Без нас, никто! 2 Чужая война

– Хорошо, воевода всё прошло! Они никак не ожидали, что мы на них с двух сторон так быстро навалимся. Да и охрана у них, я бы сказал, так себе, одно отребье. – сплюнул в сторону в знак отвращения, что он о них думает. – Только на разбой и годятся! Так, что мы их почти без потерь всех в кашу и покрошили, как ты и велел, ни один не убёг.

– Это хорошо! – подвёл я итог. – А теперь слушай меня. – тот моментально навострил свои уши. – Трупы все до единого, с дороги и со дворов, убрать подальше в лес, туда же загнать и телеги. Свежие следы боя, что резко бросаются в глаза, кровь, изрытая там земля, замести. Лихо же я немедля отправлю в разведку. Все остальные заночуем здесь, а завтра работаем по уже отработанной схеме. – и парень умчался выполнять мой приказ.

А я, поставив задачу своему начальнику разведки, сам же отправился ещё немного потолковать с этим, как его там, худанасёром, худаманом, худабананом, а чёрт его выговоришь, язык сломать можно!

Следующий обоз появился почти в точно обозначенный нашим пленником срок.

Только мои воины заняли свои места, схоронившись по обоим сторонам от дороги, как на той стороне из леса показались, не спеша выезжающие первые ордынские всадники. Они ещё некоторое время лениво поозирались вокруг, видимо высматривая угрозу и оценивая обстановку. Но вот один из них подал рукой знак себе за спину, и они так же неторопливо двинулись дальше. А вскоре за ними показались и первые нагруженные битком телеги, что, грохоча деревянными колёсами о грунтовую дорогу, непременно подпрыгивая на каждой кочке, потянулись за ними следом.

Преодолев почти половину расстояния, что отделяло их от деревни, передовой отряд всадников наконец-то заметил какое-то движение на её окраине. Тут же раздался громкий свист, а затем послышался всё убыстряющийся конский топот от несущихся в нашу сторону сотен копыт.

Как это уже было ранее, с десяток бойцов, что были отряжены мной в качестве приманки, добежав до нас, побросали на землю заплечные мешки со своей амуницией, и начали спешно в неё наряжаться, при этом шумно переговариваясь. Как только я оказался рядом с ними, выстраивая сотню Лихо в боевые шеренги, как один из них сразу же подскочил ко мне, и ещё до конца не успев натянуть кольчугу, начал спешно докладывать. -Беда, воевода! Похоже, что на этот раз нам не сдюжить!

– Что такое? – его слова и та интонация, с которой они были произнесены, у меня в душе сразу же вызвали опасения.

– Да говори ты уже толком! – закричал на него подскочивший Лихо.

Тот сперва до конца натянул кольчугу, приладил на пояс свой меч, и только одевая на голову шлем, продолжил. – Я чуть задержался на самой окраине, когда все остальные уже пятками сверкали, и смог воочию разглядеть, что к нам сейчас несётся не в пример больше число всадников, чем в прошлый раз.

– Сколько? – в унисон выдали мы с Лихо.

– Раз так в пять больше, не меньше.

– Хреново наше дело! – выдал я в слух свои мысли.

– Это ещё не всё. – тем временем продолжал боец. – Я точно не разглядел, но похоже, что и у обоза их в разы больше осталось. А ведь тот ещё не весь из леса на поле вышел, так что точное число степняков и предположить трудно. – после чего не видя с моей стороны никакой реакции, потуже нахлобучил на голову шлем, застегнул подбородочный ремешок, подхватил копьё и пошёл занимать своё место в строю.

– Ты же докладывал, что охраны у них совсем мало! – Лихо не стал отводить глаза, от моего пристального взора, прекрасно понимая, что это мог быть только его недогляд, и ничей более.

– Когда мы к ним подобрались, чтоб разглядеть поближе, то так оно и было. – нисколько не сомневаясь в своих словах повторил тот, что ранее во время доклада я уже от него слышал.

– Значит к ним ещё кто-то по пути присоединился, кого мы с тобой проморгали, другого объяснения этому я просто не вижу! – тот так и стоял рядом со мной, сжимая в одной руке копьё, а вторую опустив на рукоять меча. А я тем временем матерился про себя на чём свет стоит. Вот когда пагубно сказывается отсутствие быстрой связи в войсках! К нам сейчас мчатся около пяти сотен всадников, и только они ударят по нам, как из своих укрытий выскочат Агиша с Лутоней, и несмотря на превосходящие силы противника, грудью пойдут на них, соответственно, все там и полягут!

