Однажды в Птопае. Книга 1

Про себя Элишия ни сколько не сомневалась, что дева увлечённая лейтенантом Хо, вряд ли была способна добровольно предложить себя принцу. Скорее всего, и в комнаты Хенрика она пошла только лишь для того, чтобы увидеть Шитао. Дура!

–– Что она сказала?

–– Что?

–– Она объяснила свой приход?

–– Сказала, что ты просишь Шитао на полчаса, – немного двусмысленно ответил Хенрик.

Элишия прикусила губу. Так и есть! Пришла вызвать телохранителя для себя и нарвалась на потерю девственности…

–– Мог бы привести её в порядок!

Хенрик виновато потупил голову. С этой позиции он чуть раздвинул губы в ухмылке. На самом деле он стремился к тому, чтобы внешность Лукреции после её грехопадения не оставляла сомнений в том, что произошло! Иначе бы матушка осталась бы в неведении по поводу произошедшего, и не узнала бы, что Артур отсутствовал, и к чему привело его отсутствие! А так – недоглядел за ребёнком, злодей!

При том наследник не сомневался, что Элишия непременно замнёт дело, и он в очередной раз и с приятными трофеями выйдет сухим из воды. Жаль, что Шитао не попал в его ловушку. Наверное, Клаус не смог уговорить его заступиться за девушку! Либо лейтенант Хо оказался слишком умным, либо более бесчувственным! А может, утерял доверие к Клаусу? После лимонада?!

Ладно, хотя бы Артуру воздалось! Тоже неплохо! При том сам Хенрик весьма приятно и с пользой для себя провёл время.

–– Что будешь делать с Артуром? – спросил он матушку.

–– Выпорю… прилюдно! Доволен?

Хенрик был недоволен. Публичная порка, как наказание – это неплохо. Это больно, унизительно и всё такое. Но что потом?

–– Что не так?

Хенрик с нытьём пояснил. – После экзекуции Артур получит долгожданную свободу от навязанной ему профессии. Разве это наказание? Заставь его принять присягу.

Элишия молчала, смотрела на сына, поражаясь тому, насколько невероятным оказался мозг её детища! Впору было начать бояться самой! С небольшим опозданием она догадалась об истинном мотиве насилия Хенрика над Боской. На пару минут ей стало очень страшно – мальчик был способен загубить жизнь другого неповинного человека ради достижения своей цели.

Сынок всё таким же противным голосом продолжал рассуждать.– Артур боится присяги. Уж я то знаю. После порки он станет переписчиком или сочинителем, или учителем в школе для быдла. А я хочу, чтобы он был свидетелем событий – моим! Я люблю его, мама…, – на всякий случай лицемерно добавил Хенрик.

Артур, ожидающий в каземате новостей, пришёл точно к таким же выводам. Он дальновидно сообразил, что будет наказан, скорее всего, публичным сечением розгами и испугался, нет – не боли, а унижения. Стал раздумывать, что потом? Как жить дальше? И вдруг удивительно ясно понял, что после будет свобода! Ему откажут в должности личного историка-информатора Хенрика! А значит, он будет волен сам выбирать себе занятие и дорогу! Иди куда хочу, делай что хочу! Какое счастье!

Широко и облегчённо улыбаясь, он растянулся на подстилке, и чуть ли не с нежностью оглядел стены и сводчатый потолок. Подумал, что часто и с удовольствием будет вспоминать это узилище, как болезненный, но бодрящий пинок в его другую жизнь!

глава 22

Ещё один разгаданный секрет.

Артура арестовали в три часа пополудни. Через тридцать минут Уильям Кэрроу, уведомлённый об этом страшном происшествии, скатился по лестнице в подвал и, трясущимися руками, открыл дверь архива. Не обращая внимания на Круфа, который требовал немедленной ласки, магистр побежал наикратчайшей дорогой к стеллажу с хрониками по Гасу. По дороге прихватил стремянку – ту самую, которую испортил Круф, добираясь до Пиано. Стремянку уже починили и даже заменили ей колёса.

Ещё через двадцать минут, прижимая к груди хронику Ли Чжун Ки, старик Уильям покинул архив, а затем и родимое поместье.

Да он обещал Тайбаю, что Элишия никогда не прочитает эту книгу, но, увы, обстоятельства изменились!

Ещё через час Уильям Кэрроу уже стоял в королевской приёмной и ожидал аудиенции. От секретарского стола на него с любопытством смотрел Дзиро Каценаги. Элишия не могла принять магистра по причине приватной беседы с нашкодившим отпрыском. Да, да! Как раз в эти минуты решалась судьба Артура, и её Величество рассматривала варианты его наказания.

