К вершине Бесконечной горы

Владимир Варин

К вершине Бесконечной горы

Часть первая.

У подножия.

Гимн-восхваление Новой эпохи.

«Слава тебе, сиятельный самодержец, правящий миром Дух беспредельной власти!» Слово устремленного к свету.

Деньги, деньги, деньги…

Все дело в них…

Так было, так есть, и так будет всегда…

Даже теперь, когда рванули технологии.

Особенно теперь.

Люди не перестали продавать и покупать. Как раз наоборот, они стали продавать и покупать гораздо больше. И, что самое главное, они не перестали ХОТЕТЬ.

Такова главная отличительная черта человека: он постоянно что-нибудь хочет. Новых впечатлений, новых ощущений, новых переживаний, нового опыта. Еще, еще, еще.

Одних это желание подтолкнуло к медикаментам, других к плагинам, кого-то к чипам, кого-то к харде, кого-то к нейрософту.

И меня в том числе, ведь я отнюдь не исключение – самый обычный человек самой обычной эпохи – эпохи Апгрейда. Попробовал немного того, и другого, и третьего. Убедился лишь в одном – за все нужно платить.

Именно: за все нужно платить!

Есть деньги – есть Апгрейд, нет денег – нет Апгрейда. Нет Апгрейда – нет ничего, потому что кроме Апгрейда ничего нет и быть не может.

Принимаешь трансмутаты: за это придется расплачиваться не просто здоровьем – человеческой природой.

По мне так и ничего страшного. Кого-нибудь она сделала по-настоящему счастливым, эта самая человеческая природа? Очень в этом сомневаюсь.… Поэтому с легким сердцем сделайте ей ручкой, ну ее.

Однако проходит не так много времени, и вы превращаетесь в гибрид собственной фантазии плюс реальные возможности современных препаратов, наложенные на то, что тебе досталось по наследству. Всегда немного не то, чего ожидал, всегда немного не то, что планировалось изначально. Процесс исправления становится погоней за вечно ускользающей мечтой и еще огромной воронкой, в которую вы сливаете все, что сможете заработать.

Деньги, деньги, деньги…

Нужно быть абсолютно ненормальным, чтобы решиться проглотить первую в жизни таблетку трансмутата, но, после остановиться невозможно. Это посильнее наркотиков, посильнее любых привязанностей, сильнее веры, сильнее любви.

Это – Апгрейд.

Забудьте все, что вы знали раньше!

Забудьте все, во что вы верили раньше и преклоните колени перед истинами Апгрейда!

Новая мировая религия, захватившая стремительно мутирующее человечество. «Не все мы умрем, но все изменимся». Как верно сказано!

И люди с этим соглашаются.

Разве кто-то хочет остановиться? Кто-нибудь?

Ни одного.

Никто не хочет остановиться, никто не хочет оставаться просто человеком и жить обычной нормальной человеческой жизнью. Да и что это такое «нормальная человеческая жизнь»? Если кто-то и знает, то сидит со своим знанием далеко-далеко. Все жаждут чего-то большего, чего-то необычного, завораживающего, чем причудливее – тем лучше. А слабые голоса, твердящие о духовности, о сохранении традиций и тому подобном… Да кто станет вас, ребята, слушать? То, о чем вы пытаетесь рассуждать, устарело давным-давно, устарело, как и сам человек разумный.

Обычные люди…

Где-нибудь, куда еще не дотянулись нейросети, остались обычные люди. Только это всего-навсего несчастные антропы. Любой из них за имплантат, или таблетку биоморфида отдаст десять лет жизни.

Человечество умирает как биологический вид, Апгрейд пожирает его заживо. И я не могу сказать, что мне жаль.

Сначала мы свели множество к единству, многобожие превратили в монотеизм. Затем убили Единого. Человек продолжал некоторое время существовать в гордом одиночестве, без небожителей, пока не превратился в постчеловека. У постчеловека оставалась в наличии бессмертная душа, но Апгрейд отменил ее и оставил чистое сознание – подобие оперативной системы, которую можно загружать на разные носители.

И никто не был «против». Все были «за».

В этом мире причин и следствий есть лишь одна причина – деньги. И лишь одно следствие – деньги.

У кого хватит сил сопротивляться Апгрейду?

Разве это вообще возможно?

