Проклятье из Тридесятого царства

Они двинулись дальше по витиеватым каменным подвалам. Пройдя метров пятьдесят, спустившись глубже по винтовой лестнице, ребята услышали громкий плач. Это точно была Мара. Змей подобрал необходимый ключ и выпустил девушку. Мара выбежала зареванная, растерянная и напуганная. Первым по лицу получил Фил, затем Хан, а после и Змею досталось.

– Сволочи окаянные! За что мне это все?

– Мара спокойнее, мы спасены, – взял девушку за руку Фил. – Змей, что дальше?

– Дальше без меня. Прямо по коридору через узкий тоннель вы выйдете к большой железной двери. Она заперта. Вот, – Змей протянул тяжелый ржавый ключ ребятам. – Не забудьте запереть за собой. Вы выйдете к берегу моря. Пройдете прямо и увидите небольшую рыбацкую деревню. Там разживетесь всем необходимым. У вас три часа – не больше.

– Почему ты нам помогаешь? – настороженно спросил Фил.

– Найди шкатулку и увези ее обратно в свой мир, – оглядываясь, ответил Змей, – это тебе поможет, – парень протянул Филу какие-то, судя по ободранному краю, книжные страницы, свернутые в трубочку и перевязанные тонкой бечевкой. – И еще одно, – замялся Змей, – расскажи Маше, что я тебе помог. Она думает, что я злой, но это не так.

Фил и Хан синхронно улыбнулись, но решили сдержать свои колкие шуточки.

– Хорошо, передам. Спасибо за помощь.

Мара достала свой огненный амулет из-под рубахи, зажгла его, и ребята рванули вдоль коридора к выходу.

***

Фил, Хан и Мара решили остановиться и отдышаться уже тогда, когда замок был хорошо позади и на горизонте замаячила крохотная деревенька. Усевшись на песок, Фил решил посмотреть на те страницы, что дал ему Змей. Бумага слегка примялась в потном кулаке парня. Стянув веревку, Фил развернул три страницы текста.

– О, я знаю, что это! – услышал он голос Мары, которая заглянула ему через плечо. – Это же самая старая легенда об основании Тридесятого царства. По мотивам этой истории существует много песен, сказок и других примеров народного творчества в самых многообразных вариациях и версиях. У тебя, Фил, «песнь о Демоне».

– Хватит, читайте уже, – нетерпеливо сказал Хан, растянувшись на нагретом солнцем песке.

Мара выхватила страницы из рук Фила и зачитала:

Безумный Демон страшный враг

родился в мгле ночной

Он сеял хвори, голод, страх

И кровь лилась рекой.

Почили воины в земле

Что прожжена дотла,

Могилы спрятаны в золе

Но память им светла.

Повсюду смерть, надежды нет

Так правит миром Демон.

Накрыл он тьмой весь белый свет

Застыло, будто, время.

У Демона огонь в глазах

А руки – хладный лед.

Людей он превращает в прах

И кто не раб – умрет.

Жил Демон счастливо пока,

Не захотел жениться.

Понравилась ему Яга –

Прекрасная девица.

В свои покои он украл

Ее средь темной ночи.

Так у родителей забрал

Единственную дочерь.

Покорною была Яга,

С судьбой своей смирившись

Теперь она – его жена,

Мать будущего принца.

И бремя тяжкое свое

Она пять лет носила.

И в муках первое дитя

Яга в ту ночь родила.

И в руки Демон сына взял,

Признав в нем свою кровь.

Кащеем он его назвал

За колдовскую плоть…

– Мара, тише, кто-то идет сюда, – прервал чтение девушки Фил, – Прячь страницы!

