Запретные сети

– Намечается экскурсия через пару дней, – руками перебирает, – туристы оплатили путёвки, Самир, я не могу отказаться теперь.

– Значит, мы вернем деньги.

Она соскакивает, а мама встаёт рядом, держит девушку под локоть, вот она женская солидарность. Сам себе ухмыляюсь, а отец играет бровями, даёт знак, что сейчас мать балет говорить о манерах и свободе женщин в нашей стране.

– Самир, сынок, это её дело. И ты не можешь взять и запретить, – мама разошлась не на шутку.

– Ладно, вижу, ты теперь против меня, – как маленький надуваю губы, и заставляю женщин рассмеяться. Отец проходит мимо меня, направляясь в кабинет. Я снова обнимаю Амину, наклоняюсь и целую живот, там наше главное сокровище. Амина гладит меня по голове, краснея ещё больше. – Поговорим позже, – сжимаю руку, затем оставляю из обеих наедине.

Захожу в кабинет, закрывая на замок дверь, чтобы наверняка никто не зашёл, или случайно услышал наш разговор. Отец удивился, но промолчал.

– Эта Лайза, коллега Амины, взялась за шантаж, – с ходу начинаю говорить.

– Не понял? – отец ещё больше пришел в удивление. Садится на стул, скрещивая руки и ноги, смотрит в упор, ждёт, что я выдам.

– Видела нас на пляже. – Понимаю, что отец догадывается, о чем я, бьёт по моему столу, вновь дребезжит вся аппаратура.

– И, что ей надо?

Отрицательно качаю головой, говоря, что сам не знаю.

– Ты был с ней?

– Слава Аллаху, не пришлось, но она пыталась всячески ко мне влезть.

Я сажусь напротив него, руками опираясь о колени, зарываюсь пальцами в волосы. – Пару раз почти затащила в постель, но интимности не было, – сам себе под нос говорю. – В последний раз это случилось, когда я пригласил Амину работать у нас дома гидом. Лайза буквально клешнями вцепилась, но я не потерял голову, ни тогда, ни после.

– Не кори себя, Самир. У всех у нас есть ошибки и это нормально. Теперь ты и Амина семья, да, ещё не поженились, но, разве штамп меняет ситуацию, конечно, нет, – отец хлопнул по плечу мне. – Успокойся, ещё столько всего будет в жизни.

– Не в этом дело, отец, – я снова встаю, обхожу стол, и включаю компьютер. – Сигнал, что я сейчас отследил, был сопоставлен с той смс, и как ты уже понял – он совпал – сто процентов.

– Лайза, говоришь, – отец рассвирепел. – Парень, которого я вышвырнул в тот день, был ею подослан? – Я киваю. – Сука.

– Ни за что бы, ни подумал на неё, – говорю ему, стою, смотрю на пол и упер руки в бока. – Но точно здесь она не одна. Алия с ней уходила, Максим дал парню фото девушки и тот подтвердил. А я отмахнулся от его правды, считая, будто водит за нос.

Отец тоже что-то быстро набрал в своем телефоне, отправил пару сообщений своим ребятам из отдела.

– Дай мне свой аппарат, – просит отец, и я подхожу к столу, отсоединяю от компьютера, затем отдаю прибор ему в руки. Мужчина быстро подсоединил провод, набрал комбинацию. Поднес телефон к уху.

– Джафар, есть дело, – он внимательно слушает мужчину по ту сторону, кивает, затем продолжает: – высылаю сигнал, отследи его до каждого сантиметра, я хочу знать, где прячется эта гнида. – Снова молчит, слушает своего оппонента, с чем-то соглашается, кивая головой, произносит: – Самир уже знает, что сигнал один и тот же. Ладно. Дал задание, и прошу без посторонней помощи, в этот раз это только тебя касается. – И отец отключается.

Возвращает мне мою вещь и встаёт, сунув руки в карманы. – Не стоит волноваться, я займусь вопросом. Твоя задача оберегать Амину, – подмигивает. – Молодец, сын, до сих пор, словно во сне, что дедом стану, слава Аллаху.

