Виктория

– Снова страшный сон? – она кивнула; на лбу испарина, волосы мокрые, напуганные глаза, словно увидевшие саму Госпожу Смерть. – Снова снилась Катерина?

– Да. Прошло уже пять лет. Но я все еще не могу забыть тот день… Почти каждую ночь мне снится один и тот же сон. Боже, за что мне такие наказания!

– Ты так себя и не простила?

– Нет. И, наверное, никогда не прощу.

– Ты ни в чем невиновата! И ты это знаешь, Виктория!

– Не знаю. – Вика вытерла глаза платком. – Но я не осталась с ней именно тогда, когда она в это больше всего нуждалась. Когда она решилась на самоубийство. Однажды она меня спасла, потому что была рядом, а я ее – нет. Я виновна…

– Она приняла решение сама. Она вскрыла себе вены. Она совершила самоубийство. Это ее вина! Не твоя!

– Давай оставим этот разговор. Не будем спорить, ругаться.

– Ты должна простить себя. Ты должна отпустить ее. Если ты ее отпустишь, то ты снова обретешь свободу. Ты избавишься от кошмарных снов, которые пагубно влияют на твои мысли и поступки.

– Домовой, прошу тебя, хватит! Хватит об этом!

– Ладно. Как знаешь. Я просто хотел помочь тебе.

– Я знаю…

– Подумай о моих словах на досуге и наконец, прими решение. Освободи свою душу…

– Я сказала, хватит!

– Прости. Все молчу. Кстати, привет! – поздоровался он.

– Привет! Какими судьбами тебя занесло в наши края? – с упреком спросила Вика.

– Я соскучился.

– Да неужели? Тебя не было почти месяц!

Молчание.

– Прости, – извинилась Виктория. – Я в последнее время сама не своя. – Они обнялись. – Я тоже соскучилась, что уже начала злиться и на тебя, и на себя. Сумасшедшая, не правда ли?

– Самая лучшая! Как дела у тебя, Вика?

– Нормально. Пытаюсь внушить себе, что моя работа не самая ужасная. Бывает и хуже. Как, Элизабет?

– Все хорошо. Вчера связывался с ней телепатически. Завтра прилетит с учебы. Наконец-то! Последние два месяца были просто невыносимы!

– Без нее…

– Да, – согласился он и добавил. – Сказала, что меня ждет сюрприз. Всех нас ждет большой сюрприз!

– Интересно, что за сюрприз такой. Вы придете к нам завтра? – спросила Вика.

– Обязательно. – Домовой взял ее за руку. – Ты думаешь, я забыл?

– О чем это ты? – смеясь, спросила она.

– Я тебя поздравляю! Вас поздравляю! – воскликнул он и обнял Вику.

– Спасибо. Я тебя тоже поздравляю! Вас поздравляю!

– Спасибо. Уже пять лет.

– Пять лет, – повторила Виктория.

– Подарками завтра обменяемся?

– Конечно.

– Поцелуемся?

– Пристаешь?

– Как видишь!

Они засмеялись, чмокнув друг друга в обе щечки.

***

Виктория снова и снова звонила на мобильный телефон Кати. Усталые, сонные, долгие гудки – предвестники чего-то нехорошего, необратимого, ужасного. Она звонила, наверное, раз тридцать или сорок. Она сбилась со счета. И после каждого звонка на ее душе становилось все мрачнее и отвратительнее.

Вика забежала в общежитие, нервная и взволнованная, подошла к вахтерше, показала пропуск и спросила, не выходила ли сегодня Катерина Астахова. Вахтерша, Марья Павловна, ее заверила, что нет. Виктория почувствовала, что что-то внутри ее упало.

Вика ничего не сказала и побежала, да так быстро, что Марья Павловна не на шутку испугалась за состояние Виктории и медленно пошла следом за ней, оставив свой пост без зоркого наблюдения.

Поднявшись на второй этаж, Вика добежала до нужной двери и начала лупить по ней, размашисто и сильно, словно по барабану. К ее ужасу, никто не открывал. Руки начали гореть от ударов. Она вскрикнула, разжав кулачки. Достала из сумочки ключи. Открыла дверь. И увидела Катерину, лежащей на кровати; она спряталась за белой простыней.

