Этот сильный слабый пол

Еще вчера она сделала все необходимые звонки. Ольга сама ей перезвонила и довольно сообщила, что домой добралась и у нее все хорошо, и знает, что я буду на даче, а здесь телефон не везде хорошо ловит. Тете Зине позвонила и предупредила, что приеду и все привезу. Ивана Федоровича предупредила, что заболела и есть больничный. Заведующий был холоден и до тошноты вежлив. По его тону было ясно и понятно, что ее болезнь он воспринял с плохо скрываемым довольством… Поэтому забытый дома мобильник можно не воспринимать как трагедию. Обходились же раньше не только без мобильных, но даже без стационарных телефонов, и ничего, выжили… Но, несмотря на разумность приведенных доводов, на душе было скверно. Хорошо хоть у тети Зины, у единственной в деревне, был стационарный кабельный домашний телефон, который давал возможность поддерживать связь с внешним миром.

– Еще километров пять, – уже вслух продолжила Варвара, не обращая внимания на то, что единственная живая душа, находящаяся с ней в машине, по прежнему ее игнорирует, – и мы с тобой, Бормоша, на месте, но ты не расстраивайся, ведь мы с тобой знаем более короткую дорогу. Еще чуть-чуть, и мы свернем на боковую дорогу; она, правда, не такая комфортная, как шоссе, но у нас новая ходовая часть, да и кузов дядя Миша хорошо приподнял, теперь наша «копеечка» – почти внедорожник. Эдакий советский «газик» шестидесятых годов, хотя нет, судя по двигателю и комфорту в салоне, опять спасибо дяде Мише, это скорее такой «Ленд крузер» в миниатюре. Так, сейчас первый поворот направо, а затем главное – не проехать мимо съезда на «тайную» дорожку…

Огромная блестящая машина, черной лентой стелющаяся по дороге, на бешеной скорости почти впритирку «подрезала» ее «Копейку» слева и ушла на правый поворот. От неожиданности Варвара дико взвизгнула, резко нажала на тормоз и, несмотря на ремень безопасности, едва не вылетела в лобовое стекло.

– Дебил ненормальный, – наконец смогла она выдохнуть, – Бармалей, ты жив? Варвара оглянулась назад. Бармалей с ошарашенным видом сидел на полу, с недоумением глядя на хозяйку.

– Ну, жив, и хорошо, через каких-то пятнадцать – двадцать минут будем дома. Во всяком случае, будем на это надеяться, если еще какой-нибудь малахольный не объявится.

Повернув ключ в замке зажигания, она плавно тронулась с места. Медленно, внутри нее все еще потряхивало от произошедшего, Варвара свернула с главной дороги. В обозримой дали до самого горизонта не было видно ни одной машины.

– Надеюсь, этот псих на «Ламборгини» не свернул на мою грунтовку, – задумчиво произнесла Варвара, поворачивая руль влево и съезжая на прячущуюся в кустах и уходящую в лес еле заметную проселочную дорогу. – Если да, то так ему и надо, и значит, скоро мы его увидим. Бармоша, если ты еще не видел черный «Ламборгини», то, вероятно, скоро ты восполнишь этот пробел в своем кругозоре.

Так, болтая с котом, она мягко, почти нежно вела машину, поворачивая то вправо, то влево, петляя по извилистой дороге между деревьями и зарослями кустарников.

Этой дорогой пользовались редко и только старожилы. Она была узкой и неудобной из-за частых поворотов, что делало практически невозможным разъехаться с встречной машиной, и кому-то из двух приходилось давать задний ход до ближайшей прогалины, чтобы разминуться, но зато в разы сокращала путь к старой полуразрушенной деревеньке, где и была ее дача.

Вообще это был настоящий деревенский дом, где была даже самая настоящая русская печка. Варвара редко ее топила, летом в этом не было нужды, а поздней осенью и зимой она здесь практически не бывала из-за плохого, почти непроходимого участка дороги, ведущего непосредственно к деревне. Хотя в ближайшем будущем эту ситуацию обещали кардинально изменить. В самой деревушке было восемь жилых домов, где жили круглый год, и еще шесть – восемь домов, куда некоторые приезжали с друзьями только на «шашлычные» выходные. Эти дома были сразу узнаваемы по покосившимся крышам, слепым, давно не мытым окнам со ставнями, которые если еще и были на месте, то держались на последнем дыхании, по участкам, где бурно, со всей своей здоровой мощью разрастались лопухи, чертополох и другая сорняковая растительность – истинная находка для любителей экзотической ботаники. Были дома более-менее ухоженные, туда приезжали целыми семьями, иногда только на выходные или на время отпуска, а были и такие, что, приехав на майские праздники, оставались до поздней осени.

