Молчаливые боги. Мастер печали

Вынырнув из облака теней на свет, Аннев тут же обозвал себя дураком. Никого, кроме него, в лесу нет, а в сумеречном омуте ничуть не холоднее, чем в обычной тени. И ничего страшного в нем нет. А он, глупый, просто струсил безо всякой на то причины. И все-таки, как бы Аннев себя ни успокаивал, ему было не по себе. Он бросил быстрый взгляд на клубящиеся тени, вздрогнул и помчался домой.

– Ты горшок опорожнил? – первым делом спросил Содар, едва Аннев переступил порог кухни.

– Само собой, – ответил Аннев, радуясь, что самое неприятное позади.

– Хорошо. Умойся, поешь и займемся магией.

Аннев застонал:

– Мы же уже занимались, на прошлой неделе!

– А должны заниматься каждый день, – осадил его Содар, наливая себе чай. – Но перевод Спеур Дун занимает у меня все свободное время. – Он вздохнул, пригладил бороду и отхлебнул из кружки. – Нужно это исправить. К тому же приближается Регалей, а значит, магия будет даваться тебе проще, чем обычно.

Аннев опустил руки в холодную воду и начал энергично тереть правую ладонь, на которой остались следы крови; когда с этим было покончено, зачерпнул воды в ладони и плеснул на лицо.

– А что, перед Регалеем к магии проще подступиться? – спросил он.

– Судя по моему опыту – да.

Содар бросил ему полотенце.

– Может, поэтому и появляются сумеречные омуты?

– Сумеречные омуты?

Аннев кивнул и кинул Содару мокрое полотенце.

– Такие места в Чаще, в которых собираются тени. Они еще похожи на настоящий пруд.

– Да, ты уже как-то о них упоминал, только называл по-другому. И сегодня тебе попался такой омут?

Аннев потер перчатку, скрывающую его левую руку до локтя, и снова кивнул.

– Недалеко от опушки. – Он задумался. – Раньше они так близко не подходили.

Он вспомнил, как ему было холодно, пока он брел сквозь тьму, и вздрогнул. А когда поднял голову, увидел, что Содар внимательно наблюдает за ним.

– Омуты, говоришь? – спросил старик, не сводя с него глаз. – Ты ведь всегда обходил их стороной.

Аннев снова кивнул.

– И никогда не пытался подобраться поближе?

Аннев пожал плечами:

– Не совсем. Сегодня, к примеру, я подошел и бросил в него пару камней. Но ничего особенного не случилось.

Содар продолжал буравить его взглядом. Было ясно: старик ждет продолжения истории. Наконец, крякнув, он снова принялся за чай.

– Сам я эти омуты никогда не видел, – сказал он и сделал большой глоток из кружки. – Но, думаю, ты прав насчет них. Чаща непостижимым образом связана с царством теней, и связь эта становится крепче во время Регалея. Может, они и безвредны, но я бы все равно держался от них подальше.

Содар замолчал, ожидая ответа, но Аннев молчал. Тогда старик погрозил ему пальцем и произнес:

– Я хочу это услышать, Аннев. Обещай, что и близко не подойдешь к этим сумеречным омутам.

Аннев нервно сглотнул:

– Обещаю.

– Вот и хорошо, – сказал Содар. – Ну что ж, коль магия Чащи сегодня сильнее обычного, надо полагать, что и твоя не подкачает. Времени на глифы у нас нет, так что займемся мешком.

И с этими словами извлек из складок мантии кусок выцветшей зеленой ткани.

Аннев издал мученический стон и плюхнулся на стул напротив старика. Священник нахмурился, и мальчишка, нацепив на лицо восторженную улыбку, с притворной радостью воскликнул:

– Давай же сюда свой бездонный куль разочарований!

Содар фыркнул и бросил мешок на стол. Аннев подтянул его к себе, развязал и сунул в него правую руку.

– У меня сроду ничего не получалось.

Содар пожал плечами:

– Как знать? Вдруг сегодня получится.

– Ага. Например, он откусит мне руку.

Содар улыбнулся и отпил из кружки.

– Это вряд ли. Какой прок от мешка-тайника, если он будет откусывать руки? И вообще, мешок ничего не может у тебя забрать – сначала ты должен опустить предмет.

Аннев задумчиво потеребил ткань.

– Почему с артефактами, что нам дают для тренировок, я работать могу, а с этим мешком – нет?

