Алон

Пришлось остановиться. Пассажиры дружно вывалились на траву, но не разошлись в ответ на призыв Кирилла, – главного организующего начала компании.

– Долго туман не продержится, здесь высоко и ветер обычно дует, – рассуждал вслух Антон, – максимум через полчаса поедем.

– Но это обычно, а сегодня все как-то не так, начиная с этого странного тумана, да и ветра нет. – пробормотал Кирилл и, подойдя к Антону, спросил с беззаботной улыбкой:

– Дорогу мы, надеюсь, не потеряли?

– Вот и я на это надеюсь – ответил Антон, как-то немного слишком серьёзно, и отошел от Кирилла, пристально вглядываясь в едва видимый окружающий пейзаж. Собственно даже не пейзаж, а отдельные темные силуэты то ли больших скал, то ли сосен, то ли еще чего-то неясного.

– Как ёжик в тумане, – произнес чей-то беззаботный женский голосок. Затем ещё невнятные голоса и дружный смех. Тревога, охватившая водителя и Кирилла, вообще мало склонного к шуткам, ещё не проникла в ряды отдыхающих. Народ мысленно уже был на берегу безымянной речушки, в замечательном месте, найденном и обустроенном ещё в прошлом году. На большой и необычно ровной для этих мест поляне можно было не только разбить лагерь, но и играть в бадминтон или гонять мяч. А речушка, хоть и маленькая и неглубокая, была очень симпатичной и не слишком холодной. К тому же возле лагеря русло её расширялось, образуя некое подобие купальни, достаточно глубокой и комфортной.

До лагеря оставались буквально минуты езды, и никто, конечно, не мог предвидеть того, что случится, а вернее начнется очень скоро.

* * *

Муть из осколков неудачных идей и недодуманных мыслей начала оседать в голове, освобождая место светлой и понятной картине мира. Она была настолько очевидной в своей простоте, что Андрей на какое-то время даже потерял способность рассуждать, а просто любовался чудесным явлением истины, которую он давно предчувствовал, но никак не мог толком разглядеть под слоями мусора, каковыми казались ему теперь промежуточные результаты долгих поисков. Потом, позже, он поймет, что без этих интеллектуальных раскопок, едва ли ему открылось бы что-либо достойное.

Он увидел свой мир в бесконечном, ничем не ограниченном поле возможностей; мир, развивающийся по законам фантастического будущего, созданного человеческим воображением.

Человек давно научился создавать смысловые ориентиры в жизненном пространстве, воплощая в пластике форм свои идеи. Сначала это были простейшие анимистические представления о душах, населяющих природу: животных, растительных, предметных и стихийных. Именно они воплощались в символах, которыми человек наполнял свой мир. Затем происходит постепенное очеловечивание этих душ и, наконец, возникновение и развитие исторических религий. В итоге бесконечные, ничем не ограниченные силы и возможности были объединены в сознании людей в едином, очищенном от всего греховного, образе бога, того, к чему каждый человек должен стремиться. Это и был на тот момент лучший способ удержать будущее, а значит сохранить сам человеческий способ жизни.

Не удивительно, что когда религиозные ценности уже утрачивали определяющую роль в формировании сознания людей, «освобождая место» капиталу, науке, машине, а эти новые ценности ещё не достигли уровня общественного идеала, возродилась ценность самого человека, причем человека свободного, человека-творца. Впрочем, Ренессанс был недолгим, а приход капитализма неизбежен.

Но какими бы не были идеалы и ценности, объединяющие людей в разное время, они неизменно создавали соответствующие художественные образы и символы, в качестве смысловых опор своего жизненного пространства, стремясь так или иначе к некоему идеальному образу самого человека.

И ведь именно это необходимо в нашем проекте. Но какие именно общественные ценности могут сегодня стать реальным объединяющим началом для общества? Какие сюжеты, какие примеры для подражания должны быть воплощены в пластике художественных форм, если само общество идеологически дезориентировано и разорвано по склонности граждан между деньгами и уже мало понятными церковными традициями. Ценность же самого человека-гражданина несоизмеримо меньше ценности денежного мешка, прибыли. Она настолько незначительна, по сравнению с эпохой Возрождения, и даже с недавним прошлым, что становится не только грустно, но и страшно.

