Невыдуманные истории

Профессор по психологии поражал наше воображение шокирующими историями. Впервые от него услышали о комплексах Николая Гоголя и Михаила Зощенко. Начал с известного – Эдипова комплекса, когда по Фрейду, на подсознательном уровне, дочь ревнует отца к матери, сын наоборот. Мне подумалось – не в рамках ли этого комплекса находится проблема взаимоотношений золовок и снох. Мои сестры к моей жене всегда относятся с пристрастием.

Гоголь на протяжении всей жизни боялся трех вещей – женщин, постели и еды. У него, соответственно были проблемы с женщинами, и чаще он был одинок. Боялся спать на кровати, и чаще утром его обнаруживали под кроватью. Когда он был дома – это не проблема, в гостях он никогда не оставался ночевать. А если уж случалось, то утром его обнаруживали спящим на полу. Списывали на то, что он просто “перебрал”. Против такого объяснения Гоголь не возражал. То же, с едой. Когда он ел, то ему казалось, что он подавится. Дома он чувствовал себя увереннее – он хозяин, всех угощал, самому есть было не обязательно. В гостях – еда для него – мучение. Кто знает, наличие этого комплекса, возможно и определило или, по крайней мере, усугубило трагедию его последнего периода жизни, когда он собственноручно уничтожил свои последние творения. Комплекс Гоголя так и остался необъясненным при его жизни.

В какой-то степени комплекс Зощенко, который все же удалось объяснить, проливает свет и на разгадку комплекса Гоголя. Когда Зощенко исполнилось двадцать лет, он практически был больным человеком и был в плену у своего комплекса. Он, как и Гоголь, боялся женщин, постели, еды и, дополнительно, падал в обморок при виде внезапно протянутой руки. Родители, обеспокоенные состоянием сына, обратились к одному старичку – врачу-психиатру, который неплохо владел методом лечения подобных больных, используя медицинские идеи Зигмунда Фрейда. Используя специальные психические приемы, осуществлялся перевод из области подсознания в оперативную память пугающих человека событий, которые имели место в прошлом, но не были осмыслены на уровне оперативной памяти, которая в младенческом возрасте еще просто не сформирована. Врач стал внимательно отслеживать все события жизни Михаила, начиная с самого дня рождения. Пришлось опросить всех родственников, тетушек, нянюшек, прислугу. И вот что обнаружилось. Когда Мише было четыре месяца, он мирно сосал грудь, мать сидела на кровати. Вдруг распахивается окно, показывается рука и заполошный крик служанки – горим! Мать вздрогнула. Испуг передался малышу. Его прервали на самом прекрасном акте – потреблении вкусного материнского молочка. Взгляд его зафиксировал на бессознательном уровне все элементы будущего комплекса – мать – женщина, сидящая на кровати, прерванный акт питания и, наконец, протянутая рука. Все это, связав, назавтра врач пригласил Михаила и подробно разобрал и объяснил все его страшилки. И Зощенко тут же стал абсолютно здоровым, с аппетитом ел, вскоре женился и, впоследствии, помогал своим знакомым и друзьям преодолеть их психологические комплексы. Выходит в каждом из нас, в сфере подсознания, могут сидеть пугающие нас страшилки. Не с этим ли связана смена нашего настроения, то, казалось бы, без причины на нас накатывает волны меланхолии или безудержного веселья. Воистину, познай самого себя и резко улучшишь свое самочувствие.

Как-то профессор психологии послал нас в Кунсткамеру, чтобы ознакомиться с музеем Ломоносова. Профессор поставил задачу – обнаружить нечто особенное в этой экспозиции. Поднимаюсь на третий этаж по винтовой лестнице. Через неделю психолог вернулся к этой теме. Особенным я посчитал то, что в семейном ансамбле семьи Ломоносовых Петр Первый занимает какое-то особое место. Множество его портретов. Шокирующее объяснение профессора. Петр Первый ни больше, ни меньше родной отец Михаила Ломоносова. Мол, не одна диссертация защищена, исследовавшая и доказавшая это. Аргументы следующие. Петр Первый два раза в 1710-1711 годах останавливался в Холмогорах, в семье Ломоносовых. В описываемое время отец Ломоносова был не дееспособен – это, мол, доказано – а мать Ломоносова была красивой, дородной женщиной и Петр Первый мог и не устоять перед ее прелестями. Вот, мол, откуда Михаил Ломоносов такой самородок – взыграли гены отца.