– Слава Богу! – воскликнула Виктория и вбежала в комнату, не осмотревшись, как следует и не заметив изменений. – Катерина, ты спишь! Почему не отвечала мне? Я так…

Она поскользнулась. Упала, стукнулась локтем. Увидела на полу огромную лужу крови. С белой простыни, снизу, капала кровь; на ней образовалось крупное бесформенное пятно. Вика была вся измазана в чужой крови. Ее руки и тело дрожали. Слезы душили. Она одернула простынь. И увидела мертвую Катерину; ее стеклянные глаза смотрели на потолок.

Виктория не могла поверить в то, что все происходит наяву. После – темнота. Ее голова закружилась, она упала в обморок. Очнулась она уже в больнице.

Две недели она не могла оправиться от шока или иными словами от сильного психологического потрясения, удара, который надломил ее и накренил устойчивую корабль над бушующей бездной. Но если бы не поддержка родителей, брата, Антона, Домового и Элизабет, она бы вряд ли уцелела и не пошла бы ко дну. Они помогли ее справиться с бурей и снова открыли для нее сладкий вкус жизни. Только вот он порой отдавал горьким вкусом, потому что Виктория не смогла себя простить за то, что оставила Катерину, когда ей нужна была ее поддержка. Она стала винить себя в смерти лучшей подруги.

И никому – даже времени – не подвластно изменить ее мнение, ее безутешное бремя.

Глава 2

Виктория и Антон вышли из дома за пятнадцать минут до начала балета «Лебединое озеро». Их счастье, что они жили недалеко от театра оперы и балеты. Сначала они рассчитывали уехать на такси, чтобы скоротать драгоценное время, но выйдя на улицу и обнаружив там переполненные дороги, они благоразумно отказались от этой идеи. Антон взял ее за руку и предложил немного пробежаться. Наверное, рискованно было соглашаться на такое заманчивое предложение – бежать на высоких каблуках, в вечернем платье по оживленным улицам. Но Виктория решила иначе, она сжала его руку, подмигнула и они побежали.

Они вовремя подошли (бежали они не больше трех минут, зато каких минут!) к зданию театра; на улице, у центрального входа, еще стояли люди: курили, разговаривали, смеялись.

Фасад здания впечатлял своей красотой и грациозностью. Декоративные стены, возведённые над венчающим сооружение карнизом, миниатюрные балкончики с балюстрадами, по краям – лепнина (растительный орнамент, розетки), на крыши возвышались скульптуры: пять муз и Одиссей.

Антон с Викторией вошли через высокие двери, украшенные латунным орнаментом.

Внутри было тепло и уютно. И на удивление тихо; люди говорили, чуть ли шепотом, тихо продвигаясь к интеллигентной и улыбающейся билетерше, которая отрывая кончик билета, благодарила и желала приятного вечера каждому зрителю, даже самому маленькому и юному.

После того, как Антон и Вика прошли обязательный контроль на наличие билетов, они спустились на нулевой этаж. Разделись, сдав вещи в гардероб. Виктория перед большим зеркалом подправила прическу, подкрасила губы бесцветной помадой и спросила, как она выглядит. Антон ответил, что она выглядит головокружительно, обворожительно, словно богиня. Викторию устроил такой очаровательный ответ, она засмеялась, чмокнула его в щечку и они поднялись на второй этаж. Вошли в зрительный зал, который имел подковообразную форму. Большая паркетная сцена. Занавес бархатного цвета, декорированный по краям, снизу позолоченный. Симфонический оркестр, в центре которого стоял лысеющий дирижер, уверенно управляющий оркестром с помощью палочки. Стены обшиты бархатом и украшены золотыми фресками, узорами; их освещали изысканные тройные подсвечники с вытянутой, изогнутой головкой. На потолке висела огромная стеклянная люстра.

Когда Виктория с Антоном сели на свои места, представление еще не началось. Занавес был закрыт. Музыканты оркестра разминались, поигрывая снова и снова незабываемую музыку Чайковского.

– Кажется, начинается, – сказал Антон, когда свет погас, а музыка стихла. В зале повисла тишина.

– Кажется, – шепнула Вика ему на ушко.

Заиграла музыка. Занавес открылся, обнажив зрителям сцену с декорациями. Вышли актеры.

Представление началось: незабываемое, грандиозное и величественное.

Два часа искреннего счастья, радости и неподдельных переживаний.

Когда все закончилось, а занавес снова закрылся, Виктория вытерла слезы платком и поцеловала Антона.

– Тебе понравилось? – спросил он, когда они вышли из зрительного зала.

– Да. Я в восторге. Сходим еще раз?

– Обязательно. – Антон улыбнулся ей и сказал. – Завидую тебе.

– Почему? – поинтересовалась Вика.