Размышления о ценности человека, невольно вернули его к мыслям о будущем ребенке, с которым в его сознании были естественно связаны все представления о человеке и его достоинствах. Снова и снова Андрей возвращался к вопросу о том, как возможно то, к чему они с Женей стремятся всей душой. Как должна быть устроена их общая с ребёнком жизнь, чтобы детская душа не оказалась отравленной потоком лжи и грязи, заливающем жизненное пространство, как научить его отделять истинные культурные ценности от фальшивых и пошлых подделок? Ведь каждый малыш любит маму и папу, так как же получается, что в одних случаях ребенок становится продолжателем дела родителей, создавая династию, а в другом выросшее в интеллигентной семье чадо вдруг оказывается монстром, совершающим безнравственные и жестокие поступки? Ведь дело здесь не в природе? Или все же в природе? Ведь наши далекие предки, в которых было гораздо больше «звериного», были достаточно жестоки и в силу этого жизнеспособны. Вопрос «кто кого» возникал почти на каждом шагу доисторического охотника, требуя убить или быть убитым.

Да. Об этом надо специально подумать, решил Андрей и перенесся мысленно в медицинский центр, к Жене.

* * *

Снова пустившись в путь по ставшей различимой дороге, автобус начал медленный спуск, который должен был закончится прямо на месте обычной стоянки у весело журчащего потока. Однако время шло, а осторожное движение вниз продолжалось и продолжалось. Видимость оставалась плохой, и Антон, крепко держа руль двумя руками, не реагировал на поступавшие то и дело веселые предложения прибавить газу. Когда, вместо того чтобы стать, как ожидалось, более пологим, спуск резко стал круче, Антон начал осторожно притормаживать, но автобус заскользил колесами по траве теряя управление, затем у всех вдруг возникло мгновенное ощущение падения и в конце концов, сильно ударившись обо что-то, машина резко остановилась.

Когда пассажиры немного успокоились, а растерянный Антон обрел способность говорить, выяснилось, что никто серьезно не пострадал. Практически новый автобус, как вскоре стало ясно, тоже с честью выдержал испытание. И все было бы замечательно если бы за окном, освободившийся наконец от тумана, пейзаж не оказался незнакомым и даже каким-то неправильным, как сказал Кирилл, выйдя из послушно открывшейся двери автобуса и оглядевшись.

Плотно обступившая автобус растительность выглядела не совсем привычно из-за малого количества хвойных деревьев и изобилия каких-то невысоких широколистных и кажется редких в нашей зоне растений. Но главное обстоятельство, повергшее всех в смятение, было совсем другого рода. Вышедшие вслед за Кириллом и столпившиеся за автобусом, совсем еще недавно шумные и беззаботные пассажиры, молча разглядывали вертикальную стену, неизвестно откуда взявшуюся там, где должен был быть след колес автобуса и дорога, по которой он прибыл в эту странную точку. Было, конечно, ощущение падения, но совсем незначительное. Падение же с шестиметровой стены, нависавшей сейчас над автобусом, имело бы совсем другие последствия и для машины и для пассажиров.

– Внимание, друзья, – заговорил Кирилл, стряхнувший с себя оцепенение, – Мы сбились с дороги, но далеко уйти с маршрута не могли. Факт появления этой стены и прочие неясные обстоятельства можно обсудить позже. Сейчас нужно найти дорогу к лагерю, которая конечно, где-то недалеко. Предлагаю художникам организовать поиск… – Кирилл посмотрел на компас, который был у него на запястье, – в южном направлении. Скорее всего, где-то здесь дорога с которой мы ушли. Архитекторы могут отправиться на восток, осмотреть ближайшие окрестности также на предмет наличия дорог, тропинок и т. д.

Никто не спорил с Кириллом, и не только потому, что его организационные способности давно были признаны, но и в связи с очевидностью предложенного плана. Нужно было быстрее выбираться на дорогу и мчаться в лагерь, где их ждали друзья, и идти при этом можно было лишь вперед, – на восток и вправо, – на юг, поскольку путь назад и налево был закрыт. То скрываясь за плотной растительностью, то снова появляясь на свет, высокая, местами каменистая стена образовала непреодолимый барьер, ограничивающий направление поисков.

