Атлантида. В поисках истины. Книга вторая. Холодная земля

Человеку надо мало: после грома – тишину.

Голубой клочок тумана.

Жизнь – одну.

И смерть – одну. 3

Смерть подстерегала его, но не тронула. Отсыпался он не долго. Пятьдесят, сто лет прошло, но пробудил его дискомфорт. Никто не следил уже за его благополучием. Традиция жречества прервалась. После пробуждения он увидел полную деградацию общественной жизни, истощённые земли, кровожадных вождей и напуганных людей.

Собрался силами и ушел. Он ушел обратно в Гиперборею, но обещал вернуться.

Глава седьмая. Боги и табу

Тогда, как один человек не справился, не сумел удержать синицу в руках, команда единомышленников, твердо идущая к цели, достигла многого. Борейцы чувствовали себя счастливыми, истинными аристократами этой эпохи, хотя чаще и напоминали чернорабочих, трудящихся в каменоломнях и на полях. Но на богатых вулканических почвах они смогли вырастить рожь и ячмень, выпечь вкусные, ароматные хлеба. Из семян картофеля, привезенного Акилой Шетти ещё в его первую вылазку, они смогли за сезон получить два урожая отменных клубней. Так же и помидоры зрели в теплицах у подножия горы Меру. Они выращивали капусту и редис. Крайний север был жесток и суров нравом, но они, вкладывая с избытком сил, получали и урожая с избытком.

Очень давно в стране победившего социализма, на крайнем севере вели хоть и затратное, но весьма успешное хозяйствование, перераспределяя средства страны в эти убыточные регионы. Но как говорили тогда, на крайнем севере можно было и кенгуру выращивать в промышленных масштабах. А когда люди работают для себя, умные и целенаправленные, владеющие обширными научными знаниями и современными технологиями, им было всё по плечу.

Рацион их был не слишком богат, но на острове бурно росла зелень и пряные травы. У них не было кофе, но они наслаждались вкусными и ароматными травяными чаями и варили бесподобный медвяный напиток из вереска. Над ним долго колдовали Джозеф и Филипп. Джозеф как ботаник, а Филипп как поэт, обращаясь к помощи тонких энергий, призывая духов своих британских предков и молясь всем известным ему богам:

– Ну пожалуйста, боженька…пусть получится. В прошлый раз настаивали пять дней, перебродило. Нужно попробовать три, и следить постоянно. Помоги мне, великий Треглав! Ты главный здесь и всем заправляешь!… Может мёду класть поменьше?

– Думаю да, не так быстро бродить начнёт, настоится. Да. Попробуем слегка изменить пропорции, – согласился Джозеф. – А что за Триглав? Первый раз слышу о таком.

– Ну, «сибиряки» так зовут Меру. У нашего великана три макушки, если ты не заметил. Порой он хрипит и, кашляя, выбрасывает клубы дыма.

– Угу. Дракон, не иначе. Трёхголовый, – пошутил Джозеф.

– А то! Дикий пес рычит – страшно, а тут такая громадина, не до шуток. Проще нужно быть, ближе к народу, и знать авторитетов в лицо! – тоже пошутил Филипп.

Джозефа и впрямь сторонились аборигены, побаиваясь не меньше, чем Меру-Триглава. Боялись потому, что он был силён настолько, что мог управляться с овцебыками в одиночку. Уважали и ценили за то, что пахал землю, знал, как организовать ирригацию, силой заставил мельничное колесо крутиться, подавая воду на поля. Именно он определял сроки посева и других сельхозработ, от которых зависели их голодные животы. Джозеф Велс был рыжим, высоким и широкоплечим ирландцем, своенравным и горячим. К нему на кривой кобыле не подъедешь. Поэтому и боялись.

Пошел второй год, а работы не убавлялось, не смотря на то, что последнее время неквалифицированную работу чаще выполняли аборигены-сибиряки. Так называл их Всеволод, помня о происхождении индейцев, генетически идентичных народам Сибири, которые пришли сюда когда-то по Берингову перешейку. Смуглые, черноволосые люди с широкими монгольскими скулами старались держаться особняком, и неважно адаптировались в городе гипербореев.

