Третий Шанс

Они вышли из атмосферы пять минут назад, и Элли заложила крутой вираж, прежде чем поставить шаттл на автопилот.

До Миранды почти сто тридцать тысяч километров. Три с лишним часа пути. Опять невесомость.

Коля как-то, не подумав, проговорился, что летел до Урана с Земли четыре месяца.

– Ты ж на транспортнике прилетел, – не поняла Элли. – Он же полтора года… подожди… На чём ты летел, Ник?

Коля тогда только пожал плечами, ну, мол, подбросили до транспортника. А Элли какое-то время не унималась:

– Это же больше миллиона километров в час. Это же… У русских так летают только «Молнии», «Скорпионы» и «Грифоны». Ну, к последним двум тебя вряд ли кто подпустит, иначе ты бы здесь не сидел… Ник, ты что-то такое натворил, что…

Но Коля не дал ей договорить, и она больше не спрашивала. Лишь спустя какое-то время Коля выяснил, что скорость в миллион километров в час была очень затратным мероприятием. Дело не только в супер-двигателях. Чтобы избежать столкновений с большими и маленькими космическими телами, на этих космических судах используются специальные защитные поля, работающие в широком спектре диапазонов. Вроде как микроволновка, способная расплавить или расшатать до резонанса вплоть до критических вибраций любое космическое тело, встретившееся на пути, до определённой массы, конечно. Плюс лазеры, отстреливающие всё, что несётся навстречу, или кинетическое оружие. Плюс всякие сканеры-радары с мощным компьютером для анализа траектории и своевременной активации систем пассивной и активной защиты. Ну, и ко всему зап-связь с центром на Земле, куда стекается информация обо всех космических телах, засекаемых телескопами.

«Скорпион» – это многоцелевая боевая машина российских силовых структур, точнее сказать, элитных подразделений этих структур. Настолько элитных, что Элли, конечно, сразу отмела возможную принадлежность Коли к этим исключительным людям. Про «Грифон» ей даже в голову прийти не могло, это были настолько глубоко модернизированные «Скорпионы», что их выделили в отдельный тип. Оставались «Молнии». Коля так понял, что это что-то навроде частных джетов, существовавших в его время. По телеку видел.

Коля тогда ушёл от ответа, Элли сделала какие-то свои выводы и донимать не стала.

Но сейчас скорость их шаттла казалась нереальной. Элли заложила полётную программу так, что кольца оказались над шаттлом, проходили совсем близко, и Коля через прозрачную центральную потолочную консоль любовался проносящимися… Нет, он чувствовал, что это их маленький космический кораблик несётся под причудливо закрученными маленькими космическими телами.

– Хоанг, – Коля повернулся к сидящему сзади в салоне вьетнамцу, – а из чего кольца состоят?

Хоанг зевнул и улыбнулся.

– Частицы пыли, горные породы…

– Пыли? – удивился Коля в очередной раз, хотя эту фишку про пыль он уже несколько раз слышал раньше. – Они же вон какие!

– Непрозрачные, – согласился Хоанг. – Диаметр каждой частицы от двадцати сантиметров до двадцати метров. Просто их очень много.

«А всего колец тринадцать, и у них есть названия, – мысленно продолжил Коля. – Греческие буквы. Одно из колец называется «Дельта». Оно необычное». О необычности отложилось пока непонятное «азимутальные отклонения нормальной оптической глубины и ширины» и «волнообразная азимутальная структура» из-за небольшого спутника внутри кольца. Вот такие они загадочные, эти «Дельты».

Вслух же он задумчиво сказал с лёгкой искренней улыбкой:

– Как же красиво…

Элли улыбнулась и ничего не сказала. Она пощёлкала по клавишам, и в кабине заиграла музыка. Раньше Коля её не слышал. И она была такая… сравнить было не с чем. Она была не быстрой и не медленной, не агрессивной и не спокойной… Просто романтической, и она как будто касалась самого сердца.

Он вдруг почувствовал, вспомнил. Всё. Опять. Детство. Родителей. Семью. И что было потом. Он закрыл глаза и вдруг представил,, как наяву, – изящный взмах каре и заливистый смех… Всё это было тёплым, настоящим. Тем, что навсегда останется с ним, что навсегда останется в его сердце.

