Виктория

– Я никогда не буду обманывать ее. И все!

– Да? – ехидно переспросила сестра. – Посмотрим, как ты запоешь, когда повзрослеешь.

– Так значит, это правда?! – удивленно, то ли спросил, то ли сказал Домовой, привстав с пледа.

– Да, – еле слышно ответила она. – Когда мне было шесть, я еще не осознавала, что любила тебя. Я думала мы друзья и не более того. Но по истечению почти десятка лет, я научилась выражать свои чувства и эмоции, записывая их на листках бумаги, в своем дневничке, и обнаружила, что любила тебя все эти годы. И будь уверен, что ты тоже.

– Я? – удивлено переспросил Домовой.

– Да, ты! Просто вспомни наш давно забытый разговор, когда ты мне объяснял, чем отличается любовь от влюбленности. Помнишь?

– Помню, – радостно ответил он и добавил, погрузившись в воспоминания. – Чудесное было время…

– Не то слово! – согласилась Вика. – Так вот – именно тогда ты мне признался в ЛЮБВИ и я тебе тоже.

– В дружеской любви, – исправил ее Домовой.

– А разве есть разница? Для меня любовь – это и есть дружба двух людей, которые живут друг для друга, проходя вместе через ворох испытаний и жизненный трудностей, благодаря пониманию, терпению и взаимовыручке.

– Ты права, – снова согласился Домового, взяв ее за руку. – Странно, что я не подумал об этом раньше.

– А когда вы поженитесь? – вдруг спросил Вася, глядя на счастливых голубков, которые в эту же секунду смутились и не оттого, что свадьба для них было чем-то сверхстрашным, как для многих молодых людей. А из-за того, что они подсознательно понимали, что их свадьба никогда не состоится; ибо их разделяла невидимая граница между двумя мирами, убивая любую мечту о светлом будущем.

– А ты хочешь, чтобы мы поженились? – спросила Виктория, смеясь. Типичная реакция, чтобы скрыть страх.

– Так ведь полагается! Ты это и без меня знаешь. Если любишь – женись! Я и то уже женился. Точнее сказать, нас поженили в детском саду. Вот, мое кольцо. – Он протянул им свое обручальное кольцо из блестящей фольги.

– Удивил ты меня, младший брат! – восторженно воскликнул Домовой. – Как ловко ты нас обскакал! Что я могу тебе сказать… ПОЗДРАВЛЯЮ, муженек. – Он крепко пожал руку Васе.

– Поздравляю, – Виктория чмокнула брата в щечку.

– Спасибо, – смущенно сказал он и предложил. – Может быть и вас поженить? Я умею! Я уже провел в детском садике аж пять пышных свадеб!

– Я даже и не знаю, – засомневалась Вика. – У нас и колец нет…

– Кольца – это не проблема! – Вася достал из кармана маленький кусочек шоколада, обмотанный в фольгу. Растаявшую шоколадку заснул себе в рот, фольгу помыл водой из бутылки и быстро сделал два кольца. – Готово! Ну как вы решились?

Виктория и Домовой посмотрели друг другу в глаза, в которых появился огонек надежды, что они все-таки поженятся – пускай понарошку! – и будут до конца своих дней любить друг друга, связав свои души узами брака.

После серии мечтательных улыбок и робкого поцелуя в щечку, Домовой сказал:

– Мы готовы!

– Правда? Ты хочешь? – спросила Виктория.

– А ты разве не хочешь?

– Хочу! Очень хочу! – воскликнула она, прыгая от радости.

Ну, ты и дура, подумала она про себя, летаешь от счастья, что женишься понарошку.

– Ура! Я проведу шестую свадьбу! Встаньте друг другу лицом и возьмитесь за руки, – прокомандовал Вася. – Хорошо. Теперь можно и начать. Только прошу не смеяться, я сейчас поменяю голос. – Они кивнули. – Сегодня Великий день! Сегодня соединяться две добрые души в одну, святую. А ну не смейтесь! – обиженно воскликнул брат, – а то я не буду вас женить!