– ИншаАллах, – проговариваем молитву одновременно. – как у меня руки чешутся закатить праздник, – смеётся отец и я вместе с ним, подхожу и обнимаю, получая в ответ отцовское пожатие, крепкое и твердое. – Но, боюсь, Фархад совсем умом тронется.

– Не стоит его злить, – соглашаюсь с последней частью предложения. – Маме передай, пусть не грустит, устроим сразу после свадьбы, там уже никто не посмеет пальцем показать в нашу сторону.

Распрощавшись с родителями, мы с Аминой поднялись в свою комнату, я приготовил ей ванную, налив её полной и добавил пены. Глаза девушки загорелись, она мигом стрельнула ими, попадая мне прямо в сердце, своей страстью и зародившейся похотью, подкрадывается, словно кошка, царапает ногтями плечи. Через тонкую шёлковую ткань рубашки ощущаю, как начинаю возбуждаться, каждый волосок на теле дыбом встаёт. Штаны в паху жмут, выдавая мою мужскую силу. Прикасаюсь бедер Амины, и словно в танце, начинаем снимать друг с друга одежду. Стоим обнаженные, наслаждаемся своими телами, я прикасаюсь к той части, где сейчас наш ребёнок, Амина кладет руку поверх своей и закрывает глаза, соединяясь с этой прекрасной идиллией.

– Пусть у нас родится девочка, – шепчу почти у губ своей любимой, затем двигаюсь вниз по внешней стороне бедра, там, где у Амины красуется розовый шрам, она всё ещё стесняется его, но не даю ей прикрыть его руками, я становлюсь перед ней на колени. Смотрю из-под лобья, а она уже томно вздыхает, понимая мои намерения. Зарывается руками в волосы, мнет и царапает кожу головы, электризуя наши чувства до высшей точки.

– Мне казалось, мужчины всегда хотят первого мальчишку, – она продолжает меня пытать, медленно кладёт ножку на плечо, раскрываясь передо мной самой лучшей стороной – той в которой я непременно стану её погибелью. Коварно улыбаюсь и зарываюсь в ней, целую клитор, а амина начинает стонать, придерживаю её за попу, а сам буквально хороню себя в ней с её запахом и вкусом, облизываю складочки, вкушаю её соки, сжимаю ягодицы, наверняка оставляя на них следы от пальцев. Амина дрожит, закинула голову назад и волосы каскадом спали за спину, почувствовав, что ещё чуть-чуть, и она кончит, сам уже тоже на пределе. Разрываю эту пытку, беру её на руки, она легкая, как пушинка, но так хорошо подходит для меня, мы словно сливаемся в одно целое, когда полностью принадлежим друг другу. Укладываю её на кровать, и она отползает чуть выше, раздвигая свои ножки, и манит пальцем, приглашает. Нс лице румянец, но продолжает открыто звать меня в свои объятия. Я, как хищный зверь, пробираясь по кровати, ложусь сверху, и Амина кольцом соединяет ножки за моей спиной. Подсовываю руку под попу и приподнимаю её ближе к себе, а другой упираюсь о матрац. Амина подняла руки над своей головой и прогнулась в спине, возбуждение нарастает, нахожу её губы, сначала медленно исследую каждый уголок, а затем срываюсь с цепи, ощущая напряжение в паху, и желаю скорее снять и утолить его.

Вхожу в неё, ловя её гортанный вздох наполненности и удовольствия. Начинаю двигаться, затем поднимаю свои колени так, что Амина оказывается на мне, и сидя в такой позе, я проникаю ещё глубже, она обнимает меня за шею, помогает нашему трению, шлепки соития эхом отдаются по комнате, ещё сильнее возбуждая нас обоих. Она открывает глаза, смотрит вниз на то, как я двигаюсь, вторая в ней. Наблюдает, затем осторожно опускает руку и прикладывает к основанию моего члена, сжимает и наслаждается.