Глава 20. Молчи

Вдоль берега торопливо шли двое мужчин. Первый издалека выглядел более молодо, может, быть из-за того, что в отличие от второго не носил бороды. Их выгоревшие на солнце тонкие и сухие, как солома, волосы казались совсем белыми. Оба были одеты в грубые штаны темно-серого цвета, подкатанные до колен, а торс покрывала светлая, но грязная поношенная рубаха, поверх которой была накинута дубленая куртка. Мужчины подходили ближе. Суровые лица, расчерченные глубокими морщинами и покрытые пигментными пятнами, выглядели недоброжелательными, но бежать ребятам уже было некуда: с одной стороны распростерлось морская буйная синь, с другой – высоченный крутой утес. Да и какой смысл бежать, если не знаешь куда. Из-за каждого дерева, камня, дома тебя может поймать и арестовать стража Моревны. Фил жестом показал Маре, чтобы та не дергалась. Было принято негласное решение подождать. Когда незнакомцев и ребят разделяло всего несколько метров, бородатый мужчина резко переменился в лице – он улыбнулся. Обветренные и съеденные солью губы казалось вот-вот треснут.

– Гриша, у них получилось! Сбежали-таки, – радостно воскликнул бородач.

Заметив удивленно-настороженные лица ребят, мужчина быстро добавил:

– Господин Огненный Змей любезно попросил меня помочь вам. Я Прохор, а это, – мужчина ткнул пальцем в рядом стоящего молодого человека, – мой младший брат Гришка. Давайте поторопимся, а то вас скоро хватятся. Времени совсем нет, а топать далеча.

Фил и Хан синхронно переглянулись. Не было причин не доверять этому мужичку. Раз он знал, что Змей помог ребятам сбежать, значит – тоже соучастник этого преступления. Хотя стоит признать тот факт, что, на самом деле, ребята не доверяли никому. Таков уж этот мир.

Поднявшись с земли, ребята струсили с одежды песок и представились, назвав свои имена.

Фил плелся позади своих друзей и новых знакомцев. Парень погрузился куда-то глубоко в свои мысли, и теперь, нервно покусывая нижнюю губу, пытался разобраться, что делать дальше. Больше всего его волновала собственная дальнейшая судьба. В частности, снято ли с него проклятие, которое обрекло его на верность ершовой короне, и можно ли вернуться домой? Как это вообще работает? «Странно, но сбежав из замка, я все еще жив. Может, у проклятия есть свой срок действия?». Фил задумчиво почесал лоб. «Что это за место такое – Тридесятое царство? Больше напоминает какое-то дешевое реалити-шоу. Бесит! Дома такой, как есть, я никому не нужен, и здесь мне тоже никто, по-моему, не рад. Восхитительно! Мне прям везет по жизни – рассуждал он про себя, – еще и Хан здесь застрял по самое «не балуйся». В долбанном мире без канализации и интернета. Но, если быть до конца честным, – это был его личный выбор. Он знал, что не вернется. И что-то я не заметил в нем особого рвения домой. Хотя… Ведь его там тоже никто не ждет. Уверен, приемная семья Хана его даже не искала. А здесь у него есть шанс найти хоть каких-то родственников, пусть и очень дальних. Ладно, допустим, Хана можно понять. А Мара? Жила бы себе спокойно в своей женской секте в лесу. Кто ее просил вообще помогать? Куда ее теперь деть? Девочку без роду и племени… Хотя… – Фил резко затормозил, – Постойте-ка… Что это за место такое – Тридесятое царство? Неужели это совпадение: трое никому не нужных людей оказались случайно втянутыми в запутанную опасную историю? Что если это вовсе не случайность? Что если Тридесятое царство так устроено? Царство ненужных… детей».