Разве кто-нибудь сможет отказаться от новейшего продукта дальневосточной нейрокибернетической корпорации? От последней разработки индийской фармакологической компании? От нового чипа? От нового плагина? От свежего софта?

Никто.

Ни один.

А найдется кто-то, кто скажет, что ему это не нужно – не верьте ему. Причина, по которой он (якобы) отказывается от Апгрейда – деньги.

Деньги, деньги, деньги…

Не верьте морфу с глазами рептилии и перепонками между пальцев рук, когда он уверит вас, что ему хватает тех плагинов, которые он уже установил. О да, конечно. Он вполне счастлив, плавая день-деньской в своем болоте в дельте реки, охотясь на лягушек-быков, часть из которых он продает в дорогие рестораны, а часть употребляет в пищу сам. Он копит деньги на жаброморфид, мечтает жить в океане, он счастлив.

Не верьте ему, он лжет.

Не верьте протезу, когда он заявит, что ему и даром не нужен усовершенствованный ремонтный модуль, или новый движок, чтобы иметь возможность без дозаправки пролетать пять тысяч километров.

Не верьте ему, он лжет.

Он поставил блок обработки данных, пропускает через сопроцессоры терабайты шелухи. Копит деньги на глобальный Апгрейд системы.

Деньги, деньги, деньги…

И уж конечно не верьте часто моргающему убогому антропу с проплешиной на макушке, если он станет бить себя в грудь кулаком и кричать о душе, о Боге, о сохранении чистоты и здоровья расы, и прочее, и прочее, и прочее.

Этот лжет больше всех.

Антропы…

Огрызки технологии, говорящий фарш.

Один из них покричит, брызгая во все стороны желтой слюной, покричит, потом вздохнет и расскажет. Когда-то пробовал морфиды, но что-то пошло не так и он испугался. Был вынужден отказаться от золотой мечты сопливого детства – огромных крыльев.

Добро пожаловать в мясорубку Апгрейда, посмотрим, что от вас останется.

С морфидами бывает – постоянный риск НПМ (непредсказуемой мутации). Хвать – и ты обрастаешь похожими на трутовики образованиями, они выкачивают из твоего тела жидкость, сеют споры, вырастает нечто, напоминающее черный лишайник. Был человек, стал лишайник – чудеса морфидов.

НПМ, конечно, можно побороть, но…

Да, правильно. Деньги.

Деньги, деньги, деньги…

Нужны деньги, много денег, очень много. Гораздо больше, чем ухитрится заработать в течении своей жалкой жизни бестолковый антроп.

Другой антроп со слезами на глазах расскажет о своем первом неудачном Апгрейде. Не прижилось.… Поначалу вроде бы и ничего, а потом отторжение. Вот ведь обидно. «Новые возможности!» «Новые горизонты!» А вот отторжение – и все тут! Не Судьба!

Обидно!

Попробовав Апгрейд единожды, вы никогда не будете прежним.

И молитесь, кому хотите, чтобы Апгрейд принял вас и превратил в нечто, более или менее вписывающееся в безумную картину этого лучшего из миров, потому что если не впишитесь – превратитесь в антропа. И сколько ни голосите потом о духовности – вас растащат на запчасти морфы, или раздавят протезы, просто так, ради забавы.

Антропы – блевотина Апгрейда, гниющая заживо органика, которую Он поглощает, чтобы совершить очередной виток вокруг Матушки-Земли. Потому что нет меня, нет тебя, нет ничего – есть Апгрейд.

И есть деньги.

Деньги, деньги, деньги…

Они – топливо Апгрейда, Его кровь и плоть, Его дыхание, Его Слово.

Они нужны всем.

Они нужны морфам, чтобы конкурировать с протезами, они нужны протезам, чтобы конкурировать с морфами, они отчаянно нужны антропам, чтобы стать морфами или протезами. Хотя антропам деньги – что мертвому припарка. Бесполезно.

Кого не принял Апгрейд, тот обречен.

Выбора нет, другого пути нет. Есть Апгрейд.

Антропы обречены.

И протезы и морфы заканчивают тем, что становятся полноценной ячейкой общества, выполняют какую-нибудь одну полезную функцию, для которой многие и многие годы постепенно перестраивают свое тело.