– Амина, рухи, я так сейчас быстро кончу, – продолжаю двигаться, ускоряю темп, а она поднимает свои глаза. Мои напротив её. Карий цвет затуманился, от страсти оттенок стал темнее, завлекая меня вовнутрь её души, она обрушивается на мой рот, и так получается, что я падаю на спину, и девушка оказывается на мне. Сидит в позе наезднице, не разрывает наше соитие. Снова поднимает руки, беря свои волосы, играючи раскидывает их, прикрывая свою нагую грудь. Но я ловко беру их в свои ладони, пропуская через пальцы соски, сдавливаю их, распаляю в Амине новые грани сексуальных ощущений. Ей нравится. Начинает поигрывать с моими, и тут мне башню сносит от искр из глаз, переворачиваю её, оказываюсь вновь сверху, подтягиваю её ножку, вхожу до самого основания.

– Сейчас, – почти приказываю ей.

– Самииир, – мурлычет, ногтями проводит по спине, намеренно сильно. – Любимый…

Забываясь в ней, полностью отдаюсь своим чувствам. Неважно, что будет завтра, важно то, что есть сейчас. Мы с Аминой должны выстоять этот трудный путь и несмотря ни на что преодолеть его. Набираю темп, скользя в ней, ощущаю в животе нарастающую энергию, вот-вот готовую вырваться. Амина взрывается первой, крича в оргазме, и следом за ней разряжаюсь я сам, изливаясь в любимую, отдавая все, что только могу и больше. Она улыбается, и я не спешу выходить.

– Я чувствую, как ты пульсируешь во мне, – признается в своих ощущениях, прячась в изгибе моего плеча. Хочу видеть её глаза, поэтому облокачиваюсь на локти перед её головой. Оставляю нежный поцелуй, совсем лёгкий.

– Я тоже чувствую, как сокращаются твои мышцы, любимая, – вновь целую, щекоча языком по губам. Амина смеётся, руками отмахивается.

– Люблю тебя, рухи, – тихо произношу, она замирает и серьезно смотрит мне в глаза.

– Знаю, – так же тихо. – И я тебя, Самир, уже давно.

Затем я выхожу из неё, она морщится, но потом говорит, что не хотела, чтобы я покидал ее, будто опять душа раскололась напополам. И я понимаю Амину, потому что сам точно также себя чувствуют, но женщине легче объяснится, чем мужчине и это наше наказание. Ванна уже остыла, и пока я привел себя в порядок, Амина уснула, подмяв под себя подушку. Подошёл ближе, накрыл простыней, затем убрал волосы, чтобы ей было удобно и не жарко. Нашел брюки, и вышел из комнаты, закрывая на защёлку. Теперь нужно заняться делами и первое, что я хочу проверить, это причастность Бахтияра к смерти Валентины, матери Амины.

Глава 13

Фархад

Многое становится ясным, когда начинаешь понимать, что всё это время ты был лишь заложником своей же собственной жизни. Самокопание и самобичевание ни к чему путевому не приводит, а, нет, все равно возвращаешься к этим чувствам, которые душу всю уже истрепали, образуя кромешную пустоту.

Валентина…

Я каждый день молю Аллаха, чтобы дал возможность вновь с тобой встретиться, возможно, объясниться нам обоим перед друг другом. Хотел бы я дать нам снова шанс начать, что было раньше. Но я не ценил того, что имел. Хотел больше, быть больше для неё, а оказалось, я и так для неё всё. Но я не оценил этого. Закрыл глаза на всё, включая и на свою вторую жену Рамилю. Прекрасная юная девушка стала мне дополнением. А почему я так поступил со своей первой любовью, предавая наш союз? Потому что глупец, который не ценил, что имел. Любовь Валентины стоила жизни, а вместо этой прекрасной жизни, я сделал ей больно, показал, на что способен. На зло взял вторую жену, лишь бы расшатать на что-то более взрывоопасное.