К перешейку борейцы не ходили, есть и есть. Это было не так важно на для них. А «сибиряки», помогающие доставлять на остров древесину, очень часто оставались здесь, продолжая трудиться на тяжелых работах. Их становилось больше год от года. Жить рядом с гипербореями на этой земле они считали за благо. Им не нужно было выживать в борьбе с природой, с риском для жизни добывая себе пищу. Здесь о них заботились. Но часто им было трудно понять смысл того, что требовалось от них взамен.

С мужчинами приходили и женщины. Среди борейцев женщин было немного, оттого к ним законно наблюдался повышенный интерес. А женщины «сибирячки» всё чаще предпочитали более обходительных борейцев, нежели своих диких соплеменников. Гипербореи были в большинстве своём славяне и представители индо-пакистанской группы. Дети от союзов с азиатками рождались смуглые, более высокие и стройные, с прямыми, длинными носами, которые свидетельствовали о предках арийской расы. Позже, одни выберут своей родиной Америку, другие растворятся в индоевропейской семье народов.

Всё шло своим чередом. Но люди каменного века, враз не станут цивилизованными. То, чего борейцы натерпелись с Ла-дин, было ещё цветочками. И в Гиперборее каждый день появлялись новые правила и запреты. Пришлось вспомнить «не убий» и «не укради», ввести наказания.

Ничего не нашлось более действенного, чем обращение к авторитетам – Бхагам. Нет послушания – нет обещанных благ. Чтобы хоть страхом держать «сибиряков» в пределах принятых норм. Когда борейцы задерживали правонарушителей и тщетно пытались объяснить им причины своего гнева, откуда-то из глубин подсознания так и вырывались укоризненные слова вроде «Бог тебя накажет», «Не гневи Бога». «Молись о пощаде». Эти старинные фразеологизмы крепко закрепились в сознании, и даже спустя тысячи лет в нужное время автоматически выскакивали наружу. В такие моменты появление кого-то из «бессмертных», неизменно производило нужный эффект. К ним «сибиряки» относились по-особому, и это борейцам было на руку. Ну а если при этом разнесётся по округе низкий голос Триглава, суеверные аборигены в страхе преклоняли головы и умоляли «бессмертных» усмирить разгневанный дух горы.

Все «бессмертные» носили электрошоковые копья, а также гравилоры, которые при активизации создавали вокруг владельца голубоватое свечение и небольшой эффект левитации. Эти нехитрые устройства казались дикарям волшебными, оттого волшебными становились и их обладатели.

Трудно было объяснить первобытному человеку, что такое электричество, как и сложно было объяснить, что такое верность, преданность, честь и совесть. Как и объяснить законы генетики, химии и биологии. С аборигенами разговаривали примерами, баснями, объясняя сложные вещи по аналогии с простыми, подключая их мифологическое, сказочное сознание. Очень часто на помощь приходила Ла-дин, выступая своеобразным толмачём, она могла упростить, обобщить и дополнить информацию, придумывая свою часть «сказки». Было смешно иногда слушать эти нелепые истории, превращающие людей в Богов.

Как-то поздним вечером Ла-дин возвращалась от Саранью, та учила её прясть и обещала дать хороший моток шерсти овцебыка. Поселок расширялся, его трудно уже было узнать – таким красивым он стал. Прямо маленький городок в табакерке. Появились десятки новых домов, наметили несколько улиц, и куда ни глянь – бесконечное строительство.

Саранью и Вивасват поселились на дальнем его конце, отстроив себе необычно большой для нынешней Гипербореи особняк с обилием резных элементов, карнизов и колонн по периметру террасы, с небольшим внутренним двориком и весьма затейливой архитектурной планировкой. Дом был ещё не закончен, но уже выстроилась очередь к мастерам, искусным резчикам, первооткрывателем которых стала Саранью. Она случайно увидела аборигена, делающего потрясающие вещицы. Он вырезал орнамент на костях мамонта. Она уговорила его заняться резьбой по дереву, сделав предварительно несколько эскизов. Через некоторое время у резчика появились помощники. Так образовалась целая артель.

Коттедж примыкал к загонам с мамонтами, напоминая ранчо богатого землевладельца. Он был настолько велик, что Саранью одна не справлялась с постоянной необходимостью в уборке, поэтому на время строительства она взяла в дом несколько девушек. Саранью с Ла-дин занимались их образованием. Вернее, Ла-дин училась вместе с ними, заодно выступая в роли переводчика.