Хотя всего этого можно было бы легко избежать, только подав вовремя команду,” отбой”, но сделать это из-за нехватки времени, сейчас было попросту невозможно. И поэтому мы сейчас все дружно угодили в собственноручно расставленную ловушку. И в этой не в нашу пользу сложившейся ситуации, я видел только один выход.

– Уводи людей! – повернулся к Лихо. – И быстро!

Тот упрямо стоял на месте. – Нет, воевода! Мёртвые сраму не имут! – повернулся к стоявшим за нашими спинами воинам. – Мы остаёмся! -прокричал так, чтоб его все услышали. А в ответ на его слова дружно раздался боевой клич, вылетевший из сотни готовых стоять до последнего вздоха глоток.

– Прекратите орать! – я начал выходить из себя. Я здесь командир, и я отдаю приказы. Приказал бы вам стоять на смерть, тогда другое дело, стойте на месте и орите сколько угодно, хоть до посинения. Но я приказал обратное, и любое неповиновение, когда время идёт на считанные секунды, карается смертью.

Я схватил своего помощника за плечо, и заорал ему прямо в лицо. – Уводи людей дворами, живо! Постарайся зайти к скачущим сюда сотням в тыл, но сразу не атакуй. Дождись, когда они увязнут между домов, и начнут топтаться на месте, вот тогда-то уже смело и бей им в спину. Ты меня понял!? – тот после такого ора прямо в своё лицо, немного опешил, но упорно продолжал гнуть своё.

– А кто их тут сдерживать будет, пока мы их начнём обходить? – добавил уже более растерянно.

– Я!

– Но как? Воевода, мы тебя не оставим! – снова заладил своё.

– Вы мне только помеха, один я лучше управлюсь! И если мы всё-таки уцелеем, то не удивляйся тому, что ты можешь увидеть, и остальным мои слова передай. – и снова повысив голос начал орать. – Бегом марш, отсюда!

Толи мои последние слова поколебали его решимость остаться и сложить голову прямо на месте, то ли он припомнил солдатские байки, что те у ночных костров травили про своего воеводу. Но он резко крутанулся на пятках, и заорал уже строю. – Вы слышали воеводу, за мной, бегом! – и побежал в ближайшую подворотню, что выходила сразу же позади домов. Строй нехотя качнулся, будто навсегда прощаясь со своим воеводой, и начал удаляться следом за ним.

Я посмотрел на улицу, по которой вот-вот должны были показаться первые всадники. Пока кроме их воя и конского топота никого не было видно. Хорошо, значит отход сотни никто из них не заметит. Снял с головы шлем и отбросил его в сторону, всё равно потеряю. Не удержится он на той голове, что у меня сейчас будет. И перехватив покрепче секиру, не спеша пошёл им на встречу.

– А вот и вы! – первые всадники влетели в деревню, и понеслись прямо по улице, жадным до наживы взором выискивая тех, кого они видели на её окраине и примечая места, где бы те могли спрятаться. Попутно размахивая над головами кривыми саблями, и потрясая готовыми для броска арканами. Видимо не всех решили рубить сразу, а кого-то оставить и для полона.

Увидев идущего прямо на них одинокого человека, пусть даже и с огромной секирой в руках, те всё-таки начали слегка притормаживать распалённых скачкой коней, но до конца так свой ход и не сбавили. Что ж, вам же и хуже! На этот раз я шёл в одиночку на бой не как в прошлый, одолеваемый целой кучей сумбурных чувств и эмоций. От мести за павших друзей, которых я уже посчитал погибшими, до собственной героической смерти в бою. Теперь же у меня было только одно желание, победить. И я точно знал, что у меня это получится!

Я воззвал к своей второй сущности, сразу почувствовав, как всё тело наливается небывалой силой, а энергия, так та чуть ли не из ушей начинает выплёскивается, ища выход наружу. Параллельно начал менять и свою внешность, ниже пояса оставшись по-прежнему человеком, а вот выше, выше уже было нечто совершенно иное, совсем не похожее на меня прежнего, от части скорее звериное. Хотя сколько раз я не разглядывал в таком виде себя в отражении, так и не смог прейти к четкому пониманию, как же я точно выгляжу.