– Потому что ты смотрела «Лебединое озеро» в первый раз. Хорошо помню, как я после представления не мог сомкнуть глаз несколько ночей подряд. Перед глазами все всплывали образы, декорации, актеры, костюмы. Эх… классное было время.

– Видимо мне сегодня тоже не уснуть.

– Тебе в любом случаи сегодня не уснуть. – Антон засмеялся и загадочно улыбнулся.

– Интересно, почему это?!

– Не скажу!

– Ты такой таинственный!

– И останусь таким до конца сегодняшнего вечера. Так что можешь даже не надеяться, что я тебе что-нибудь расскажу.

– Даже так. – Вика ухмыльнулась. – Ладно-ладно. Я когда-нибудь тебе припомню.

– Обязательно.

Они вышли на пустынную улицу.

Было темно и светло одновременно. Огни ночного города и яркая луна освещали улочки и дороги. Нежный, но холодный ветер ласкал их тела, закутанные в теплую одежду.

Они прошли книжный магазин, завернули направо, перебежали дорогу на красный цвет и уткнулись в стальные ворота парка, который был закрыт.

– Что ты задумал? – спросила она.

– А ты как думаешь? – Антон перелез через забор и оказался на той стороне. – Ты со мной?

– Антон, ты с ума сошел! – возмутилась Вика. – Так нельзя! Это незаконно!

– И когда ты стала такой праведной?

Молчание.

– Виктория, если ты доверишься мне, я обещаю, я сделаю тебя самой счастливой в этом мире.

– Не меньше! – воскликнула она и перелезла через забор. Антон ей помог.

– Вот и все! А ты боялась, ворчунья моя. – Антон ее обнял и поцеловал.

– И что дальше? – спросила Вика.

– Пойдем за мной, и ты все сама увидишь.

– Ладно. Но мне… мне. – Виктория замолчала.

– Что, Вик? Говори, – настоял Антон. Она сдалась.

– Мне страшно…

– Страшно? Еще никого не зажали в тюрьму за то, что влюбленные молодые люди хотели погулять поздно вечером в парке.

– Я не этого боюсь.

– А чего же тогда? – изумился он.

– Темноты, – ответила она. – Тут так жутко! Брр… мурашки по телу.

Антон засмеялся.

– Ничего тут смешного нет, Антон.

– Моя милая трусишка, – ласково сказал он и поцеловал ее в шею. – Прости. Не обижайся. И ничего не бойся. Я с тобой. Я защищу тебя.

– Я пойду с тобой, если ты мне объяснишь, что мы тут делаем? И почему?

– Хитростью ты меня точно не возьмешь. Не скажу. Это сюрприз. Большой сюрприз.

– Хоть я и любые сюрпризы, но не такие страшные. – Виктория посмотрела на зловещий при свете луны сосновый лес и поежилась. – Ужас!

– Разве здесь ужасно? Ты внимательно приглядись и ты увидишь, что в парке – романтично.

– Романтично? Скорее надо сказать ЖУТКО романтично.

Они засмеялись.

Антон взял ее за руки, и они пошли по вымощенной аллеи, с обеих сторон которой ровной линией росли сосны и молодой пожелтевший березняк. Через каждые пять метров были вбиты в мягкую землю деревянные скамейки; рядом стояли урны.

Было странно видеть, что аттракционы не работают, продавцы не предлагают всем различные вкусности, никто не сманивает сыграть на удачу и выиграть мягкую игрушку. Нигде не горел свет пылающих фонарей.

Никого.

Ни криков, ни пустых разговоров, ни ругани, лишь тихий шум трепещущихся листьев на ветру, морозное дыхание осеннего ветерка, стрекотание в пожухлой траве, воркование голубей, свист одинокой птицы, поющей о неразделенной любви и вой собаки где-то в лесу.

Виктория на секунду забыла о страхе. Она ощутила себя свободной – летящей птицей среди безмолвия и тьмы. Почувствовала уединенность. А идти с любимым человеком по ночному парку, освободившись от порочного мира, который окружал их, вступить на священную землю и побыть наедине с природой, найдя с ней практически неуловимую гармонию, оказалось более чем романтично!

– Надо признать, что ты был прав, Антон. В парке без людей и без искусственного света романтичнее, – сказала Виктория.

– Я рад, что тебе понравилось.

– Я так понимаю, на этом наше путешествие по парку не заканчивается?

– Ты права. Оно только начинается, – загадочно ответил он.

Виктория засмеялась.

– Я что-то сказал смешное?