–– Присаживайтесь, магистр Кэрроу, – предложил секретарь и махнул в сторону кресел. Уильям отрицательно качнул головой. Не замечая, он качался на носках и стискивал зубы.

Тут дверь приёмной открылась и внутрь зашёл полковник Хо, который благополучно, собственным приказом отправил сыночка подальше из злого презлого дворца, и счёл долгом доложиться об этом её Величеству.

Тайбай увидел Уильяма, автоматически поклонился и тут обнаружил у него в руках… хронику! Он медленно поднял голову и пристально уставился свирепым взглядом в глаза магистра, который кажется, кое-что ему обещал! Вот и верь после этого историкам-информаторам!

Лицо Уильяма немедленно стало чуточку виноватым.

Бряцая мечом, полковник Хо шагнул к магистру и протянул руку. – Отдайте!

Кэрроу спрятал хронику за спину и помотал головой.

Брови полковника «взлетели» вверх. Он стал стремительно надвигаться, а Ульям, мелко семеня, стал также стремительно отступать. Увы, приёмная была ограничена стенами, отступать особо было некуда, и в конечном итоге магистр оказался прижатым у стены. Хо завёл руку за спину Уильяма, нашарил хронику и потянул к себе. Кэрроу естественно сопротивлялся. Два почтенных джентльмена с красными рожами и пыхтеньем, каждый тащил злополучную хронику на себя.

–– Вы обещали, – сипел Тайбай. – Отдайте! Вы клялись!

–– Я обещал, что известное вам имя не будет открыто!

–– Отдайте…

–– Просто поверьте мне… Вы спасаете своего сына… позвольте и мне спасти своего!

Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, по вискам Тайбая тёк пот.

–– Поверьте…, – с мольбой прошептал Кэрроу.

Королевский секретарь за своим столом сидел с открытым ртом. Не каждый день увидишь, как дерутся (благородно) два аристократа, одни из самых влиятельных в государстве!

Дверь кабинета открылась и в приёмную, сгорбленный, шаркая ногами, вышел печальный принц Хенрик. И Уильям и Тайбай стремительно расцепились. (Хроника осталась у Кэрроу.) Сразу за дверью наследник выпрямился и поднял голову. Печаль на его хитрой роже, сменилась на маску самодовольства. При виде склонённых в поклоне «стариков» губы Хенрика тронула откровенная насмешка.

–– Матушка немного зла, – ласково предупредил он посетителей и прошагал к выходу.

Тайбай проводил принца ничего не выражающим взглядом. На лице Уильяма была опрометчивая брезгливость. У выхода Хенрик оглянулся и… помахал ему ручкой.

На самом деле Хенрик проиграл! Он хотел убрать двоих, а в итоге убрал только одного. С Шитао дельце не выгорело… сработал человеческий фактор. Кто же знал, что Луки принесёт своё тело на алтарь ради безопасности ублюдка!

–– Уильям Кэрроу! – заорал королевский секретарь, приглашая магистра войти внутрь кабинета.

* * *

Бушующие страсти дворца никоим образом не задевали однообразного течения времени в камере Дзюна. Свои дни он проводил в тишине и покое. Не об этом ли мечталось ему в бытность, когда он был молод и времени катастрофически не хватало. Всё чего он хотел, это заниматься магией в самоуглублённом уединении.

Вот. За что боролись, на то и напоролись! Есть письменной стол, магическая литература, бесплатная еда, ненавязчивое обслуживание и сколько хочешь самоуглубления и уединения. Магии только нет.

–– Иди сюда, – Дзюн осторожно взял толстенькую Тьян Су и переправил её себе на плечо. Оттуда крыса самостоятельно перебралась ему на голову и стала перекладывать сальные пряди волос, в соответствии, с её понятием красоты.

Деревянная дверь в камеру пропускала некоторые звуки извне. Было слышно, как время от времени в канализационном желобе журчали сточные воды и как гудел воздух в вентиляционных воздуховодах. А вот где то наверху хлопнула дверь и по лестнице, заточённой в толще стен, зацокали каблуки.

Тьян Су услышала первой, перестала делать своему хозяину причёску а-ля «панк» и задёргала розовым ухом. Дзюн тоже поднял голову от бумаг. Заканчивался час собаки. Эишия сегодня уже была – утром. Она очень редко навещала его дважды и никогда в это время!