Выше пояса, я больше конечно походил на медведя. Такое же тело, покрытое густой бурой шерстью. Пальцы остались прежними, только теперь заканчивались длинными чёрными когтями, которыми при случае, не имея под рукой оружия, любого человека можно было и без него, порезать на длинные, тонкие лямки. И короткая массивная шея, на которой сидела обычная медвежья башка. Только вот в этой самой башке, по-прежнему оставался человеческий мозг. Я также отчётливо осознавал себя, кто я такой, и отдавал полный отсчёт всем своим действиям. Ну и еще, пожалуй, когти, которыми заканчивались мои пальцы, были чуть покороче, чем у того же оригинала. В общем, довольно жуткое зрелище, если ко всему этому добавить ещё и то, что это существо передвигается на двух человеческих ногах, наделено неимоверной силой и быстротой, и самое странное, при этом ещё способно и говорить.

Я не планировал выдавать себя этим обращением своим людям, и без того мне их пересудов за спиной хватает. Но сложившаяся ситуация диктовала свои условия, и единственный выход, чтоб сохранить своих воинов, я сейчас видел лишь в этом.

Увидев перед собой это чудище, первые ряды степняков зароптали, стали натягивать удила, ставя своих коней на дыбы, заставляя их в конец остановиться. Но несущиеся сзади всадники не давали им этого сделать, постоянно на них напирая, заставляли по-прежнему продвигаться в мою сторону.

Когда между нами осталось не больше двух-трёх десятков шагов, я слегка разбежался, и оттолкнувшись от земли ногами, прыгнул прямо на них. Легко перемахнув через первые два ряда сидящих на конях всадников, я приземлился в их самую гущу. Причём плюхнувшись своим задом в аккурат на спину одной из лошадей, рядом с её владельцем, что говориться, лицом к лицу. (хорошо, хоть при этом на выставленное в верх копьё, задом не оделся.) От неожиданно, свалившейся на её спину больше сотни кило, лошадь просела в ногах, и с диким ржанием начала заваливаться на бок. (видимо хребет перебил) Её владельцу же, не повезло ещё больше, я коротким взмахом, просто снёс ему голову своей рукой-лапой.

Только соскочив с упавшего животного, и твёрдо встав на ноги, я первым делом начал расчищать пространство вокруг себя. Уперевшись плечом в бок ближайшей испуганной лошади, и слегка толкнув её, отодвинул её в сторону, а вместе с ней и ещё нескольких. Всадника при этом пришлось сдёрнуть с седла за ногу, а то этот поганец всё это время, что я вминал целую кучу народа в край добротного сарая, пытался нещадно рубить меня по спине своей саблей, чего доброго, ещё бронежилет поцарапает.

Теперь пришло время для самого интересного. Из-за давки, совершенно не разбирая куда приходится мой удар, по коню, или по его владельцу. Моя секира без устали то и дело взмывала вверх, а опускалась уже куда попадёт. Круша одинаково не только седоков, но и их скакунов.

Началась суматоха. Те, кто были рядом со мной, падали под моими ударами, словно спелые колосья пшеницы под серпом вышедшего в поле жнеца. И как бы тем не хотелось, но им некуда было от меня деться. С двух сторон улицы они были зажаты домами с окружающими те подворьями, обнесённые к тому же крепким забором, а на зад их не пускали свои же, до которых ещё не дошло, что же там в переди. Поэтому размахивая секирой словно косой, я с каждым взмахом собирал обильную кровавую жертву. Без жалости отрубал коням ноги, вспарывал животы, во все стороны летели отрубленные мною конечности степняков. Обезумев от такой рубки, качнувшись в сторону, они продавили пролёт забора и начали растекаться по огороду. Но подхватив этот самый пролёт словно пушинку, я раскрутил его над головой и запустил им в след, прикончив сразу с пяток самых резвых.

Но и те, конечно же в долгу не остались, они раз за разом пытались налететь на меня, стоптать своими конями, достать с них меня копьями. Даже воткнули в меня несколько метко выпущенных из луков стрел. Но это меня только ещё больше приводило в неистовое бешенство. Ведь не смотря на всю эту нечеловеческую силу, боль я испытывал вполне даже человеческую. И любой, даже самый незначительный порез, заставлял меня кривиться от боли, и извергать из своей пасти звериный рык. Другое дело, что все эти раны на мне мгновенно же и зарастали, только я успевал об этом подумать. А то я бы уже давно валялся на земле обессиленный от ран и кровопотери. И никакая бы тогда неведомая сила мне не помогла чинить в их рядах такой разгром безнаказанно. Они меня просто бы “шапками” закидали.