Коля ощутил прикосновение и открыл глаза. Элли держала его за руку, смотрела на него и улыбалась. Неизвестно, что она подумала, что поняла, но ни о чем не спросила.

– Как редко ты бываешь таким, – проговорила она совсем тихо и украдкой бросила взгляд на Хоанга. Тот с деланным вниманием вперился в иллюминатор.

– Да ладно вам, – весело проговорил он, продолжая смотреть куда-то вдаль. – Вся команда уже в курсе вашего романа. Или как лучше? «Я никому не скажу?»

Все трое дружно рассмеялись.

Коля, по правде сказать, смутился от слов Хоанга. Это не было романом. Не было интрижкой. Было больше, чем дружбой… Это не было любовью, даже влюблённостью, но чувства были. Нежные, трогательные, но… Да чёрт побери! Ну зачем всему определения давать? Есть их маленький мирок, где они вместе. И всё. И без взглядов вперёд или назад. Просто здесь им вместе вот так. Здесь они друг у друга лучшее, что могло случиться, и они не стали от этого отказываться.

Можно ли жить без взаимопонимания? Да можно, конечно, только лучше, когда тебя понимает хоть кто-то. Можно ли жить одному? Да тоже можно, но, когда рядом Элли, у жизни появляются яркие цвета. Без борьбы за жизнь, за себя, за то, чтобы остаться тем, кем стал. Просто, сами по себе. И ещё Коля чувствовал себя нужным ей, и от этого краски становились ещё ярче.

– Эй, наблюдательный геолог, – бросил Коля через плечо. – Нам на Миранду-то зачем? «Джульетта» и то ближе.

Хоанг опять улыбнулся.

– Это необычный спутник. Снаружи лёд, внутри силикатные породы и органика. Причём, перспективы многообещающие. Очень разнообразный рельеф. Трещины, разломы, кратеры, долины, переплетения хребтов и уступов и так далее. Есть три очень интересные области – венцы. Километров по двести примерно. Уникальные геологические образования, которые мы сейчас и изучаем. Заодно испытываем автономные геологические роботы-разведчики. Один из них будем сейчас ремонтировать. Отборы проб со второго попробуем принять на орбите. А по Миранде учимся исследовать геологическую природу такого рода космических тел для понимания, как всё возникло. Физики ещё гравитационную дифференциацию изучают.

Коля вздохнул. Ну вот, начал же по-человечески, а закончил не-пойми-как! Эх, Хоанг!

– У Миранды ещё необычный наклон орбиты, – продолжил геолог. – А вообще из пяти самых крупных спутников к Урану он ближе всего, поэтому с неё и начали.

Элли и Коля, продолжая держаться за руки, опять дружно рассмеялись.

Ну, вот так и летели. Коля не считал времени. Он любовался кольцами далёкой от Земли, но самой близкой сейчас к нему планеты, и он не хотел различать в них причудливо закрученные в бешеном круговороте пылинки и камни.

Так он и задремал, улыбаясь, пропуская через себя прекрасную музыку и сжимая в руке Эллину ладошку.

Проснулся он, когда Элли, переведя управление в ручной режим, начала манёвр сближения. Прямо по курсу вырастала Миранда – спутник Урана, огромная, покрытая льдом каменная глыба диаметром в полсотни километров. Холодная, безжизненная и одинокая. Как почти всё здесь.

* * *

Рука у бабушки была гладкая, мягкая, но всё равно это была рука девяностолетней старушки. Алёша обнял её и уткнулся носом ей в шею, и она гладила его по волосам, а волосы у него были чуть влажные от снега, который забился даже под шапку. Он затих, и на шею бабушки упала горячая слеза. Потом ещё одна. И ещё…

Что тяжелее – потерять дочь и её мужа или потерять маму и папу? Не дай бог кому в жизни столкнуться с этим. Дочь Василисы Николаевны Войтенко, в девичестве Афанасьевой, погибла вместе с мужем. Их убили.