Ходить ночью было страшновато. Освещения на улицах почти не было. На столбах, подготовленных для разводки электросетей, временно закрепили факелы, но на ночь их тушили.

Время сумерек закончилось и стояла тёмная полярная ночь. Ла-дин шла практически на ощупь, только тусклый свет исходил из оконных проёмов домов, освещая ей путь.

Всеволод пообещал забрать её и уже двигался к ней навстречу. Но она вышла пораньше, любимого ещё не было и Ла-дин с каждым шагом становилось всё более неуютно. «Нужно было взять с собой Чагу, но щенки устроят невыносимый писк, если мамочки долго не будет под боком», – беспокоилась она.

Чем больше приходило в Гиперборею «сибиряков», тем в меньшей безопасности чувствовали себя люди. Ла-дин была уже недалеко от дома, когда к ней подошли два аборигена. Шаг влево, шаг вправо – дорогу не уступали.

– Дайте дорогу! – властно крикнула она.

Но те лишь нагло ухмылялись, нисколько не обращая внимания на её слова.

– Расступитесь, я Ла-дин, женщина вождя!

Бесполезно было что-то говорить. Они схватили Ла-дин и поволокли. Именно в тот момент к ним на всей скорости подъехали санки. Всеволод резко затормозил оленей, и мужчин с головы до пят обнесло снегом.

– Я вождь! Все здесь подчиняются мне! – он вытянул своё копье и ударил одного из мужчин током. Тот упал. Всеволод в гневе замахнулся на второго:

– Все, кто без моего позволения захочет взять вещь, добычу, или использовать насилие по отношению к жителям в этом городе, будут наказаны смертью.

Он точным движением копья поразил второго аборигена.

Через пару минут «сибиряки» очнулись связанными. Они волочились на веревках за санями, а позже были заперты в сарае с углём.

На следующий день Всеволод собрал большой Совет, и после горячих споров приняли неоднозначное, но как им казалось единственно верное решение: что общество будет разделено на касты. Это предложение внес Вивасват, и искренне уверял, что у него на родине это работало безупречно:

– Я уверен, так удастся регулировать «можно» и «нельзя» в среде аборигенов. И уверяю, никаких социальных притеснений это не вызовет. Разделение будет условным, и для нас ничего, собственно, не изменится. Эти меры направлены лишь на то, чтобы сдержать волну насилия со стороны аборигенов.

«Аборигены будут проходить карантин, попадая в Гиперборею. Карантинная территория будет находиться за ледяной рекой, вне земель Гипербореи. И лишь когда все правила и нормы общежития ими будут усвоены, они получат право пребывания в городе», – конспектировал протокол собрания Филипп Вулл.

– По сути достаточно только три касты, – подытожил Вивасват.

«Особые права будут у «бессмертных», им нужно обеспечить положение высшей касты – правителей…», – вписал в анналы Филипп. Всеволод продолжал:

– Не нравится мне всё это, но что поделать. Правитель должен править и следить за выполнением установленных правил. Следующим уровнем после «бессмертных правителей» будут все остальные жители Гипербореи, а третьей кастой станут аборигены. Люди без знания языка и законов города будут обладать минимальными правами. Ладно, это уже четыре касты.

– Передвижение по городу для аборигенов мы ограничим. Группы от трёх человек необходимо обязательно сопровождать. Вчера на руднике новоприбывшие отобрали у своего же сапоги, шапку и тулуп. Они избили его до смерти и сняли их с мёртвого тела. Нельзя допустить, чтоб такие случаи происходили. За убийство борейца – изгнание! – говорил Всеволод.

– Только после прохождения обучения новые представители общества через карантинные пункты могут дальше искать своё место в обществе. Вот так из леса больше никто не зайдет. Возле перешейка, по которому мы завозим лес, необходимо организовать охрану и поставить заслон. Если люди из леса будут прибывать постоянно – покоя нам не будет.

– Как внешне можно будет отличить представителей каст? Подумайте. Но эта дифференциация по «цвету штанов», никак не должна ущемлять права человека. Это не диктатура. Это временный шаг, лет на пять. Чтобы поберечь граждан, сохранить порядок и прежний уклад жизни.

– Кроме того. Всем нужно зарегистрировать свои отношения с женщинами, – угрюмо произнес Всеволод в кулак, зная, что будет сейчас осужден.

– Что это? Зачем? Какая здесь может быть необходимость? – поднялся шум в совете.

