Этот сильный слабый пол

– Привет, Оль, конечно, узнала, – ответила Варвара, одновременно стараясь привести в порядок залитую плиту.

– Ты не спишь? А что так долго не подходила? – Ольга не дожидалась ответов. – Слушай, я сейчас в соседнем подъезде. Участки расширили, представляешь? – Варвара кивнула головой, будто на другом конце провода ее могли видеть. – У меня последний вызов. Я могу к тебе зайти, ты одна?

– С Бармалеем, – кое-как вставила Варвара.

– Отлично, а то давно не виделись. Кстати, твоя мобила не в доступе. Все, бегу к тебе. – У меня батарея села, – уже в гудки произнесла Варвара и, положив трубку добавила, – а еще и лифт не работает.

До прихода подруги она успела выдраить плиту, поставить новый кофе и наделать бутербродов. Раздавшийся звонок в дверь не застал ее врасплох.

– О, сразу видно, что с дежурства, – запричитала Ольга, ураганом ворвавшись на кухню, – под глазами чернота, как у трагических актрис в немом кинематографе, а цвет лица сине-зеленый, как у голливудских зомби. А чего нос красный и глаза опухли? Ты что, плакала? А халат чего рваный? А чего ты не сказала, что лифт сломан? Хотя я бы все равно зашла.

– Халат только что Бармалей порвал, случайно, – Варвара успела в последний момент подхватить турку, над которой уже опасной шапкой вздыбился кофе, – Оль, сядь и переведи дыхание, а то у меня в голове сейчас мозг взорвётся.

Та тут же рухнула на ближайший стул и нырнула в свою необъятных размеров сумку.

– А я не с пустыми руками. Представляешь, – продолжала она откуда-то из-под стола, – в кои-то веки бутылку коньяка подарили, и не просто коньяка, а «Курвуазье»! Франция! – И с гордостью выставила коробку на стол. – Смотри, ты готова к приему сего напитка?

– Ты даже не представляешь, как я к этому готова, –доставая бокалы, произнесла Варвара, – и не смотри на их размеры, скоро ты пожалеешь, что у меня нет граненых стаканов.

– Варя, ты меня интригуешь, – заинтересовалась Ольга при этом торжественно извлекла из коробки бутылку и открыла ее, – но после серпентария в моей поликлинике ты вряд ли чем-нибудь меня удивишь.– Взяв в одну руку бутерброд с сыром, а в другую бокал с коньяком, она вальяжно закинула ногу на ногу. – Ну давай, подруга, удивляй.

– Во-первых я бесплодна, – выдохнула Варвара, – это сказала Татьяна с нашей гинекологии. Во-вторых, сегодня меня вызвал главный, долго распинался, какой я хороший врач, а потом предложил уволиться по собственному желанию. Клинике нужны новые, молодые врачи, а у нас на отделении или беременные, или многодетные с малыми детьми, или предпенсионный возраст, или кто-то суперзаслуженный. Поэтому к первому сентября я должна самостоятельно уйти или буду «вынуждена» это сделать. Ну, потом были разные мелочи типа стычки с заведующим… и последнее: я сегодня преднамеренно убила человека.

Ольга поперхнувшись, и зайдясь кашлем, еле смогла выдавить из себя, – прости, что ты сказала?

– Я сегодня преднамеренно убила человека, – членораздельно произнесла Варвара, – он пытался изнасиловать двенадцатилетнюю девочку, и я ударила его по голове бутылкой шампанского. Судя по всему, перелом основания черепа.

Варвара выпила залпом коньяк и, стянув с головы влажное полотенце, вытерла им лицо.

– Ты посиди, съешь чего-нибудь, а я пойду халат переодену, а то в рванье как-то неловко себя чувствую.

– Заодно все-таки поищи стаканы, – произнесла Ольга внезапно охрипшим голосом. – Надо чаще видеться, а то как-то много информации сразу.

– В этом доме стаканов нет, – пропыхтела Варвара из комнаты, через голову натягивая длинную до колен футболку с каким-то диким футуристическим рисунком на животе.

Бармалей, растянувшись на диване, с напряжением следил за каждым движением своей хозяйки. На бандитской мордахе был написан немой вопрос: есть ли у него шанс остаться на диване или стоит уже эмигрировать в кресло и громогласно оповестить весь мир о своей трудной судьбе? Подергивание кончика пушистого хвоста говорило о том, как стрессовая атмосфера в его душе все больше накалялась.