– Остальным я предлагаю остаться на месте и не отходить далеко от автобуса. Можно, конечно попробовать определить свое положение с помощью смартфонов, если получится, хотя я не думаю, что это чем-нибудь поможет.

– Ой, а связи нет, ни одной шашечки! – воскликнула Лика, обращаясь к Насте, которая в это время тоже возилось со своим телефоном и конечно уже поняла, что сигнала нет. Новость была крайне неприятной и существенно добавила всем беспокойства.

– Попробую забраться на дерево! – заявил Платон и начал быстро подниматься по стволу ближайшего дерева с неожиданной для его коренастой фигуры ловкостью и вскоре скрылся в глубине кроны высокого клена. Несколько минут все ждали сообщения о том, что связь установлена, но Платон молчал. Дважды он поднимался выше, добравшись уже чуть ли не до самой вершины, где ветки могли не выдержать его веса, но результат, похоже, был тот же.

– Связи нет. Никаких признаков! – подтвердил, наконец, Платон очевидное, оглядываясь вокруг и пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, кроме бесконечной горно-таежной растительности.

Мягко ступая по толстому хвойному ковру, выглядевшему так, будто его впервые коснулась нога человека, долговязый Шурка подошел к дереву и окликнул Платона.

– Пойдем, дорогу поищем, или ты теперь там будешь сидеть?

– Подожди минутку, тут, кажется, что-то интересное.

Спустя несколько минут Платон все же спустился на землю и направился вслед за Шуркой в ту сторону, где каменная стена заканчивалась, либо активно снижалась, скрываясь за деревьями.

– Что ты там интересного увидел? – окликнул Платона Кирилл, по-прежнему стоявший под деревом.

– Ничего особенного, так… показалось». И Платон быстро пошел вперед, догоняя Шурку. Спустя еще мгновенье оба скрылись в густой листве.

Туман совсем рассеялся и влажную прохладу раннего утра сменило ласковое тепло не спеша поднимающегося над лесом солнца. Погода обещала быть замечательной, что дружно подтверждали радостным щебетаньем многочисленные пернатые.

Вторая группа, в которую вошли Настя с Ликой и Железный Роман, тоже отправилась на поиски дороги. Углубившись в лес, они быстро пропали из виду и свидетельством их быстрого движения стали лишь взлетающие стайки потревоженных птиц.

Антон надел спецовку и открыв капот начал техосмотр, временами тяжело вздыхая и по привычке недовольно бормоча себе под нос что-то невнятное. Автобус был совсем новый и Антон тяжело переживал каждую царапину на ослепительно белом кузове и каждое, едва заметное пятнышко на обивке цвета морской волны. Что уж говорить о серьёзных повреждениях двигателя или ходовой, каковыми могло грозить только что пережитое происшествие.

Кирилл тем временем сосредоточенно размышлял, нервно прохаживаясь перед автобусом и периодически выхватывая из кармана смартфон с твердым намерением с кем-то немедленно связаться, и в который уже раз убеждаясь, что связи нет. Остальные пассажиры просто томились ожиданием, прислушиваясь к царившей вокруг первозданной тишине и вглядываясь в сцену богатой и умиротворенной лесной жизни, щедро сдобренной жужжанием насекомых. Но ни радостных возгласов разведчиков, ни других звуков, способных наконец расколоть уныние, царившее вокруг уткнувшегося носом в какую-то земляную кучу автобуса, не раздавалось. Становилось жарко и народ, кроме некоторых, дремавших в салоне, стал постепенно подтягиваться к пятачку за автобусом, отбрасывавшим тень и стене, активно источавшей прохладу.

От нечего делать Серега пробрался сквозь кустарник и уперся в совершенно свежий срез земли, уходящий вверх. Он прижал ладони к влажной и осыпающейся поверхности. Сомнений не могло быть, срез образовался недавно, буквально только что. Но каким образом? – Его знаний в области геологии было недостаточно, чтобы объяснить, как мог образоваться огромный обрыв в месте, где ещё недавно был пологий склон. Ведь землетрясения или иного подобного катаклизма вроде бы не было!