По Фрейду вся информация, полученная человеком за всю предшествующую жизнь (прочитанные книги, все знания) стопроцентно хранится в ячейках памяти на подсознательном уровне. И если студент не может ответить на тот или иной вопрос, когда он сдает экзамен или зачет, это не значит, что он не знает ответа. Просто не всегда человек сможет перевести информацию из сферы бессознательного в сферу оперативной памяти. Так сказать, считать с жесткого диска, как в компьютере, информацию. Обычно одновременно в оперативной памяти “прокручивается” два-три процента имеющейся информации. Внезапность того или иного открытия обуславливается тем, что человек в оперативной памяти пытается решить ту или иную проблему. Но информации не хватает, какого-то недостающего звена и, вдруг, “эврика” (Менделеев увидел концепцию своей таблицы во сне, когда кладовая подкорки оказалась расторможенной), и совершается открытие. Ньютону на голову упало яблоко – он сформулировал закон всемирного тяготения. Архимед, купаясь в ванной сформулировал свой закон и т.д. Интуиция – это подспудное знание подкорки, переведенное в область оперативной памяти. Чем больше прокручивается информации в оперативной памяти, чем быстрее информация поступает из-под корки, тем способнее человек. У гения легко растормаживаются кладовые памяти и большая емкость оперативной памяти. Начитанность, безусловно, способствует развитию памяти. Творчество можно рассматривать, как способность диалектического взаимодействия оперативной и “дисковой” – подкорковой памяти. Такие мысли навевает профессор, излагая теорию Фрейда. Со всеми этими представлениями мы знакомимся впервые и поглощаем их с жадностью.

На занятиях объявили – завтра в политехническом институте встреча с кандидатом в российские президенты Б.Ельциным. Импровизирует, дает оценки своим политическим противникам. “Как Вы относитесь к Гидаспову?” “Трудно сказать – высказывания не однозначные – я его еще изучаю. Девяносто девять процентов членов политбюро надо сменить. По Грузии – войска введены по личному распоряжению Горбачева – неужели Вы думаете, что министр Язов способен на самостоятельное решение – это не тот министр”. “Как Вы относитесь к Нине Андреевой?” “Так же, как она ко мне”. Часа через полтора из президиума ему напоминают, мол, через полчаса у Вас встреча с Гидасповым (первый секретарь Ленинградского обкома партии). “Гидаспов обождет”, – не оборачиваясь, произносит Ельцин. “Вы нас ставите в неудобное положение”. “Да подождет ваш Гидаспов”, – раздраженно бросает Ельцин. Через десять минут ситуация повторяется. В очередной раз: “Борис Николаевич, Вас ждет не Гидаспов, а рабочие завода “Металлист”. Борис Николаевич встрепенулся, словно молодой петушок – это, мол, другое дело, Гидаспов мог бы, и обождать, но вот испытывать терпенье рабочих не в моих правилах. Все встают. Под бурные овации кандидат в президенты покидает зал… Приехав домой, в родную Курганскую сельхозакадемию рассказываю обо всем этом своим сотрудникам, подспудно настраивая их проголосовать за Бориса Николаевича. Позднее меня упрекали в том, что я чуть ли не навязал им в российские президенты Ельцина. Не все нравилось россиянам в импульсивном правлении Бориса Николаевича.

Стриптиз

Будучи на ФПК, чего только не наслышишься. Мой коллега из Пскова поведал следующую историю. Поехал он как-то со своей сотрудницей в составе туристической группы в Югославию. Он женат и его сотрудница замужем. Друг другу они давно симпатизировали, и вот представилась возможность наставить рога своим половинкам. Вскоре после приезда в составе своей группы они направились в стриптиз-клуб. Мать с дочерью – участники стриптиза – имитировали любовную пару. И когда дочь поставила ногу на колени нашему руководителю группы – он от переизбытка чувств мало не свалился со стула. Представление потрясло неподготовленную психику советских экскурсантов. После окончания сеанса, любовники пошли в гостиницу. Дойдя до своих номеров, не сговариваясь, не глядя друг на друга, разошлись по своим комнатам. Стриптиз сыграл с ними злую шутку. На этот раз им удалось сохранить верность своим половинкам. Коллеги по работе заметили за ними некую странность, когда они вернулись из турне, – взглянув друг на друга, они начинали беспричинно хохотать.