– Я не собираюсь занимать диван, – задумчиво произнесла Варвара, продолжая поиски каких-либо приемлемых легких штанов, – ты бы мог заметить, что у нас гости. О, нашла!

Это были старенькие, цвета хаки, бриджи. Между тем амплитуда движения хвоста значительно увеличилась, что свидетельствовало о вотуме недоверия, вынесенном ей Бармалеем.

– Ой, можешь верить или не верить, а я пойду на кухню. Там Ольга и коньяк, – и, чуть помедлив, добавила, – или уже только Ольга, если она конечно, не успела весь выдуть, хотя грохота падающего тела я не слышала. А ты, Бармоша?

Бармалей всем своим видом показал, что на подхалимаж такого низкого качества он не купится, и гордо отвернулся к спинке дивана, хотя уши в напряжении почти сошлись на затылке.

Монодиалог был прерван звонком в дверь. Бармалей вздрогнул, но с места не сдвинулся, всем своим видом показывая, что это не дом, а проходной двор, – это во-первых, а во-вторых он все равно не уступит свое место под солнцем, то есть на диване.

Варвара судорожно стала натягивать на себя бриджи.

– Оль! Открой дверь!

– Это, что уже за тобой?! – Ольга осторожно двигалась по коридору, стараясь не растянуться на скользком ламинате. Услышанные новости и внеочередной бокал коньяка, выпитый без хозяйки квартиры, да еще и на голодный желудок (завтрак был очень давно, если конечно он вообще был, этого вспомнить она не могла и абсолютно не заморачивалась на эту тему), сделал свое дело, почти полностью нарушив ее чувство равновесия. Распахнув входную дверь, она мгновенно протрезвела. На лестничной площадке стояло несколько мужчин явно кавказской национальности.

– Варя, здесь какие-то грузины! – в Ольгином голосе прозвучала нотка паники.

– Мы чеченцы, – чуть посуровев, ответил один из них, стоящий чуть впереди остальных и явный лидер в этой тройке. От такой поправки Ольга попыталась незаметно сползти по стене на пол, но тут же была подхвачена и водружена на кухню на свое место.

– Меня зовут Ибрагим, – представился мужчина лет сорока, продолжая разговор, начатый в коридоре. Он говорил на чистом, пожалуй, слишком чистом русском языке, тщательно выговаривая слова и правильно выстраивая предложения.

– Ольга, – стараясь сдержать накатившую икоту, произнесла Оля и тут же уточнила: – Ольга Викторовна, подруга Варвары Семеновны и тоже врач.

– Приятно познакомиться, – продолжил Ибрагим, –судя по вашему состоянию, вы в курсе происходящих событий.

Ольга икнула: и даже не покраснела, на данный момент ей было не до хороших манер, ей было жутко страшно.

– Да, Ибрагим, она в курсе, – Варвара зашла на кухню и слышала окончание фразы.

Кухня была неприлично маленьких размеров. Чтобы все пришедшие одновременно могли в ней находиться, все, кроме Ольги (она сидела, всем своим видом показывая, что ни за какие сокровища мира не уступит свою табуретку), были вынуждены стоять и никто из присутствующих не обращал на это внимание. При появлении Варвары джигиты молча расступились. На их лицах было написано такое уважение, что она испытала чувство неловкости.

– Я точно убила его? – вопрос был мучительный, болезненный, страшный, но Варвара ни секунды не сомневалась, что ответ будет еще чудовищнее, – вы вызвали полицию?

– Мы не вызвали полицию, – не дрогнувшим голосом ответил Ибрагим, его лицо при этом оставалось совершенно спокойным, как будто он говорил об обыденных, не заслуживающих серьезного внимания вещах, – и ты, сестра, действительно убила его. Он заслужил более страшной смерти, и ему с тобой просто повезло.

Монолог был прерван громким иком Ольги, и ей тут же протянули полный бокал коньяка. Она выпила его одним залпом, даже не поморщившись (со стороны это выглядело так, будто пить коньяк в таких дозах для нее обыденное дело) и потянулась за бутербродом.

– Такой благородный напиток не закусывают «Докторской» колбасой, – не меняя тона и не показав признаков даже малейшего удивления, продолжил Ибрагим.

– Да, но это лучше, чем кошачий корм, – как-то печально произнесла Ольга, – а у Вари больше ничего съестного дома нет. Правда, вот еще сыр, но он какой-то совсем несъедобный.