Но такие атаки с их стороны сразу же прекращались, стоило мне только удачно поднырнуть под одного из коней, и подняв того на своих плечах вместе с сидящим на нём и визжащим седоком, запустить его в толпу остальных, словно артиллерийский снаряд. Который попадая в цель убивал и калечил сразу нескольких всадников.

Методично продвигаясь вперёд, я начал понемногу теснить всю эту орущее-визжащую ораву. И тут заметил, что и позади всадников началась какая-то свалка. Видимо Лихо наконец-то ударил им в спину, и я утроил усилия. Сделав три шага для разбега, я снова прыгнул в самую гущу врагов, и закрутившись волчком, быстро превратил их ряды в кровавое месиво. Остановившись лишь на мгновение, чтоб протереть морду от застилавшей крови глаза, снова бросился на оставшихся, включив режим миксера.

Наконец я заметил просвет в бесконечной череде всадников, и тех, кто, прикрываясь большими щитами накалывал их на длинные пики, теснил их уже с противоположной от меня стороны. И тут пробившись вдоль забора в паре десятков шагов от меня вынырнул Лихо, а за ним ещё трое прикрывавших его бойцов. Закрывшись щитами, они прорубались прямо ко мне. Совершенно при этом не видя, как один из всадников развернул своего коня, и чуть привстав в стременах, занёс над головой копьё, метя им прямо в моего начальника разведки. А я как на зло был далеко, и ничем не мог им помочь. Но тут оглядевшись, подхватил за щиколотку валявшийся у моих ног более-менее целый труп, я запустил в степняка прямо им. Но я слишком уж поторопился, сильно резким вышел замах, и я не успел разжать свои пальцы вовремя, до того момента, как тело отправиться в свой быстрый полёт.

Нет, тело конечно же полетело, только вот уже без ноги, которую я так и не успел вовремя отпустить. Попав точно в круп лошади, оно завалило ту набок, а седока попросту вышибло из седла. Тут краем глаза Лихо заметил, что-то пролетевшее на большой скорости мимо него и после попадания в лошадь, опрокинуло ту словно пушинку. Он с выпученными глазами уставился прям на меня, а я не нашёл ничего лучше, чем помахать им зажатой в руке ногой, с летевшими с конца обрубка во все стороны брызгами крови.

Такое замешательство ему опять чуть не стоило жизни, но его спасла оставшаяся у меня нога, которую я запустил вслед за телом, чтоб успокоить ещё одного резвого кочевника, что в этот раз пытался зайти им уже за спину.

Чтоб больше не шокировать своим видом и без того прибывающих в ступоре воинов, я быстро сменил свой облик на человеческий. И только сейчас ощутил, что вновь весь промок до нитки от вражьей крови. Хотя такое зрелище их ещё больше обескуражило. И мне уже пришлось самому подойти к ним вплотную, чтоб самолично порубить нескольких неугомонных кочевников. Которые поняв, что им больше некуда деться, так как со спины их надёжно подпёр укрытый щитами ощетинившийся копьями строй. Начали прорываться вперёд, где у них был шанс выскочить из того мешка, в который они угодили.

Проводив взглядом последние уцелевшие три не полных десятка ордынцев, что, нахлёстывая коней в диком порыве пронеслись мимо меня и огибая дома понеслись дальше. Я повернулся к так и замершим истуканами четверым воинам. – Ну как вы? – прежде чем повторить вопрос, пришлось сперва хлопнуть по плечу бывалого воина. – Докладывай!

– Сармат, воевода, это ты!?

– А то, кто же! – я попытался слегка улыбнуться, только улыбка вышла у меня слишком уж злобная.

– Так вот о чём ты глаголил! – начало наконец-то доходить до него.

Я осмотрелся кругом. От остальных воинов нас отделяло приличное расстояние и огромная гора трупов. Да и заняты все были тем, что ходили над ними, выискивая и добивая среди них раненных, так что пока дела им до нас не было.

– Забудьте о том, что вы сейчас видели! – и внимательно посмотрел в глаза каждого. Каждый из них нервно сглотнул, только повстречавшись со мной взглядом и выдал утвердительный кивок.

– Как там дела у остальных? – перешёл я к насущному, что меня сейчас волновало намного больше, чем изумлённо-напуганные рожи соратников.