– Потому что артефакты бывают разные: одни создаются для всех, другие – для некоторых, а третьи – лишь для одного-единственного человека. Мастера и древние полагают, что никто из учеников не владеет магией, поэтому они дают вам простые артефакты – те, что одинаково хорошо работают в любых руках. Но мешок-тайник поддается лишь тому, у кого есть талант, а значит, чтобы привести его в действие, необходимо приложить больше усилий. Одного лишь желания, волшебного слова или взмаха руки будет недостаточно.

– И что я должен вытащить? – проворчал Аннев.

Содар откинулся на спинку стула и пригладил бороду.

– Завтрак. Достанешь – ешь на здоровье.

– Очень смешно, Содар.

– А я и не шучу.

– Погоди-ка, – взвился Аннев. – Ты серьезно? Ты и правда засунул туда мой завтрак?

Священник молча кивнул.

– Но… я ведь еще никогда ничего не вытаскивал! Я же умру с голоду!

– Не по моей вине. Твой завтрак лежит внутри. Никто не мешает тебе его съесть.

Аннев нахмурился, но снова принялся шарить в пустом мешке. На каждом занятии магией он чувствовал себя полным дураком, и сегодняшнее не являлось исключением.

– Мне будет проще искать, если ты скажешь, что именно я должен найти.

– Бекон.

Аннев в недоумении замер:

– Но у нас нет жареного бекона. Я бы учуял запах.

Содар широко ухмыльнулся:

– Верно. Но год или два назад я спрятал в мешке несколько сочных ломтиков. Наверняка еще не испортились.

Аннев тут же представил под пальцами склизкое прогорклое сало, и его передернуло от отвращения. Он выдернул руку из мешка и кинул злосчастным артефактом в своего наставника.

– Не верю я тебе.

На что священник невозмутимо ответил:

– Воля твоя. Мне больше достанется.

Потом запустил руку в мешок и вытащил из него толстый кусок жареного бекона.

Аннев глазам своим не мог поверить, а Содар принялся спокойно уплетать свой горячий улов. Это был самый настоящий бекон! Аннев почувствовал запах жира и копченого мяса, и его желудок сжался от голода.

– Давай его сюда.

Содар как раз доел последний кусочек. Он толкнул мешок к ученику и с удовольствием облизал жирные пальцы.

И Аннев, нарисовав в воображении полную тарелку хрустящего бекона, снова попытал счастья.

– А скажи, – обратился он к Содару, водя рукой под зеленым полотном, – почему бекон не остыл? Потому что время внутри мешка остановилось?

– Я вижу это так: мастер, создавший этот артефакт, соединил его с неким пространством, время в котором течет очень медленно. Думаю, еще и поэтому мешок так хорошо сохранился.

Аннев с сомнением покосился на потрепанную ткань:

– А по-моему, он уже на ладан дышит.

– Пусть так. Но сколько ему лет, как ты думаешь?

Аннева, который изо всех сил пытался сосредоточиться на горячем беконе, этот вопрос сейчас интересовал меньше всего.

– Понятия не имею. Лет сто?

– Три-четыре тысячи.

Мысли о завтраке тут же вылетели у мальчишки из головы.

– Его сделали в Век королей?

– Да. Если не раньше.

– Но откуда ты знаешь? И почему так в этом уверен?

Содар потянулся за мешком, и Аннев нехотя уступил. Что ж, видно, не судьба ему сегодня позавтракать.

– Потому, – произнес священник, – что однажды я захотел вытащить монетку. – Он демонстративно сунул морщинистую руку в мешок. – За несколько дней до этого я бросил сюда горсть монет, а поскольку, кроме хлеба, ничего покупать не думал, одной монетки мне было бы достаточно. – Содар вынул руку и бросил на стол изогнутый медяк. – Представь себе, как я удивился, когда увидел вот это.

Аннев поднял монетку. Она оказалась тяжелее, чем он ожидал, и совсем не похожа на медные щитки и звездочки, с которыми народ ходил на рынок, – она была не совсем круглая, с грубыми ребрами. Изображения на ней почти стерлись, но Аннев сумел разобрать вздыбленное море и разделяющий его надвое посох Одара на фоне исчерченного молниями неба. Среди волн он прочел буквы: «У-Р-Р-А-Н». На реверсе он увидел угрожающего вида молот, напоминающий вороний клюв: кузнечный молот и в то же время мощное оружие, он грозно парил над дымящейся наковальней.