– Мы видели, что у нее в сумках, – Ибрагим кивнул своим «братьям», – и мы взяли на себя смелость кое-что добавить к вашему столу. – Пока его соотечественники опустошали принесенные пакеты, Ибрагим продолжал: – В подвале уже все убрали, тело сейчас везут за город, где его и найдет полиция, а может, и не найдет. Смотря как искать будут и будут ли искать вообще. Мы сейчас уйдем и не будем вас беспокоить. Я оставлю тебе, сестра, свою визитку, чтобы ни случилось в твоей жизни, нет такой проблемы, которую мы не решим для тебя. Ты очень сильная женщина, но больше, пожалуйста, никому ничего не рассказывай. Варвара, как завороженная кивнула головой. Ольга в этот момент очень напоминала пьяненького Петруху из фильма «Белое солнце пустыни», слегка покачивалась и умиротворенно улыбалась.

– Это я вовремя зашла, – вдруг изрекла она, глядя на увеличивающуюся на столе гору деликатесов. – Пир Лукулла.

Они ушли из квартиры так же тихо, как и вошли в нее. Ольга, на удивление стремительно оказавшись у входной двери, быстро закрыла ее на все замки и даже цепочку накинула, ровным шагом вернулась на кухню.

– Там, в коридоре, еще огромное ведро с розами стоит.

Варвара снова кивнула головой.

– Я жутко хочу есть, я просто очень хочу есть.

– Сначала давай еще по глоточку, – предложила Ольга, одновременно наполняя бокалы, – а то меня совсем не берет. И почему ты им не сказала, что главный тебя выживает из клиники? Надо ковать железо, пока оно горячо.

– Оль, ты что, хочешь, чтобы нашего главного врача нашли рядом с этим педофилом? Я, конечно, кровожадна, но в разумных пределах. И еще мне почему-то кажется, что педофила, или то, что там от него осталось, никто и никогда не найдет.

– Извини, не подумала, что здесь вопросы решаются так радикально, – уже с полным ртом пропыхтела Ольга и потянулась за новой порцией копченого мяса. – Копченое мясо лучше, конечно под водочку, но у нас не Версаль, и всяко лучше, чем «Докторская». О, а здесь в термопакете что-то горячее… Шашлык!!! Это просто вау!!! Сейчас, как верблюд наемся на две недели вперед. Слушай, подруга, а ты чего не ешь? Ты же говорила, что голодная…

– Не могу, – Варвара сглотнула подступившую тошноту, – даже смотреть на еду не могу. Все вдруг перед глазами всплыло… Господи, как люди могут убивать друг друга… Самой жить не хочется!

– Это был не человек, даже не животное. И хватит заниматься черт-те чем. Этот гад получил по заслугам. Ты меня извини, Варь, ужасно, когда у тебя пациент на столе погибает и ты ничего не можешь сделать. Хотя ты прекрасно знаешь, что ты не Господь Бог и даже не его правая рука. И потом, вспомни о той девчушке, что она пережила и что ей еще предстояло бы пережить, если бы ты не подоспела. Кстати, моей Машке уже двенадцать, так моя мама до сих пор ее провожает и встречает из школы. Поэтому хватит из меня выжимать слезу, а давай еще по глоточку и перекуси.

– По глоточку, – с сарказмом произнесла Варвара, –почти бутылку коньяка выпили и ни в одном глазу. А как Машундиль? Как мама?

– Машка молодец, учится хорошо, мама, по возможности, держится, – Ольга повела плечом, – но ты же сама понимаешь, возраст.

Варвара согласно кивнула.

– А насчет того, что мы с тобой трезвые, так адреналин все перебивает, – со знанием дела продолжала Ольга, при этом не переставая жевать, – но алкоголь еще свое возьмет. И пока он не взял, давай все это съедобное богатство запихнем в холодильник и я, пока еще вменяемая, вызову себе такси. А завтра…

– Завтра, рано утром, я еду на дачу, – как-то незаметно набивая какой-то вкуснятиной себе рот, прошамкала Варвара. – Тете Зине надо лекарства отвезти. Поэтому весь этот продуктовый набор мы не будем складывать в холодильник, а ты его возьмешь для Маши с мамой.

– Только половину, – согласно кивнула Ольга, – а насчет дачи – это отличная мысль. А я тебе, пожалуй, выпишу больничный, чтобы ты чуть передохнула от своих приключений и приняла хоть относительно человеческий вид. Давай свой паспорт, и пока я буду оформлять тебе активный вызов с высокой температурой, ты мне расскажешь, откуда здесь взялись эти чеченцы.