В деревеньке были электричество и водопровод, которые провели в прошлом году, и даже маленький магазинчик, предлагавший небогатый ассортимент бакалейных и продуктовых товаров. Обеспечение умирающей деревни благами цивилизации было не жестом доброй воли областной администрации, просто участки с проведенными коммуникациями стоили значительно дороже. Старожилов, в том числе и тетю Зину, доживающих свой век в этих домах, пока не трогали, но элитные поселки с высоченными вычурными оградами, из-за которых иногда чуть-чуть были видны верхние этажи загородных дворцов, а иногда и вовсе только небольшой участок крыши, все ближе и ближе подбирались к их деревушке.

Все произошло одновременно: она увидела зад «Ламборгини» и падающее с оглушительным треском прямо на капот ее машины огромное дерево. В одну секунду педаль тормоза была со всей возможной силой вжата в пол, при этом тормозной диск и колодки издали жуткий визг, ее машина остановилась буквально в миллиметре от заднего бампера элитной иномарки, дальше переключатель скоростей – сцепление – газ – задний ход – тормоз и остановка. Дерево легло ровно между машинами. Зубы Варвары предательски стукнули, она с трудом разжала пальцы и отпустила руль. Ее спасла извилистая дорога, вынудившая ехать с очень маленькой скоростью, и реакция врача, ориентированного на экстренные ситуации.

Она открыла дверцу и полной грудью вдохнула ворвавшийся в машину живительный лесной воздух. То, что происходило дальше, показалось продолжением ее ночного кошмара. Через поваленное дерево, торопясь, перелезал огромных размеров мужчина. У него авария и кто-то пострадал, мелькнуло у Варвары в голове, – им нужна срочная помощь. Она выскочила из машины и, захлопнув дверцу, рванулась к нему навстречу – и тут же, получив сильный удар в плечо, как подкошенная, рухнула на обочину. Все происходящее сопровождалось какими-то странными приглушенными хлопками, как будто на дереве кто-то методично отламывал маленькие веточки. Мужик, размером с гризли, упал на нее сверху. «Все, мне конец, – молнией пронеслось в ее голове, – он меня сейчас расплющит». Но он, прижав ее к себе одной рукой и оттолкнувшись от земли другой, вместе с ней кубарем скатился в боковой овраг, которые тянулись по обеим сторонам дороги. И только катясь кувырком по склону и оказавшись на дне оврага, она подумала, что дерево упало не само собой и не просто так, а эти странные непрекращающиеся хлопки никак не связаны с самим деревом. Вокруг, с каждым хлопком, вскипали фонтанчики из прошлогодних листьев. Это была стрельба.

– По нам стреляют, – с трудом смогла проговорить Варвара, – по нам стреляют!!!

– Да, – прохрипел «Гризли», – и если бежать будем быстро, может быть, выживем.

– Обнадеживает, – произнесла Варвара, вставая на четвереньки и пытаясь принять вертикальное положение. Очередная порция выстрелов придала ей значительное ускорение, и сильная боль ушибленных при падении всех мыслимых и немыслимых мест была ничтожной мелочью по сравнению с желанием жить. Он нажал ей своей огромной ладонью на затылок, согнув пополам так, что ее нос почти уткнулся в землю, а затем второй рукой с еще большей силой нажал на область поясницы, и у Варвары подогнулись ноги. Она была вынуждена вернуться практически в исходное положение, еще немного, и снова пришлось бы встать на четвереньки. Так они и побежали, не разбирая пути. «Гризли» был впереди, в таком же положении, как и она, то есть согнувшись в три погибели. Чтобы Варвара не отстала, он тащил ее за собой крепко, зажав в кулак полу ее ветровки.

– Куда, – задыхаясь от бега в неудобном положении и от страха, наконец спросила Варвара, – куда мы бежим?

– Не знаю, я не знаю этих мест…

Варвара резко остановилась. Он, продолжая двигаться, и с такой силой потянул за ее куртку, что Варвара, не удержавшись, крутанулась вокруг своей оси и вся куртка оказалась у него в руке. Почувствовав что-то не то, он тоже остановился и резко обернулся, с недоумением рассматривая по отдельности то Варвару, то ее ветровку, крепко зажатую в своем кулаке. По отдельности, видно, они плохо воспринимались.