– Кеос, – прошептал Аннев и, ошеломленный, разжал пальцы. Монета упала на стол, неуклюже прокатилась вперед и легла перед Содаром.

– Воистину, Кеос, – подтвердил Содар, поднимая тяжелый медяк.

– Никогда таких не видел, – выдохнул Аннев. – Это даритская или терранская?

– И даритская, и терранская. – Содар покрутил монету в руках. – В Век королей у народов Дароэи и Терры некоторое время ходили одни и те же деньги. Это время еще называлось вторым веком.

– Ну и что? Разве по ней можно судить о возрасте мешка? Ты сам мог ее туда уронить, а если не ты, то какой-нибудь коллекционер.

Содар покачал головой:

– Такие монеты вышли из обращения еще во втором веке, так что, думаю, это маловероятно. Но есть и еще кое-что.

Он вывернул мешок наизнанку. Аннев долго не мог сообразить, что старик хочет ему показать, пока наконец не увидел надпись «УРРАН», вшитую в сам шов.

– И что это?

– Не что, а кто. Этот мешок создал тот же терранец, что отлил форму для этой монеты. Талантливейший ремесленник своего времени, мастер, не знавший себе равных и всецело посвятивший себя искусству. Он родился на заре второго века. Поначалу он ставил свое клеймо на каждом творении: хотел, чтобы мир знал, чьи руки создали этот непревзойденный шедевр. – Содар ловко перекатил монету между пальцами. – Однако с возрастом Урран понял, что труд его ничтожен на фоне бесконечного величия мира, поэтому бросил создавать артефакты и ушел в священники.

– Он стал владыкой крови?

– И да и нет. Видишь ли, терранцы называют владыками крови тех представителей своего народа, кто обладает талантом создателя, как Урран. Мы же, дариты, не делаем между терранцами таких различий. По сути, Урран остался мастером артефактов, вот только свой талант он предпочел употребить на то, чтобы превратить в шедевр самого себя.

– А поскольку, – подытожил Аннев, – он перестал создавать артефакты, можно сделать вывод, что мешок и монета почти одного возраста.

– Точно. – Содар повернул монетку к свету, чтобы были видны полустертые буквы.

– А что случилось с Урраном, когда он стал священником?

Содар сделал неуловимое движение пальцами, и монета исчезла.

– А об этом я расскажу в следующий раз.

Он нагнулся вперед, вытянул руку – и вытащил монетку у мальчика из-за уха. Аннев презрительно хмыкнул и закатил глаза: тоже мне ловкач! Содар улыбнулся:

– Не стони, показать хороший фокус – это целое искусство. – Содар бросил монетку в мешок. – Давай, теперь твой черед. Достань мне монету Уррана.

Аннев взял мешок в левую руку, раздвинул края зеленой ткани и заглянул внутрь. Потом вздохнул и помотал головой:

– Да не могу я, Содар. Я не нашел бекон, и монету тоже не найду. Повезет еще, если удастся вытащить хотя бы пару пылинок.

– Этого будет достаточно.

Аннев недовольно запыхтел, но все равно сунул руку в мешок и принялся водить ею туда-сюда. Сдался он уже через несколько секунд.

– Ты ведь понимаешь, каково это? Шарить в пустом мешке? Это же…

– Тщетность в чистом виде?

– Да идиотизм это в чистом виде.

Содар махнул рукой перед его лицом, давая понять, что не желает слышать никаких отговорок.

– Просто скажи себе, что хочешь найти эту монету. Вспомни, какая она на вид, вспомни ее тяжесть.

Аннев начал водить рукой по кругу.

– Старая-престарая медная монета… Ага, понял. Вот сейчас я ее представлю как следует.

– Я уронил ее в мешок, ты сам видел. Она там, просто найди ее.

Поводив рукой еще несколько раз, Аннев вдруг замер. Глаза его расширились, а брови полезли на лоб от изумления.

– Кажется, нашел, – прошептал он, медленно вытаскивая руку из поблекшего зеленого мешка.

Содар, не сводя взгляда с его крепко сжатого кулака, подался вперед:

– Вот как? Да ты просто молодец, мальчик! Очень, очень хорошо. Теперь дай мне на нее взглянуть.

Он протянул руку ладонью вверх, Аннев разжал кулак…

Но в нем ничего не оказалось.

Содар, нахмурившись, поднял глаза, и мальчишка, который все это время с трудом сохранял серьезное выражение лица, прыснул со смеху.