Антропы заканчивают жизнь в сточной канаве, на операционном столе, в дальних закоулках кластеров и роев, среди дымящихся отбросов, каковыми, по сути, и являются сами. Прощай, жестокий мир, в котором не нашлось места для такого как я! А я так хотел служить новому божеству, приносить ему жертвы, петь ему гимны и получить трансформацию за преданность. Я так хотел стать необыкновенным…

Рыдания…

Апгрейд гораздо более жесток, чем божества древних. Он не знает милосердия. Однако будем откровенны, Апгрейд не понимает, что Он жесток. В логике Апгрейда нет ничего человеческого, эта логика сродни машинной. Апгрейд просто есть и все, не нужно примерять к Нему отжившие человеческие понятия, оставьте их антропам – пусть цепляются за эту соломинку.

Апгрейд работает и ничего более.

Не работают мораль, нравственность, вера, надежда, любовь.

Нет прежних городов, армий, социальных институтов, отношений – они больше не работают.

Апгрейд работает.

Нечеловеческая сила! Новые невиданные возможности!

Вживи сервомоторы, давай, тебе понравится!

Всем нравится!

Или думаешь – ты особенный?

Ничего подобного!

Все начинают с маленькой незначительной модификации и незаметно садятся на иглу Апгрейда.

А потом бесконечно долгие годы ты тупо выполняешь одну и ту же операцию. Уныло, монотонно. Перевозишь грузы из пункта «А» в пункт «Б», или дробишь горную породу где-нибудь у черта на куличиках. И это еще не самые плохие варианты. Кто-то ведь чистит канализацию. Только представьте себе, сколько отходов извергает многомиллионный кластер. Кто-то вынужден собирать эту дрянь, хранить, перерабатывать. Целая армия протезов и морфов. Почему «вынужден»? Не валяйте дурака! Конечно, вынужден.

Нет побежденных, нет победителей, есть Апгрейд.

Мне доводилось видеть морфов, живущих в туннелях под землей – настоящие чудовища. Им все равно, для них есть лишь одна ценность – органика, любая органика. Человеческая плоть, отходы пищевого производства, растительность, экскременты – не важно, все сгодиться для того, чтобы запустить новую цепочку мутаций, превратиться в гигантского волосатого червя, способного своими жвалами прогрызть самую прочную сталь. И вот, он добирается до вожделенного хранилища биоморфидов, обжирается и растекается по бетонному полу зловонной зеленой лужей. Овермьют, передоз. Многие морфы заканчивают именно так.

Большинство потихоньку просиживает штаны на не сильно ответственных должностях, выполняет несложную работенку, потихонечку стареет, изнашивается, пережигая доступные внутренние и внешние ресурсы. И это правильно. Жизнь должна продолжаться, должна в том или ином виде. Говорите что угодно, мол, так нехорошо, человек закончился.

Уж как есть. Не смогли иначе.

Я появился на свет здесь и сейчас и не стану проклинать свое время.

Я хочу петь о своем времени.

О самом прекрасном времени, о самом ужасном времени, о Золотом Веке, о конце человечества, о чудесах и тайнах прекрасной страны Аменти, об истинно чистых, о преданных, о живущих во многих мирах, о битве в Ядовитых землях и о Ладье Миллионов Лет.

Глава первая.

Прохождение Врат Заката.

«Да не отвергнут его, да не изгонят его, да войдет он по своему желанию, да покинет он Храм по своей воле, и да будет он победоносным во веки веков». Слово устремленного к свету.

Морфы поедают протезов, протезы поедают морфов, те и другие поедают антропов, Апгрейд поедает всех.

К чему вы придете, бесконечно манипулируя своим генетическим кодом? Станете монстром. Ничего человеческого не останется. Местечко под солнцем для вас, возможно, и отыщется, но, чем причудливее вы изменитесь, тем уже будет ваш ареал, тем меньше будет возможностей выйти за рамки, которые вы сами себе очертите. Жабры, крылья, глаза, способные видеть в темноте – здорово, безусловно. Но на этом, как правило, никто не останавливается. Заигрываются, заигрываются до НПМ. Таков путь морфа.

Харда еще быстрее загоняет вас в ограниченное пространство, харда быстрее изнашивается и еще быстрее устаревает. Успеть за сумасшедшими скоростями Апгрейда – задача невыполнимая. Путь протеза – технологический тупик, поиск запчастей, которых давным-давно никто не выпускает.