– Прости-прости, – извинилась Виктория и сказала. – Я просто удивляюсь, какой у меня талантливый братишка.

– Спасибо за комплимент, я честно все вызубрил наизусть, но мне нужно продолжать. Тише! Сегодня женятся два замечательных человека. Моя любимая сестра, Виктория. И мой сводный, старший брат, Домовой. Клянетесь ли вы перед Богом любить друг друга вечно. Домовой?

– Да.

– Виктория?

– Да.

– Ура! Ой, простите, – извинился Василий. – Раз все согласны, теперь можете обменяться кольцами. – Они обменялись и Вася сказал то, что любил говорить всегда в таких вот торжественных церемониях. – А теперь жених может поцеловать невесту.

Домовой нежно прикоснулся руками к румяному и ангельскому личику невесты, и нежно, и сладко, и страстно поцеловал, после чего шепнув на ушко какие-то слова, которые не уловил Василий.

– Теперь вы, муж и жена. Поздравляю! Я так рад, что вас поженил!

– Ты хороший священник! – похвалил его Домовой.

– А то! Специалист! Шестая свадьба, как-никак! – с гордость говорил Вася, посмотрев на Викторию. Спросил. – Вик, ты прям вся светишься. А почему у тебя слезы на щеках?

– Да так, от радости, – ответила она.

– Странные все-таки эти девчонки. Никогда не понимал, как можно плакать, когда тебе радостно и весело?

– Не ты один их не понимаешь, – сказал Домовой.

– Мы же с тобой братья! – воскликнул Вася.

– Братья.

– Вам и не понять никогда, когда мы сами себя не понимаем, – сказала Виктория и предложила. – Тебе, наверное, надо что-нибудь подарить за то, что ты правел такую замечательную свадьбу?

– Да ничего не надо. Хотя кое-кто мне обещал объяснить, кто такой «темный» человек. Помнишь, Домовой? Я поделился своим секретом. Твоя очередь.

– Точно! А я и забыл! «Темный» человек – это такой человек, который скрывает в своей черной душе разные тайны и секреты. Он хранит их только для себя и больше не для кого.

– Понятно. Буду теперь знать. Хотя я сам догадался. А мы на рыбалку-то пойдем?

– А как же! Сейчас только затушим костер, сложим мусор в пакет и пойдем.

– Ура! Ура! Надеюсь, я поймаю сегодня большую-пребольшую рыбину, – замечтался Вася.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – сказал Домовой.

– И я тоже, – добавила Виктория, которая все еще не верила, что обручена с Домовым.

Она была счастлива.

По дороге к пруду Домовой рассказывал Васе и Виктории очередную невероятную историю, о том как он, там в своем мире, спасая свой народ от огромных монстров которые неожиданно напали на спящий город, о том как его награждали за смелость и отвагу, проявленную в бою. Как вдруг Вася неожиданно прервал рассказ:

– Неужели это было взаправду? – спросил Вася у него, когда подбежал к пеньку, нагнулся и съел чернику.

– Конечно, – соврал он. – Ты ведь не думаешь, что я бы стал тебе врать, – Вася помотал головой и побежал к другому кустику, усыпанному черной ягодой.

– Домовой, – позвала его Виктория и шепнула ему на ушко. – Может, лучше сказать ему правду, нежели обманывать?

– Не стоит, – возразил Домовой. – Пускай думает, что его старший брат, то есть я – герой. Есть на кого ровняться, – он усмехнулся и, увидев, что Виктория продолжает на него смотреть странным, непонимающим взглядом, добавил. – Не подумай, что я, это делаю ради собственной выгоды или ради его признания и уважения ко мне, но и без этого меня уважает и ценит. Я, прежде всего, забочусь о нем. И хочу, чтобы Василий вырос храбрым и сильным юношей. В следующий раз, когда он будет принимать некое решение, как распорядиться в той или иной ситуации, он вспомнит эту историю и возможно выбирет верное решение. По крайней мере, мне в это хочется верить.