– Купился! Прости, Содар, но тебя так легко надуть.

Священник раздраженно фыркнул и схватил мешок:

– Если бы ты меньше дурачился, у тебя бы лучше получалось.

– Если бы у меня хоть что-то получалось, тогда я и дурачился бы меньше, – парировал Аннев.

Он встал из-за стола.

– Мой завтрак оставь себе, а я уже побегу. Если опоздаю на урок, Дорстал не допустит меня к Испытанию.

Содар кивнул. Поднявшись со стула, он подошел к мальчику и положил руку ему на плечо:

– Сегодня будь внимателен. Вас, мальчишек, накануне Испытания суда так и тянет подраться. Особенно Фина. Но хороший вор тем и хорош, что не ввязывается в драки, а знает, как их избежать.

– Содар, мы не воры – мы аватары!

– Не вижу большой разницы, – проворчал старик. – Но меня радует, что хоть что-то ты воспринимаешь всерьез. – Он взял со стола кружку и мешок. – Ты лучший аватар в своем классе, Аннев, и не важно, дадут тебе этот титул или нет. Тебе нечего доказывать.

Аннев подумал о предстоящих состязаниях. Раньше они с друзьями всегда действовали заодно, но завтра…

Титус, Терин или я… Победа достанется лишь одному из нас.

Тут он вспомнил о кольце обещания, которое было спрятано в его комнате, – том самом, что он собирался подарить Маюн в последнюю ночь Регалея. Когда Аннев попросил кузнеца Шраона выковать это кольцо, он ничуть не сомневался, что станет одним из первых, кто пройдет Испытание суда. Ведь ученикам не разрешается вступать в отношения, пока они не станут аватарами, а жениться и вовсе позволено лишь мастерам-аватарам и древним. Так что, если завтра Аннев провалится, он станет стюардом, а значит, не видать ему ни Маюн, ни блестящего будущего в Академии.

А этого допустить нельзя. Он попросту не может проиграть. Он не станет стюардом и не потеряет Маюн. Решено: завтра он скажет друзьям, что каждый сам за себя. Так будет честно. Их судьба – в их собственных руках.

Но в самых дальних закоулках его сознания гнездилась еще одна мысль: как и прежде, объединиться с Титусом и Терином, сказать им, что сообща они смогут победить, а потом, когда возникнет такая необходимость, сразиться против них. Едва Аннев нарисовал себе этот план, как в животе у него похолодело.

Обуреваемый противоречивыми эмоциями, Аннев взглянул на Содара и нервно сглотнул.

– Ты прав, – произнес он. – Мне нечего доказывать.

Глава 3

Древний Дорстал расхаживал перед учениками туда-сюда, шурша полами своей черной мантии. Сквозь маленькое застекленное окошко в комнату просачивался тусклый утренний свет, который едва позволял рассмотреть лицо древнего, скрытое капюшоном.

На высоком столе справа от Дорстала лежали двенадцать металлических и деревянных жезлов. Слева, за столами из мореной древесины, расставленными в три ряда, сидели двенадцать юношей. Пятеро из них были одеты в чистые туники насыщенного коричневого цвета, тогда как форма всех остальных, включая Аннева, имела различные оттенки бежевого.

– …Некоторые утверждают, что магические жезлы в большинстве своем безобидны, – говорил Дорстал. – Их применяют для исцеления больных, а также в домашнем хозяйстве – для стирки белья и кипячения воды. Но в любой момент они могут быть использованы не по назначению.

Дорстал остановился перед мальчиком в грязной бежевой тунике. Сидящий в последнем ряду дородный парень в коричневом громко зевнул. Двое мальчишек в таких же коричневых туниках тихонько захихикали, давясь от смеха. Дорстал не обратил на них внимания.

– Именно поэтому собирать артефакты необходимо с предельной осторожностью, независимо от их свойств. Благодаря труду аватаров и мастеров Шаенбалу в северо-западной Дароэе почти не осталось великих и темных жезлов, но даже самый простой жезл при неосторожном обращении может вас убить.

Тут Аннев поднял руку. Дорстал отвернулся и направился к столу с артефактами. Аннев, не опуская руки, терпеливо ждал.