– Нет. Но ты ведь надо мной смеешься. Мне тоже захотелось.

– Ясно, – сухо ответил он, глядя на луну.

– Буки-буки. Не обижайся, Антон.

– Я не обижаюсь.

– Я вижу, – она улыбнулась. – На самом деле, я засмеялась оттого, что ты со школы нисколько не изменился. Все тот же непревзойденный мечтатель, неунывающий оптимист и романтик, в глазах которых горит огонек.

– Это плохо? – спросил он.

– Наоборот, хорошо. Именно из-за этих качеств я в тебя влюбилась и продолжаю любить. – Виктория его поцеловала.

Поднявшись на возвышенность, они забрели в густой лес, идя по узкой тропке, вышли на освещенный голый островок земли, окаймленный высокими кустами, деревьями и горящими свечами. В центре стоял столик на двоих и два стула. На столе возвышалась черная ваза, в ней – пять красных роз; три зажженные свечи, бутылка дорогого вина, две тарелки, вилки, бокалы.

– Антон, как ты это сделал? – спросила она, все еще не веря своим глазам.

– Тебе нравится? Судя по твоему лицу, сюрприз удался.

– Еще как удался. Мне очень-очень нравится. Но как ты…

– Мелочи, которые не должны тебя волновать. Один помог. С другим договорился. Это не интересно. – Антон обхватил ее за талию и сказал. – Прошу за стол. Извини, что с погодой не угадал.

– Ты еще и извинишься. – Виктория его поцеловала. – Спасибо.

– Не за что. Я старался.

Они сели за стол и приступили к ужину.

– Еда, пальчики оближешь! – похвалила Виктория. – Ты ведь сам готовил?

– Да. Весь день старался.

– Вот значит, почему ты задержался на работе?

– Попался, – сказал Антон и улыбнулся. Потом спросил. – А не пора ли нам с тобой выпить по бокальчику вина?

– С удовольствием!

Антон открыл бутылочку вина и налил полные бокалы.

– Спасибо. – Виктория взяла бокал в руки. – Можно я первая скажу?

– Конечно.

– Когда оглядываешься назад, в прошлое, порой трудно поверить в то, что прошло пять лет со дня нашей встречи в книжном магазине. Пять лет! Боже! Кажется, мы встретились несколько месяцев назад! Да кого я обманываю – пару дней назад! Но смотришь на календарь… и понимаешь, что мимо нас незаметно и коварно пролетели годы жизни. Лучшие годы нашей жизни. Мы оглядываемся в прошлое, чтобы разобраться, куда улетучились потерянные года в плотной дымке облаков жизни. И сразу вспоминаем дни, проведенные вместе… и мимо нас ярко и феерично пролетают сотни, тысячи незабываемых воспоминаний. Я вспоминаю. Веселые, греющие душу разговоры по ночам, когда весь мир засыпает сладким сном; мы ведь так и остались мечтателями, бороздившими моря и океаны возможностей и перспектив, которые поспешно открывались и также поспешно закрывались. Романтические прогулки в лесной тиши; поцелуй под елкой во время грибного дождя; узкая лысая тропка, ведущая к озеру, где мы искупались и предались плотской страсти и нежной любовью. Изматывающие подъемы в скалистых горах, с которых мы смотрели на мир и вторили себе, что мы птицы, парящие над землей; с которых мы смотрели на мир и чувствовали себя частичкой чего-то великого. Поездки в другие страны, где мы открыли для себя неизведанный, такой чарующий и волшебный мир Голубой Планеты, который и удивлял, и забавлял, и приводил в состояние шока. Пробежки тихими утрами вдоль одиноких домов. Тренажерный зал в выходные. И многое-многое другое. А помнишь, как мы пошли на пляж и так сильно обгорели, что потом не могли притронуться друг к другу. А каток? – Виктория с Антоном засмеялись. – Когда первые снежинки ложатся на землю, а первый морозец покрывает наледью дороги, я вспоминаю ярко освещенный каток, скрежет металла о толстую корку льда, десяток людей, снующих туда-сюда и свои, несомненно, крутые падания на мягкое место. Столько веселья, столько азарта, сколько детской непосредственности, сколько счастья, что и не описать словами! А помнишь, как мы готовили пиццу, пасту, роллы, другие блюда, как радовались, как смеялись, словно дети, которым разрешили быть самостоятельными? Как мы ходили в городской парк: ездили на колесе обозрения, катались на машинках, пытались выиграть бесплатный подарок? Как стали жить отдельно от родителей и не могли насытиться своей любовью? Ох уж эти ночи любви! Разве их можно забыть?! Нежные, страстные, чувственные! – Молчание. – Я помню, как мы с тобой впервые поругались, что даже решили расстаться на пару дней. И эти пара дней дали нам чуть больше, чем мы могли от них ожидать. Они подарили нам озарение, понимание того, что мы друг без друга не сможешь существовать, так как наши жизни, судьбы, миры слишком крепко срослись между собой, став одной жизнью, одной судьбой, одним миром. Вспомнил? – Антон ласково кивнул. – А теперь сложи их – воспоминания – вместе. Сложи отдельные пазлы головоломки, чтобы получить цельную картину под названием: «Пять лет вместе!». – Антон улыбнулся. – Разве это не замечательно? Не чудо? Спасибо тебе за то, что ты у меня есть. За то, что со мной. За все! Я люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю!