– И о чем вы там шушукаетесь? – крикнул Вася, сидя в зеленых кустах черники. – Давайте лучше ко мне, тут столь черники. Объесться!

– Идем-идем, – ответила Виктория и обратилась к Домовому. – Странно, что я об этом сразу не подумала. Твой герой пример для подражания. Ты молодец, – похвалила она его за сообразительность. – Правда, история мне показалось мрачноватой.

– Для тебя, – добавил он.

– Не поняла? Что ты этим хочешь сказать? – спросила она.

– То, что мальчикам такие истории нравятся. Почему ты раньше любила сериал про куклу «Барби», а я «Черепашек-ниндзя»?

– Твоя взяла, – согласилась с ним Виктория, села на корточки и начала собирать себе в рот вкусную и сочную чернику.

Наевшись черники, они пошли дальше, все чумазые, с черными ртами, с каждым шагом чувствуя влажность и прохладу, идущей от пруда.

Выйдя из темного леса, их ослепило яркое летнее солнышко, и окутал с ног до головы приятный, прохладный ветерок. Они неподвижно стояли, ласкаясь в нежных объятьях, покрываясь мурашками, чувствуя, как каждый локон их влажных волос колыхается на ветру, подобному колосу в золотистых, необъятных полях.

– Виктория, а может нам покупаться? – спросил Василий у сестры.

– Боюсь, что вода еще не прогрелась, да и мама не велела купаться. Так что, увы, Вась. Я бы тоже не отказалась принять лечебную ванну после изнуряющего похода, но…

– А мы маме и не скажем об этом, – сказал он, подойдя к кромке зеленого берега.

– Ты хочешь, чтобы мы её обманули?

– Ну, да… не совсем… что тут такого? – засомневался Вася, глядя, как вода сверкает на солнце, нагнулся и опустил руку в воду. – Как парное молоко! Теплющая!

– А ничего! Что это вообще такое? – грозно спросила Вика, присев, чтобы потрогать воду самой и удостовериться, что она холодная. – Маму он решил обманывать, негодник… вода и вправду теплая! – воскликнула радостно Виктория и на секунду улыбнулась, но потом снова сморщила бровки, став старше на несколько лет и сказала. – Это не означает, что мы ослушаемся…

– Смотри! – закричал Вася, показывая указательным пальцем на Домового, который разделся по торс и со всей дури вбежал в освежающую воду, вскрикнув от удовольствия. – Я тоже так хочу! – закапризничал Василий.

– Домовой, что ты делаешь? – спросила ошарашенная Виктория такой выходкой Домового. – Какой ты пример показываешь моему брату, а?

– А что такого? – весело спросил он и нырнул под воду. Вынырнув, он сказал. – Виктория, не будь такой занудой и отпусти себя и своего брата купаться, а то негоже лишать себя такого КАЙФА!

– Это я-то зануда? – яростно переспросила она. – Я?

– Ну, не я же! – все так же весело отвечал Домовой, шутливо корча мордашки Вике.

– Все, я на тебя обиделась, – сказала она и взяла брат за руку. – Мы идем домой. Пускай этот идиот плавает один, если ему так нравится.

– Прости. Я же пошутил, Викусь…

– Но я не хочу идти домой, мы даже не порыбачили! – возразил Вася сестре. – Я хочу остаться с братом, купаться и рыбачить!

– Рыбалка отменяется, скажи спасибо брату!

– Но почему?

– Покачену! Мы идем домой и точка!

– Нет!

– Что значит, нет?

– Это значит, что нет, нет и НЕТ! Я никуда не пойду!