– Если вы не знаете этих мест, – переведя дыхание и уже спокойно спросила Варвара, – то куда мы все-таки бежим?

– Сейчас, – он говорил удивительно тихим, с небольшой хрипотцой и между тем очень сильным голосом, – как можно дальше от дороги и как можно дальше от тех, кто сначала хотел убить меня, а теперь и вас. Вы свидетель.

– Но я ничего не видела, – и она тут же поняла, что сморозила глупость.

– Вы хотите их здесь дождаться и сказать им это в лицо? – теперь он смотрел на нее с неподдельным интересом. – Конечно, желание женщины – закон, и вы можете оставаться, но, если вы не очень возражаете, я все же пойду дальше.

Они вдруг оба замолчали, потрясенные тем, что, кроме их голосов, других звуков не было. Вокруг было тихо, очень тихо. Выстрелы прекратились.

– Вы идете в глубь леса, – произнесла Варвара, – там настоящая непроходимая чащоба, а еще дальше топь, там не пройти. Я очень хорошо знаю эти места… – и чуть не добавила, что здесь прошло ее «партизанское» детство. Здесь, действительно, прошло ее детство. С соседскими мальчишками они часто играли в партизан, индейцев, кладоискателей, лазили на деревья, строили настоящие хижины, выкапывали землянки. Это было замечательное время, далекое от взрослых забот. Но сейчас надо уходить, уходить быстро и тихо, потому что убийцы вряд ли останутся на дороге в ожидании, что жертвы вернутся к ним сами..

Варвара внимательно осмотрелась и, только по ей известным знакам, быстрым шагом двинулась именно в сторону густой чащи. Двигалась она легко и быстро. Все здесь было до боли знакомо. Вот еле заметная зарубка в виде английской буквы V, что означало Victory – победа. Ее перочинным ножом оставил Сенька Кнопка, так прозванный за маленький рост и курносый нос. V было его знаком по жизни, слишком короткой жизни. Его зарезали в пьяной драке в «лихие» девяностые. Мишка Одуванчик со смешными толстыми щеками – погиб в Чечне во времена «становления демократии», Саша с Наташей так и остались вместе и, по слухам, неплохо живут в Канаде. Они все были «пятеркой отважных». Саша тогда любил говорить, что они всегда будут вместе, как пять пальцев на одной руке. А теперь… «одних уж нет, а те далече»…

Вдруг на ее плечи легла возвращенная ветровка и это отвлекло от грустных воспоминаний. Она благодарственно кивнула, но не обернулась и не сбавила шаг.

– Вы идете в глубь леса, хотя сами меня от этого предостерегали, – раздался его голос. – Где-то рядом есть деревня, может быть, лучше туда?

– Нет, – категорически мотнула головой Варвара, –там несколько стариков, которые нас не спасут, а так же, как и я станут свидетелями.

Внезапно чаща закончилась и они вышли на открытое место размером почти с футбольное поле, густо засыпанное щебнем и битым кирпичом. На его противоположном конце стояло шесть или семь полуразвалившихся сараев. Здесь раньше хранили сено, иногда дрова, а иногда летом даже оставляли скотину, а потом хранили старую технику, старую мебель, какие-то вещи, которые в тот момент были никому не нужны, а затем о них благополучно забыли, но это было давно, когда деревня была почти поселком городского типа.

Варвара обернулась и внимательно осмотрела своего спутника. Он был значительно выше ее и весь какой-то огромный, большая голова с высоким лбом венчала широкую шею, необъятные плечи переходили в широченную борцовскую грудь. Он не был толстым, он был просто очень большим. Возраст около пятидесяти, плюс-минус пару лет в любую сторону, рост где-то под сто восемьдесят пять – девяносто и вес сто – сто десять килограмм, не больше, прикинула она навскидку. Лицо с крупными и немного грубоватыми чертами было по-мужски интересным, причем даже очень интересным. И одет был дорого. Просто и очень дорого.

Ну, да, в «Ламборгини» в одежде из сэконд-хенда не ездят – она улыбнулась пришедшей мысли.

– Почему вы меня так рассматриваете, – вдруг буркнул «Гризли», внезапно насупившись, – и что нашли во мне смешного?