О телепатии

Можно как угодно относиться к этому явлению. Выдвигать какие-то теории, разрабатывать системы доказательств. Меньше всего меня интересует теоретический аспект этой проблемы. Расскажу лишь о том, чему был сам свидетелем. В телепатическом общении всегда присутствует две стороны –передатчик (донор) и приемник (потребитель). В описываемых явлениях мне отводилась пассивная роль донора, информацию всегда принимал некто другой.

1-й эпизод

Семидесятые годы. Неурядицы в семейной жизни. Еду как-то в автобусе на переднем боковом сидении. Склонив голову, крепко задумался о своей запутанной жизни. Внезапно начинаю слышать голос извне, вступивший в полемику с моими мыслями. О чем бы ни подумал, тут же слышу комментарий вслух и ответ на свой непроизносимый вопрос. Словно очнувшись от задумчивости, приподнял голову и стал глазами искать “возмутителя спокойствия”. Напротив пожилая женщина с корзиной сухих груздей. Не она, да и голос слышался мужской. Соседка рядом тоже полудремлет. Наконец вижу напротив, наискосок, рядом с окном водителя, сидит мужчина лет пятидесяти, смотрит как бы сквозь меня. Глаза пронзительно голубые. Интуиция подсказывает – это он. “Да, это я”, – спокойно произнес мужчина вслух, но на меня даже не взглянул. Что за чертовщина – мысленно подумал. “Никакой здесь чертовщины нет”, – снова вслух ответил мой собеседник. Мне стало не по себе – матюгнул его про себя. “Зря ты материшься”, – ответил сосед. Соседи стали прислушиваться к нашему диалогу. Но игра шла в одни ворота. Говорил только он, как бы бесцветным, безличным голосом, ни к кому не обращаясь. Что бы я ни подумал про себя, тут же обнародуется ответ. Нервы мои не выдержали. В душе поселился какой-то страх непонятного происхождения. Не доехав до нужной остановки, сошел с автобуса. Еще раз посмотрел на своего оппонента. На этот раз наши взгляды встретились. Он доброжелательно улыбался. Позже корил себя, что не нашел в себе силы разговориться с ним, чтобы как-то прояснить – что же это было такое. В то время здравый смысл меня оставил. Ясно, что, используя свои феноменальные способности, мужчина откровенно надо мной подшучивал. Больше никогда его не встречал.

2-й эпизод

Спустя три года, после описанного выше случая – я уже работал преподавателем в машиностроительном институте – шел как-то из одного учебного корпуса в другой – подписаться на газеты и журналы. Ощущаю, за мной кто-то идет. Не обращаю внимания, не оглядываюсь – мало ли что. Решил сократить путь, пошел дворами, повернув направо. Вдруг слышу вопрос, – который час. Оглянувшись, вижу мужчину, как мне показалось цыганской наружности, весь чернявый, с черной бородой, в хорошем костюме, достаточно изысканной внешности. Как сейчас помню, ответил – без пятнадцати три. Мужчина продолжал идти своим путем, а я своим. Но так продолжалось всего лишь несколько секунд. Слышу за спиной прерывистое дыхание – оглянулся – этот же мужчина следует за мной метрах в двух. Совпадение – думаю. Затылок, однако, стал, почему-то холодеть. Решил проверить свою догадку – не спроста же он идет за мной. Замедлил шаг, а он и не думает меня обгонять. Тогда я пошел очень быстро, но идущий сзади не хотел отдаляться от избранной “жертвы” и шел на короткой дистанции за мной. Вот присосался – только и подумал. Впереди улица, по ней движется автобус. Ну, сейчас я от тебя оторвусь, пробежал впереди идущего автобуса. Оглянулся – преследователь готов пройти сквозь автобус, бегом догоняет меня, обегая автобус сзади. Снова догоняет меня и пристраивается сзади. Холод на затылке усиливается, по телу разливается слабость. Но вот и нужный корпус, поворачиваю за угол. Преследователь за мной. Захожу в корпус, он тоже. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж – преследует, иду по коридору к учебной части – там пункт подписки на газеты. Мужчина, как тень – за мной. Захожу в кабинет, занимаю очередь. Преследование окончено. Два дня ходил, как разбитый.

Позже в Москве, разговорился с аспирантом, исследующим тайны человеческой психики. Это, мол, типичный случай энергетического вампиризма. Его вопрос, – который час – тест-проверка на совместимость наших энергетических полей, открытости, в частности, моего биополя. Его работа могла быть связана с тратой психической энергии, скажем, он использует в своей работе гипноз. И ему периодически нужна “подзарядка”, чтобы восстановить израсходованную психическую энергию. Гонорара я от него так и не дождался.