Будущего нет.

Человек рождается для того, чтобы насытить собой чей-то кошелек.

Технологии совершенствуются, люди остаются прежними.

Деньги, деньги, деньги…

Везде деньги, деньги, деньги…

Куда не плюнь деньги, деньги, деньги.

Понимаете, есть некое пространство, внутри которого действуют два закона: деньги и апгрейд. И в это пространство входит буквально все, чем мы живем сегодня.

Налево пойдешь – в Апгрейд попадешь, направо пойдешь – в Апгрейд попадешь, куда не пойдешь – результат один и тот же.

Разве у вас не возникало желания узнать можно ли иначе?

Можно ли жить за пределами Апгрейда, или Апгрейд настолько всеобъемлющий, что выйти за его рамки нельзя?

Нельзя?

Но…

Почему?

Если подумать, есть несколько путей:

Первое – нищета, абсолютный отказ от денег и, от Апгрейда соответственно. Сведет вас в могилу за короткое время. Спрос на хомопротеины среди морфов по-прежнему высок.

Второй – отказ от собственной личности. Может не так оно и страшно, кстати говоря. Хотя.… Не знаю.

Третье.…

Третье…

Третьего не придумать.

И что получается? Апгрейд неизбежен?

Апгрейд, Апгрейд… И все?

Да ладно, так не бывает. Все когда-нибудь заканчивается. И жизнь, и деньги, и Апгрейд. Заканчивались войны, революции, эпохи, эры.

Закончится и наш замкнутый круг. Не знаю когда, не знаю как, не знаю почему, но закончится. Это неизбежно.

А пока…

Пока мы как ослики, подающие воду на поля, ходим по кругу и вращаем колесо Апгрейда, и колесо зарывается все глубже и глубже в наши спины, и нет ни надежды, ни веры, ни любви.

И единственно возможное исключение из правил – Бесконечная гора.

Она должна была появиться.

Появиться для того, чтобы продолжить Историю. Уже не историю человека, но историю развития разума.

Апгрейд закончится.

Может быть, мы присутствуем при его конце, и здесь, на склонах Сет-Джесерт боги выстроили последний рубеж, на котором Апгрейд сложит свою буйную голову.

Вот поэтому я здесь, ребятишки, поэтому до сих пор не сделал ноги в теплые цивилизованные края.

Мне интересно.

Однако, обо всем по порядку.

Не хочу много распространяться о своем детстве, что говорить, питомник он и есть питомник. Крысята дерутся за сухую корку. Апгрейд в неизреченной мудрости своей возродил к жизни множество древних общественных отношений, в том числе институт рабства. На новой технологической основе, разумеется. Большинство Директорий и корпораций выращивали для своих нужд людей-рабов с определенными биологическими и психологическими данными. Так в одной из клоак, глубоко под землей появилась на свет ограниченная партия подобных мне – змеекожих и змееоких. Кому и для чего понадобилось выводить нас в пробирках, понятия не имею. Благодарю создателей-инженеров за хорошую реакцию, выносливость и память. Такие дела.

Где, на каком рынке оказался бы я по достижении совершеннолетия, а может быть и раньше, останется загадкой, потому что меня выкрали и сделали рабом одного из боевых Кланов.

Та еще кампания…

Сплошь протезы, воплощенное слияние воина с его оружием. Охотились в Отравленных землях на юго-востоке, воевали на западе и ремонтировались, ремонтировались, ремонтировались. Незавидная участь быть в таком окружении ветошью для протирки гидравлики. Хвала богам, (или кому там еще), это продлилось недолго – мною погасили задолженность химическому клану, в котором я и пребывал до самой смерти, о которой расскажу позже.

Химики промышляли, чем попало, от мелкого воровства до торговли биоморфидами, софтом – занятия не слишком респектабельные, незаконные, но довольно прибыльные.

Спустя короткое время клан измельчал, ребятишек повыбили конкуренты, возникла необходимость пополнить ряды курьеров. Мне даровали свободу, дали имя – Змей – дали заработок. Положение рядового мало чем отличалось от положения раба, но другого выбора не было.

Выбор…

Один мой приятель, мы звали его Квакша (он особым образом модифицировал пальцы рук и ног, вырастил своеобразные присоски, чтобы лазать по отвесным стенам) любил порассуждать на отвлеченные философские темы. Так вот, он как-то меня спросил:

– Как думаешь, Змей, у человека есть выбор?