На Викиной щеке в лучах лунного света сверкнула слеза. Она улыбнулась Антону. Подошла к нему. Обняла, не целуя. Прижала его к себе как можно сильнее, чтобы он мог ощутить дрожь ее тела. Потом что-то шепнула ему на ушко. И поцеловала.

Они сделали по глоточку вина. На небе упала звезда. Загадали желание.

– Что с тобой, Антон?

– Ничего, – врал он.

– Я же вижу. Тебе плохо? Ты весь побледнел. Руки дрожат. Ты замерз?

– Все со мной хорошо. Просто…

– Что «просто»? Антон, я начинаю переживать!

– Просто настал – я уже слышу звон колоколов – момент истины.

– Момент истины? – удивилась Виктория. – О чем ты?

– Настало мое время. Наше время, – исправил он себя. – Сегодня наш праздник и я хотел бы подарить тебе подарок. Если, конечно, ты не против?

– Но мы же договаривались без подарков, Антон. Так нечестно.

– Я знаю. – Антон тяжело вздохнул и продолжил. – Виктория, ты не представляешь, как сильно я люблю тебя.

– Представляю.

Она улыбнулась.

– Ты единственная девушка, которую я любил, продолжаю любить и буду любить до скончания веков. Ты мой ореол в небесной славе. Ты мой не иссякающий огонек в ночи, который ведет меня по жизни: направляет, ласкает, успокаивает. Без тебя – я никто и ничто. С тобой – я человек, которого любят, которого ждут, которого понимают и ценят. С тобой я ощущаю себя героем – великим и непобедимым Одиссеем, которому не страшен ни один противник, не страшна любая задача. И все благодаря тебе, Виктория. – Антон провел рукой по ее щеке. Холодная. – Виктория… Виктория… как же тяжело говорить… прости, что так долго не мог решиться.

Он вытащил из кармана черную коробочку. Открыл ее. Золотое кольцо с бриллиантом и фианитами.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он дрожащим голосом.

Виктория ждала предложения от Антона. Представляла себе, поменьше мере, один раз в неделю, как он преподносит ей кольцо, просит ее руки и сердце, а она отвечает ему взаимностью.

И теперь, когда время настало, она не может ничего сказать. Она онемела от потрясения, от ожидаемой неожиданности. Виктория была не в силах мгновенно осознать, поверить в то, что Антон предложил ей обручиться, соединив их союз священными узами брака; предложил ей свою любовь до последнего вздоха.

После повторного вопроса, Виктория словно ожила, воскреснув из мертвых. Слезы радости обрушились градом. Душа вылетала прочь из внутренней оболочки и стала танцевать над ее головой. По телу пробежала горячая волна. Волнительная дрожь. Закружилась голова. Она улыбнулась. И ответила:

– Да, я согласна.

Антон закричал от радости, надел дрожащими руками кольцо на ее безымянный палец и поцеловал.

– Я обещаю тебя сделать самой счастливой! – сказал он, обнимая ее, утопая в сладком аромате ее волос. Они пахли шалфей и ромашкой.

– Мой милый, мой милый! – отвечала она, целуя в щеку. – Ты уже сделал меня самой счастливой женщиной на свете!

– Еще нет…

– Сделал, сделал.

– Я хочу от тебя детей, – наконец признался он.

– Что? А как же твои принципы…

– Юношеская глупость, – ответил он.

– Ты не шутишь? – все еще не верила она.

– С такими вещами не шутят, Виктория. Я хочу девочку и мальчику. От тебя.

– О! мой любимый! – воскликнула она и заплакала от счастья, утонув в его объятиях.

– Любимая…

Придя домой, счастливые и окрыленные, они занялись любовью.