Ольга, дочь Василисы Николаевны, как и её тётя Маша, была журналистом. В последних своих репортажах Ольга писала про движение «Чистота и честь». Сперва она сделала чисто информационный материал: лишь сообщила зрителям о событиях в Тимофеевке, когда Мария Ивановна Петрова зарубила топором своего мужа. Тогда в средствах массовой информации поднялась целая истерия, причём большинство Ольгиных коллег по непонятной ей причине оправдывали и поддерживали и саму Петрову, и её односельчан, не отдававших убийцу в руки полиции. Ольга предприняла своё собственное расследование, и результаты её ошеломили. Движение «Чистота и честь» с колоссальной скоростью набирало обороты, по всей стране создавались дружины, которые за вполне реальные деньги нанимали в качестве военных инструкторов отставных офицеров армии и полиции. И никого это не настораживало! Наоборот, СМИ почему-то воодушевились идеями священника Стеньки о чистоте веры как средстве морального очищения общества.

Редактор тянул с выпуском Ольгиных аналитических программ, предлагая собрать больше материала. Три недели назад она отправилась в одну из дружин за материалом, и связь с ней прервалась. Через день её муж поехал в эту дружину на поиски пропавшей жены, поскольку полиция лишь послала запрос в населённый пункт и успокоилась. А ещё через день тела обнаружили в лесу. Ольгу и ее мужа закололи вилами. Полицейский сказал, что обе смерти были быстрыми.

Их сыну Алёше было девять лет. После похорон родителей он остался жить у бабушки. Родственники, Машины дети и внуки, предлагали Алёше жить у них, и, наверное, когда-нибудь так и будет… Чувствовала Василиса Николаевна себя уже не очень, возраст. Но пока Алёша остался у неё. Он и раньше часто бывал у бабушки и успел обзавестись приятелями по соседству.

Вот и сейчас он три часа кряду носился с мальчишками по занесённой снегом площадке, они построили снежную крепость, а потом, штурмуя, разнесли её. Мальчик хотя бы немного отвлекался, точнее, забывался. А потом прибегал домой, и всё возвращалось. У него не было истерик, он просто сильно грустил и скучал по родителям. Очень сильно. Иногда ревел, а иногда, как сейчас, тихо плакал.

– Ты веришь, что они сейчас смотрят на нас с неба? – негромко, почти шёпотом, спросила бабушка.

Внук ничего не ответил, лишь печально закивал.

– Это хорошо, что веришь. Потому что так и есть.

Трудно было бы жить с осознанием «никогда». И человек в такой трагедии отчаянно цепляется за надежду, за веру, за что угодно. А тем более ребёнок, совсем недавно живший в счастливой семье, наполненной радостью и любовью.

– Бабушка, – неожиданно серьёзно проговорил Алёша, – а ведь у меня теперь, кроме тебя, остались только все двоюродные?.. Ну, кто по линии… – он всхлипнул, – бабушки Маши.

– Это твоя родня, Алёша. Настоящая. И по крови, и по жизни. Вам вместе и жить дальше…

Алёша ничего не ответил, только прерывисто вздохнул. Он и сам понимал, что… что скоро его любимая, родная, а сейчас самая-самая родная бабушка Василиса… тоже… тоже будет смотреть на него с неба.

А Василиса Николаевна… как же ей хотелось рассказать внуку о том, что есть на свете ещё один родной человек. И как ей хотелось, чтобы он и стал тем самым-самым для Алёши.

Она машинально посмотрела на трюмо, где в шкатулке лежал лист бумаги. Самой настоящей, абсолютно обыкновенной бумаги. Его почти год назад привезла ей офицер Винтер. Она рассказала обо всём, что произошло, взяв с Василисы Николаевны честное слово хранить всё в тайне.

Строки на этом листе были накарябаны простым карандашом в невесомости. Лист был сложен вдвое, и сверху тянулась наискось одна строчка: «Моей маленькой принцессе».

Расскажешь, как бежали под дождём?

Наверняка такое было, ты же помнишь!

С тобой вдвоём, а, может, всей семьёй,

Наверное, спешили на автобус.

Как на руках тебя носил, а ты спала,

Пусть ты не помнишь, я же точно знаю,

Взял из кроватки, ну а ты не поняла,

Уткнулась носиком в меня, не просыпаясь

А мы ругались? Да наверняка!

Ну а потом мирились, обнимаясь

К сестре не ревновала? А она?

Прости, не помню. Ну, конечно, ты же знаешь…

А говорил тебе, что я люблю?

Ведь как же не любить такую дочку!

Мечтаю, как я встречу, обниму.