«Фил! – услышал он раздраженный голос Хана, – Ну, где ты там застрял?!». Парень смахнул все свои тяжелые мысли и, опустив голову, ускорил шаг. Ноги проваливались в сыпучий вязкий песок, идти было тяжело. Фил облизал соленые от морского ветра губы и провел рукой по распушившимся от влажности волосам. Парень даже не заметил, как на горизонте показалась маленькая рыбацкая деревушка, состоящая из десятка покосившихся изб. Несколько пришвартованных лодок покачивались на разгулявшихся волнах. Море чернело на глазах, загоняя белую пену на песчаный берег. Внушительного размера клубки рыбацких сетей, ряды деревянных бочек – все это ясно очерчивало круг занятий местных жителей. Морская комка была свалена, будто сено, в гигантские кучи, на вершине одной из них которой грелся в лучах солнца упитанный рыжий кот. Рядом не было не единого деревца, от того поселок выглядел каким-то неимоверно тоскливым. «Наверное, летом здесь гораздо приветливее», – подумал Фил, увидав наконец-то очертания унылой деревеньки.

Войдя в третью с конца избу, ребята окинули взглядом рыбацкий интерьер. Здесь явно жили холостяки: покосившиеся от времени и ветра деревянные стены, сквозь трещины которых проникают тонкие белые лучи солнечного света и сквозняк, пропахли рыбой и солью. На рассохшемся столе в хаотичном порядке расположилась немытая кухонная утварь с темным налетом копоти и налипшей мелкой чешуей. Ноги липли к грязному полу. Впрочем, не только ноги, но и пыль, чешуя, комья кошачьей шерсти и луковая шелуха. На фоне черных стен едва можно было различить не менее черную печь. Если бы не рядом валявшиеся в разнобой поленья, то ее можно было бы и не заметить.

– Мы здесь живем только в лучшие месяцы для улова. В основном, с мая по октябрь. В начале ноября все отсюда едут домой в родные деревни, – будто оправдываясь, прокомментировал увиденное входящий следом за ребятами Гриша, – ну, вы проходите, не стесняйтесь, – радушно пригласил он гостей. Сейчас печку натопим и станет уютнее.

Мара заметно содрогнулась и поежилась, потирая руками свои плечи. Сквозняк здесь задувал со всех щелей. Девушка замерзла еще на улице у моря, но, казалось, в остылой избе еще холоднее. Прохор протянул Маре куртку из дубленой овчины. Девушка благодарно кивнула. Хану тоже досталась такая же. Парень даже не скривился, когда в нос ударил еще более резкий запах рыбы, чем тот, который витал вокруг. Настолько бедолага продрог. Фил и Хан подхватили скамью, стоявшую у стола, и потащили ближе к печи. Прохор и Гришка сделали тоже самое. Все согласились с тем, что для начала неплохо бы погреться, а уж потом все остальное. Когда с кончиков пальцев Мары спало онемение, девушка достала скрученные листы бумаги и предложила продолжить чтение, которое они прервали на берегу. Ребята охотно поддержали. Мара продолжила:

Кащея не взлюбила мать,

Он ей чужой, он ей не сын.

И на руки боялась брать,

Младенец ей отвратен был.

Но пуповина – связи нить

И сына колдовская сила,

Что смог Яге он подарить,

Навеки их родством сцепила.

Но мать в себе таила злость,

Гнетясь несчастием и пленом.

Никто не в силах ей помочь –

Затеяла Яга измену.

И тайны Черной Книги Зла

Смогла девица изучить:

Коль Демона убить нельзя,

То его можно заточить.

Но у всего своя цена,

И колдовство – не исключенье,

Ведь для победы мать должна

Воздати жертвоприношенье.

На жертвенный алтарь она

Своего первенца несет.

Предать огню его должна,

И только так свой мир спасет.

Младенца плач и крик в огне

Пробрали Демона до дрожи

И хоть у злобы сердца нет,

Но сын был всех ему дороже.

Безумный Демон крик издав,

Сотряс все эхом гулким,

Он сам себе хребет сломав,

Упек свой дух в шкатулку.

Три куклы темный дух его

Надежно охраняют.

От взлома пагубное зло

Собой оберегают.

