супруга снова хмыкнула и что-то пробурчала насчет того, что «рыбак рыбака видит издалека».

– Где ты нашел его, Лука? Он трое суток не появлялся.

– Да это не я его… это он меня нашел… сперва под окном орал, я аж проснулся, – Принц не стал уточнять, что у него почти всю ночь сна не было ни в одном глазу, – А потом слышу, кто-то на карнизе скребется, открыл окно – он в комнату и запрыгнул. Я лег, так он ко мне в ноги бухнулся, там и дрых.

«И выспался куда лучше чем я, мошенник мохнатый…»

– Мадонна! – Катарина отставила кофейник и картинно воздела руки. – Конечно, прямо в комнату! В «греческую» спальню!.. Мокрый и грязный, на кашемировый плед!.. Ай-яй-яй, синьор Корсо, как же так можно…

Драматическое выступление сделало бы честь оперной приме, но Лука не проявил особого раскаяния и просто пожал плечами:

– Ну не выталкивать же мне было прямо под дождь бедную животину – под утро лило как из ведра. И не грязный он был вовсе, вымокший только…

– Да-да, настоящий потоп… – покивал Микеле, почему-то очень довольный, что парень оказался не робкого десятка и сумел возразить его властной супруге. – Ты молодец, Лука, что пожалел божью тварь. Но учти на будущее, что насчет порядка и чистоты у нас строгие правила!

– Учту. – Принц почесал Оборванца за уцелевшим ухом, заставив кота заурчать, и бросил голодный взгляд на кофейник и аппетитную горку свежеиспеченных булочек – это точно были настоящие булочки, а не замороженные полуфабрикаты, наспех подогретые в духовке. Упоительный запах сдобы способен был свести с ума даже аскета-постника, а Лука никогда не был аскетом в отношении домашней выпечки…

В детстве и юности, когда он еще жил вместе с сестрой, Джованна, осваивавшая премудрости домоводства, частенько баловала его то пирожками, то печеньем, то настоящими тортами, и превратила в изрядного сладкоежку. Моника умела готовить только пиццу, зато Чинция, несмотря на свой вечный маникюр и ревностное отношение к фигуре, знала какой-то особый секрет. Тесто у нее всегда получалось воздушное, тающее во рту, сахар, пряности и масло распределялись идеально, и когда Принц оказался в тюрьме, то отчаянно скучал не только по объятиям и поцелуям любимой, но и по ее фантастическому миндальному печенью и фирменным панцеротти (3) … Теперь же, когда он наезжал в Терни с ночевкой, и Чинция, после долгих уговоров, с деланной неохотой затевалась с выпечкой, то никогда не забывала, ставя на стол блюдо с горячими пирожками, попенять Луке за «обжорство» и подаваемый Джанни дурной пример.

«Ты уже не мальчик, тебе пора подумать о более здоровой диете… Иначе ты растолстеешь как боров и к пятидесяти годам получишь инфаркт».

После этого Принц обычно благодарил ее за заботу – и набрасывался на панцеротти наперегонки с Бето, пока Джанни с важным видом жевал булочку с молоком…

Поток непрошенных воспоминаний был прерван строгим голосом Катарины:

– Лука, а что синьора Малена сказала насчет сегодняшнего дня?

– Ничего.

– То есть как это – ничего? Вы же целый вечер провели вместе… разве она не давала тебе распоряжений насчет машины? Вы сегодня куда-то поедете? А когда вернетесь? Нужны ли будут панини и белая пицца к полудню, или вы обедаете в городе? Я слушала прогноз погоды, сегодня дождливо, я бы не советовала ехать на озеро, или у синьоры другие планы? Ты не повезешь ее в Рим? А сам не уезжаешь?

Пожилая синьора присутствовала на кухне в единственном экземпляре, но Принц почувствовал себя латерале, со всех сторон атакованным активными страйкерами, жаждущими напихать ему по самое «не могу»… и отгрузить команде по полной. (4) Тут следовало держать ухо востро, чтобы не сболтнуть лишнего, и для начала Лука усилил линию защиты:

– Куда синьора Малена скажет, туда и повезу. На озеро, в Рим или в Пьемонт – мне без разницы.

– То есть как – без разницы?

– Да так. Синьора Малена своим планам хозяйка. Что решит, то решит.

– Хммм… не больно-то ты внимательный, как я погляжу, – Катарина покачала головой. – Или просто скрытный?

– Уж какой есть. – наверное, ему следовало свести все на шутку, широко улыбнуться и похлопать ресницами, как непременно сделал бы Бето, вечно поучавший, как надо располагать к себе людей, но Луке претило притворство. Да и скрывать ему было что, тут зоркая старушка ни капли не ошибалась.