– Брак – это официально зарегистрированные отношения мужчины с женщиной. Для чего это? Для того, чтобы женщины Гипербореи почувствовали себя защищенными. Защищенными от действий сексуального характера, происходящих насильно и по принуждению. Совет «бессмертных» нашего города будет обладать правом регулировать такие отношения с помощью брачных союзов. До вступления в брак любая девушка официально принадлежит касте «бессмертных»…и это, конечно, лично мое предложение…Табу должно быть наложено и на некоторые другие действия.

– Эй, дружище, я понимаю, страх за свою женщину призывает тебя к такой логике!? Но это разве не ущемление прав, вмешательство в личную жизнь? – возмутился Джозеф.

– Нормально, если Вивасват отвечает за свой гарем, хотя я этого не понимаю, и не приветствую. Но не дело, если в Гиперборее появятся матери-одиночки, брошенные дети и так далее. Все мы знаем, что это такое, не первый год живем. Поэтому и необходим брак. Где женщина и ребенок будут под защитой семьи, под защитой общества. Это закон любого цивилизованного общества. Я повторяю, что для вас в жизни ничего не изменится, если вы и до этого подходили к своим обязательствам честно. Ты, Джозеф, с этим не согласен? – убежденно говорил Всеволод.

– Правила нужны, чтобы сохранить наши права. Право и правило слова однокоренные. Свод четких правил – вот что нам нужно. Чтоб высечь их на камне, в сердцах горожан и за нарушение карать! Это для нас с вами соблюдение морали и этики – норма, для них нет норм. Я это прекрасно понимал, когда молча согласился с вашим желанием привести «дикарей» в Гиперборею. И теперь должны для них эти нормы установить.

– Далее, электрошоковые копья оставим только у «бессмертных» членов совета. Для контроля над животными нужно разработать менее внушительное оружие, – продолжал Всеволод. – Я и другие члены совета должны выглядеть более внушительно, так как мы представляем правосудие. Бхага будет не только Богом дающим благо, но и призывающим к ответу. Все тонкости этих решений нужно как следует проработать, продумать. Как бы то ни было, всё это не должно пугать людей, и выглядеть как дискриминация низших слоев по кастовому принципу, – со вздохом закончил Всеволод. – Объясните это нашим, пожалуйста.

– По какой воде плыть, ту воду и пить. Все эти предложения мы, конечно, обсудим досконально и вынесем на всеобщее обсуждение, – подытожил Стрижевский.

Просто держать аборигенов за рабочий скот борейцам не позволяла внутренняя этика, глубокое чувство справедливости и осознание того, что все люди равны в своих правах. Но объяснить нельзя – значит нужны четкие законы и жесткие наказания.

Глава восьмая. Гнев Триглава

Утро было грозным. Первый светлый день после долгой полярной ночи был омрачён. В воздухе пахло дымом, чувствовались содрогания почвы, и Меру периодически выплевывала в воздух струи черного пепла. Люди были не на шутку обеспокоены. Все десять «бессмертных» срочно собрались на совет.

– Нужно поехать к вулкану и осмотреться. Необходимо оценить, насколько высока вероятность извержения, – говорил Всеволод. – Было бы печально, если бы нам пришлось покинуть остров, так толком и не освоившись здесь.

– Сколько нас может трясти, прежде чем произойдет извержение? – наперебой спрашивали все, кто Елизавету, кто Степана Кусаинова, которые были вулканологами, хоть и занимались на острове разными другими изысканиями.

– На самом деле всё зависит от условий вулканической деятельности. Сколько скопилось газа, как близко подошла лава к поверхности. Сколько лет прошло с последней даты извержения. Всё имеет значение, но даже зная всё это, трудно предсказать развитие сюжета. Вулкан не симметричен, нам здорово повезёт, если лава пойдет по восточному склону горы, как было при прежних извержениях. Об этом свидетельствуют лавовые поля восточного плато, – предположила Елизавета.

– Хорошо, – быстро принял решение Всеволод. – Сейчас, прямо сейчас отправляемся к горе и попробуем хоть как-то осмотреться. Площадь не маленькая. Но у нас большая группа геологов, и я надеюсь, мы справимся. Борис, квадрокоптеры удалось подзарядить, нам нужна видеосъемка?