Где-то тихо журчала вода, Серега прислушался и сделал несколько шагов вдоль стены в направлении звука. Земля под ногами зачавкала и хлынула в сандалии. Она была холодной, вернее даже ледяной и эффект оказался настолько неожиданным, что Серега буквально отпрыгнул назад, поскользнулся и с трудом удержал равновесие. На шум подошли скучавшие в ожидании новостей товарищи, и спустя минуту уже все заговорили, с волнением обсуждая Серёгино открытие, высказывая различные идеи касательно природы обрыва, нарушившего так неожиданно их планы.

Кирилл, тоже подошедший на шум, внимательно разглядывал вертикальный срез, с выступающими повсюду относительно ровными каменными поверхностями и ручейком воды, пробившейся между камней и стекавшей в быстро разрастающуюся лужу. Диплом геолога, о котором конечно знали все, обязывал его пояснить несведущим коллегам ситуацию, но единственная новость, смысл которой был очевиден для Кирилла, состояла в том, что стена перед ним наверняка была искусственного происхождения. Строго вертикальная, она была сложена из больших каменных глыб, либо очень давно частично вырублена в естественной скале. Каким было сооружение, исполинский фрагмент которого случайно обнажился, Кирилл представить себе не мог.

Осмотр стены продолжался. Молодежь двигалась вдоль среза, обходя густые заросли кустарников и все дальше уходя от автобуса. Спустя несколько минут наткнулись еще на один ручей, похожий на первый. Только в этом случае вода не собиралась в лужицу, а сразу утекала прочь, быстро исчезая в высокой густой траве. Вскоре уклон стал ещё более ощутимым, а стена заметно ниже. Кроме того, каменная поверхность уже несколько раз изменила направление, забирая все левее и как бы огибая исследуемый участок. Лесные заросли стали гуще, затрудняя движение исследователей, а высокие и густые кроны деревьев совсем скрыли сияющее на чистом небе без единого облачка солнце. Ориентируясь по стене и стараясь не терять друг друга из виду, парни и девушки, поглощённые борьбой с кустарниками и густым валежником, то и дело цеплявшимся за ноги, молча продвигались вперед.

Путешествие закончилось неожиданно. Сначала лес стал быстро редеть, вспыхивая яркими цветными островками под лучами горячего солнечного света. Затем большие деревья вдруг закончились, а темно-зеленые пятна кустарников рассыпались по искрящемуся одеялу лугового разнотравья. Прекрасный природный газон простирался метров на сто пятьдесят и…обрывался, будто растворяясь в далекой голубизне горизонта. Лес в этом направлении кончился, исчез вместе с подлеском и это было так неправильно, даже невозможно, что все замерли, безуспешно пытаясь осознать происходящее то ли с окружающим миром, то ли с ними.

Состояние всеобщего замешательства нарушили раздавшиеся слева голоса:

– Ну, как вам это нравится? А стена?

Настя, в яркой голубой панаме и облегающем фигуру джинсовом костюме, шла впереди, а метрах в десяти за ней двигались хромающая Лика и бережно поддерживающий её Железный Роман.

– Вы что, ещё не видели?! – воскликнула Настя, возмущенная неведением, в котором продолжали пребывать растерянные члены команды вновь прибывших.

– Да там в стене целый портал из гранита обнажился! Ему, наверное, несколько тысяч лет! Вот бы увидеть, что там внутри! Только он забит сейчас землей и камнями… – с сожалением добавила Настя. Не дождавшись реакции Кирилла, который едва успел открыть рот, Настя обернулась и быстро пошла назад, навстречу Лике и обняв ее за плечи увлекла в сторону, продолжая что-то быстро и эмоционально говорить подруге на ухо. Роман, оставшись один, подошел к Кириллу и собравшимся вокруг него коллегам. Со скомканной желтой кепкой в руке и растрепанной ветром прической он выглядел крайне озабоченным и немного растерянным, в отличие от жизнерадостной Насти.

– Во-первых, там где кончается стена, начинается очень крутой длинный склон. Это практически обрыв, спускаться по которому без снаряжения вряд ли можно. Поляна, что перед нами, тянется вдоль обрыва, огибая наш участок, думаю, до восточного конца стены. Платон с Шуркой, которые где-то там сейчас, скорее всего это подтвердят. Похоже, что вся территория, на которой мы находимся, каким-то образом опустилась в тот самый момент, когда мы были на границе. Может по всей площади, а может в основном в части, примыкающей теперь к стене. На поверхности нигде нет видимых изломов или других деформаций, что само по себе трудно объяснимо. Во всяком случае, мы в ловушке, простого выхода из которой пока не видно».