И первый солнца ясный луч

Все пробудил живое

Развеял тьму тяжелых туч

Развеял все дурное.

Яге свободой рано веет,

Несчастной невдомек.

Что на бессмертие Кащея

Отец навек обрек.

Пропал младенец с алтаря,

А значит – быть беде.

И мать его искала зря.

Кащея нет нигде.

И молодость свою Яга

Всю разом потеряла,

Колдунья в юные года

Седой старухой стала.

Шкатулку спрятав с глаз людских,

И наложив заклятие

Создавши мир в лесах густых,

Назвала «Царство Тридесятое».

Закончив чтение, Мара отрвала взгляд от помятых листков и посмотрела на ребят. И Фил, и Хан задумчиво глядели на заслонку печи, из-за которой едва угадывались прыгающие тени языков пламени. Прохор, скрестив руки на груди, сидел с закрытыми глазами, а Гришка сосредоточенно выковыривал грязь из-под ногтей с помощью отколотой от полена щепки.

Первым заговорил Хан:

– И что? Зачем Змей нам это дал? Какой в этой информации толк?

– Значит, Яга – создатель Тридесятого царства… – игнорируя вопросы друга, рассуждал вслух Фил, – и где-то здесь бродит злой Кащей…

– Нет, не бродит, – вступил в разговор Прохор, не открывая глаз, – его не видел никто. Он – всего лишь сказка. Поговаривают, что вся эта история сплошь выдумка. Так… детишек пугать.

– Зная ваши «приветливые» места, я бы не удивился тому, что где-то здесь бродит озлобленный Кащей Бессмертный, – ухмыльнулся Хан с явным сарказмом.

Прохор лишь пожал широкими плечами.

– А Моревна эта ваша – вообще улет, – Хан не мог сдержать возмущения, – куда отец ее смотрит? Избалованная садистка. А ей всего лет девять!

– Что ты! – нахмурил густые брови Прохор, – Она гораздо старше, чем выглядит. В замке ходят слухи, что ее внешний вид – это из-за неудачных опытов над колдовством. Я поставляю рыбу на царский стол – поверьте – знаю, о чем толкую. Хоть ее облик и держат в секрете, но шила в мешке не утаить.

– А что, если Стравинский – это Кащей? – встрял в разговор Фил. – Посудите сами: он изгнан, возможно, своей матерью; все знает о шкатулке и имеет непомерные амбиции, граничащие с каким-то маниакальным безумием.

Хан и Мара задумчиво кивнули. Вроде бы все сходится. Прохор и Гриша удивленно смотрели, не понимая, о ком говорит Фил. Но им никто не спешил объяснять. Незачем рыбакам занимать голову излишней информацией.

– Ага, но нам-то какое дело? – спросил Хан. – Или ты всерьез решил заняться Стравинским и его шкатулкой? Фил, я думал, ты отправишься домой. По крайней мере, это разумно.

–Да, Хан. Я вернусь домой, но только потому, что не могу остаться. У меня нет ни еды, ни воды. Долго я здесь не протяну. Но, если честно, я бы хотел остаться.

– Но зачем, Фил? Для чего тебе это? Обостренное чувство справедливости или на подвиг потянуло?

– А тебе самому для чего? Там у меня, кроме разочаровавшейся во мне бабушки, никого нет. Представь, как расстроится ба, узнав, что я никакой не агент ФСБ. Здесь я хотя бы чувствую себя свободным, что ли… И как я могу вас двоих бросить? – Фил улыбнулся.

– Ты чокнутый, честное слово, – протянул Хан.

– Я бы хотел найти Стравинского со шкатулкой и положить конец войне. Если бы у меня была возможность остаться. И вы оба, – Фил указал пальцем на Мару и на Хана, – мне бы помогли.

Друзья кивнули. Мара была бы рада такому повороту событий. Ведь, если ребята разойдутся, то девушка останется совсем одна. Хан ни за что не возьмет ее с собой – они не сильно ладят.