– Что ты имеешь в виду? – переспросил я.

– Смотри, ты ведь не выбирал где и кем родиться. То есть, если бы ты имел возможность выбрать, то обязательно родился бы здесь и сейчас? В этом мире, в это время, в этом теле?

Я промолчал.

– Вот я и говорю, – продолжал мой приятель, – выбора нет. Выбор всегда оказывается в прошлом, а в настоящий момент, здесь и сейчас, ты можешь только соглашаться с тем выбором, который сделан в прошлом. Или, что еще хуже, всегда оказывается, что выбор сделан не тобой, понимаешь, не тобой лично. Глобальный, самый важный выбор всегда делает за тебя кто-то другой, а ты только принимаешь это как данность и живешь с этим дальше.

– А, по-моему, выбора слишком много, – заявил я, сам не знаю почему.

– Пусть так, – подхватил Квакша. – Но, когда вариантов много, это все равно, что их как бы и нет. В ситуации, когда тебе предоставляется слишком большой выбор, ты словно бы и не выбираешь на самом деле, потому что теряешься перед большим числом возможностей, и плывешь по течению, то есть позволяешь кому-то сделать выбор за себя. Нет, правда-правда, так оно и происходит.

Бедняга Квакша, кроме скалолазания он увлекался таблеточками, утверждал, будто определенные препараты «раздвигают горизонт мышления». Все может быть, но как-то раз, под самой вершиной, ему свело руки из-за остаточного действия его любимых нейроускорителей. Он упал и разбился насмерть.

Спустя год я гнал в капсуле по ночному Кластеру. Мне в левый борт влетел стодвадцатитонный автоматический грузовой модуль. Известное дело – чем сложнее система, тем больше ошибок. Единичка вместо нолика в инфопотоке диспетчера и я умер.

Сразу должен сказать: не было никакого света в конце тоннеля, да и тоннеля не было. Только тьма. Абсолютная, всепоглощающая тьма.

Такие дела.

И еще кое-что: собачья голова с горящими глазами. То есть не собачья, а животного, похожего на собаку. Уши острее собачьих, морда другая. Нет собачьей преданности во взгляде – оскал, оскал самой смерти. Будто зверюга ждала меня.

Или это было последнее, что я видел…

Сложно сказать.

Воскрес я не на третий день, а гораздо позже, и первым, кого увидел, была склонившаяся надо мной медсестра.

– Пациент очнулся, доктор.

Женщины…

Они и раньше пытались вылепить из себя богинь. А уж при нынешних возможностях биопластики… Сплошные Венеры, Дианы и прочее. Где там заканчивается естественное, где начинается искусственное – черт не разберет.

Вообще с женщинами – вопрос тонкий. Женщины всегда были чем-то вроде драгоценных камней, требующих соответствующей оправы. Их окружали благородными металлами и драгоценными камнями, одевали в меха и невесомые прозрачные ткани. Вокруг женщин возникали культы, напоминающие поклонение кошкам. И место женщины нашли себе – где-то чуть позади царского трона, и чуть в сторонке, чтобы удобнее было нашептывать на ухо.

Пришел Апгрейд.

Оказалось, у женщин есть собственный взгляд на жизнь и свое место в этой жизни. Драгоценности перестали будоражить их воображение. Вместо соболей и шелка они облачились в биоэлектронику. Вместо платины и бриллиантов установили чипы. Вместо шпилек и бретелек взяли нейроморфиды.

Незаметно само понятие «женщина» размылось вместе с понятием «мужчина» и вообще «человек».

Забудьте о женщине-матери, о жене, о возлюбленной – это игры антропов.

Такие дела…

Видел я одним глазом, левую руку, словно языком слизнули, голова гудела, к горлу подступала тошнота.

– Ну-с, что у нас здесь?

Надо мной склонился седенький, лысеющий старичок с ухоженной благообразной бородкой и красивыми усами. Его глаза выдвинулись вперед подобно объективам древнего фотоаппарата – он сканировал. Зрелище диковатое, но кто знает, что он себе вживил, умножители, а может и рентген. Полезные игрушки для врачей.