Железный Роман умолк, глядя куда-то за горизонт.

– Предлагаю вернуться к автобусу и обсудить ситуацию. Заодно и попить можно. – по возможности бодрым голосом произнес Кирилл, пытаясь разрушить атмосферу уныния, которое охватывало постепенно всю команду. Пока доберемся и Платон с Шуркой вернутся, расскажут о новых открытиях, которых здесь, похоже, ещё много будет. А по пути можно глянуть на чудо-портал имени Насти, впервые поведавшей о нем широким массам исследователей.

Народ согласно закивал, а Настя, довольная выпавшей на её долю ролью лидера в походе к порталу, никого не ожидая, решительно углубилась в лесную чащу, скрывшую вскоре всю команду. Выйдя метров через двести к стене и пройдя ещё немного влево, вдоль знакомой каменной поверхности, все замерли перед открывшимся им чудом. Огромные почти черные блоки правильной прямоугольной формы, аккуратно сложенные друг на друга и увенчанные такой же гладкой и геометрически точной перемычкой, образовывали высокий монументального вида портал, который так тронул архитектурную душу Насти. Конструкция портала была органически связана с обнаженной брутальной стеной, выложенной необработанными либо чуть подправленными глыбами. Блоки портала уходили в землю и вглубь стены и их идеально гладкие грани гордо и вызывающе выступали над неровной поверхностью, уходящей влево и вправо. Проем портала был заполнен землей и камнями и можно было только предполагать для кого и для чего был сооружен этот вход, куда попадали люди по ту сторону стены.

* * *

Уследить за кофе, как это нередко случалось, Андрею все же не удалось, и коричневая пена со злорадным шипением поползла по плите. Позже, когда завтрак был окончен и ликвидированы последствия его пребывания в столовой, идеально обустроенной Женей, Андрей уселся за руль любимой “Camry” и только теперь, мысленно готовясь к встрече с женой, наконец отвлекся от рассуждений о природе жизненного пространства семьи. Коснулась его мысль и пространства столовой, но как-то робко и не очень уверенно.

Размышляя о том, где в этот ранний час можно купить цветы и непроизвольно оглядываясь по сторонам, Андрей то ли увидел, то ли просто вдруг осознал, что небо стало чистым и прозрачным, а солнце победно сияло над пробуждающимся академическим поселком, наполняя улицы какой-то необычной теплотой. Испытав вдруг приятный прилив бодрости, которой так не хватало, он прибавил скорости и спустя пару минут оказался у цели.

Букет любимых Женей белых хризантем, который, кажется, ждал Андрея, с нетерпением выглядывая через витринное стекло цветочного павильона у маленького летнего рынка, лежал теперь рядом на сиденье, задавая ход его мыслям.

– Интересно, – размышлял Кирилл, – как мало мы задумываемся о том, какую роль в организации пространства нашей жизни играет смысл той или иной вещи. Причем не просто её общепризнанное значение, как то, например, что стул это приспособление для сидения. А то, что открыто далеко не всем. Вот этот букет для Жени и для меня – свидетель, и «активный участник» нашего сближения. Белые хризантемы в нашем доме это не просто приятно, – подобное чувство вызовет любой подаренный или полученный в подарок цветок, – но это обращение к близкому человеку, исполненное особого чувства и всего того, из чего оно складывалось. Можно сказать, что цветы эти для нас символ того, что нас объединяет. И того, что видим в них мы с Женей, не видит больше никто. Вернее, другие видят совсем другое, каждый свое. Иначе говоря, белые хризантемы это особое и весьма сильное средство формирования нашего общего с ней пространства. И не просто художественного формирования, а куда более важного – смыслового! И ещё, это именно мы, сами создали этот символ. А ведь точно так же, можно наделять подобными смыслами само жилище, и смыслы будут умножаться, если происходит реальная трансляция фамильной культуры из поколения в поколение.