– Ты разве не понял, что я тебе сказала? ТЫ разве забыл, кто здесь старший и кого ты должен слушаться? Тебе напомнить?

В этот момент из воды по щиколотку вышел Домовой, опустил две ладони воду и резко вытащил, облив водой Вику с Васей.

– Ах, ты! – воскликнула Виктория. – Раз ты думаешь, что ты в воде, значит ты в безопасности? – она быстро сняла одежду и прыгнула в воду за Домовым, который в свою очередь подмигнул младшему брату, как бы давая понять, что либо сейчас, либо никогда. Вася смекнул, разделся и забежал в воду.

Виктория, поколотив кулачками Домового по спине за то, что он ее обзывал и корчил гримасы, успокоилась и начала смяться, когда Василий и Домовой беззаботно начали плескаться в пруду.

Вдоволь накупавшись, они вышли из воды и сели на плед, греясь в теплых лучах солнца.

– Извините меня. Я сегодня сорвалась, не хотела подводить маму, которая доверилась мне и отпустила меня в лес с Васей. Вот…

– Уже забыли, – сказал Домовой, обняв за плечи Викторию. – Ты тоже прости меня за то, что я вел себя, как идиот.

– Когда? – спросила она, улыбнувшись.

– Вика, прости меня, – искренне извинился Вася. – Я вел себя плохо. Я должен был тебя послушаться.

– И ты прости, я не должна была на тебя кричать. Мне стыдно.

Молчание.

– Люблю так, – вдруг сказал Вася и замолчал, глядя куда-то вдаль.

– Что любишь? – поинтересовался Домовой.

– Вот так сидеть с вами и просто болтать. И не о чем не думать, – объяснил он, потянувшись. По его юному телу стекали капельки воды.

– Теперь понятно. Есть мнение, что многие только об этом и мечтают.

– А ты?

– Я мечтал позавчера, когда ждал нашей встречи. Сегодня я уже в самой мечте и не хочу, чтобы этот день кончался.

– Да… – мечтательно сказал Вася и посмотрел на задумавшуюся Викторию. – О чем задумалась, сестренка?

– О твоих словах, – ответила она.

– Да? Странно… я вроде ничего умного не сказал, – изумился Вася, а Виктория засмеялась и уточнила:

– Видишь ли, братец, после твоих слов, я задумалась, а что если мы вот так, втроем, последний раз собираемся?

– Не говори глупостей! – усмехнулся Домовой. – У нас еще будет тысяча, миллион таких вот дней. И даже лучше!

– Ты чего, мы обязательно соберемся! – добавил Вася.

– Почему вы так в этом уверены? – спросила она у обоих, они пожали плечами. – Почем, вы знаете, что будет через год или через два, сможем ли мы также сидеть на бережку и говорить о том, что первое взбредет в голову?

– Откуда в тебе этот взрослый цинизм? – спросил Домовой.

– Не знаю. Просто я только недавно осознала, что все в этом мире… непрочно, – Виктория посмотрела на чайку. – Еще вчера я играла в баскетбол с командой, которую понимала с полуслова, с командой, которую люблю. Как вдруг выпускной вечер и наша школьная баскетбольная семья рушиться, распадается, увядает, расщепляется, превращается в историческую хронику, о которой скоро забудут. Еще вчера я училась в классе, который после летних каникул уже никогда не воссоединиться (разве только через N количество лет, да и то неизвестно). Он тоже стал историей… Теперь былое не вернуть, хотя мне всегда казалось, что так будет вечно. Что я буду всегда школьницей, которая никогда не повзрослеет…

– И что ты хочешь этим сказать, Виктория? – спросил Домовой, посмотрев при этом на Василия, который в свою очередь тоже о чем задумался. – Вась, а ты-то чего? Чего все загрустили?

– Да, я… вспомнил про садик… теперь возможно я тоже больше никогда не встречусь со своим другом Геной. Он переехал в другой район, и будет учиться в другой школе. Интересно будем ли мы видеться? С ним так весело, он такой шутник… эх… надо будем ему позвонить.