Скажу. А ты меня тихонько в щёчку…

Скажи, я был хорошим? Только честно.

И был я с вами в радости и в горе?

А фотографии остались? Ну конечно.

И как-нибудь мы вместе их посмотрим.

Расскажешь всё, о чём не мог забыть?

Вот как порога: «Марш отца встречать»

Ещё… пред тем, как навсегда уйти,

Вернуться я тебе не обещал?

Часть третья

Турели бортовых лазеров «Грифона» синхронно отработали по целям, и шесть боевых дронов за десятую долю секунды разлетелась на осколки, рассыпавшись по полу ангара кусками оплавленного композита.

Шлем-сферы спецназовцев захлопнулись моментально, автоматика включила режим мимикрии, и пять фигур бойцов в тёмно-синих «Ратниках-300-С» в тот же миг исчезли, став невидимыми. Пилот «Грифона» рывком ушёл в сторону с линии атаки, одним молниеносным движением преодолев пятнадцатиметровую дистанцию, и выстрелы пяти «орушек» пришлись в пустоту, рсв-пули защёлкали по стоявшим в ряд «Грифонам» и противоположной стене ангара. Пилот молниеносным перекатом сместился в область, где только что находились исчезнувшие спецназовцы. Пять коротких взмахов «Рэйвеном», и стволы разрубленных «орушек», выйдя из покрытия поля мимикрии, со стуком попадали на пол ангара.

Лазерная турель «Грифона» сделала едва заметное движение, и прямо перед лицом пилота появилось разваливающееся на две половины тело спецназовца.

– Отключайте свои шапки-невидимки, я вас вижу, – спокойно проговорил пилот металлическим, с лёгкой хрипотцой, голосом. – Глупостей делать не рекомендую. Того, кто сделает глупость, я заберу с собой. У нас на базе «Дельты» сейчас дефицит живых мишеней. Быстро заканчиваются. Вы, с вашей выучкой, будете пользоваться особой популярностью.

Пилот повернулся спиной к спецназовцам, один за другим вышедшим из режима мимикрии и рассматривавшим своё разрубленное оружие, при этом не сводя глаз с бортовых лазеров истребителя. Перед тем, как запрыгнуть в «Грифон», пилот посмотрел в одну из камер наблюдения, лучисто улыбнулся и помахал рукой.

Запись остановили и тут же запустили повтор, уже в обработке.

Ангар «Дельты», чёрные «Грифоны» в атмосферной боевой конфигурации, выстроившиеся в ряд, и одинокий пилот в чёрном же «Ратнике», бродящий вдоль стен, то ли выискивая что-то, то или просто прощаясь.

Входная дверь, оказавшаяся незапертой, распахнулась от мощного удара, и в ангар стремительно влетели шесть боевых тактических дронов, зависших правильным шестиугольником вокруг пилота. Через мгновение в ангар через эту же дверь один за другим влетели бойцы спецназа с «орушками» в руках. За полсекунды они разредили строй, двое тут же у двери заняли положение на изготовку к стрельбе, трое начали расходиться, окружая пилота.

– Офицер, вы арестованы! – прокричал один из спецназовцев. – Встаньте на колени спиной ко мне и поднимите руки над головой.

Пилот пожал плечами и дружелюбно произнёс:

– Может быть, поищем другие варианты?

А потом боевые лазеры «Грифона» разнесли на осколки все шесть дронов, и бойцы ушли в режим мимикрии, а пилот сместился с линии атаки, одним молниеносным движением преодолев пятнадцатиметровую дистанцию…

На обработанной записи спецназовцев можно было видеть. Вот они стреляют туда, где мгновение назад находился пилот… вторая серия выстрелов, опять все мимо… вот пилот оказывается в центре стихийно сформированного спецназовцами круга и чёрным матовым клинком перерубает их оружие… один из бойцов левой рукой выхватывает из поясной кобуры пистолет, и бойца тут же разрезает луч лазера…

Когда запись закончилась, генерал повернулся к полковнику, отвечавшему за операцию захвата.

– Ну, что там было?

– Поступил сигнал, что один из офицеров «Дельты» вернулся на основную базу. Мы тут же предприняли попытку захвата.

– А раньше чего на эту базу не наведались? Почему дозор не выставили?