Лихо посмотрел в сторону поля, но отсюда было толком не разглядеть, что же там на самом деле сейчас происходит. И собрав уцелевших воинов мы побежали к выходу из деревни, чтоб на самом её краю увидеть лишь то, как в нашу сторону на всех парах скачет Лутоня, а за ним еле поспевая, ещё с пол сотни латников. Остальные же продолжали копошиться на поле, занимаясь оказанием помощи своим раненным, и добивая уцелевших врагов. Всё это однозначно говорило о том, что мы всё-таки победили!

Лёжа на животе в высокой траве, Лутоня не переставая гладил по шее лежащего рядом своего верного скакуна, чтоб тот ненароком не вздумал подняться. Обернулся назад, но из-за всё той же травы, что уже давно было пора скашивать на зимнюю заготовку корма для скота. Только и смог, что рассмотреть двоих воинов, что также, как и он, прильнув всем своим телом к земле, находились сразу за ним. Развернулся обратно, и слегка приподнявшись на руках, попытался разглядеть поганых ордынцев, что в этот самый миг выходили из леса. Но толком ничего не увидел, и не став рисковать быть ими замеченным, улёгся обратно. Вместо этого припал ухом к земле и стал внимательно слушать, как та в ответ отзывается глухим гулом от бьющих в неё тысяч копыт и множества подпрыгивающих на дорожных кочках тележных колёс.

Затаил дыхание, в ожидании сигнала к атаке от дозорного, что вот-вот должен был раздаться над полем. По его мнению, тот давно должен был прозвучать, но всё никак не хотел разноситься над полем. Время шло, а того по-прежнему не было. Теряя терпение, он всё чаще ловил себя на мысли, что сейчас не удержится и приподнимет из травы голову, чтоб самому тщательно оглядеть всю округу. Но вовремя вспомнив слова воеводы, которые он произнёс на прощанье каждому из троих командиров, ещё и пригрозил своим здоровенным кулачищем. – Чтоб даже чихом никто из вас и ваших бойцов себя не выдал! – а посему было видно, что мужик он серьёзный и на ветер своих слов не бросает. Сказал, что лично голову оторвёт, значит так оно и будет.

Да и сколько он таких помнил, но не бывало на его памяти ещё таких воевод, чтоб о воинах пуще себя пеклись. Всяких он успел повидать за свою ратную службу: и таких, что рубаками были отменными, и первыми в бой бросались и последними из него выходили, и тех, которые в бой лично совсем не спешили. И даже таких, которые дружину свою без счёта на поле брани ложили, лишь бы к князю потом с высоко поднятой головой подойти и доложить, что ворог повержен.

Но этот совсем не такой. Странный он какой-то! Хотя в чём-странность-то его заключается, Лутоня всё никак не мог взять в толк? То, что он о дружине печётся, слышал даже, что он с самим Миролюбом поспорил, чтобы тот харчей им в дорогу побольше подкинул. Ведь изначально задумал прожить с дружиной дольше, чем им был отмерен срок выданного в дорогу пайка.

С гвоздями, опять же, как ловко придумал, которые не одну сотню орды ещё на подходе к первой линии обороны, к Ящеру в пасть отправили. А то, что он на Калке учудил, так это совсем ни в какие ворота не лезет, и не на какую голову не на лазит. Это надо же, такую битву выиграть, и самое главное с кем, в основном со вчерашними землепашцами, мужиками лапотниками. И на смертельный двубой решил лично выйти, когда остатки ордынцев и так уже были разгромлены, последнее усилие с их стороны, и нет тех более. Так нет, не о славе своей он тогда думал, что добудет себе в том поединке, а о тех своих воинах, что могут полечь при этом последнем натиске на зажатых со всех сторон степняков. Над которыми к тому же не дал чинить никакой расправы, не иначе опять что-то задумал?!

А с ранеными-то как вышло, уже ведь и попрощались все с ними, зная, что до утра мало кто из них доживёт. Но нет, на утро раненые с того света на своих ногах сами вернулись. Опять же, загадка! А ведь на кануне вечером воевода Сармат их тогда единственный, кто навещал.

С тех пор разговоров о нём у ночных костров среди воев множество разных бродит, одни причудливее других. Но все они неизменно схожи в одном, что никто из ратников, более не желает себе в воеводы никого другого. И все они по первому его слову готовы пойти на лютую смерть, лишь бы видеть, что и он стоит рядом с ними. А коль такое случиться, то значит не придаст он их и не бросит. При этом сам из шкуры своей так извернётся, но все сделает для победы, и для того, чтоб её вместе с ним праздновало как можно больше уцелевших дружинников.