И расшатал.

Превратил прекрасную женщину, мать моей дочери в облик, пустой и бездушный по отношению ко мне. Я сам своими собственными руками потушил тот огонёк, который при взгляде на меня превращался в пламя, в страсть, в похоть. Каждая наша с ней ночь болью в груди отдаётся, вспоминаю всё до мелочи. Как томно вздыхала подо мной, как отдавалась, но и брала сполна. Валентина любила меня, а я все разрушил, стал просить от неё невозможного. Моя вторая жена видела нашу тесную связь и даже однажды лёжа в одной с ней постели, когда был её день провести время с мужем, пыталась выведать у меня, зачем я так поступил, ведь саму Рамилю я не любил, и, наверное, мне сложно вновь влюбиться. Уважение, да, есть, но нет взаимного чувства. Сама Рамиля тоже скрепя сердце отдается мне каждую нашу ночь в соитии. Я нарушил планы её родителей, ведь просто взял и выкрал девушку. Потому что взыграли гормоны. Увидел и захотел, ну и, чтобы Валентину проучить. Да только вышло всё иначе.

– Фархад, – в кабинет без стука входит моя вторая жена, вырывая из своих воспоминаний. Я до сих пор в шоке, что мою дочь использовали, как половую тряпку и выбросили погибать посреди пустыни. А главное, кому это надо было? Нет ни единого ответа, хотя Башир и Самир, оба ищут любую зацепку, дабы найти и наказать виновного. Сам лично устрою самосуд, и пусть будет так, как судьбой уготовано. Женщина подходит ближе, гладит меня по щеке, направляя лицо на себя, встречается со мной взглядом. Она милая, теплая, ласковая, но не Валентина. Нет в Рамиле ко мне того животного волнения, когда в воздухе, словно ток искрит, оставляя обожжённые следы повсюду. Я вырываюсь из её рук, вновь беру трубку, вдыхая в себя дурман, чтобы хоть на долю секунды забыться, и никогда не вспоминать этого сложного прошлого. Рамиля покорно опускает глаза, замечаю, что они у неё на мокром месте, но женщина держит все эмоции в себе. Боится меня, что вновь взорвусь, круша всё, что попадётся под руку.

– Говори, – почти приказываю своей жене, а она от моего тона голоса почти шарахается. В глазах страх, но мне не хватает духу утешить её, приласкать, как это делал со своей первой женой. Женщина сглатывает, будто комок в горле образовался, но она умело маскирует свой дискомфорт.

– Алия не хочет выходить из комнаты, – я поворачиваюсь к ней, наверное, сейчас на моем лице такое выражение презрения вообще ко всей ситуации, что Рамиля не выдерживает моего давления и начинает рыдать, в захлёб, давясь слезами. Вновь отворачиваюсь, не хочу видеть её такой ранимой, оплакивающей своего ребёнка. Нашего ребёнка, к которой я был благосклонен, а теперь эта чертовка всадила мне в спину нож, предала мои правила, наши традиции. Сразу в голову приходит образ Амины, но не она меня опозорила. Нет. Старшая дочь почти это сделала, но хватило ума вести себя более-менее подобающе. Пусть Валентина и сбежала от меня, но всё-таки дочь держала в рамках дозволенного.

– Угомони её, Рамиля, – вновь приказываю тем же властным голосом, – врача вызови, пусть осмотрит её. Не хватало нам обзавестись ещё нежеланным ребёнком, непонятно от кого.

– Фархад, она твоя дочь, – губы дрожат, руки у лица, смахивают слёзы, льющиеся градом. – Как ты себе представляешь, она ведь ребёнок, пострадавшая в этой ситуации.

Понимаю, что жена права, но теперь ещё больше закрадываются мысли, что Алия не впервые врала мне в глаза, нагло и подло, использовала отцовскую доброту и любовь в своих целях.

– Это ещё нужно выяснить, – вдруг произношу вслух слова, будто ножом по воздуху рассекаю, Рамиля замерла. Лишь эхом по кабинету отдалось её отдалённое ах.