– Перейдем к разновидностям магических жезлов. – Дорстал вынул из кармана кусок мела и начал писать им на грифельной доске, врезанной в стену. – Великими называют жезлы огромной магической силы. – Дорстал нарисовал две звездочки, большую и поменьше, одну напротив другой. – Сам термин «великий» может иметь отношение и к внешнему виду жезла, однако в основном служит для описания его мощи, – он обвел большую звезду, – диапазона его возможностей, – соединил звездочки пунктирной линией, – или продолжительности действия. – Над большой звездой он нарисовал еще две маленьких. – Итак, одни жезлы называются великими, потому что вызванные с их помощью эффекты длятся долгое время – в некоторых случаях и вовсе бесконечно. – Он дважды стукнул мелом по большой звезде. – Другие – из-за их силы, интенсивности действия или же способности работать на внушительных расстояниях.

Дорстал перечеркнул пунктир жирной линией и повернулся к классу. Бросив быстрый взгляд на поднятую руку Аннева, он снова занялся лежащими на столе артефактами.

– Темными же называют любые жезлы, чье единственное предназначение – причинять боль, наносить физические увечья и подчинять себе волю других.

– Древний Дорстал, – подал голос Аннев.

– Что, служитель Айнневог? – рявкнул Дорстал.

Аннев опустил руку.

– Я понимаю, почему мы забираем великие и темные жезлы, – начал мальчик, тщательно подбирая слова. – Но если это самый обычный жезл, которым пользуется дровосек или прачка, зачем его отбирать? Он ведь никому не вредит, так почему мы…

Здоровяк, сидевший через стул слева от Аннева, застонал:

– Тебе-то это зачем? На задания отправляют аватаров, а ты завтра станешь стюардом!

Он наклонился за спиной сидящего между ними мальчика и перехватил взгляд Аннева.

– Уж я об этом позабочусь, – прошептал парень, и в его глазах загорелся недобрый огонек.

Аннев старался держать себя в руках, но это давалось ему нелегко. Слова аватара задели его за живое. Фин не оставлял другим ни малейшего шанса, из четырнадцати состязаний он победил в четырех, еще одна победа – и в Академии установится новый рекорд.

Дорстал между тем выглядел так, как будто его только что заставили прожевать пол-лимона, но ни его сморщенное лицо, ни издевки Фина Аннева не остановили.

– Древний Дорстал, вы говорили, мы забираем магические предметы потому, что люди используют их во зло. Но как нам это понять? Почему мы заранее решаем, что все владельцы артефактов – плохие? Это ведь нечестно.

Глаза Дорстала яростно сверкнули, и Аннев вжался в стул.

– Я так думаю, – тихо уточнил он. – По-моему, мы поступаем нечестно.

– Вам и не нужно ничего понимать, служитель, – сухо ответил Дорстал. – Даже если завтра вы получите титул аватара, вашего понимания все равно не потребуется. Обязанность аватара – забирать опасные артефакты из рук опасных людей. А вопросы нравственности оставьте древним.

Любой бы сообразил, что разговор на этом закончен, но только не Аннев.

– А как же быть с жезлами исцеления? – не сдавался он. – Они ведь не представляют никакой опасности. Зачем тогда их красть?

– Уже много веков, – заявил ледяным тоном древний, – магия вне закона. Магия есть зло. Те же, кто продолжает ею заниматься, – преступники. Эти люди порочны по природе своей, а кроме того, они жаждут власти. – Дорстал сделал паузу, ожидая возражений, но Аннев молчал. – Магия опасна в любом виде и независимо от того, кто ею занимается. Наш долг – защитить от нее людей. А для этого мы собираем артефакты и прячем их в Проклятом хранилище, где их неусыпно охраняет орден древних.

Аннева так и подмывало спросить: почему на тренировках использовать магические предметы можно, а для исцеления ран – нельзя, но он решил, что не стоит испытывать судьбу. Этот спор ему все равно не выиграть, а если он не угомонится – Дорстал еще больше взбесится и, чего доброго, не допустит Аннева до завтрашнего Испытания. Дорстал, лицо которого снова приняло обычное выражение, коротко кивнул и снова повернулся к столу с жезлами.

– Итак, после того как вы раз и навсегда уяснили, что все жезлы опасны, – он сурово взглянул на Аннева, – вы должны научиться отличать магические жезлы от тех, что лишены волшебной силы. Иногда деревянная палка – это всего лишь деревянная палка. Артефактами же являются лишь те предметы, которые содержат в себе магию.

Дорстал обвел взглядом сидевших перед ним учеников.

