Без нас, никто! 2 Чужая война

Так, что, теперь вокруг моей скромной персоны, среди всех воинов до единого, витал мистический ореол, который они периодически в пол голоса обсуждали у вечерних костров. В чём я лично, пока особых проблем для себя не видел! Видят солдаты в своём командире героя, пусть даже кудесника, так оно ведь так и должно быть! Главное с моей стороны – это оправдать возложенные на меня все их надежды!

Ну а главной же для меня сейчас проблемой было то, что же мне теперь в сложившейся ситуации предпринять дальше? Ведь до этого я, признаваясь самому себе, даже не мог представить, что эта победа нам дастся столь малой кровью.

Разгром трёх ордынских туменов был на лицо, мы порубили их всех подчистую. После чего я имел у себя за спиной почти три тысячи пленных степняков. И хоть их военачальнику в честном поединке я самолично свернул шею у всех его и своих воинов на виду. Признаться, что совсем не входило в мои планы, и такого персонажа я бы первым хотел видеть у себя в плену. Но из-за вмешавшегося в ход моих мыслей самого Хаоса, перехватившим контроль над моим собственным телом на всего лишь короткий миг, но это всё же произошло.

И при одном только воспоминании на кануне битвы моего с ним ночного разговора, меня тут же начинал бить холодный озноб. Мысли в голове начинали путаться, и та совсем переставала соображать. А когда в голове всплывал его ультиматум, что он мне тогда выдвинул, то мне не то что б по земле хотелось ходить, а как раз наоборот, хотелось бы залезть в самую неприметную дырку, и просидеть там до тех пор, пока всё само собой не уляжется.

Но я отчётливо понимал, что такого не будет. И мне в будущем либо предстоит присоединиться к нему, и уничтожить вместе с ним всех богов, (понятия не имею, я-то тут ему чем могу пригодиться?) не говоря уже о людской составляющей. Либо, возможен вариант встать в аппозицию, и тут же незамедлительно быть уничтоженным им, уже самому. В общем, в моём случае, хрен редьки был никак не слаще!

То, какую сторону в этом единоборстве мне, как человеку двадцать первого века предстоит принять, я для себя конечно же уяснил почти сразу. Но хреновый осадок на душе всё-таки остался. Зная мощь обоих противоборствующих сторон, сделать свой выбор, знаете ли, очень даже непросто. И поэтому у меня постоянно не шла из головы одна единственная мысль, что есть там, за смертью? За тем моментом, когда человеческое тело, поглощающее и переваривающее пищу, испытывающее холод и жару, удовольствие от секса и боль от ударов, словом, ничем не отличающееся от любого другого животного, сломается и перестанет удерживать в себе меня. Уж не знаю, как это лучше назвать – душу ли, сознание или разум. И что ждёт меня там, за не такой уж и далёкой, и главное, непременно когда-нибудь ожидающей каждого из нас гранью?

Но это только в том случае, если ты намерен делать ставки на будущее с целью своей дальнейшей выгоды. Ставки же я никогда в своей жизни не делал, и сейчас был не намерен, на тех, кто победит: всемогущие Боги или же сам Хаос. И выгоды для себя ни в каком из возможно развернувшихся после этого сценариев я не искал. Я просто поступил так, как меня в детстве когда-то учили мама и папа. (В основном папа конечно).

– Послушай-ка сюда сынок! – любил частенько поговаривать мой отец, когда на заданный им вопрос я начинал юлить и никак не мог определиться со своим выбором. – Ты можешь принять любое, кажущееся верным тебе решение, независимо от того, что от тебя ждут. Главное, чтоб тот результат, который всё-таки будет принят тобой на выходе, соответствовал возложенным на тебя ожиданиям.

Но когда я повзрослел и началась моя служба в армии, то данное отцовское изречение для меня приобрело немного другое звучание, но суть его всё равно осталась неизменной. – Ты командир! Ты волен единолично принимать любое, кажущееся тебе верным решение, при этом ни на кого не оглядываясь. Но при этом стоит не забывать, что за тобой стоят люди, которым и расхлёбывать ту кашу, что ты намерен сейчас заварить.