– Как раз собирались. Но у нас были достоверные сведения, что личный состав покинул базу, оставив все боевые машины и оружие. Также сообщалось, что все входы на базу замурованы и заминированы. Мы предполагали, что у нас есть время для подготовки к безопасному захвату базы.

– Ну и как, захватили? – генерал горько усмехнулся.

– Так точно, господин генерал… – Полковник произнёс это как-то неуверенно. – Только вы же знаете, все боевые машины и всё оружие, оставшееся на базе, оказалось муляжами. Кроме одного истребителя, на котором ушёл пилот…

– Установили, кто это?

– Так точно! Установили. Полковник Туполев, позывной «Кельт».

– Это и есть сам Кельт? – пораженно воскликнул генерал. – Тогда у этих твоих пятерых бойцов шансов было ровно ноль!

Полковник ничего не ответил на эту ремарку и продолжил:

– Когда «Грифон» начал движение на выход из ангара, системы ПВО базы, как выяснилось, стоявшие на боевом дежурстве, за восемь десятых секунды сбили всю нашу боевую авиацию, находившуюся в воздухе в радиусе тридцати двух километров вокруг базы. Потеряно двадцать шесть вымпелов. Потерь среди личного состава нет… Кроме лейтенанта Серова, которого там… в ангаре… лазером…

– А, кстати, интересный выстрел!

– Так точно, господин генерал. Как выяснилось, и как мы предполагали, стены ангара «Дельты», в числе прочих свойств, способны полностью поглощать лазерные лучи. Кроме того, РСВ-пули воспринимают их как тело биологического организма, поэтому застревают в них. Однако материал стен способен из поглощающего превращаться в отражающий. Лазерная установка истребителя выстрелила в стену, и пятно диаметром в сантиметр, куда был направлен выстрел, на одну секунду стало отражающим. Луч отразился от стены и попал в лейтенанта Серова.

Генерал почесал подбородок.

– Карамболь какой-то… Что ж так хитро-то?

– Никак нет, господин генерал! Не хитро… с вашего позволения. Боевое взаимодействие технических устройств, настроенных друг на друга, соответствует современному уровню техники. Выстрел в Серова прямой наводкой мог задеть полковника Туполева или других наших бойцов. Выстрел рикошетом был произведён максимально безопасно для других участников боя.

– Почему твоих бойцов не смутило, что «Грифоны» находились в ангаре в боевой конфигурации, с развёрнутыми в боевое положение оружейными установками? – вдруг спросил генерал.

– Не было времени на столь детальную проработку операции, чтобы учесть все и подготовить личный состав. Оперативная группа прибыла к месту захвата через шесть минут после сигнала к началу захвата.

– А аналитики поддержки? Они же наблюдали за операцией с камер ваших бойцов?

– Они не успели, господин генерал! Мы прокрутили эфир, один из аналитиков начал передавать сообщение об этом группе захвата, но лазерные установки уже произвели выстрелы.

– Почему бойцы входили через одну дверь? Почему не с разных сторон?

– Остальные двери оказались замурованы. Непосредственно перед началом операции мы проверили…

– И это не показалось им ловушкой?

– Пятеро бойцов с шестью дронами против одного…

– … одного офицера «Дельты»?

– В обычной ситуации даже у самого высококлассного бойца не было бы шансов.

– В обычной ситуации офицера «Дельты» там вообще не оказалось бы! – рявкнул генерал, и полковник виновато склонил голову. – Куда делся «Грифон»?

– Не могу знать, господин генерал! Покинув ангар, истребитель пролетел девятнадцать километров триста двадцать три метра и скрылся в ангаре транспортных пингов. Группа захвата прибыла туда через двенадцать минут… всё же попытались подготовиться… Однако ни «Грифона», ни его пилота обнаружить не удалось. Мы предполагаем, что «Грифон» скрылся, будучи замаскированным под большегрузный транспортный пинг.

Генерал повернулся туда, где транслировалась запись из ангара «Дельты», подошёл ближе к замершему изображению улыбающегося в камеру Кельта.

– Что думаете, полковник?

– Полагаем, что мы столкнулись с неизвестным нам техническим устройством. Дроны, сопровождавшие группу захвата, были настроены на атаку при угрожающем действии объекта захвата. В данном случае в качестве объектов были введены данные всех офицеров и гражданских сотрудников «Дельты». Но полковник Туполев не делал угрожающих движений, поэтому «Грифон» расстрелял их… как в тире. Перенастройку на новый объект угрозы, манёвры уклонения и атаку дроны произвести не успели.