– Я прикидываю, на каких стропилах вас выдержит настил, – не смутившись, ответила Варвара и решительно двинулась к среднему по размеру и расположению сараюшке, который грозился самостоятельно, без посторонней помощи, буквально с минуты на минуту, завалиться набок. Видимо, единственное, что его удерживало от падения – это принятия окончательного решения, куда именно удобнее упасть. Выбор Варвары не вызвал видимого оптимизма у ее партнера по бегству.

– Послушай женщину и сделай наоборот, – пробурчал «Гризли» за ее спиной. – Вот тот, который рядом с ним, мне нравится больше, он кажется покрепче.

– Простите, вы что-то сказали? – Варвара прекрасно все расслышала, но очень хотелось, чтобы ей это сказали в лицо.

– Я говорю, что опасно долго находиться на открытом месте, – его голос зазвучал чуть громче, – и вот тот сарай у меня вызывает больше доверия.

– Там нет пола, – ответила Варвара, проследив за его рукой, – перекрытия и стропила сгнили напрочь, одни стены более-менее, которые неизвестно, на чем держатся, и ветхая крыша. Нам сюда.

Варвара подошла к неказистому строению, стоящему вроде бы и посередине, и между тем небольшим особнячком от других. Чуть приоткрытые покосившиеся ворота намертво вросли в землю. Она протиснулась в щель между створками и вошла внутрь сарая.

– Постарайтесь пройти, не вывернув ни одной доски.

– Не знаю, насколько это возможно, – с сомнением произнес «Гризли», – но я очень постараюсь. И он действительно постарался. Сняв с себя одежду, он протянул ее Варваре через зазор в воротах.

– Отвернитесь, – у него это получилось немного грубо, но Варвара поняла, что дело дошло до нижнего белья, и демонстративно повернулась к нему спиной. Возле ее ног тут же приземлились мужские трусы. Она деликатно на полшага отодвинулась и уставилась в потолок.

Варвара хорошо знала этот сарай. Наружная его часть была очень обманчива. Внутри он был один из самых крепких. Стропила потемнели от времени, но, сделанные на совесть из хорошего дерева, и могли еще долго просуществовать, балки перекрытия были сделаны из старого дуба и на них лежали большие кучи сена. Наверх вела приставленная деревянная лестница. В углах сарая для укрепления крыши, как толстые колонны, стояли дубовые бревна. Варвара помнила, как их сосед по даче, мухоморного вида и такого же характера старикашка, ремонтировал этот сарай. Начал с прохудившейся крыши и делал все по совести, для себя, но когда сделал крышу, от старости и под тяжестью новых стропил и перекрытий начали оседать стены. Тогда он поставил эти опорные «колонны», и тут «поехал» фундамент. «Мухомор» не выдержал насмешек односельчан, что начал ремонт с крыши, а не с фундамента, бросил свою «стройку века», и постепенно о ней все стали забывать, кроме детей, которые превратили этот сарай в свое тайное убежище. Затем дети выросли и разъехались, а оставшиеся старики понесли сюда старые вещи, признав, что постройка заслуживает доверия, но потом и они перестали сюда ходить. На полу теснились древние комоды, где не хватало ящиков, колченогие столы и стулья, шкафы с отломанными дверцами, диван с оборванной обивкой и торчащим во все стороны поролоном. Единственно, что здесь не вызвало доверия у Варвары, – это приставная лестница.

Она обернулась, чтобы озвучить свои сомнения, и обмерла. Абсолютно голый «Гризли», как-то частями просачивался в узкую щель между створами ворот. Вначале он просунул одну руку и плечо, затем с большой осторожностью голову и половину грудной клетки. Его тело блестело от пота. Просунув вторую руку, он, опираясь на ближайшую створку, мягко втянул в сарай все тело и одну ногу. Варвара воровато отвернулась в надежде, что он не заметил, как она на него смотрела. Было жгуче стыдно. Кажется, она в ту минуту покраснела с пяток до макушки. Варвара опустила глаза и стала усиленно изучать носки своих мокасин.

– Позвольте мои вещи, – где-то над ней раздался его голос. Варвара, не оборачиваясь, протянула ему одежду и снова с тревогой посмотрела на лестницу: слишком хлипкий был у нее вид.

– Я могу уже повернуться? – спросила Варвара, медленно разворачиваясь к нему лицом. – Там… Она замерла на полуслове. Из-за его плеча, в щель между створками ворот было четко видно, как из леса вышли трое мужчин и быстрым шагом направились к их укрытию.