Ведь той самой ночью на кануне битвы с ордынцами, когда он против моей собственной воли, всё-таки смог подчинить себе моё тело. И я словно безвольная кукла попёрся через всю лесную чащу на встречу к нему. А потом он ещё раз доказал мне, что такое может со мной случиться в любой, самый неподходящий для меня момент. Продемонстрировав это мне в самом исходе моего поединка с поверженным мною темником Тарханом, старшим ханским сыном, что был отправлен лично им по наши души.

У каждого человека есть талант! Просто большинство не открыли его в себе и вынуждены всю жизнь заниматься делом, к которому не имеют ни дарования, ни желания – тратя на это дело несоизмеримо больше сил, чем потратил бы кто-то другой, более в этом способный, а отдачи получая несоизмеримо меньше. Такой человек от рождения и до самой смерти будет страдать, подспудно осознавая свою никчёмность, и не важно на какую ступень пирамиды человеческого тщеславия поставит его судьба – князя или золотаря. Такой человек в худые минуты всегда будет клясть свою жизнь, надоедая жалобами родным, друзьям, богам. Ища оправдания тем или иным поступкам и событиям – и уж точно никогда не будет счастлив!

Мне же, оказавшемуся в этом мире, выпал шанс начать свою жизнь заново, стать: пастухом, земледельцем, каждый день ковыряющемся в земле на своем огороде, или может быть заняться каким-нибудь промыслом, податься в город и открыть свою лавку, сделавшись торгашом. Но не по душе мне всё это, я чётко решил для себя, в чём состоит мой долг, а человек неукоснительно следующий Долгу, бесстрашен и непобедим. Прямая дорога лежит перед ним, и мир вокруг выстраивается простой и понятный, и на любой вопрос есть ответ. Но эта дорога и этот мир такие, как они есть – существуют лишь в моём сознании. В реальности же я могу легко пойти и по неверному пути, потому что не действительность ведёт меня, а я сам изменяю её так, как велят мне мои правила. И пойти по неверному пути и понять этого, видя перед собой всю ту же прямую дорогу так же легко.

Отбросив все мучавшие меня до этого момента сомнения, (как любили у нас частенько поговаривать: “Сильному это не надо, а слабому это не поможет!”) я принял решение-иди до конца, и поставить жирную точку во всей этой неразберихе!

Первым делом, после окончания битвы допросил всех уцелевших командиров из числа пленных степняков, и после этого я уже имел почти полное представление о численности противостоявшей нам Орды, и планы с конечными целями их хана Талабуги. Что мне конечно не принесло особого облегчения, а только прибавило головной боли.

Одной из острых проблем на данный момент была нехватка банального провианта для всего моего войска, а попросту, жратвы. Ведь такую прописную истину я усвоил ещё в военном училище: солдат должен быть обут, одет, накормлен и как следует отдохнувший, только после этого ты можешь с ним делать всё, что захочешь! Иного же у меня в войске осталось немного, даже учитывая павших, ещё куда бы ни шло, но с лихвой прибавились и пленные, которых морить голодом я пока не планировал. Хоть уже и не раз поступали предложения от моих командиров пустить их всех без раздумий в расход. Но я строго настрого запретил их всем трогать, никому и никак не объясняя своего такого решения.

Выдвинув своё войско на марш, которое теперь кстати, показывало чудеса строевых перестроений в движении, однако, всё-таки скованное своей манёвренностью из-за плетущихся в конце колонны пленных, я двинул его в обратный путь, в сторону Аркаима.

– И на кой ты их с собой тащишь? – постоянно задавал мне один и тот же вопрос Радим. – Ещё не разу на моей памяти не бывало, чтоб степняков за собой такой оравой таскали. Ну там, как трофей, ещё может быть сотню-другую стоит оставить, это ещё куда ни шло. Чтобы потом их отдать городской толпе на праведное судилище. Но не такую же прорву, что к тому же и жрёт пуще нашего! – ехавший рядом Асила пока что учтиво помалкивал, но и он каждый раз неизменно кивал, соглашаясь с каждым произнесённым словом товарища.

– Хватит! – пришлось прикрикнуть на обоих, но у меня это получилось как-то через чур уж громко. На что обратили внимание и ехавшие по обе стороны от меня дюжие парни, что теперь полагались мне в виде личной охраны. Я по началу был против такого, тем более, что навязал мне их сам Радим. Который между прочим лучше всех остальных знал, что уж кто-кто, но уж я в охране точно не нуждаюсь. Но он упорно настаивал на своём, что мне теперь по статусу, как уважаемому воеводе, (до этого видимо не уважаемый был) полагалось три (я согласился на трёх), а то и больше, десятка отборной стражи. Выбранных для этой цели из числа самых лучших бойцов в составе всего моего войска.