– Да всё в порядке. Генератор наконец-то подключен, вся техника готова к работе. Электрификация скоро уже охватит все уголки города. Остались только некоторые точечные подключения. Всё то мизерное оборудование, привезенное с Антлантиды, что мы имеем, уже на ходу и готово к использованию.

– Отлично, а возможно, ли лавовый поток перенаправить, если что-то пойдет не так? Сафуан, как думаешь? – снова обратился Всеволод к Степану, используя его казахское имя.

– Можно попробовать заложить взрывчатку, дабы перенаправить лаву, но наших запасов, боюсь, не хватит. Меру слишком огромна, и все усилия пойдут коту под хвост, – ответил Сафуан.

Погрузив необходимое оборудование в несколько саней, большая группа борейцев во главе с Всеволодом расселись, и олени быстро понесли их через весь поселок к огнедышащей горе, подошва которой отстояла от посёлка почти на пятнадцать километров. Только снежное облако взметнулось из под полозьев и осталось висеть в воздухе белой, ажурной занавесью.

По радио жителям объявили о сложившийся критической ситуации и попросили всех проявить готовность в течении суток экстренно покинуть свои дома.

К аборигенам, в распоряжение которых выделили один из многоквартирников, отправился Филипп и трое из гипербореев. Вчерашних нарушителей взяли с собой. «Бессмертные» решили использовать эту ситуацию, чтобы убить двух зайцев сразу:

– Триглав в гневе! Он сотрясает землю и грозит спалить её своим адским пламенем, – громовым голосом, используя мегафон и почти выкрикивая фразы, говорил Филипп. – Все мы здесь живём по правилам, который установил для нас Триглав – дух великой горы, хозяин земли, на которой мы выращиваем хлеб. И теперь он готов пожрать Солнце – большое огненное колесо, которое выкатывается каждую весну на небо, согревает нас и дает нам свет! Последнее время правила были неоднократно нарушены! –продолжал свою страстную речь Филипп. – Триглав рассержен на вас за непочтительное отношение к его законам и «бессмертным богам». Дух горы грозит навсегда потушить «Огненное Колесо» в небе, разломить надвое эту землю…

– Эй, не перегибай палку, разошёлся, – шепнул ему один из борейцев.

–…Наш правитель Всеволод, отправился к Великому Духу Триглава молить о прощении. Горе нам, если горыныч будет непреклонен! Если хотите остаться в живых, и вы молите Триглава, просите его о прощении. Молите, пока громовые раскаты не стихнут и земля не перестанет дрожать. Только так Дух горы простит вас. Если нет, он поглотит эту землю и всех вас предаст смерти. Только «бессмертные», смогут взойти на гору и спастись. Сидите тихо и ждите решение Триглава, могучего духа горы!

– Колес спасет…Всевлад-Бхага сын Триглава, в милость войдет… – шептались в люди толпе. Борейцы слушали невнятное бормотание «сибиряков» весь день: «Колес сварог, нам жар-колесо, Всевлад…и огнь Мери…Триглава власт…»

Группа разведчиков вернулась уже далеко затемно.

– Скорее всего лавовый поток спустится по восточному склону, – объявили они людям свой вердикт. – Нам остается только ждать.

Почти неделю они провели в страхе и полном бездействии, на нервах. Прошёл месяц, а гора все ещё не разразилась. Люди свыклись и жизнь потекла привычным чередом. Только всё время прислушивались, только жили с оглядкой на гору.

Вулканическая активность сохранялась около пяти месяцев, захватив полярную ночь, и проявлялась небольшим сотрясениями почвы и регулярным выбросом пепла.

Ветра дули преимущественно западно-восточные, верховые, и газовое облако сдувало в сторону гейзерного плато. Это, видимо, и стало причиной смещения жерла вулкана к востоку.

Аборигены в исступлении молились и ежемесячно носили дары к дому Всевлада. Это имя, услышанное раз, прижилось вначале в среде «сибиряков», а после и повсеместно в Гиперборее.

Подземные толчки участились, и поздно ночью Меру взбунтовалась.

В результате нескольких сильных взрывов восточный склон горы покрылся крупными трещинами, затем ещё серия взрывов, и в темноте полярной ночи началось настоящее светопреставление. Сильный треск и грохот от падения вулканических бомб разбудил, взбудоражил всех жителей поселка. Атлантийцам весь этот шум напомнил старинные фильмы 20 века про вторую мировую войну: звуки стрельбы, и воздушной бомбардировки, свист и грохот.