– Быстрее наверх, – прошептала она, и второй раз повторять не пришлось, он все понял. Первых нижних перекладин на лестнице не было, и он, подхватив ее, подсадил почти на середину лестницы. Она попыталась подтянуться на руках, но сил было явно недостаточно, и вдруг ноги почувствовали твердую опору. Глянув вниз, Варвара обмерла, ее ноги стояли на его плечах. Почувствовав, что движение наверху замедлилось, он поднял голову и, увидев ее испуганное лицо, успокаивающе улыбнулся и показал рукой, что все хорошо и надо быстрее подниматься. Когда она оказалась наверху, то постаралась отползти подальше от края перекрытия, понимая, что помощи сейчас от нее никакой, главное – ему не мешать. Ее не удивило, когда над дубовой балкой показалась его голова: казалось, для этого человека нет ничего невозможного. Он натужно крякнул и, подтянувшись, оказался рядом с ней. Сено, на котором они лежали, было явно прошлогодним, и кто-то совсем недавно его перетряхнул. В дальнем углу были свалены деревянные автоматы и пистолеты, несколько лошадиных голов, выпиленных из фанеры и раскрашенных вручную, и еще куча каких-то игрушек. «Ну, конечно, летом к старикам приезжают внуки…, – подумала Варвара. – Надо будет, если, конечно, останусь жива, предупредить насчет лестницы».

Вдруг, забыв о мирском, она вся превратилась в оголённый нерв, прислушиваясь к нарастающему снаружи шуму гравия под шагами их преследователей. Они остановились почти рядом с сараем. «Гризли» накрыл горячей ладонью ее руку и тихо сжал холодные пальцы.

– Ну и куда дальше? – почти рядом раздался мужской, с выраженной сиплостью в голосе.

– Надо обшарить эти сараи. Они наверняка где-то здесь, – вступил второй голос, подвизгивающий, с истерической ноткой.

– Леха, ты полный придурок, – вновь заговорил первый, сипловатый голос, – ты только посмотри, здесь ворота уже вросли в землю, а в эту щель даже кошка не пролезет.

Чье-то плечо в кожаной куртке настойчиво попыталось протиснуться в их сарай.

Варвара взмокла в одно мгновение, «Гризли» тут же сжал ее пальцы так, что ей показалась, будто она чувствует, как крошатся их фаланги. – А этот Панкратов здоровый, как шкаф, он здесь ни в жизнь не пролезет…

– А давайте мы здесь все подпалим: если они там, то превратятся в барбекю…

– Оба заткнулись, – это был голос смерти, он был равнодушно холоден, без единого человеческого оттенка и не оставлял надежды. От этого голоса у Варвары от ужаса встали дыбом волосы. Это конец. Пусть лучше пристрелят, чем гореть заживо.

– Здесь VIP – зона и каждые полчаса летают «дроны», там на краю поля был предупреждающий знак, ты даже закурить не успеешь, и здесь будет ОМОН, МЧС, ФСБ или еще какая-нибудь хренотень, тут наверняка где-то рядом правительственные дачи, и мы, такие красавцы, как на ладони …

– Не хрен было промахиваться с двух шагов, – взвизгнул фальцет. Последовал грохот, от которого содрогнулось все их убежище. Судя по стону, с «фальцетом» провели силовой воспитательный прием, то есть просто впечатали в ворота сарая.

– Я на тебя даже патроны тратить не буду, просто удавлю, – произнес равнодушно «мертвый голос».

– Мне сразу не понравилась эта идея с кодовыми звонками и ловушками, – заговорил «сиплый».

– Я сказал всем заткнуться… Наступила тягостная тишина, затем зашуршал гравий и снова долгая мучительная тишина.

Пот заливал глаза. Варвара перевернулась на спину и ладонью вытерла лицо. Никогда в жизни ей не было так страшно, как в прошедшие мгновения. Тело занемело то ли от страха, то ли от пронизывающего холода, идущего от влажной соломы. Раздавшийся шорох заставил ее широко распахнуть глаза.

– Очень испугалась, – не то вопросительно, не то утвердительно произнес он, склонившись над ней. Его дыхание обожгло ее палящим зноем так, что вдруг Варвара поняла – ей точно сегодня суждено сгореть на костре.