И теперь эта самая охрана сопровождала меня повсеместно, даже если я ненадолго за куст отходил брызнуть, и то стояла неподалёку и волком смотрела вокруг, выискивая притаившуюся угрозу. И, к слову сказать, половина из них была ещё пару дней назад мной собственноручно исцелённая. А узнав, что им выпала такая честь, охранять того, кто (не знаю даже, кто) сделал невозможное, а то и как свидетели того, что воевода ещё и могучий волхв, так что такого точно, надо беречь пуще зеницы ока.

– Я уже отдал приказ, чтоб с их головы не одного волоса не упала без моего указания. – всё-таки с друзьями разговариваю, немного убавив свой пыл. – Они ещё нам пригодятся!

– Как скажешь! – легко согласился на это Радим, Асила же молча кивнул головой, что еле шевельнулась на его огромных плечах.

И как бы невзначай, продолжил. – Только чем мы всю эту прорву народа кормить-то будем, самим затянув пояса, на пару дней последних харчей осталось?

А вот это уже была действительно проблема, над которой я ломал голову уже второй день. Если изначально у воеводы Миролюба, что загодя отправлял нас вместе с князем на этот убой, как оказалось, лишь бы выиграть время, так необходимое им для укрепления обороны столицы мне и удалось выторговать припасов сверх меры. То теперь, когда мы пережили это самое отмеренное нам время, на которое они были рассчитаны, теперь же припасы с каждым днём неумолимо подходили к концу.

– Будем брать их обозы и отсекать тылы! – спокойно высказал я своё намеченное решение.

– Поясни! – оба тут же навострили уши.

Пришлось на ходу изложить им свой ещё совсем сырой план. – Как вы думаете? – начал я. – Вся эта прущая огромной армадой Орда, сколько должна жрать?

Оба одновременно почесали свои макушки. – Трудно представить! – наконец-то изрёк Асила. – Но думаю загадить они после этого должны точно не меньше чем распаханное под посев поле.

– Очень много! – поддержал Радим.

– А как вы думаете? – я продолжал в гордой позе восседать на коне. – А где они всю эту жратву для своего войска берут?

– Гм-гхх. – что-то уж совсем нечленораздельное пробухтели оба товарища. – С округи конечно собрали всё, что могли, ну и с собой ещё что-то взяли, если ещё не всё из этого сожрано.

– Вот! – подтолкнул я их к нужному течению мыслей. – А у нас самих в каком отдалении от основных сил обоз следует?

– Так чуть ли не в центре плетётся. – не задумываясь выпалил Радим.

– Это потому, что я туда его поставил. А сколько до этого раз он уже менял своё место в нашей колонне? – подтвердил я. – В продвижении именно в данном районе, а именно, по особо заболоченной местности, мы почти не теряем из-за этого в своём передвижении скорости. Потому, что наш арьергард своевременно приходит на помощь обозникам. – подтвердил я их правильный ход мыслей. – А ты представь, – кивнул не к кому конкретно из них не обращаясь. – Что у нас воинов было бы в сотню, тысячу раз больше. И какой бы у нас тогда обоз должен был быть? А передвигаясь по тем дорогам и просекам, что сейчас существуют? На какое расстояние он бы от нас отстал и растянулся?

– Тьмущий. – первым согласился Радим.

– Во-о-от! А теперь сам подумай, целесообразно бы тогда было тащить его в середине колонны, тем самым затрудняя движение основных сил, которые ползли бы со скоростью безногой черепахи, и ещё сковывая манёвр тех, кто идут следом? Нет! – сам же и ответил на свой вопрос. – Их тылы тащатся на большом отдаление от основных сил Орды, в одном, а то и в двух переходах от них. И догоняют их только тогда, когда те встают на ночлег лагерем и установят свои шатры на ночёвку. Пополняют дневные запасы, кормят воинов, выдают им паёк на день-два, и снова не спеша плетутся следом. Чем вы вообще меня слушали? – тут меня начало всё раздражать, и я вновь повысил свой голос. – Мы же вмести с вами пленных допрашивали?