Войны, как таковой, это поколение никогда не видело, кроме как в кино, но звуки эти привели их в ужас.

Аборигены в страхе попрятались кто куда, некоторые бросились в лес. А атлантийцы собрали узелки и спешно начали подтягиваться к дому Всевлада.

Вулканические бомбы не долетали до поселения. Все десять «бессмертных» в полном составе отправились в сторону вулкана. Прямой угрозы они не видели, но решили знать ситуацию в лицо.

Когда десять саней выстроились в форме пирамиды, со стороны горы прозвучал выстрел, и град вулканических глыб разлетелся в разные стороны, несколько упало совсем близко. Один обломок по величине превосходил все. Он рухнул прямо под ноги Всевлада, похожий на огромный картофель, испеченный в горниле огненной горы.

– Это Триглав бросает нам свой вызов! – выкрикнул Всевлад.

Гремящей стрелой двинулась колонна на восток. «Сибиряки» в ужасе наблюдали это величественное зрелище и с трепетом косились на горящий обломок горы. Они ждали решения своей судьбы. Их жизнь была в руках «бессмертных» властителей. Они молились. Через три часа все увидели рыжий хвост огненной лавы, который поднялся из жерла вулкана и упал на восточный склон, медленно стекая на плато.

«Гонимый северными ветрами, шлейф пепла и ядовитых газов потянулся в сторону континентальной Европы», – писал об этом Филипп Вулл.

Глава девятая. Тот самый случай

Кажется, беда прошла стороной.

На обратном пути колесницы двигались медленно. От сердца отлегло. Они уже подъезжали к городу, когда услышали странный шум над головами. Их ожидало ещё одно удивительное событие.

– Что это? Что? В сумерках не рассмотреть, – кричала Елизавета в веселом расположении духа.

– Может ещё один Триглав, а ты радуешься, как ребенок, – то ли иронизировал, то ли ворчал Всевлад.

– Я просто чувствую, будто это что-то хорошее. Звук мне очень знаком. Давненько я не слышала его механический шум …, – вслух подумала Елизавета.

– Аппер? – предположил Джозеф.

– Точно, точно, я просто уверена, что это он – Аполёт, – кричала Елизавета, перекрывая звуки мотора.

– Мы, русские, никогда не могли понять вашей логики, – весело обращалась она к Джозефу. – Вы назвали летательный аппарат «аппер». Аполёт, звучит всё как-то более похоже на средство для полетов.

– Вау, неужели! Да это и правда Аполёт! – возбужденно закричали борейцы, приветствуя и размахивая руками.

Аполёт приземлился на окраине города и был восторженно встречен гипербореями.

– Что тут у вас происходит? Вы живете на пороховой бочке? Ну…я пожалуй не удивлен. От вашей компании именно чего-то такого я и ожидал, – весело приветствовал друзей Георгий Симонов.

– Столько стрессов одновременно, ты вгонишь меня в анабиоз дружище, – громовым голосом отвечал Всеволод. – Какими судьбами?

– Решил развеяться и немного подкорректировать карты. Получил разрешение пролететь над Европой, да узнать ситуацию с «ледниковым периодом». Вы же не вернулись. Ха-ха-х-х-х, – засмеялся он.

Друзья разговорились, обмениваясь новостями. Георгий махал рукой, приветствуя старых знакомых, каждый хотел перекинуться с ним парой слов. Через час, сидя «на головах», все собрались в гостиной «дома советов», переговариваясь, рассказывая сумасшедшие истории о бесконечных путешествиях по земле прошлого.

Уже к утру, когда рассказ Колесова о прекрасной Гиперборее подошел к концу, Георгий посоветовал ему действовать последовательно по отношению к аборигенам, и использовать вулканическую бомбу как предмет для магического манипулирования.

– Ну, допустим выбить на нём «десять заповедей». Устроить празднование в честь победы над Триглавом. Это здорово объединит людей, да и поставит их на место, страхом перед законами, перед Богами. Придумайте сказку покрасивей! – советовал Георгий.

– Последний год мы тут только этим и занимаемся…сказки придумываем, – засмеялся Стрижевский, сняв с себя куртку и, перемахнув её над головами присутствующих, повесил на спинку стула, подняв ветер.