– Вот и славно, ребята, что вы смогли договориться, – потер руки Прохор. – Я проголодался, давайте отужинаем?

Мужчина подошел к старой потрепанной корзине и вынул из нее несколько красных яблок и одну редьку, а из бочки выудил штук пять небольших засоленных рыбины. Когда все уселись за стол, а Фил вежливо отказался, Прохор резко вскочил и побежал к темному углу избы.

– Ай, дубовая моя башка, – постучал он здоровой ладошкой себе по лбу, – совсем забыл. Вот, – мужичок полез в груду каких-то тряпок и достал из-под нее рюкзак Фила.

– Откуда он у вас?! – удивленно воскликнул Фил.

– Вчерась принесли поздно вечером, – почесал лоб Прохор, – какой-то солдат. Сказал, что Змей спрятать велел.

Фил открыл рюкзак: теплая куртка, заряженный телефон, несколько упаковок орехов и вяленного мяса, банка тушенки, литровая бутылка воды, спички и даже упаковка влажных салфеток. Парень нервно сглотнул. Стравинский со своей заботой и здесь умудрился его подставить. Ведь, на самом деле, парень очень хотел домой и оставаться в его планы не входило. Дернул же его черт за язык! Зачем наврал Хану с три короба? Придется задержаться на пару дней. Фил глубоко вздохнул. Тридесятое царство его отпускать упорно не желает.

Сумбурные мысли Фила прервал низкий голос Гриши:

– Но вам нельзя здесь надолго оставаться. Сейчас начался призыв на службу. Моревна затеяла военный поход. Гребут всех, окромя стриков и детей, поэтому скоро сюда нагрянут с визитом.

– Вас тоже заберут? – с тревогой спросила Мара.

– А как же. За нами и явятся. Они не должны вас здесь видеть. Как стемнеет – надо бежать. Одежу можете забрать с собой. Нам она уже ни к чему, – грустно куда-то в сторону посмотрел Прохор.

– У вас есть семья? – спросил Хан.

– Да, у нас и жены, и дети. Даже проститься времени не дали ироды.

– Прохор, куда нам идти? Где здесь можно скрыться? – спросил Фил, которому вообще не хотелось идти куда-либо.

– Да пес его знает, – мужик задумался, – Гриш, подай карту.

– Карту?! У вас есть карта? – вскочил удивленный Хан. – Да, Гриш, тащи ее сюда! У нас сказочный джек-пот, товарищи!

Прохор и Гришка удивленно смотрели на возбужденного Хана, не понимая, что за ахинею тот несет. Но, на всякий случай, карту ему отдали. От греха подольше. Полоумных лучше не злить.

Судя по внешнему изрядно потрепанному виду, карта еще застала времена основания Тридесятого царства. Но Прохор и Гриша настойчиво заверяли, что, существенно, ничего не изменилось. На небольшом листе бумаги формата, примерно, А4 раскинулся то ли остров, то ли материк, окруженный со всех сторон водой, именуемой «Окиян-море». Масштабы царства оценить сложно: нигде нет отмеченных размеров или хотя бы других земель, желательно знакомых. Ничего нет. Лишь на севере виднелся крохотный, по сравнению с материком, остров под названием «Буян». «Мы здесь», – ткнул в западную точку Гриша. «Мыс «Соколиная скала»», – прочел Фил. Перед мысом расположился средних размеров город «Беловодье». Чуть ниже, в паре-тройке миллиметров отмечена деревня «Рыбацкая». А еще ниже по диагонали от запада к югу протянулись горы с надписью «Сонный хребет». Заканчивалась гряда одинокой «Лысой горой». Далее на весь юг и до самого центра расплылся зеленым пятном «Дремучий лес», который, будто опоясался рекой «Смородина». Крохотной точкой был отмечен «Калинов мост». Все Тридесятое царство было усеяно мелкими деревеньками, словно лицо веснушками. На востоке расположился крупный город под названием «Солнце-град». «Наша столица», – пояснил Прохор. Город был окружен мелкими деревнями и просторными полями. И так до самого «Китеж-града», что располагался на между крайней северной точкой и центром.