– Я хотела сказать, что нужно ценить то, что мы имеем, – ответила Вика. – А не потом, когда уже будет поздно. Жаль, что не всегда, получается, следовать этому правилу или принципу. Я вот сейчас поступила глупо, кричала и нервничала. И ради чего? Чтобы возможно испортить этот вечер, который мы уже точно не забудем. Или забудем, но когда-нибудь обязательно вспомним, возможно, когда будем старыми и одинокими, – Виктория замолчала, посмотрела на брата и добавила. – Не забудь позвонить Гене. Не теряй с ним связь, а то потом будет поздно.

– А ты, Иришки, хорошо?

– Договорились.

Пообещав друг другу, что позвонят своим друзьям, брат и сестра взяли в руки удочки, прицелились и закинули в воду, поодаль от берега, тонкую леску с ярким красным поплавком и сели на зеленоватый бережок, опустив ноги в воду, внимательно наблюдая за качающимся мотыльком (поплавком) в поблескивающей от солнца воде.

Они с неописуемым благоговением слушали звуки природы, растворяясь в них, словно в вечерней дымке или в утреннем густом тумане, нависшем над рекой. Их слух улавливал, как набегают на берег волны и мирно плещутся друг о друга, ударяясь о мелкий гравий и песок, как крякает проплывающее семейство уток, иногда окунаясь головкой в воду, как птицы не переставая, щебечут свои любовные серенады, как кузнечик стрекочет, спрятавшись в густой поросшей траве.

Привычный, повседневный мир искажался, превращаясь на время в пустоту и обман. Сейчас они видели перед собой новый, совершенный мир, наполненный чем-то большим, чем просто пение птиц в густых кронах деревьях, чем-то таким, магическим, заставляя прочувствовать через себя, каждой клеточкой своего организма, покой и безмятежность ликующий природы в ярких лучах солнца. Они видели то, что неподвластно увидеть в обыденный день: серебристую паутину на камышах, черную тень пробегающего зверька в поросшей траве и притаившуюся над водной гладью стрекозу. Они слышали то, что было невозможно услышать в городской суете: топот ножек муравья, порхание крыльев бабочки, шелест ветра.

– Смотри, Виктория, голубая бабочка летит над твоей головой! – вскрикнул Вася, бросил удочку на берег и побежал за летящей бабочкой, которая вскоре села на траву, притаившись. Василий подошел к ней так близко, что кончиком пальцев коснулся к ее прозрачным, бархатным крылышкам. Бабочка от дерзких, практически смертельных прикосновений поспешно взлетела в голубое небо и скрылась в пышных зеленых вязах. Веселый Василий подбежал к тому месту, где бросил удочку и увидел, что его поплавок стал то скрываться в воду, то подниматься. Он стремительно взял удочку в руки, потянул ее вверх, а после испустил радостный вой и выудил маленького чебака с серебристой чешуей.

– Домовой, Вика, я поймал рыбу! Сам поймал! – закричал Вася, потянул удочку к себе, взял в руку слизкую и гладкую рыбину, снял с крючка и положил в корзинку. Чебак стал брыкаться и задыхаться. Вася, глядя на его страдания, стал сопереживать бедной рыбе, которая по его вине скоро задохнется и умрет.

– Молодец! – похвалила его сестра, поцеловав в его шелковистые пряди волос. – Прирожденный рыбак, как его дедушка.

– Вася, почему ты загрустил? – спросил Домовой у Васи, глядя в его прослезившиеся глаза.

– Я рад, что поймал ее… но совсем не рад, что она умрет из-за меня… ей так больно. Можно я ее отпущу? Я, наверное, плохой рыбак, раз мне жалко рыбу.