Удивлённый маг уставился на дверь. По стуку каблучков он определил, что её Величество двигается очень быстро, почти бежит! А она никогда так не делала! Да и не возможен скоростной спуск с подносом в одной руке и ведром в другой!

–– Что-то случилось, – тихо сообщил маг своей питомице.

(Тьян Су вообще-то пофиг!)

Заскрежетал ключ в замке. Элишия, слишком возбуждённая для времени, когда надо неспешно готовиться опочивать, зашла в камеру. В руке она держала хронику в обложке зелёного цвета.

–– Вот тебе! – торжественно сообщила королева и чуть не от порога кинула книгу на стол своему учителю. Тьян Су на голове Дзюна немножко подпрыгнула.

Маг осторожно взял хронику в руки. Открыл, перелистнул две страницы и на третьей с удивлением обнаружил большую прожжённую дыру, коя похоронила в себе большую часть текста.

Элишия тем временем, обошла стол и привычно плюхнулась на кровать мага поверх одеял.

–– Кто? – спросил Дзюн, не поворачиваясь к ней, лицом. – Кто принёс хронику?

Разглядывая его сгорбленную спину, Элишия с натянутой усмешкой ответила. – Кэрроу Уильям. Артур кое-что натворил, за что и сидит сейчас в подвале, а папаша тут же примчался с хроникой в зубах, хвостом виляет, боится, что сыночку нанесут повреждение.

–– Собираешься нанести повреждение Артуру? – глухо спросил Дзюн.

–– Уже нет…

–– Что он сделал?

–– Покинул дворец, вопреки моему запрету! Оставил Хенрика одного!

–– Ясно. А Хенрик воспользовался его отсутствием и сделал что-то неподобающее. Так?

–– Он изнасиловал девочку! – взвизгнула королева.

–– Вот как?! – шибко удивился учитель. От удивления Дзюн перестал бегло просматривать желанную хронику. – Кажется, ему нравилось кое-что совсем противоположное?! – вспомнил он пристрастия принца.

–– Это был несчастный случай! Когда Хенрик первый раз увидел Клауса, тот играл женскую роль, был в женском гриме и одежде. Хенрик не знал о его половой принадлежности!

–– Ясно. А теперь ты обвиняешь Артура в том, что твой сын совершил насилие?

–– Ну, я думала, что может произойти что-то вроде этого и просила Артура находиться при Хенрике неотлучно – день и ночь. Я даже отправила Тецуя Рюйодзаки в отпуск!

–– Почему здесь следы огня? – спросил Дзюн про прожжённый лист в хронике.

–– Я не знаю, – с раздражением ответила Элишия. – Может это дракон? Плевался огнём и часть огня попала на лист?

Дзюн уже определил, что хроника была написана не на момент событий, а позже… и что она написана не Ли Чжун Ки! Он был лично знаком с Закарией, знал, как тот выглядит и с удивлением отметил сильное расхождение в гравюрах. Художник, который рисовал гравюры, не видел последнего дракона лично! Чжун, как уважающий себя историк-информатор, никогда бы не позволил себе такой непрофессиональный подход.

Он был разочарован – Кэрроу даже в минуту опасности для его сына осмелился предложить Элишии грубую и испорченную фальшивку!

Зачем так портить страницу? Какой в этом смысл?! Нелепая случайность?

Маг попытался разобрать текст. С трудом прочитал строчки до и после бумажного ожога: «В пещере Закарии были найдены неисчислимые сокровища, полу-съеденная дева…

.... сокровища… похоронили как простолюдинку….»

Дзюн захлопнул хронику, осмотрел её со всех сторон. От книги шёл слабый магический ток. Хорошо, что он очень чувствителен к магии! Мин Дзюн Со опять открыл хронику и стал внимательно изучать иероглифы на титульном форзаце у самого сгиба: Ли, Чжун, Ки.

Так!

Элишия за его спиной скорбным голосом рассказывала, как плохо было её бедному Хенрику и какие меры она приняла для исправления ситуации.

Маг украдкой оглянулся. Королева казалось погружённой в проблемы и несчастья, постигшие её сына. Она вообще смотрела в потолок! Стараясь не привлекать её внимание резкими движениями, он взял нож для резки бумаги и лезвием аккуратно вырезал форзац с трёх внешних сторон. Тот, словно внутри была пружинка, легко отошёл от внутренней стороны обложки и явил взору восхищённого Дзюна больше чем три десятка тонких листков меньшего размера. Язык, употребляемый для повествования, был незнаком… на первый взгляд. Но через секунду с большим облегчением Дзюн понял, что знает его!