Глава 3

– Ну, где же они? – переживала Виктория, глядя на часы. Домовой с Элизабет опаздывали на полчаса.

– Скоро придут. Не переживай. Может, Элизабет задержалась в пути, поэтому они и не успевают.

– Возможно. – Виктория украшала стены воздушными разноцветными шарами, стоя на табуретке. Антон повесил на кружевную тюль бумажную вывеску: «С возращение, Элизабет!». – Думаешь, им понравится наш подарок? – спросила она, привязав последний шарик. – Я переживаю.

– Конечно, понравится. Не зря же мы с тобой трудились несколько бессонных ночей подряд.

– Я надеюсь. – Виктория подошла к подарку, который стоял в углу комнаты; он был завернут в блестящую упаковку. – Я надеюсь, что они по достоинству оценят наше творение.

Через пять-семь минут к ним постучались в дверь.

– Кто бы это мог быть? – спросил она и пошла в коридор открывать дверь.

Снова стук, нетерпеливый и настойчивый.

– Минутку! – крикнула Вика, сняла фартук, поправила прическу и спросила. – Кто там?

Никто не отвечал. Она рассердилась. Открыла дверь и увидела на пороге Элизабет и Домового, которые добродушно смеялись.

– Ах вы, обманщики! Так не могли войти? – воскликнула радостная Виктория, приглашая гостей в дом. – Заходите, заходите, гости дорогие! – Она обняла сначала Домового, потом Элизабет; они были нарядно одеты и приятно благоухали северными склонами подземного мира. – Я так соскучилась по тебе, зайка моя! Ну как ты съездила?

– Нормально. Все, отмучилась. Получила высшую оценку.

– Молодец, – похвалила ее Вика и позвала Антона. – Милый, к нам гости пришли! Иди сюда!

– Иду, иду! И кто к нам пожаловал? – спросил он и вышел в коридор. Он опешил. Никого. – Милая, я никого не вижу. Какие гости? Зачем ты меня обманываешь? Я понимаю, что ты ждешь, не дождешься Домового с Лизи…

– Как ты меня назвал? Лизи? – притворно сердитым голосом спросила Элизабет.

Антон по истечению пяти лет настолько поверил в существование духов (и на это были веские причины!), что стал слышать их голоса. Иногда чувствовал их прикосновения. Но никогда не видел.

Когда он впервые услышал голос Домового, он закричал, взял в руки дубинку и побежал в другую комнату искать вора. Виктория долго не могла вразумить ему, что это голос ни вора, ни грабителя, ни маньяка, а Домового. Антон отнекивался, покрываясь испариной, тяжело дыша. На второй день он сдался. И поверил. А еще через три дня он услышал сладкий, нежный и веселый голосок Элизабет.

Поначалу он подолгу не разговаривал с Домовым и Элизабет; он боялся сойти с ума. Когда разговоры с пустотой стали привычным явлением, Антон полностью открылся перед Домовым, а Домовой перед ним. Они сблизились. Стали верными и закадычными друзьями, которые могли общаться с утра до ночи. Домовой однажды признался Виктории, что Антон для него не просто друг, а как большой брат, который всегда поймет и поддержит в трудную минуту. «У меня никогда не было старшего брата, а теперь есть. И это прекрасно!».

– Как? Они здесь? Вот черт! – выругался он. Домовой, Виктория и Элизабет засмеялись от того, как Антон засмущался. – Лизи… ой… Элизабет прости. Не обижайся. Это уменьшительно ласкательное имя.

– Я не обижаюсь. Лизи вроде бы неплохо звучит, – сказала она. – Подойди же к нам. Мы хотим тебя обнять. Я так соскучилась!

– Я чувствую тебя! – закричал Антон, глядя на Домового. – Дружище, я чувствую тебя! А ты – богатырь! – Антон поцеловал его по-дружески в щеку. Потом обнял Элизабет. Хрупкая, маленькая, грациозная. – Лизи, такую я себе и представлял. Хрупкую снаружи и сильную внутри.

Они зашли в празднично украшенную комнату.

– Как красиво! – сказал Домовой. Он восхищенно оглядывал комнату и подмигнул Антону. Тот ответил тем же дружеским жестом.

– Да, красота! – согласилась Элизабет. – Спасибо вам за такой теплый прием! Честно, не надо было!

– Еще чего скажешь, не надо было! Мы так готовились, так тебя ждали. Так ждали этого дня! А ты говоришь такое! Знаешь, мы можем и обидеться! – сказал Антон.