– Ты считаешь, что твоя дочь сама на себя всё это возложила? – голос Рамили вдруг обрёл сталь, что невозможно было не обратить внимания. С удивлением уставился на неё, вдруг увидев её настоящую, не ту нежную женщину, которую каждую ночь прогибаю под себя, а ту, что в ней спрятана, волевую и сильную.

– Разве я её просил выставлять себя, как местную шлюху?

Резкий взмах руки Рамили, и на моем лице горит щека. Пощёчина была отменной, но даже сейчас я продолжаю сверлить взглядом женщину, до конца разрушая нашу хоть какую-то связь.

– Ненавижу тебя, – рычит мне в лицо. Затем резко встаёт, на лице, словно и не было слёз. Только озлобленность и ненависть ко мне, которую она хорошо маскировала на протяжении двадцати лет нашего брака.

– Уходи, – приказываю. – И приведи девчонку в порядок. И моли Аллаха, Рамиля, чтобы всё осталось без последствий, если Алия, конечно, не солгала об изнасиловании.

– Ты чудовище, Фархад, – голос снова дрожит, Рамиля подходит ко мне ближе и становится передо мной на колени. – Зачем ты тогда выкрал меня? Фархад… – протягивает, берёт мое лицо в свои ладони, не даёт отвести глаза от неё. – Зачем?

– Хочешь знать зачем? – зло оскалился. – Чтобы Валентину позлить, вот зачем. – Рамиля отшатывается от меня. – Теперь ты довольна?

– Она любила тебя, – кажется, Рамиля что-то вспомнила, но потом мотнула головой, освобождая разум для других проблем. – А ты просто взял и предал её.

– Не тебе судить о наших с ней отношениях, – больно жалю женщину этими словами, но пусть знает, что эта запретная тема, хватит её воскрешать. – Я люблю её, и всегда буду. Ясно?

– Более чем, – коротко отвечает, затем оставляет меня одного со своими тараканами в голове.

Чуть больше двадцати пяти лет назад.

– Фархад, – зовёт меня Башир, и я оборачиваюсь к другу лицом. Он вместе с Фатимой и милой девушкой подходят ближе. Замечаю, что молодая особа не местная, ясно голубые глаза притягивают к себе, словно попадаешь в капкан, из которого невозможно выбраться. Синее в тон глазам платье струится, и при ходьбе волной плывет, создавая образ, будто девушка парит в воздухе. Русые волосы спадают каскадом до пояса, как особое украшение и лишь ей оно к лицу, затмевая остальных девушек собой. Девушка улыбается, но так, что, лишь приглядевшись поймёшь, как она напряжена, будто боится со мной знакомиться. Башир жмёт мне руку, а Фатима лишь слегка головой кивает. Наша королева никого не подпускает к себе к телесному контакту, только мужа. Причина проста, я знаю в чем дело, но другие нет, считая тем самым Фатиму слишком брезгливой к народу, ко всем. И вот, задумавшись, понимаю, как сложно в одно время, и как легко в другое, судить издалека, не зная истины.

– Это Валентина, дочь Владислава Броновского, – представляет друг девушку, а я принимаю её руку в свою. И только коснувшись её кожи пальцев, будто разряд получаю в самое сердце. Валентина хмурится, затем румянцем покрывается, пряча свою улыбку, как будто может попасться, что почувствовала то же, что и я, словно родные души нашли друг друга. Но это не прошло мимо меня. Она стесняется, нежная ручка слегка дрожит, выдавая волнение. Целую тыльную сторону ладони, а сам хитро посматриваю на неё, намекая, о своих самых сокровенных тайнах. – Очень приятно, Валия (близкая, родная).