Он наклонился еще ниже и заглянул в ее глаза. Они были темно-зелеными, с золотистыми вкраплениями и с коричневым ободком вокруг радужки, они звали, притягивали и губили его, такого сильного и такого могущественного. Этот маленький курносый нос, покрытый такими смешными веснушками. Этот мокрый лоб с прилипшими к нему каштановыми волосами, ставшими от влаги темными. Эта шея, такая нежная и беззащитная, покрытая шелковой кожей, под которой билась, как будто стараясь вырваться на волю, тонкая жилка. Он захотел эту женщину с такой силой, что у него вспотели ладони, затылок, спина. Ему хотелось ее сломать, подмять под себя, причинить такую боль, чтобы она закричала от счастья бытия. Ее чуть приоткрытый рот с по-детски пухлыми губами чуть приоткрылся. Она хочет что-то сказать, а он этого не хотел. Варвара ничего не хотела говорить, она каждой своей клеточкой хотела испытать его силу, чтобы это произошло сейчас, немедленно. Нахлынувшее желание было таким необыкновенным, таким всепоглощающим, что в этот миг весь мир перестал для нее существовать. Но он не будет торопиться, он выпьет эту женщину по капле и до самого дна. Подсунув широченную ладонь под ее затылок, он медленно, наслаждаясь своей властью, приподнял ее голову и слегка коснулся ее губ своими губами. Она вся потянулась к нему, но он остановил, и опять было легкое касание, потом еще и еще, с каждым разом все сильнее и сильнее. Сначала он чуть прихватил ее верхнюю губу, затем нижнюю. Она пыталась выхватить у него все и сразу, как изголодавшийся путник, как о милости, ее рот просил поцелуя, и он поцеловал. Никогда в жизни ни одну женщину он так не целовал. Поцелуй был бесконечным. Он завел ее руки над головой, удерживая их своей ладонью, а другой рукой медленно раздевал ее, проникая ласками в самые сокровенные места. Ее власть будет потом, а сейчас он здесь царь и бог. Он наслаждался, видя, как ее захлестывает желание. И он добился ее крика, исполненного сладкой муки.

Так вот ты какое, счастье. Она лежала, облокотившись о его руку, которая, не переставая, гладила ее обнаженную спину, вторую он подложил себе под голову и внимательно рассматривал ее лицо, тело, и, как ни странно, ее это совсем не смущало. Варвара скользила пальцами по его лицу, глазам, легко, слегка коснулась губ, она не могла поверить, что он реален, и поэтому ей надо было, обязательно надо было дотронуться до него.

Он следил, как она сосредоточенно, чуть закусив губу, наверно, даже сама не заметив этого, изучала его. Когда пальчиком она коснулась его губ, он не выдержал и, прижав к губам всю ее ладошку целиком, и стал целовать ее терпко, долго. Затем резко перевернул Варвару на спину и с какой-то, просто неистовой голодной злобой впился в ее уже припухшие от его поцелуев губы. Все было обоюдно быстро и жестко, как будто они доживали на этом свете последние минуты. В последний момент он с силой прижал к себе эту теплую, необыкновенную, всю такую настоящую женщину, такую покорную и такую яростную, такую нежную и такую до грубости требовательную. Он – тот, кого, казалось, никто и ничто не могло удивить в этой жизни, такого искушенного в отношениях с женщинами, взрослого, состоявшегося человека, самого сделавшего себя с нуля, прошедшего через огонь, воду и медные трубы. Он, настоящий пахарь по жизни, трудоголик до мозга костей, имеющий все и даже больше, чем все, только сейчас, обладая этой женщиной, понял, что был нищим. И вдруг, на этом сеновале, он стал богатым, как Крез, стал обладать миром. Его объятия едва не задушили ее, и она была готова умереть, только бы он не отпускал ее. Запустив руку в ее мокрые волосы и с силой зажав их в кулаке, он запрокинул ей голову и с остервенением от благодарности, переполнившей его, впился в ее полураскрытый рот и упал на спину, продолжая сжимать ее руку в своей ладони.

– Я еще здесь, – еле выдавила из себя Варвара, – или уже там?

– Ты здесь, и всегда будешь…

– Согласна, только можно хотя бы чуть-чуть одеться, а то солома очень спину колет.

Он хохотнул и склонился над ней.

– О, пожалуйста, пощади меня, властелин души моей, – дурашливо взмолилась Варвара, – а то твоя раба сейчас просто сдохнет.

«В принципе, это не так далеко от истины», – мелькнуло в ее голове.

– Боишься, – в тон ей прорычал он и вновь склонился над ней,– и правильно делаешь, Конопушка. – Затем снова хохотнул, чмокнул ее в нос и стал собирать разбросанные по сеновалу вещи.