– Оль, я сама толком не поняла, – произнесла Варвара, доставая документы и между тем не переставая жевать. – У них здесь какой-то крутой бизнес.

– Кто бы сомневался, – что-то царапая на клочке бумаги, с сарказмом пробормотала Ольга.

– Ты пиши, пиши, не отвлекайся, – пресекла Варвара на корню комментарии Ольги и продолжила: – Ну, я не в курсе, чем они занимаются, и честно, могу признаться, в данной ситуации меня это совсем не интересует. У них в пригороде достраивается дом, а здесь они сняли квартиру для нескольких женщин из их семьи, так как рядом какая-то элитная женская гимназия, которую эта девочка посещает с первого класса. Ее раньше возили почти из центра города, они там снимали квартиру, а потом там что-то не срослось, и они на пару месяцев переехали сюда. Девочку всегда провожали туда и после окончания занятий встречали у выхода из здания гимназии, а сегодня детей отпустили на полчаса раньше, и она проявила самостоятельность, одна пошла домой. Ну, а дальше все и понеслось… Да, Оль, ты кстати, при гостях была никакущая, а сейчас как стеклышко…

– Я тогда от страха поехала, – Ольга сложила все свои бумаги и упрятала их в необъятный докторский портфель, – сначала ты меня загрузила своими новостями, а через минуту здесь «тридцать три горячих кавказских богатыря» нарисовались. У меня вообще первая мысль была, что ты кого из их диаспоры грохнула и они пришли разбираться. Потом, когда поняла, что они из нас шашлык-машлык делать не собираются, чуть успокоилась, ну, головушка и поехала, а когда они за дверь, ты в истерику, у меня надпочечники снова активизировались и адреналин так нежно коньячок и накрыл. Все элементарно, друг мой ситный. Так, пока они, эти самые надпочечники, окончательно не сдохли и я еще помню свой адрес, я поехала. Только сначала такси вызову и на «посошок». Варенька, ты молодец, ты даже не представляешь, какая ты молодец, и я тебя люблю и очень уважаю. Не думай, что я пьяная, пьяная, но чуть-чуть. Слушай, машину обещали подать через пять минут, я потихоньку поползу на первый этаж. Давай обнимашки-целовашки.

– Давай я тебя провожу, – робко предложила Варвара, – потому что мне сейчас кажется, что ты вовсе не чуть-чуть.

Продолжая разговор уже в коридоре, Ольга чуть не наступила на развалившегося на полу Бармалея. Он всем своим видом показывал высочайшую степень вселенского кошачьего страдания. Кто бы мог подумать, что на него, Мурлокатана Великого, никто не обращает внимание. Более того, его только что просто чуть не растоптали. По всему было видно, что оставалось жить бедному коту, то есть ему, считанные минуты и эти минуты будут преисполнены невероятных мучений.

– Даже не надейся, мне только спускаться, и я еще в состоянии это сделать, – Ольга, переступив через распростертое «тело» и чуть качнувшись, гордо вскинула подбородок, стукнула кулаком себя в грудь, – а тебе придётся потом подниматься наверх. Ой, посмотри, как у меня отекли ноги, я в туфли не влезаю.

– Попробуй левую туфлю надеть на левую ногу, а правую на правую, а не наоборот, – съехидничала Варвара и, поставив огромный пакет с собранной провизией на пол, подхватила страдающего котищу на руки, – это так, к слову: трезвость – норма жизни.

– Варвара, не будь мелочной и положи этого зацелованного тушкана на место, он уже и так больше тебя, – с легкой надменностью произнесла Ольга, но обувь все-таки переодела. – И еще, если тебе, конечно, интересно мое мнение, твоя Таня с гинекологии, думаю, неправа насчет твоего бесплодия…

– Она просто озвучила результаты анализов…

– Не перебивай меня, – Ольга погрозила Варваре пальцем, – а то я мысль теряю. Ты, кстати, перед тем как обследоваться, озвучила, когда у тебя последний раз были близкие контакты с противоположным полом? Можешь не произносить эту страшную цифру. Ведь это даже не месяцы, это гоооды!!! – Ольга повисла на дверной ручке и стала ее дергать во все возможные и невозможные стороны.

– Если ты поставила перед собой цель вырвать эту несчастную ручку с «мясом» или сорвать с петель дверь, – прокомментировала Варвара неравный бой Ольги с входной дверью, – то ты практически близка к этому. Кстати, а заодно опытом своей «богатой» личной жизни поделиться не хочешь? Отдай ручку, сказала.