– Ты хороший рыбак, – исправила его Виктория. – Если хочешь отпустить рыбу и спасти ее от смерти, не вижу смысла, чтобы не сделать этого. Она все-таки твоя добыча и тебе решать ее судьбу. Только для начала загадай желание, а уж потом отпускай. Вдруг она золотая, кто знает!?

– Хотелось бы, – воодушевленно отозвался Вася, взяв в руку чебака, загадал желание и отпустил в пруд. Чебак, очутившись в воде, сначала замер и только потом скрылся в темных глубинах таинственных вод. – Я его спас… жаль одного, маме не похвастаться.

– Я ей расскажу о твоем благородном поступке, и поверь мне, Вася, она будет гордиться тобой. Так что не переживай. Что загадал?

– Чтобы рыбы больше никогда не попадалась на крючок, – ответил он.

– Молодец, – похвалила его сестра. – Хорошее желание.

– Ой! Вика! У тебя тоже клюет! – закричал Вася; Вика мгновенно обернулась и, увидев, что поплавок ушел под воду, резко подняла удочку вверх. Удочка аж прогнулась от знатной, царской поклевки.

– Помогите мне, я не могу поднять! Рыба слишком тяжелая! Аааа, удочка выскальзывает из рук! – воскликнула она. Вася с Домовым бросили свои удочки, и помоги Виктории вытащить на берег огромного леща, весившего, как минимум, полтора килограмма.

– Мы ведь его тоже отпустим? – поинтересовался Вася, глядя, как тщетно лещ пытается добраться до живительной воды и спастись.

– Мы не можем так поступить, это будет преступление против здравого смысла, – сказал Домовой.

– Преступлением будет убить такую красивую рыбу! – не согласился с мнением Домового Василий. – Виктория, в нашем холодильнике полно замороженной рыбы, давай отпустим ее, она такая бедненькая?

– Давай, – недолго думая согласила Виктория.

– Вы с ума сошли! – заругался Домовой и, отойдя в сторону, сел на берег и взял удочку в руки, сказав. – Если я поймаю рыбу, то ни за что ее не отпущу, даже не просите. Понятно?

– Понятно-понятно. А мы и не будем, – сказал Вася и помог сестре отнести игривого леща к воде.

Они посидели на берегу еще несколько умиротворительных часов, любуясь красотой лесного величия. Никто больше ничего не поймал. Расстроенный от плохого, неудачного клева Домовой заключил, что сегодня уже нет смысла ловить рыбу, и предложил потихоньку выдвигать обратно, пока не стемнело. Виктория и Вася согласились с Домовым и через пять минут, собрав вещи и взявшись за руки, пошли домой.

Они шли по берегу пруда, по золотистому полю, по бесконечным лесным тропкам, поросшими травой, мелкими кустиками черники и земляники, по холмистым открытым просторам, по оживленным улицам и дорогам.

До дома оставалось всего ничего, буквально пару шагов, но Домовому, Виктории и Василию не хотелось возвращаться, не потому что дом был для них не мил, а потому что они не хотели, всем сердцем желая и мечтая, чтобы сегодняшний день не кончался. Они расположились возле старого дуба, сели втроем на качель и стали раскачиваться, глядя то на плывущее золотистое небо, то на ноги, которые словно касались самих небес.

Смеркалось. Линия горизонта окрасилась в красный свет, а вечерняя дымка заволокла в свои темные объятия тихую улочку.

– Что же будет с нами? – спросил Вася.

– Что ты имеешь в виду, дорогой? – переспросила Вика.

– Что же будет с нами, когда солнце однажды не вернется в какое-нибудь хмурое утро?

– Ничего, – ответил Домовой. – Мы уснем и уже никогда не проснемся. Наши души будут вечно странствовать по земле, ища солнце, а значит и покой, но никогда его не найдут.

– Как это? Почему мы не вернемся? – переспросил Вася, со страхом глядя на первую звезду, которая ярко загорелась на темном небе.