– Ну я больше любовался тем, как они под себя обделывались, когда ты вновь и вновь в зверя перекидывался. – на что с улыбкой вырозился Асила.

Во время допроса пленных ордынских начальников, я приказал поставить шатёр, и по одному приводить их ко мне на допрос. На котором присутствовали только я, и мои побратимы. А чтоб зря не терять время на угрозы и пытки, я изначально, на глазах, допрашиваемых перекидывался в зверя. После чего допрашиваемый с диким ужасом в глазах и мокрыми от страха штанами, начинал петь соловьём обо всём, что ему только было известно. К слову сказать, были из их числа и двое таких, которым пришлось повторно пригрозить вырвать яйца.

– Да я и не особо понял к чему ты клонишь! – озадаченно проговорил мечник.

– Мы постараемся убить двух зайцем разом. Пополнить свои запасы провизии, и тем самым ополовинить их у Орды. Если получится взять больше, чем сможем унести, то не беда, просто уничтожим излишки. Пусть потом они ломают голову, где взять продовольствие в ими же разорённом княжестве. Тем более, что, как я полагаю, все степняки сейчас рвутся урвать себе кусок пожирнее, и охрана у обозов немногочисленная, да и если честно, то на большее мы с вами пока не способны.

Легко сказать, да вот как это сделать? После этого разговора я ещё полдня ломал над этим голову, затем вызвал к себе Лутоню с Агишей, что командовали у меня каждый своей половиной конницы. А остальное пешее войско отправил следовать дальше под предводительством Радима, в сторону Аркаима. Предварительно поставив тому задачи, и проинструктировав, как и что тому следует лучше сделать в моё отсутствие.

С конницей же я свернул с грунтового тракта, и помчался перпендикулярно движению основных своих сил. Туда, где по докладу моего начальника разведки Лихо, параллельно нашему курсу должны были двигаться ордынские обозы.

Но если бы всё на деле было так гладко, как мной изначально задумывалось!

Тучи сгущаются

Кощей даже и не заметил, как за хлопотами по хозяйству у него пролетел почти весь честной день.

Закончив с заготовкой продуктов, он тут же, самолично, принялся за колку дров. Только когда переколол их целую кучу, решил переключиться на более спокойное занятие. И сходив в дом, налил себе полную чарку поднятого из погреба холодного кваса, с которой и пристроился на завалинке возле дома. Отхлебнув большой глоток, немного подумав, вернулся обратно к уже нарубленным дровам, и взяв топор, наколол для своей задумки из крепких берёзовых поленьев подходящих по размеру баклуш. Внимательно следя за тем, чтоб в заготовки не затесались сучки. Повертев их в руках и остался доволен своим результатом. Только после этого уселся обратно на завалинку и достав из-за голенища сапога нож, начал вырезать из наиболее подходящей из них новую ложку. А то старая уже совсем изгрызлась, а вырезать новую, у него всё руки никак не доходили. Но вот наконец-то и представился случай.

Вот так, сидя возле своего дома под лучами заходящего солнца, он не спеша попивал холодный квасок, да старательно вырезал из баклуш себе новую ложку. Что обещала у него получиться не в пример краше прежней. За работой пролетели последние остатки дня, как на дворе уже порядком стемнело. Закончив вырезать, Кощей поднялся с распиленного пополам бревна, что заменяло ему скамейку, старательно отряхнул с себя стружку.

– Красота! – повертел перед глазами только что самолично выструганную ложку. – Сейчас я тебя и опробую. – и вошёл в дом, плотно затворив за собой дверь. Зачерпнул ей из стоявшего на столе котелка уже давно остывшей каши, и засунув её себе в рот, начал причмокивая жевать. – Красота! -вновь повторил он, словно сейчас жевал не саму кашу, а свою новую любимую ложку. После чего за первой, отправил в рот ещё пару таких ложек. Запил всё это дело квасом, и только после этого раздевшись, задул почти догоравшую лучину, и улёгся на застеленную видавшими виды, звериными шкурами кровать.

В доме стояла полнейшая тишина. Вечно надоедливые сверчки, что постоянно трезвонили свои неугомонные трели, и те, будто зная, что хозяин дома сегодня устал, попрятавшись под половицы, не стали надоедать ему своим трескучим звучанием. Но сон почему-то не шёл. Проворочавшись какое-то время, постоянно укладываясь с одного бока на другой, Кощей наконец не выдержал, и уселся на край кровати. Пытаясь понять причину своей бессонницы.