– Вы долго обучались умению распознавать артефакты. И сегодня, в преддверии вашего последнего Испытания, мы проверим, хорошо ли вы усвоили урок. – Теперь он смотрел только на семерых мальчишек в бежевой форме. – Вы должны определить, есть ли магия в этих жезлах, – он указал рукой на стол, – и если это артефакты, то для чего они предназначены.

Дорстал ткнул скрюченным пальцем в тощего парнишку, одетого в замызганную тунику:

– Терин.

Терин неуклюже выбрался из-за стола, быстро подошел к древнему и, найдя глазами Аннева, криво усмехнулся. Дорстал, смерив черноволосого пострела надменным взглядом, произнес:

– Выбирайте жезл, Терин.

Терин несколько секунд изучал лежащие перед ним предметы, потом поднял правую руку – но она так и застыла в футе над поверхностью стола.

– Чтобы почувствовать природу жезла, Терин, его нужно взять в руки.

Кто-то на заднем ряду рассмеялся. Терин, краснея от стыда, схватил двумя пальцами тонкую палочку, вырезанную из ясеня.

– Давайте без нежностей, – фыркнул Дорстал. – Что это за аватар, который боится взять в руки артефакт?

Его слова вызвали новый приступ веселья среди учеников, но Дорстал с невозмутимым видом продолжил:

– Если хотите понять, что этот жезл собой представляет, двумя пальцами вы не отделаетесь.

Терин скривился, но все же зажал ясеневую палочку в ладони.

– Теперь хорошо. Итак, что вы нам поведаете?

Мальчишки, которые только что смеялись над своим товарищем, застыли в ожидании. Даже Анневу стало любопытно, справится его друг или нет. В этом деле Терин, конечно, не являлся лучшим в классе, однако обычно у него получалось весьма неплохо.

– В этом жезле заключена магия, – уверенно произнес он наконец. – Это сразу чувствуется. А еще он очень холодный. У меня даже рука замерзла.

Дорстал скинул капюшон, выставив на всеобщее обозрение гладкую лысину.

– Дальше?

Мальчик поник.

– Даже не знаю. А что еще я должен почувствовать?

Дорстал выдернул предполагаемый артефакт из руки Терина и положил себе на ладонь. Мальчишки, затаив дыхание, наблюдали за учителем. Тот подержал палочку несколько секунд, словно оценивая вес, а потом вернул на место.

– Это жезл истинного видения, – произнес древний, глядя на Терина. – Полагаю, поверхность его холодна потому, что сегодня ночью нас ожидают заморозки. Это было бы ясно как день любому, кто с рождения отравлен ядом магии. Но при должном усердии даже чистая душа научится распознавать истинную суть артефакта.

Он все так же не сводил с мальчика внимательных глаз.

– Вы справились, Терин. А задание вам досталось не самое простое.

Терин вернулся к своему столу и, облегченно выдохнув, плюхнулся на стул.

– Следующий?

Тут же в воздух взметнулись четыре руки, но Дорстал выбрал ученика, которого не было среди желающих.

– Фиюнай.

Фин поднялся со стула и вальяжно прошествовал через классную комнату, потряхивая на ходу спутанными локонами, напоминающими сосульки. Он был высок, отлично сложен и красив.

И совершенно безжалостен к остальным, особенно к Анневу.

Когда он приблизился к длинному деревянному столу, Дорстал произнес:

– Выбирайте жезл, аватар Фиюнай.

Фин, небрежно откинув волосы с лица, взял жезл, полностью отлитый из золота. Аватар крепко сжал его в руке, прикрыл на несколько секунд глаза и сосредоточился.

– Это артефакт, – заявил он. – Я чувствую в нем пульсацию магической силы. И он жжет мне ладонь. – Фин помедлил, вопросительно глядя на древнего. – Какое неприятное ощущение… Будто его использовали для того, чтобы причинять боль.

И замолчал, дожидаясь реакции Дорстала.

Древний пожал плечами:

– Не исключено. Но можете ли вы определить, с какой именно целью создавался этот жезл?

– Ну… чтобы мучить людей? – нерешительно предположил Фин.

И тут Дорстал, до этого не сводивший с мальчика внимательного взгляда, расхохотался. Он так сильно хохотал, что на глазах у него выступили слезы, он закашлялся и сложился пополам; трясясь от смеха и кашля, он то прикрывал рот рукой, то судорожно хватался за мантию. Оторопевшие ученики наблюдали за своим учителем, толком не зная, что им делать: то ли смеяться вместе с ним, то ли звать кого-нибудь на помощь.