Ай да, Ли Чжун Ки! Оказывается, мальчишка был знаком с магическими основами и смог создать между форзацем и титульной обложкой небольшое пространство, куда и спрятал свои записи!

Выхватив глазами там и сям по несколько строчек текста, учитель Элишии положил листы обратно и тихонько закрыл хронику, сверху неё бросил несколько бумаг со стола и уже поверх них посадил Тьян Су.

–– Стеречь! – приказал ей маг тихим шёпотом.

Крыса села грустным столбиком и стала лапами разгребать шкурку у себя на грудке.

Дзюн повернулся к Элишии и изобразил на лице глубочайшее внимание и интерес. Спросил. – Что станет с Артуром?

–– Он будет освобождён при условии принятии присяги историка-информатора. После чего получит должность личного свидетеля событий второго принца Эрлинга! Хенрик так хочет.

Маг усмехнулся. Он нисколько в этом не сомневался!

–– Как подготовка к празднику? – совсем не в тему спросил Дзюн.

–– Почему тебя это интересует?

–– Просто так…

–– Всё как обычно, – пожала Элишия плечами.

–– Приведи ко мне Шитао! – выпалил маг.

–– Что?!! – Элишия буквально подпрыгнула на кровати. Одно только это имя привело её в состояние жёсткого тонуса.

–– Ты же говорила, что сына Тайбая зовут Шитао…

–– Я это говорила?

–– Точно говорила! Ещё в первый раз когда рассказывала про Хенрика и того порезанного мальчика…,– уверенно кивнул Дзюн. На самом деле он не помнил: звучало имя Шитао или нет… он прочитал о нём в спрятанных листах Чжуна.

–– Зачем тебе?

–– Признайся: сын рыцаря Хо и тот мальчишка которого ты желаешь – одно и то же лицо? Так? Кстати как продвигается это история?

–– О Мирозданье! Да зачем тебе это?

–– Я вдруг сейчас подумал… нельзя писать заклинанье, не зная о том, что представляет собой человек, на которого пишется это заклинанье. Вдруг он скрытый маг! А значит воздействовать на него очень тяжело!

–– Скрытый маг?

–– Ну да! Человек, который и сам не знает о своих способностях! Теперь я понимаю, почему твоя просьба к Закарии осталась без ответа.

(Дзюн готов был сказать всё что угодно, лишь бы только Шитао оказался в этой комнате!)

–– Приведи его ко мне… я посмотрю на него.

–– Это невозможно! Никто ничего о тебе не знает!

–– Ты хочешь его, или нет?! – возмутился наставник.– Сделай исключение… возьми с него клятву о не разглашение… или выведи меня отсюда и позволь мне встретится с ним в другой обстановке. Я обещаю, что не сбегу!

–– Я подумаю!! – выкрикнула её Величество, которая очень хотела лейтенанта Хо, и который, в свою очередь, безвозвратно удалялся патрулировать улицы Птопая!

Меняя тему, королева спросила. – Что мне делать с Хенриком?!

–– Жени его!! – в сердцах воскликнул Дзюн.

–– Что?! Как?!

–– Это очевидно! Свяжи его узами брака с достойной и рассудительной девушкой.

Элишия несколько раз мигнула. Если хорошо подумать – идея имела право на жизнь! Можно было приструнить оборзевшего сына, и изменить мнение общественности.

–– Что ж… пожалуй, – пробормотал королева поднимаясь с кровати, – Пойду, ложись спать… не сиди всю ночь за книгой на тебя свечей не напасёшься.

–– Принеси мне магический светоч, – парировал Дзюн.

–– Фигушки тебе, а не светоч!

Королева направилась к выходу. Проходя мимо стола, поискала глазами хронику и спросила. – Ты узнал что хотел? Где она?

Дзюн стал подниматься.

Элишия высмотрела уголочек книги под бумагами, и протянула руку. Тьян Су, которая всё еще сидела на прежнем месте, опустилась на все четыре лапы, вывернула голову вбок, стала горбиться и вздыбливать шкуру на спине. Вид у неё был крайне угрожающий. Она подняла одну лапу в замахе, а на оставшихся трёх стала раскачиваться вперёд-назад…

Королева осторожно вернула руку назад и отошла от стола. – Дзюн, у неё бешенство, – предупредила она мага.

–– Я разберусь, – хрипло пробормотал учитель.