Образ врача эпохи Апгрейда: сканер, подключенный к базе данных. Никаких записей на бумаге, полная информация остается на инфокристаллах – аудио, видео, в некоторых случаях даже запах.

– У вас удивительный организм – быстро восстанавливаетесь.

– Что с глазом, доктор?

– Вы поступили в очень тяжелом состоянии. Сильные ожоги левой половины тела, в том числе лицевой части.

Он втянут глаза и как-то мило пожал плечами.

– Повезло, что спасатели прибыли вовремя, иначе вы, в некотором роде, сгорели бы целиком. Повезло, что наш госпиталь за вас взялся. Учитывая отсутствие страховки.

Госпиталь? Моей скромной персоной заинтересовался могущественный боевой клан? Или военная корпорация? Чего ради помещать в одноместную палату ничтожество? А доктор, надо сказать, деликатный человек. С такой непринужденностью сообщает пациенту, что тот стал инвалидом. Профессионал.

Несколько слов о медицине Апгрейда. В привычном понимании она больше не существует. Уколы, бинты и пиявки в прошлом. Таблетки и подкожные инъекции остались, претерпев серьезные изменения. Врачи превратились в биоинженеров. Человеческое тело воспринимается как своеобразный конструктор. Заболел желудок – вот новый, поставил – забыл. Сердчишко прихватило – вот новое, поставил – забыл. Активное долголетие, железное здоровье, великолепное самочувствие, словом, живи да радуйся! Естественно, при одном условии.

Деньги, деньги, деньги…

Чудесные технологии доступны не каждому. В том числе и мне. Кстати, доктор интеллигентно мне на это намекнул.

– Послушайте, как насчет имплантации?

Доктор присел на стул рядом с моей кроватью, отечески положил мне руку на грудь.

– Мистер…

– Змей.

– Мистер Змей, вы находитесь в госпитале более двух месяцев, затраты на ваше содержание и лечение составляют солидную сумму. Кто ее погасит?

– Должок я верну.

– Прекрасно, только вас поместят под протекторат. Вам же это не нужно?

Кому, интересно, это может быть нужно? Допустим, вы первый раз нарушили закон, совершили какое-нибудь незначительное правонарушение. Вас не отправляют в тюрьму, вас помещают под так называемый «протекторат» – вживляют вам чип и с этого момента за вами ведется постоянное наблюдение. Если вы упорствуете и продолжаете себя вести «нехорошо», включается «система коррекции поведения». Вас начинают ограничивать в контактах, постепенно сводя их к выгодному для властей минимуму, не открыто, а исподволь, манипулируя потоками информации. Очень скоро вы обнаружите, что стали совершенно другим человеком.

Биоробота из вас делать не собираются, прямое программирование психики запрещено законом, технологии, открыто подавляющие волю и замутняющие сознание запрещены законом. Но. Но, нужно помнить о том, что такая возможность есть, и никто не даст гарантий, что эта возможность не будет использована.

Есть, правда, у этой медали и оборотная сторона – технологиями пользуется как власть, так и население. Если есть следящие чипы, то есть и глушители, если есть пропаганда, то есть и контрпропаганда, если есть одна правда, то есть и другая правда.

– И потом, мистер Змей, насколько мне известно, счет за лечение у вас не единственный.

– Что значит не единственный? Я кому-то еще задолжал?

Добрый доктор слегка изменился в лице. Таким его легко было представить вскрывающим скальпелем несчастную зверушку.

– Вот мистер Перовски, наш менеджер, – доктор повел рукой в сторону третьего посетителя. – Он вам объяснит, если вы, конечно, хорошо себя чувствуете.

– Подходяще, – сказал я, подавив очередной приступ тошноты, – подходяще себя чувствую.

Тощий малый в сером костюме протянул мне пластиковую карту.

Клерк эпохи Апгрейда работает не с бумагами, а с гибкими экранами и голограммами, однако что-то мышиное проглядывает в его облике, будто электронные носители каким-то невероятным образом сохранили ту самую книжную пыль, или чернила.

Я ознакомился со счетом и округлил глаза, вернее единственный глаз. Ничего себе суммочка!

– А это еще что?

Страховщики транспортной кампании повесили на меня вину за аварию. Очень мило с их стороны. Я, оказывается, находился в состоянии наркотического опьянения, что и привело к дорожно-транспортному происшествию.