Девушка хмурится ещё сильнее, посчитав, что так сократил её имя, но, нет, я вложил в него то, что почувствовал в эту секунду. И именно с этого момента началась наша любовь. Настоящая, страстная, со всеми возможными способами её излития и дарования друг другу. Спустя несколько месяцев наших бурных отношении, переходящих все возможные грани, позвал замуж, но с некоторым условием. Она должна была принять мою веру, и она это сделала, но и внесла свои изменения, на которые я согласился, как мальчишка, влюблённый до одури. Её семья была категорически против, но моя Валия собрала свои вещи, и оставила свою прошлую жизнь там, а здесь есть я и наша любовь. Смелый поступок, но глупый. Затем родилась наша Амина – плод нашей бурной любви, сумасшедшей любви. Все буквально завидовали, ведь, как смогла русская девушка покорить горячее сердце араба и тем более стать первой женой. На долю нашего брака много грязи выпало, но мы преодолели все, но до определённого момента, пока я сам лично не разрушил эту крепкую идиллию. Помешавшись на рождении сына, словно чёрт вселился, что хочу от любимой ребенка, но противоположного пола. Валия вовсе не была против родить мне ещё детей, но просила повременить, сначала Амину немного на ноги поставить, затем уже планировать дальше.

– Хабиби, – Валия зовёт меня, пока я наслаждаюсь её телом, буквально помешан на ней, готов исследовать каждый участок кожи долгие часы.

– Да, – тихо мурлычу, погружаясь в её теплое лоно. Зарываюсь лицом, вдыхаю аромат, словно наркоман, никак не могу насытиться своей любимой женщиной, моей женой.

– Я была сегодня у врача, – начинает говорить моя любовь, но мне не до её слов, я буквально вылизываю то, что принадлежит мне. Она сопротивляется, упирается руками в плечи, отталкивает от себя. В моей Валии хватает сил прекратить мою пытку над ней. Сажусь, сложив руки себе на бёдра, я возбужден, а жена подо мной частично нагая, что никак не даёт мне сосредоточиться на её словах. Она приподнимается, замечаю, что губы дрожат и хлюпать начинает. Жду, не настаиваю и не тороплю. И вот он момент, когда я вижу в её глазах усталость и отчаяние. – У меня снова беременность сорвалась, – очень тихо произносит, но мне будто голову взрывают эти слова. Соскакиваю с кровати, руки в волосах, взгляд озверевший, метаюсь туда-сюда. Меня трясёт, и я буквально ору во всё горло.

– Аааа!

Валентина натянула на себя покрывало, словно прячется от демона, что вселился в меня.

– Фархад, – зовёт, или успокаивает меня, но мне наплевать. Уже второй раз беременность срывается, а я так хочу сына. Уставился на неё, на её прекрасном лице страх, ведь раньше не видела меня таким безумным.

– Валия, скажи мне правду, ты прерываешь жизни нашим малышам? – слова, подобны лезвию, проходятся по её израненной душе. Валентина в шоке смотрит на меня и не может поверить, что я сказал подобное. Она бессознательно машет отрицательно головой, затем встаёт с постели и подходит ближе.

– Что ты такое говоришь, Хабиби (любимый)? – пытается обнять меня, но я отталкиваю ее от себя, параллельно натягиваю штаны. Во мне бушует ураган, способный смести все на своем пути. Она вновь предпринимает попытку, но я хватаю её за плечи и со всей силы толкаю. Валентина путается в простыне и падает на попу, не ожидав от меня такого действия, вдруг затихает и прячет свое лицо в ладонях, тихо плачет, почти совсем беззвучно, лишь вижу, как тело содрогается.

– Не можешь родить наследника, значит это сделает другая, наших кровей. – Жена тут же уставилась на меня, ясно голубые глаза обрели цвет синего темного моря. Я тону в них, но мой разум кричит обратное. – Значит правду говорят наши прадеды, русские женщины не способны рожать нам наследников, – она буквально отшатывается, словно я дал пощёчину вживую. Валия не верит во все происходящее, как и я сам, но демон, вселившийся в меня, взял надо мной верх и теперь выговаривает всё, что таилось внутри. Копилось вот уже несколько лет. – Поэтому я беру вторую жену, может научит тебя, как мужу своему сделать приятно.