Варвара наконец завладела подходом к двери и распахнула ее. На лестничной площадке стояли те двое в «похоронных костюмах» от кутюр, которые несколько часов до этого торжественно на руках доставили ее домой.

– Лифт по-прежнему не работает, – произнес «старший брат», – и мы решили, что вашей подруге будет немного сложно спускаться в таком состоянии.

– Это в каком это таком? – сразу влетела в штопор Ольга.

– Я имел в виду, – «старший» ни на секунду не смутился, – стрессовое состояние после всей полученной вами информации.

Ольга кивнула головой, милостиво приняв эту версию.

– Сегодня столько всего неожиданного, – она старалась максимально четко выговаривать слова и, зацепившись ногой за придверный коврик, буквально рухнула в объятья «старшего брата». От внезапности произошедшего Варвара выронила из рук кота, который от такой «нелюбезности» издал душераздирающее мяуканье.

– Ольча, держись, – произнесла Варвара, поняв, что жизнь подруги вне опасности, и добавила. – Неожиданности для тебя еще не закончились.

Она не успела договорить, а «старший» уже подхватил Ольгу на руки и быстрым шагом, почти бегом стал спускаться вниз.

– Это не похищение! – успела успокаивающе прокричать Варвара в стремительно удаляющуюся спину. Даже если она это и услышала, то, судя по дикому испугу на лице подруги, на мгновение показавшемуся из-за широкого плеча джигита, эти слова не произвели успокаивающего эффекта.

– Ой, подождите, – она успела схватить «младшего» за руку, – тут еще ее пакет, его надо обязательно взять.

– Твой друг, сестра, – гордо вскинув небритый подбородок, ответил «младший брат», – наш друг, и она не будет нуждаться.

– Простите, а Ибрагим знает? – поинтересовалась Варвара.

– Это он приказал, – ответил «младший», – все уже сложено в машину.

– В такси?

– Нет, – он наконец улыбнулся. – Зачем в такси, в хорошую машину. «Младший брат» горячо пожал ее руку и почти бегом стал спускаться вниз.

– Да, – сказала Варвара, вспоминая выражение лица подруженции и продолжая разговор сама с собой, – практики передвижения на мужских руках у Ольги тоже нет, видно, последний раз на руках ее носили где-то в прошлом веке. Зато на первом этаже она будет уже совершенно трезвая. Следовательно, в любом положении можно найти свои плюсы, и это не может не радовать.

Варвара посмотрела в лестничный пролет, они продолжали двигаться в том же хорошем темпе и уже были близки к финишу.

В квартире Варвару ждал Бармалей. «Ты погрязла, во всех мыслимых и не мыслимых пороках, – большими буквами были написаны на его мордахе, – я разочарован». Повернувшись к ней своей филейной частью и задрав хвост трубой, он гордо продефилировал в комнату.

– Не устраивайся там на диване, я скоро приду, – вдогонку ему сообщила Варвара, но кот на это ответил холодным равнодушием.

Ночь стала адом. Несмотря на то, что она больше двух суток провела на ногах, пережитое не отпускало. Сон походил на горячечный бред. Варвара то впадала в забытье, то от проносящихся в воспаленном мозгу видений вскакивала, обливаясь холодным потом, чтобы потом снова, как в омут, провалиться в никуда. Вокруг темнота и пронизывающий холод, огромная лысая голова с лоснящимся загривком медленно разворачивается к ней с каким-то страшным, нечеловеческим лицом, а в ее руке тяжелая, очень тяжелая бутылка, которую она никак не может поднять, чтобы обрушить ее на это чудовище. Она никак не может поднять эту чертову бутылку. Почему она такая тяжелая? До боли затекла рука, а ей надо обязательно поднять бутылку и ударить, еще немного, и он полностью повернется, и тогда конец, ей конец… Варвара громко закричала и проснулась. На руке, навалившись всей своей массой, спал Бармалей.

– Ты чуть до инфаркта меня не довел, – сдавленным голосом просипела Варвара и, неделикатно спихнув с себя этот мохнатый «чемодан», встала. Бармалей недовольно муркнул и свернулся клубком, продолжая наблюдать за хозяйкой пиратским глазом. После минувшего дня, судя по всему, от нее можно ожидать все, что угодно.

– Знаешь что, Бармалей, – обратилась Варвара к нему, – а давай-ка сейчас поедем на дачу. Два часа ночи, на улице достаточно светло, все-таки начинаются белые ночи – это прекрасно. Уже суббота, значит, на дорогах будет более-менее спокойно, за три-четыре часа доедем незаметно. Зато утром будем на даче, тетя Зина нам будет рада. Так что давай, Бармошенька, не делай вид, что не слышишь.