– Мы уснем навечно, умрем, – объяснил Домовой.

– Почему?

– Потому что без солнечного тепла и энергии все живое завянет, замерзнет, и умрет, умрет под покровом вечной ночи, где будут странствовать уже другие существа.

– Какие существа?

– Не знаю…

– А почему оно, солнце, вдруг должно не вернуться? – спросила Виктория у брата. – Эта огромная звезда будет еще долго нас радовать.

– А что если нет, что если сегодня последний день, когда мы видели закат?

– Не говори глупостей, мы еще миллион раз будем любоваться закатом, – убеждала Виктория и себя, и брата.

– Ты же сама сегодня говорила, что все не вечно и незыблемо. Чьи слова?

– Мои. Но…

– Почему ты так уверена, что завтра оно вернется? – перебил ее Вася.

– Уверена и все!

– Я вот вообще не уверен и мне немного страшно. Страшно умирать.

– Ты не умрешь. По крайней мере, не сегодня, – убеждал Домовой Васю. – Ты умрешь старым дедушкой, с седыми волосами и густой бородой, у которого будет и любовь и просто человеческое счастье. Семья. Дети. Внуки.

– Зачем умирать, это ведь так грустно и больно?!

– Так надо, таков смысл жизни…

– Дурацкий этот смысл жизни, – расстроился Вася.

– Не расстраивайся, младший брат. Может быть, ты хочешь, чтобы мы сегодня с тобой поднялись в космос, и каждые полтора часа наблюдали за восходом и закатом солнца?

– Очень хочу! – обрадовался он и обнял Домового. – Пожалуйста, не уезжай больше от нас.

– Я бы с удовольствием, но не могу.

– Жаль… Домовой…

– Что?

– А когда наступит ранние утро, мы спустимся на землю и посмотрим на восход с ветки этого дуба? Можно?

– Конечно! Сегодня день будет бесконечным!

– Ура! – заликовал Вася, потом глянул на сестру и спросил. – Ты ведь с нами сестренка?

– Еще спрашивает. Конечно. Куда я без вас, моих дорогих?

– Никуда! – ответил Вася. И тут же спросил. – Неужели тебе нельзя стать, Домовой, человеком, как я или Вика?

– Нет.

– Почему? Даже у Буратино был шанс? Разве у тебя его нет?

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю…

– Может, не будем об этом, Вась? Лучше давай поговорим о тебе? О чем ты мечтаешь? – спросила Виктория, чтобы больше не трогать больную тему для разговоров.

После этого вопроса, Василий стал рассказывать о тысячи мечтаний и желаний, придумывая их на ходу. Пока он говорил, Виктория и Домовой, идя, смотрели друг другу в глаза и мечтали о том, что может когда-нибудь он, Домовой, станет человеком.

Глава 12

– Что он говорит? – поинтересовалась у Виктории Иришка, которая усердно вглядывалась в пустую комнату; однако кроме мебели и техники ничего не видела.

– Он говорит, что рад с тобой познакомиться. И спрашивает про картину, – ответила Виктория Иришке, глядя на Домового, который сидел на диване и нервно хрустел костяшками пальцев.

– О! Она великолепна! Она висит на стене в моей комнате, и я каждый раз улавливаю в ней новые детали, которые раньше не замечала. Удивительно. Спасибо тебе за подарок. Мне было приятно.

– Не за что, – сказал Домовой, подождав, пока Виктория передаст послание. – Иришка, я надеюсь, что ты веришь и доверяешь Виктории?

– Да. Конечно. Хоть мне иногда и тяжело приходиться, все-таки закапывать в себе сомнения и разумную логику не так-то просто, но я продолжаю верить. Верю, может быть, в силу своего доверчивого и в некоторой степени ветреного характера; может быть, чтобы просто по-дружески поддержать Викторию, согласиться с ее верой и надеяться, что она не бредит, а действительно видит тебя.