– Что это за место? – поинтересовался Хан.

– Китеж-град? – переспросил Прохор. – Торговый город. Большой базар. Скорее всего, именно под ним произойдет первое крупное сражение. Китеж держится политическим особняком, что прибавляет ему торговых денег. Сюда съезжаются все, кто может. Две части царства здесь торгуют между собой. В Китеже мы продаем рыбу. Город-граница между враждующими сторонами.

Хан задумчиво постучал пальцами по столу:

– Прохор, Гришка, если нам, например, надо кое-кого разыскать, как это можно сделать? Может, амулет какой найти? Особенно, если учесть, что этот кто-то совсем не хочет, чтобы его нашли.

– Так это… К ведьме вам надо, – перейдя на шепот ответил Гриша.

– Ведьмы в лесу скрываются, и, если мы к ним заявимся – нам точно не будут рады, – возразила Мара.

– Да в любом городе их найти можно, девочка. Одна да попадется. Это я точно говорю.

– Отлично, – радостно потер руки Хан. – Значит, погнали в Китеж! Одним местом чую: ведьма точно там.

Фил побледнел. Он знал, что так и будет. С его удачей – другого нечего и ожидать.

Глава 21. Братство Костей

В повозке ужасно воняло сырой рыбой и морской тиной. Деревянные бочки метр в высоту источали зловонный аромат, который впитался, казалось, во все вокруг, включая саму повозку и ее пассажиров. Мара высунула кончик носа из-под брезента в попытке уловить поток свежего воздуха. Надежда не оправдалась – только запах рыбы вокруг.

В Китеж выдвинулись на закате. Повозкой управляла соседка Прохора и Гришки Ольга. Бойкая женщина лет сорока, держащая в ежовых рукавицах своих братьев, взяла на себя ответственность доставить недельный улов в Китеж. А заодно и трех человек, которые находятся в розыске на территориях, подчиненных ершовой королевне. Прячась под слегка влажным и тяжелым брезентом, Фил, Хан и Мара не решались говорить даже шепотом. Слишком большой риск быть замеченными. Ольга старалась вести себя максимально естественно, чтобы ненароком не привлечь чье-либо внимание. И то ли, правда, удалось, то ли дело никому не было до вонючей рыбной повозки, но затормозить не пришлось ни разу. Выехав, наконец-то, на лесную дорогу, ребята с облегчением выдохнули. Здесь редко встретишь живую душу. Олени, волки, медведи и еще кто-то кто не очень-то и хочет быть увиденным. Тело Фила нервно передернуло, когда весь этот сказочный мрачный антураж напомнил ему, как выглядело войско Лешего. Парень отвел взгляд от темных силуэтов деревьев и уставился на бочку. Лучше не смотреть туда, где внезапно померещились красные и желтые глаза. Мара, укутавшись в куртку из овчины и облокотившись на деревянную перегородку повозки, спокойно дремала. Хан задумчиво смотрел вперед на дорогу, слабо освещенную светом двух фонарей, болтающихся на повозке. Ольга значительно сбросила скорость лошадей, ведь ехать пришлось не по основной широкой дороге, а по старой и извилистой. Очень не хотелось наткнуться на стражников Моревны или Ивана, рыскающих здесь в поисках друг друга. Да и старая дорога, хоть и кривее, но зато короче. Сказку о Красной Шапочке и Сером Волке по случаю решили вслух не вспоминать. Нечего каркать. Но не срослось – впереди замелькал свет огонька. Кто-то пытался затормозить повозку, услышав топот копыт по утрамбованной дороге. Ольга приказала ребятам спрятаться под брезент, а сама положила ладонь на рукоятку ножа, торчащую из-под широкого тканного пояса.