Такой сон – «отдых» взбодрил ее больше, чем душ и кофе, но одно не исключало другого. Все решено, едем. За полчаса все необходимое было распихано по сумкам. Упирающийся Бармалей водружен в ящик переноску. Недоеденный шашлык и другие мясные, рыбные, сырные деликатесы разложены по специальным пищевым контейнерам и аккуратно сложены в огромный пакет.

– Так, еда пойдет на переднее сидение, – вслух размышляла Варвара, – ты, Бармалей, на заднее, а все остальное в багажник. С первого раза все не унесу, Бармоша, не обижайся, но ты со своим весом в последнюю очередь.

Бармалей в ответ тактично промолчал: мол, ему и так давно было ясно, что в этом доме он на последнем месте, и другого он от нее и не ожидал.

Как ни странно, лифт работал. Видно, бабульки, живущие выше второго этажа и не выехавшие на дачи, максимально ускорили процесс восстановления двигательной активности изобретения Отиса. Процесс погружения в лифт, а затем в машину сопровождался монотонным подвыванием особи, коей вменялось снимать стрессы и обеспечивать ближних положительными эмоциями. Звуки страданий кота звонким эхом разносились по пустым улицам ночного города.

– Слушай, чудовище, – недобро прошипела Варвара, – ты сейчас весь район разбудишь.

«Чудовище» чуть помолчало, переводя дух, а затем продолжило, но заметно повысив тональность. Кое-как затолкав коробку с котом в машину, она вытащила из пакета с едой контейнер с красной рыбой и засунула ему в коробку пару ломтиков. Воцарилось молчание, затем весьма неинтеллигентное чавканье и в итоге довольное утробное мурчание.

– Гурман, – констатировала Варвара, – но ты не очень к этому привыкай. Скоро вернемся к кошачьему корму, а в сентябре останусь без работы, и вовсе на овсянку перейдем, сэр, причем не только ты, но и я. Но до сентября еще три месяца, а там или я сдохну, или ишак сдохнет или султан – кажется так говорил Ходжа Насреддин. Поэтому побольше оптимизма, Бармоша! И, назло врагам, будем жить долго и счастливо, и «нехай они все удавятся», как говорит наша тетя Зина. А выедем из города, выпущу тебя из этой коробки.

Бармолей тяжело вздохнул – мол, плавали, знаем, не первый раз безвинно страдаю. Варвара приоткрыла дверцу его «каземата» и почесала кота за ухом, но, судя по обиженному виду, прощения не получила.

Забыв, что дядя Миша что-то там нахимичил с двигателем, она по привычке с обычным усилием нажала на педали сцепления и газа. Машина с места рванула в карьер так, что ящик с Бармалеем едва не свалился с заднего сиденья.

– Все, все, главное – спокойствие, – для кота и больше для себя произнесла Варвара, – я все вспомнила. У меня теперь гоночный автомобиль для гонок «Формулы – 1», надо только к этому немного приспособиться и обязательно пристегнуться. Да, а что там дядя Миша говорил про спидометр? Кажется, он не очень совпадает с истинной скоростью автомобиля. Значит, с педалью газа не усердствовать, и все получится. Двигатель ровно заурчал, машина выровнялась, Варвара включила музыку, и они двинулись в путь.

Приемник надрывался голосом Меладзе, который вещал о трудной жизни «девушки из высшего общества». – Да, на фоне их «тяжелой жизни» детдомовским детям можно просто позавидовать, – зло прокомментировала Варвара, – вот уж кому повезло по жизни.

Езда не доставила ей радости. Уже через несколько часов она почувствовала, как устала. У нее затекли шея, плечи, спина, а особенно поясница и все, что ниже. Пара остановок, которые она себе позволила, чтобы хотя бы немного размяться, кардинально не улучшили общего состояния мышц, особенно тазобедренной группы.

– Мы проехали больше двухсот километров, – сообщила она Бармалею, который во сне «мужественно» переносил все тягости пути. Слишком много стрессов, слишком много – говорило, просто кричало в голос все его мохнатое существо, распластанное по заднему сидению машины.

– Бармоша, а мы с тобой ничего не забыли? – спросила она у кота, и вдруг ее осенило. – Телефон, я оставила на зарядке телефон! Так, теперь главное – не впадать в истерику. Вопрос: зачем он мне на даче? Ответ: он мне там не нужен.