Разворачиваюсь на пятках и вылетаю из комнаты, затем на горячую голову совершаю безумный поступок, который навсегда отдалил от меня мою Валию.

Своими переживаниями я делился с лучшим другом, Баширом. Иногда его мудрые слова стыдили во мне мою совесть, но все равно я остался при своём. Я хотел от любимой ребенка – сына. Ослеплённый этим желанием, сделал всё, что способствовало нашему отдалению друг от друга.

– Фархад, – Башир журит меня после очередного провала. – Аллах справедлив, и, видя твои поступки по отношению к жене, не даёт тебе счастья и желаемое, а ты только наказываешь Валентину, заставляя проходить через ад.

Третья беременность сорвалась уже на позднем сроке, моя Валия родила мёртвого мальчика, Аллах, как она плакала, как я сам чуть в запой не ушёл, нарушив главную заповедь. Спасибо Баширу, помог мне преодолеть это. Держа на руках бездыханное тельце своего сына, словно сам похолодел, рассматривая его спящее вечным сном личико. Воспоминания слишком сильно ранят меня, я вновь втягиваю в себя дым табака, погружаясь в прошлую жизнь.

– Мы попробуем ещё раз, – отвечаю Баширу, друг лишь мотает головой, с сожалением смотрит на меня.

– Валентина, как и ты переживает за потерю, ты загонишь её в могилу раньше самого Аллаха, Фархад. Очнись же уже, – настаивает, взывает к ясному уму.

– Башир, посмотри на меня, обзавёлся малинником, а я сына хочу. Наследника своей фамилии и своего рода, – соскакиваю с подушек на полу, хватая первую попавшуюся чашу, швыряю, не зная куда.

– У тебя и Рамиля есть, – напоминает мне о моем поступке, совершённом на почве гнева, ухмыляется. – Ты хотел наказать жену, приведя в дом вторую, так теперь удели и ей своё внимание, – Башир встаёт и жмёт мне плечо, заглядывая в глаза, словно ищет мою душу, чтобы вправить её на место. – Иначе Валентина точно сбежит от тебя. – Во взгляде друга пронеслась какая-то решительность, словно он уже тогда знал, что Валия обратится к нему за помощью, будто предчувствовал.

– Не сбежит, – уверяю его. А сам вдруг засомневался. Косо глянул на Башира, замечая его грустную улыбку. – Только посмей, Башир, помочь ей с документами на разрешение в выезде, ответ не заставит себя ждать.

Но он посмел, точнее это его жена Фатима, уговорила защитить бедную женщину от мужа тирана, после того как Валия в четвёртый раз потеряла ребёнка, да и сама еле выбралась из оков смерти. Я, как бешеный ворвался в их дом, грозя отомстить своему другу за то, что влез в мою семью.

– Фархад, – голос моего короля грозный и сильный, сразу даёт понять кто перед ним сейчас: друг или повелитель. Я стою, руки трясутся, тело все в напряжении, которое вот-вот взорвётся, и не сдержавшись, бросаюсь на друга. Сбиваясь с ног, оба падаем на пол, Фатима с Рамилей выбежали из кабинета, чтобы позвать на помощь охрану, разнять нас по разные стороны. Башир ловкий, один за одним сыплет удары, попадает то в лицо, то в грудь. Я тоже не отстаю, что есть силы переворачиваю противника на спину, оседлав его, ударяю по лицу, но кулак соскальзывает, попадая прямо в пол. Слышу хруст костей пальцев, затем Башир сбрасывает меня с себя, и с преимуществом ловкости отправляет почти в нокаут. Валяюсь на полу, нос заплыл в крови. Башир тоже стирает со своего лица сгустки алой жидкости. С презрением смотрит на меня, затем отворачивается, когда в кабинет влетают два мужчины. Башир жестом остановил их, прося покинуть кабинет, и они слушают своего короля.