Повозка остановилась, послышался мужской голос:

– Кто такая? Куда едешь?

– Ольга, дочь Тимофея, из села Брыли. Везу рыбу в Китеж на продажу.

– Чего по основной дороге не поехала? – произнес тот же мужской голос.

– Разбойников боюсь.

Фил осторожно придвинулся к борту тележки и заглянул в щель меж рассохшихся досок. Мужчина в бирюзово-голубой кольчуге пристально смотрел на Ольгу. Ладонь правой руки покоилась на рукояти меча, висящего на поясе, двумя пальцами левой он потирал кончик короткого уса. Да, усы были не такими длинными, как у других ершовых воинов, которых ребята видели раньше. Этот военный человек был и ростом чуть повыше, и телосложением гораздо скромнее.

– Подбрось до ближайшего перекрестка, девица-красавица, весь день иду, ног не чувствую.

Судя по молчаливой паузе, Ольга замешкалась. Женщина пыталась всмотреться в темноту, чтобы понять одинок ли усатый мужик, или где-то рядом пасутся его сослуживцы. Спустя секунд десять она резко произнесла:

– Прости, служивый.

Ольга схватила плетку, лежащую рядом на сиденье, и замахнулась в попытке ударить не то двойку лошадей, не то мужчину. Но военный ловко подскочил и перехватил ее руку.

– Э-э-э, нет, дорогуша. Так не пойдет, – сквозь зубы произнес вояка, стиснув ее запястье.

Фил и Хан синхронно переглянулись и затем резко откинули брезент.

– Пусти ее!

– Отойди от повозки!

Военный от неожиданности ослабил хватку и отпрянул.

Фил и Хан замялись. Оба не понимали, что делать дальше.

– Ольга, едем, – сказал Хан.

– Стойте! – военный упал на колени и взмолился: – прошу не бросайте меня здесь.

Ребята от удивления потеряли дар речи. По их мнению, такое поведение явно шло вразрез с общепринятыми понятиями о воинской доблести и чести. Внезапно они услышали возмущенный голос Ольги:

– Да ты же никакой не военный! Гляньте на его ноги!

Парни наклонились вперед, чтобы рассмотреть в темноте, то, о чем говорит женщина. И да, на его ногах вместо привычных взору сапог красовались подранные лапти. Такого ребята не видели ни у одного военного. Мужчина стыдливо понурил голову.

– Ты кто таков? – строго спросила Ольга.

– Я Федька, Иванов сын из села Варенки, что под Солнце-градом.

– Откуда форма? Украл?

– Нет, что ты! В карты выиграл, ей-богу! А меч, во, – он показал одинокую рукоять без лезвия, – приходится рукой придерживать, чтоб не выпадала. Помоги, сил нет идти!

– Ладно, Федька, забирайся, – сжалилась женщина.

– Вот спасибо, услужила.

Мужчина хотел было сесть рядом с Ольгой, но та одним лишь взглядом отправила его в повозку к ароматной рыбе. Федька, сморщив нос, полез в повозку. Фил приветливо помахал ему рукой, натянув на лицо натужную дурацкую улыбочку. Мужчина шарахнулся. А затем, спохватившись, поздоровался с троицей.

Первые минут двадцать ехали молча. За это время Федька успел досконально рассмотреть в тусклом свете своих попутчиков. Поняв, что перед ним не простые ребята, он решил допросить всех троих:

– Так, вы в Китеж едете, да? – начал Федька светскую беседу.

– Угу, – кивнул Фил, который явно не собирался поддерживать разговор с незнакомцем.

Федька не сдавался:

– А у тебя странный видок, ты не местный? – спросил он Фила.

Парень молчал. Хан вспылил:

– Не твое дело. Сиди спокойно, раз взяли тебя несчастного, пожалели на свою голову.