На всякий случай проверил охранные чары, что окутывали собой не меньше пяти вёрст вокруг его дома. Может всё дело в том, что это из-за них он не может уснуть?! Но нет, те молчали.

– Старею я, что ли!? – почесал свою ещё и не думающую лысеть голову.

Хоть он уже и давно потерял счёт годам, что прожил на этой земле. Помнил точно только одно, что он плюнул на это дело, когда их только ему перевалило за седьмую сотню. А сколько их минуло с тех самых пор, даже ему доподлинно не известно. Только он и сейчас нисколько не жаловался на своё здоровье. Время для него словно остановилось. Внешне он выглядел, как и тогда: на вид мужчина, которому не дашь больше пятидесяти лет отроду, всегда гладко выбрит и аккуратно подстрижен, почти без седины в своих каштановых волосах. Морщины и те, не касались его лица. Нос прямой, чуть с горбинкой, сказался полученный им когда-то удар в лицо в его далёкую бытность воином, когда он ещё не открыл в себе божественной силы. А после так и оставил свой лик неизменным, как напоминание того, что и он всё-таки смертен.

Но несмотря на то, что никаких видимых причин для тревоги не намечалось, но что-то упорно не давало ему расслабиться, и лечь обратно в кровать. Тогда он решил ещё раз, как следует проверить свои охранные чары. Он внимательно перебрал каждую их составляющую, что была вплетена в этот хитрый узор. Но опять не обнаружил в них ни единого изъяна. Тогда, чтоб успокоиться, он решил поверх уже существующих чар, что были рассчитаны на кого угодно, но только не на людей. Наложить ещё одно, на случай, если неподалёку всё-таки есть кто-то незваный. То оно, в мгновение ока облетев всю округу, мигом бы обернулось обратно к нему, и он тотчас же обо всём бы узнал.

Послав заклинание поиска, он уже было окончательно расслабился, убедившись, что его бессонница вызвана вовсе не чем-то неведанным, а простой старостью. Кощей уже было откинулся на спину, намереваясь закрыть глаза. Как резко отдёрнув в сторону укрывавшую его шкуру, тут же вскочил с кровати на ноги, словно его ужалили, и никто-ни будь, а как минимум, гремучая змея.

В полной темноте он простоял посреди комнаты всего пару ударов своего сердца. Но этого времени ему было достаточно, чтобы принять единственно верное решение. И он начал в спешке натягивать на себя штаны с сапогами, следом накинув на голое тело рубаху. Ведь негоже незваных гостей встречать в одном только исподнем! Потому, что посланное им поисковое заклинание, не то, чтобы сообщило ему о ком-то скрытно приближавшемся к его дому (хотя на такое были способны лишь боги), а оно к нему совсем не вернулось. А это могло означать только одно, это то, что оно повстречало на своём пути кого-то действительно сильного, (в плане волшбы) раз он смог с такой лёгкостью его развеять.

Только одевшись, он сразу же рванул к печке, где в её дальнем углу хранился его добрый посох. И только рука нащупала знакомый предмет, как резко крутанувшись на пятках, Кощей бросился прочь из дома, на ходу, чуть не сорвав с петель дверь. Выскочив на дворовую полянку, он замер на месте и уставил свой внимательный взор в сторону безмятежно шелестящего кронами ночного леса.

Что ж, к встрече с кем бы то ни было он был готов, теперь оставалось только дождаться того, кто вот-вот должен был из него показаться. Но время шло, а из леса так никто и не появлялся. Пустое стояние по среди двора начинало затягиваться. Тогда Кощей поднял свой посох чуть в верх, и тут же с силой опустил его конец оземь. От чего та отозвалась глухим стуком и по земле в сторону леса пошёл небольшой ветерок, поднимая на своём пути мелкие травинки и упавшие листья. Закручивая весь этот мусор в небольшой хоровод и на ходу усиливая свой поток неся его дальше. Вслед за этим глаза хозяина дома вспыхнули огнём, словно два ярко горящих факела, провожая взглядом это дуновение всё набиравшего силу ветра.