– Кто управлял лазерами «Грифона»? Понятно, что автоматика, но захват целей, команда атаки… Кто?

– Мы полагаем, это… это сделал сам Кельт. Версия о сообщнике была первоначальной. Кроме того… Он видел наших бойцов, укрывшихся полем мимикрии, а это невозможно без приборов. Мы проанализировали записи со всех камер наблюдения во всех доступных диапазонах с максимальным разрешением. В числе прочего анализировали жесты и движения зрачков, движение волосяного покрова, кожи. Мы также изучили синхронность действий «Грифона» и человека. Кроме того, мы предположили новый вид лицевых щитков, невидимых и прилегающих непосредственно к лицу. Так вот… – Полковник сделал паузу. – У Кельта не было специального оборудования. И, тем не менее, исходя из результатов анализа перечисленного, мы уверены, что «Грифоном» управлял он сам. Например, он начал движение на уклонение через долю секунды после выстрелов истребителя по дронам. Если бы на три десятых доли секунды раньше, дроны открыли бы по нему огонь. Маловероятна такая синхронизация между двумя людьми. Сам захват целей «Грифоном» совпадал с направлением взгляда Кельта. Ну, и то, что он видел сквозь поле мимикрии… Мы полагаем, что сигнал со сканирующих приборов передавался Кельту непосредственно в мозг… Возможно, как-то на сетчатку глаза, но вот ещё связь с «Грифоном»… По совокупности обстоятельств, нашей основной версией является существование неизвестной нам технологии.

– А сам истребитель мог принять решение об атаке? – предположил генерал совсем уж невероятное.

– Искусственный интеллект такого уровня? – проговорил полковник с сомнением. – Была такая версия. Наши аналитики отмели её сразу. Крайне маловероятно. Такой искусственный интеллект далеко за пределами современного уровня техники, даже заслуживающих внимания теоретических публикаций не было.

Генерал прошёлся по комнате в задумчивости.

– Мы полагаем, – полковник начал говорить очень осторожно, – что «Дельта» спровоцировала нас на эту операцию, чтобы продемонстрировать нам свои технические возможности…

– Точнее, – продолжил за него генерал, – что мы не знаем предела их возможностей. Не только технических. Что ж… – Генерал грустно вздохнул. – Похоже, им это удалось.

* * *

– ЭЖДЕЛА!!! ЭНРИКЕ!!! БИЛЛ!!! – Элли до побелевших костяшек пальцев сжимала микрофон на капитанском мостике и кричала, кричала! По её щекам лились слёзы, и распущенные волосы намокли от пота, прядь прилипла к лицу.

Франк-Мартин пытался за плечо оттянуть её от микрофона, но девушка агрессивно отмахивалась и продолжала выкрикивать имена.

Скутер должен был вернуться на «Джульетту» час назад, но что-то пошло не так. Те, кто находился на капитанском мостике, лишь по обрывочным данным могли воссоздать произошедшее. Прямой связи со скутером не было, лишь его автоматика периодически отстреливала в эфир пакеты данных бортовой телеметрии, которые спутниками транслировались на базу.

Скутер возвращался на «Джульетту» из рутинной экспедиции по расстановке новой модели геологических зондов, поднялся необычный для времени и широты шторм, и эффективность радиосвязи из-за шторма и аномально высоких электромагнитных возмущений упала ниже приемлемого значения. Связь была потеряна. По непонятной причине запас топлива резко сократился, и экипаж снизил отдачу мощности обоих маршевых двигателей до трёх процентов. Скутер кое-как добрался до ближайшего буя, который находился в шестиста сорока километрах от базы, и пришвартовался у него. Расстояние до базы постоянно увеличивалось, пока лишь удалось стабилизировать скорость расхождения.

На капитанском мостике, помимо обычного вахтенного экипажа и директора базы, собрались Элли, Минж, Джим, Вильгельм Забушек, Хоанг, Азуми и Коля. Все молчали, опустив глаза, и только Элли кричала в микрофон, и её голос всё чаще срывался.

– Они там… – надрывно, сквозь слёзы, всхлипывала девушка. – Они там…