Поймав себя на этой мысли, Лутоня задумался, а как он лично на всё это смотрит? То, что он уважает своего воеводу, это, бесспорно! И не только потому, что он поставлен над ним старшим по чину, а именно за дела его и поступки. Видел ли он хоть кого-то, кто мог бы хоть в малом сравниться с ним в хитрости и заботе о людях? Нет! Возможно видел сильнее и свирепее, но не таких, которые лично пытаются быть в нескольких местах одновременно. При этом где-то помогая не только словом, но и делом, а где-то и перенимая это самое дело у усердно выполнявших его людей.

Готов ли он сам сложить за него голову? – Да, готов! – без малейших раздумий ответил он на свой же вопрос. Ведь мало таких людей на белом свете, чтоб о других пеклись больше чем о себе самом. По крайней мере он таких ещё точно не видел. (ну кроме Светлого князя, который о всём княжестве думать должен)

Дальше он не успел додумать свою мысль, так как над полем наконец-то раздался условленный сигнал дозорного, что схоронился почти у самой кромки дороги, завалив себя небольшим стогом из специально для этой цели накошенной травы. И означающий, что воевода уже давно принял бой в деревне, и теперь пришла и их очередь атаковать супостата.

– Надо же! – пронеслась в голове шальная мысль пока он поднимался с земли. – Опять воевода, лично встал на самое острие атаки, увлекая на себя самую большую часть врага, а им же предоставил действовать из засады.

– Собрать строй! – резко вскакивая на ноги вслед за собой поднимая коня, закричал во всё горло Лутоня. И ловко запрыгнув в седло всхрапнувшего от долгой лёжки коня, отстегнул притороченные к его крупу копьё и щит. Воины, ловко встали с земли, словно грибы после тёплого дождичка, тут же начали образовывать ровную линию, опуская в сторону заметивших их ордынцев свои длинные копья. Лутоня удостоверившись, что его строй готов для атаки, ведь под его началом находились лучшие княжеские дружинники, богатыри, прошедшие с ним не один тяжкий бой. Которые и без лишних команд знали, что им надобно делать. Только после этого повернул к врагу голову, и тут же ахнул, чуть придержав уже рвущегося в гущу сражения ретивого скакуна.

С той стороны их конечно же сразу заметили, ведь отделявшее от дороги расстояние, было не больше версты. Но в отличие от первого раза, нынешняя охрана обоза составляла куда большее число ордынских всадников. А в прошлый раз только почуяв угрозу, они почти все кинулись в рассыпную, а часть, и вовсе попряталась под телеги, откуда их потом пришлось чуть ли не силком выковыривать. А эти же нет, даже с места не сдвинулись, лишь плотный строй вокруг телег собирают, того и гляди, сами в напуск пойдут. А у него под рукой всего одна сотня воев.

Лихорадочно закрутил головой, видя, как по обе стороны от него в сотне саженей уже выстроились к атаке другие сотни, и также, как и он ропщут на месте, ожидая от него сигнала. А он всё никак не мог решиться отдать команду к атаке. Ведь идти в атаку, как это было в прошлый раз до этого, сейчас было чистое смертоубийство, слишком уж не равны их силы. Но то, что атаковать непременно надо, было понятно, как божий день. Ведь в деревне уже давно идёт сеча, и скорее всего их воеводе давно нужна его помощь. Но пока он не покончит с охраной обоза, нечего было даже об этом и думать.

Привстав в стременах, он смог отчётливо разглядеть, что те в это время начали разворачиваться. – Агиша! – пронеслась в его голове мысль, он уже напал. Ведь в том месте дорога довольно близко соприкасалась с самой лесной кромкой, и поэтому основная часть конников ехала именно с его стороны от обоза. А из-за того, что Агиша укрывался в лесной чаще, то не смог доподлинно разглядеть, сколько в охране обоза находится степняков.

– Вперёд! – заорал он, и пустил коня рысью. Пока ещё было время до прямого столкновения беспрерывно соображая, как ему лучше всего поступить. Атака линией не пройдёт, слишком мало их было для этого, не смогут они собой продавить плотный строй кочевников. Остается лишь клин, но и тут их могут попросту задавить числом, как только они после удара увязнут в их гуще. Ведь именно это с ним и случилось, когда князь отправил его встретить ворога ещё на подходах к славному Аркаиму, выделив под его начало несколько хорошо вооружённых и обученных полков. И что в итоге от них осталось, жалкая кроха чуть больше тысячи, а сейчас уже и того меньше.