Продолжая размышлять о цветах и о жилище, которое они вместе превратили в тот маленький мир, где так хорошо и покойно, Андрей добрался до двери клиники. Было раннее утро и учреждение наверняка было ещё закрыто для посещений. Большой холл за широкими стеклянными дверями был стерильно чист, как только что распакованный новый холодильник, и так же стерильно пуст и беззвучен. Андрей быстро направился ко входу в приемный покой за углом. Старая знакомая уже была на работе. Стройная, в строгих серебристых очках и накрахмаленной шапочке на пышных, чуть оттененных естественной сединой русых волосах, она одобрительно посмотрела на цветы, затем перевела взгляд на Андрея.

– Что же рано так, сударь? Или спешишь? – В голосе всегда благожелательного доктора ощущался легкий неодобрительный оттенок.

– Женя в порядке и цветам рада будет, а звонить можешь и почаще, – сказала она с легким укором, улыбнулась и неожиданно ласково добавила:

– Сейчас спустится. Знает уже.

Затем порылась в кармане, будто вспомнив о чем-то, и со словами – Ну, общайтесь, обсуждайте новости – пошла по коридору навстречу Жене, сияющая улыбка которой быстро приближалась к Андрею.

– У нас будет мальчик! – Горячим шёпотом сообщила Женя, бросившись ему на шею. – Ты рад? – Она смотрела ему в глаза со страхом и радостью, вернее восторгом, которым нужно было немедленно поделиться, чтобы самой не разлететься на тысячу ликующих осколков, и для этого она искала в его глазах то самое бесконечное понимание и готовность к сопереживанию, в котором могла раствориться и успокоиться в счастливом ожидании чуда.

– Я очень люблю тебя и его, и я знаю, каким он будет, наш сын. А ты? – прошептал Андрей.

Оба долго молча стояли обнявшись и думая об одном и том же. Сын, прекрасный и бесконечно любимый, уже родился в их сознании. Они молча бережно любовались образом, вылепленным из всего лучшего, что нашли друг в друге. И им не нужно было слов…

А рядом, на стуле лежал большой букет белых хризантем, красивый и гордый своей ролью символа любви этих двух замечательных людей… или уже трех?

* * *

Тайна портала настолько увлекла архитекторов, что разразившуюся стихийную и не вполне научную дискуссию остановить было уже невозможно. Проблемы пропавшей дороги и ловушки, в которой все оказались по мнению Железного Романа, – все было отодвинуто на второй план.

В это время Кирилл и остальные шесть пассажиров автобуса, – в основном художники, – сообщив о своих планах оставшемуся у портала с архитекторами Железному Роману, направились к точке сбора, где их ждал Антон.

Путь решено было сократить, и ориентируясь по компасу группа углубилась в густой, прохладный и какой-то сумеречный в этой части лес. Сначала, как обычно, ноги то скользили попадая на толстые и еще не сгнившие ветви растений, то утопали в толстом слое мха и опавшей хвои. Идти было довольно трудно и потому все обрадовались, когда под ногами стали ощутимы более твердые участки. Местами из под толстого слоя органики выступали большие каменные пластины разных размеров и оттенков, которых становилось все больше.

– Мне кажется, камни эти здесь не случайно – громко проговорил Серега, немного отставший от группы и внимательно разглядывавший, опустившись на корточки, очередной плоский камень, который примыкал к другому, но уже вертикально стоящему и по большей части скрытому в земле. Затем он поднялся и отошел на несколько метров в сторону, внимательно глядя под ноги.

– А вот здесь и с другой стороны камней уже нет, – провозгласил он, – так что почти наверняка мы идем по какой-то древней дороге!

Спорить с ним никто не собирался и движение продолжилось. Вскоре камней стало еще больше, причем появились они как слева, так и справа от идущих. Неугомонный Серега забегавший по территории как гончая, потерявшая след в зарослях папоротника и высокотравье, вдруг остановился и ещё немного подумав, объявил:

– Это, вероятней всего, какая-то ритуальная площадка! Где здесь, интересно, центр? Заинтересованные рассуждениями уважаемого графика, двое парней и двое девушек-художниц тоже разбрелись по отмеченной камнями территории, в поисках чего-нибудь интересного и важного.