Больше не делая попыток взять хронику, Элишия сердито покинула комнату. Хлопнула дверь, провернулся ключ в замке.

С облегчённым вздохом Дзюн упал на стул. Прошептал. – Спасибо…

Кому предназначалось это «спасибо», было не совсем ясно. Тьян Су, например, отнесла его на свой счёт, но подумала: «Спасибо в карман не положишь… дай кусочек курятины!»

На самом деле маг благодарил не крысу, а небеса, Мирозданье, древних эльфов … и Ли Чжун Ки.

глава 23

Белый кролик.

Улицы Ступеней Птопая были многолюдны как никогда. В лавки и бары подвозили спиртное и продукты. На площадях собирались помосты для выступлений артистов. Продавцы фейерверков проверяли товар на эффективность или пригодность – там и сям бабахало и искрилось… Меньше чем через полторы недели Птопай должен был разродиться карнавальным шествием, в котором будут таскать по улицам бумажного дракона. Во всех театрах для аристократов и состоятельных людей пройдут спектакли на злободневную тему, но главное театральное представление будет проходить не в театрах, и не на помостах, а в городских кварталах. И любой сможет стать его действующим лицом. Прекрасные девы с визгом будут бегать от возбуждённых горожан, одетых в костюмы Закарии, а защитники прекрасных дев, в костюмах Тайбая будут гоняться за возбуждёнными горожанами. Ещё народ выберет самую красивую деву, коя предстанет перед бумажным драконом и будет им съедена (понарошку), после чего большой и тоже бумажный Тайбай отсечёт ящеру голову гигантским картонным мечом.

(Настоящий Тайбай будет пить у себя в доме, а настоящий Закария, то есть его шкура, будет печально таращить каменные очи на входную дверь своей дворцовой тюрьмы…)

Нико первый раз в своей жизни готовился увидеть столичный размах празднества! Сегодня в час пополудни от нечего делать он бродил по улицам Ступеней на холме «Валун». На добровольной основе его сопровождал волчонок Гай Ол, и Нико тому не препятствовал. Впервые в жизни у него появился кто-то, кто набивался ему в друзья. (Артур не в счёт, потому что он набивался не в друзья, а в женихи!) А Гай помимо дружеской поддержки обещался стать усердным гидом. По характеру волчонок казался милым и мягким, что, разумеется, не являлось правдой.

На самом деле Гай был достаточно твёрд и жесток, других Амадеус не держал…, но в присутствие Нико он почему-то проявлял качества ему не свойственные. Перед лицом младшего Санчеса Гаю хотелось быть добрым, великодушным, остроумным и так далее. Он жаждал если не доверия и привязанности пикиньо, то хотя бы его лёгкого расположения… А посему волчонок излучал волны обаяния, а в подтверждение своей готовности дружить, ежеминутно издавал возгласы восхищения.

–– Ты наикрутейший… я лучше тебя никого не знаю… Я тебе жизнью обязан…

–– Да ладно, ври больше…

–– Нет, серьёзно! Помнишь того парня с мечом во дворе склада?

–– Ну!

–– Проклятый Рюй! Он офицер в Отряде Охоты. Людей режет, как дышит. И ты его одним ударом – Бац!

Гай и лицом, и всем телом изобразил непередаваемый восторг. Нико снисходительно улыбался.

–– Он лучший мечник Птопая! На мечах ему нет равных…, я не вру! – побожился Гай Ол.

–– Так, то на мечах! – пикиньо с пренебрежением завёл очи к небесам. – Спорим, если меч у него отобрать, то он никто!

–– Ну, может и так…, – с сомненьем согласился его гид, потом тихо добавил. – Он мстительный…

–– И что?

–– Ищет тебя… А если поймает…

–– Аг-га… Если поймает! А поймать здоровья не хватит!

–– Ну, ты кру-у-ут…, – выдал Гай очередную порцию преклонения.

Они шли через торговый квартал с многочисленными лавками и лотками. Сегодня народу было в три раза больше чем обычно. Воздух гудел голосами людей и звуками, которые издавали животные.

Из живности в основном торговали всевозможной птицей, кроликами и водяными крысами. Живые особи были дороже, чем забитые, как потенциальные производители потомства.

Нико хотел купить кролика, а лучше двух, но не мог себе это позволить. Они остановились перед клетками со зверятами.

–– А этот сколько? – спросил малыш Санчес продавца. Пальцем он указывал на молодую белую особь, который всего неделю назад перешёл с молочного родительского кормления на самостоятельное – травоядное.