Только поднятая ударом посоха о землю волна воздуха скрылась за первыми кустами с деревьями, как из леса раздался оглушительный треск. А вслед за этим на короткий миг в самой чаще полыхнули яркие искры, разлетаясь в стороны огромными снопами, как после удара о невидимую преграду. И только они погасли, как вокруг снова воцарился кромешный мрак.

– Кто ты? – прокричал в темноту Кощей. – И что тебе здесь надобно?

– Гм-гхм. – раздался из леса утробный голос, которым казалось говорил сам лес. – Твоя полубожественная душа! – последовал следом более чёткий ответ.

– Ну что ж! – горько хмыкнув, расставив пошире ноги, Кощей встал в боевую стойку, поудобней перехватив обоими руками свой посох. – Вот он я, тогда приди и возьми!

Ответа не последовало, но в лесу начало что-то происходить, будто в его чаще сейчас ворочалось что-то огромное. Каждым своим движением давя кусты и выворачивая с корнями деревья. Не став дожидаться чем всё это кончится, Кощей нежно погладил верхушку своего посоха, что была увенчана гладко отполированным аметистом. Словно вытирал с него пыль, что скопилась на нём за всё то время, что он спокойно себе стоял в тёплом углу за печкой. (а может так оно и было) – Давно мы не бывали с тобой в таких переделках! – сказал Кощей посоху, после чего поднёс фиолетовый камень к губам и один раз коротко на него дунул. А камень словно заговорённый, начал впитывать это дыханье в себя, на глазах разгораясь фиолетовым огоньком, словно оживая. Потом вновь взял посох в вертикальное положение и как следует замахнувшись, снова стукнул его концом оземь.

На этот раз после удара с кончика камня сорвалась небольшая, совсем крохотная искорка и погаснув упала ему под ноги. Но только она коснулась земли, как та в ответ вздрогнула, будто пытаясь сбросить с себя всех, кто на ней находился. Но только раз колыхнувшись, тут же успокоилась, но на этом всё не закончилось. Кощей сделал несколько шагов назад, освобождая пространство для тех, кто перед ним вот-вот должен был появиться.

Первым из земли показалась прозрачная макушка остроконечного шлема навьи, что, не спеша из неё поднимался, просто просачиваясь. И в ночной темноте это выглядело как рождение нового солнца, освещающего собой сгустившийся мрак. Только он показался до пояса, как рядом с ним показалась ещё одна голова, а за ней, рядом следующая. В конечном итоге весь двор заполонило около полусотни прозрачных призраков навий. Что являли собой бестелесные копии некогда павших в боях доблестных воинов, и сейчас призванные в услужение из самой Нави Кощеем. Они молча предстали пред тем, кто их призвал из Загробного Царства, ожидая от него одного лишь приказа, и тот не заставил себя долго ждать.

Когда из леса в сторону дома со скоростью спущенной из лука стрелы метнулась первая тень, Кощей был готов. Одновременно с этим он сделал взмах рукой в том направлении, и всё это воинство моментально пришло в движение. Лишь слегка колыхнувшись, навьи одновременно достали из ножен свои такие же, как и они сами, полупрозрачные, светящиеся мечи, и устремились на встречу несущейся на них тени. С их стороны не было слышно ни звука команд, ни лязга оружия или трущейся друг о дружку железных пластин доспеха. Они молча, уперевшись плечом в плечо, сомкнули свой строй, выставив перед собой прозрачные каплевидные щиты, которые намереваясь пробить и добраться до тех, кто скрывался за ними, со всего маха и налетела чёрная тень.

Но вместо этого, ударившись о щиты первой шеренги, она не в силах пробиться, чуть отскочила назад, и была моментально проткнута в нескольких местах выметнувшимися из-за щитов клинками. Тень с противным воем рухнула к ногам воинов бесформенной чёрной лужей, начавшая с хлюпаньем мокрой грязью впитываться в землю. Но это было только начало. Вслед за пробным ударом на не знавших страха, совершенно неуязвимых для простого оружия навий, обрушился целый шквал точно таких же теней. И началась настоящая свистопляска.

По началу тени бессильно разбивались о преградивший им дорогу, и казавшимся непреодолимым строй воинов, без устали рассекавшим тьму своими мечами. Но теней было так много, что те попросту их не успевали рубить. И то одной, а то сразу и нескольким чёрным сгусткам удавалось перемахнуть через головы первой шеренги, где их уже встречала вторая, насаживая на свои незнающие преграды и промаха мечи.