–– Два треугла, – мрачно буркнул небритый хозяин кролов. Он совершенно точно определил, что Нико несостоятелен как покупатель.

–– А подержать можно? – спросил Нико.

–– Аг-га… ты крола подержишь, а я деньгу…

–– Ну, дя-аденька, – заныл пикиньо. Красивая его мордочка приняла выражение умильного страдания. Продавец крякнул, отвёл взгляд.

–– А если ты с кролом сбежишь? – спросил он уже менее сурово.

–– В такой толпе? – честно изумился Нико, который и собирался сбежать с крольчонком. Притом он выглядел, маленьким, тонким, неспособным на бегство и ещё он выглядел … прекрасным.

Продавец опять крякнул.

–– Ладно, – он вышел из-за прилавка, подошел к намеченному кролику и стал передвигать ящики, которые стояли сверху. Нико весь само лучезарное обаяние и красота, с невероятной улыбкой принялся помогать. Хозяин больше смотрел на мальчишку, чем на свой товар.

В трёхстах метрах от прилавка с кроликами, из переулка, верхом на Люцеферусе выехал Шитао. Лейтенант Хо учил маршруты патрулирования.

(Почему отец отправил его в западную комендатуру? А потому что это точка была от дворца дальше всех прочих!)

Вот уже третий день лейтенант Хо целыми днями колесил по западному округу, запоминая основные маршруты патрулей. Так вышло, что почти до двадцати лет молодой человек довольно редко ходил по улицам Птопая. С младенчества его будни посвящались тренировкам и частному обучению в стенах дома, который он если и покидал, то всегда в сопровождении отца, или няня, или денщика отца, или ещё кого-нибудь. Так что ныне Хо был переполнен новизной событий и ощущений! Абсолютно всё волновало его и будоражило. Толпы людей, их разговор, запахи, краски… свобода в передвижение… просто свобода…

Гай углядел «охотника», который с положения всадника возвышался над толпой и медленно плыл в их сторону, как дрейфующая лодка над волнами человеческих голов.

–– Нико, – тихо позвал он.

Нико поднял голову. На лице пикиньо ясно читалось выражение совершенно детского счастья от прикосновенья к пушистой шкурке крольчонка. Продавец стоял рядом и бдительно следил за тем, как стискивают и гладят его товар.

Гай подумал: «Как девчонка…», но вслух сказал. – Смотри, кто к нам едет…, – и кивнул в сторону Шитао.

Нико посмотрел, но не на всадника, а на лошадь. Он её узнал. Чудесный чёрный Люци был один единственный такой. Думая увидеть над Люци его хозяина, то бишь, Тайбая, Нико перевёл взгляд и углядел совершенно незнакомое лицо в законном седле полковника!

–– Отдай животное! – пропыхтел хозяин крола.

–– Да нате, заберите…, – Нико, не отрывая взгляда от Шитао, сунул зверёныша в руки его владельца. (Он может и подумывал спереть малыша, но теперь уж, это стало неприоритетным!)

–– Это что за хрень поверх лошади сидит? – спросил он у Гая.

Тот ответил. – Полицай…

–– Угу, угу…

Нико шагнул через толпу так чтобы оказаться на пути Шитао, когда тот будет проезжать мимо. Улыбающийся Гай встал рядом. Оба задрали головы, и стали смотреть, как приближаются великолепный чёрный скакун и молодой человек в форме отряда охоты.

Люцеферус старался идти осторожно – дабы не задеть людей корпусом и не отдавить им ноги своими копытами. Под своим любимым младшим хозяином он оказался не случайно. Так вышло, что в силу воспитания, о коем говорилось выше, Шитао не очень хорошо знал город…, а вот Люциферус, наоборот, знал очень хорошо! Он был невероятно умная, понимающая и преданная лошадь. Настолько, что Тайбай принял решение: на время предоставить скакуна сыну, и таким образом восполнить его пробел в ориентирование по Птопаю.

Рыночный квартал Валуна был встроен в искусственную террасу, коя на сотню метров ниже, кольцом лежала вокруг плоской вершины холма. В нём жили люди относительно преуспевающие, хоть и не настолько, как жители Вершины. Ниже «торговцев» начинались кварталы людей весьма умеренного достатка и чем ближе к подножию спускались дома, тем беднее были их обитатели.

Обычно бедняки поднимались на рынок в конце дня – к вечеру продавцы значительно уценяли товар. Всё самое качественное, свежее, вкусное, оказывалось уже проданным и торгаши избавлялись от не кондиции.