3-й эпизод

Сижу как-то в городском саду, задумавшись. Анализирую, пытаюсь найти выход из сложившихся жизненных затруднений. Внезапно слышу голос и ответ на разрешение одной из ситуаций. Смотрю – мимо идет медленной походкой старик с белой бородой, на меня не глядит, но явно разговаривает со мной. Он продолжает, когда он сравнялся со мной, – здесь, мол, ты не беспокойся, ситуация будет разрешена в твою пользу. Когда он уже прошел, то дал и третий комментарий по мучившему меня вопросу. Я был совершенно успокоен. В дальнейшем все предсказания старика сбылись. Что это было?

Мессинг

С удивительными способностями Мессинга я познакомился на его представлении, когда он приезжал в Курган. Мой коллега по машиностроительному институту Глеб Волков, с которым я сидел рядом, вызвался поучаствовать в одном из проводимых экстрасенсом опытах. Мессинг на сцене, а Глеб должен выйти из зала и спрятать там меченный бумажный рубль и вернуться в зал на свое место. Выяснилось – Мессинг работает со своими подопечными, находясь в тесном контакте с ними. Он подошел к Глебу, взял за руку. Мессинг, реагирую на биомоторику подопытного, должен отыскать спрятанный в коридоре, рубль. Глеб встал, намереваясь выйти с Мессингом из зала, но последний его резко посадил на место, и рука Глеба непроизвольно потянулась к его собственному ботинку, сняв который, он достал из него рубль. Ввести в заблуждения Мессинга моему другу не удалось…

Проверка

Будучи студентами, мы с другом решили поставить прямой эксперимент по проверке существования телепатии. Сверили часы, разъехались в разные концы города, и сеанс начался. У каждого десять фигур, согласованных заранее. Вначале я в течении десяти минут – по минуте на каждую фигуру – “посылал” сигнал по той или иной фигуре, глядя на нее. Потом мы менялись ролями. Результаты таковы. Я не мог угадать ни одной фигуры. Мой же друг из десяти фигур отгадал три (тридцать процентов совпадений). Этот примитивный эксперимент подтвердил, что я лишь гожусь на роль донора. Вывод – тут что-то есть. Как зародились телепатические способности у человечества. Возможная версия заключается в следующем. У наших предков словесный аппарат не развит. Проблема с передачей информации, а практическая необходимость в этом есть. Скажем, охота на мамонта. Разведчик находит объект – десятки километров его разделяют от основного отряда, в котором должен быть человек, способный воспринять передаваемую информацию разведчиком. На эту роль людей тщательно отбирали, и они тренировались по какой-то особой методике. Слов нет, энергетически затратная технология передачи информации. По мере развития различных источников передачи информации менее энергоемких, надобность в телепатии снижается, но генетически могут появляться люди с такими уникальными способностями – для нас, простых смертных – это, безусловно, чудо.

Около научные истории

В 1969 году будучи аспирантом побывал на встрече с приехавшим в Курган академиком Харитоном. Последний, как известно, совместно с академиком Я.Б.Зельдовичем впервые в 1939-41 годах осуществил расчет цепной реакции деления урана – последняя теоретическая работа, открывающая путь к практической разработке и созданию атомного оружия. В своем окружении его любовно звали Харитончиком. Одно высказывание академика запомнилось мне, да и не только мне, на всю жизнь. Любые идеи, витающие в головах ученых, или творческих личностей обречены на их практическую реализацию пусть в ненастоящее время, но непременно это обязательно произойдет в недалеком или отдаленном будущем. Обосновывал он это так. Все знания, попадающие в голову человеку, имеют под собой практическую основу. Теория – устоявшаяся практика. Комбинация известных фактов, знаний, происходящая в наших головах, дает новые знания, открытия, которые вновь обогащают практику. Любая сумасшедшая идея, возникшая в головах у нормальных людей, на его взгляд имеет право быть. Такой подход – бальзам для молодого ученого, уверенность в его начинаниях, вера в неотвратимость успеха. Мы тогда получили мощный нравственно-психологический толчок в своих научных изысканиях.

Со вступительным словом на одном всесоюзном научном семинаре, посвященном эффекту безызносности в технике, проходившем в Москве, выступает академик А.Ю. Ишлинский, куратор этого научного направления. Ему около шестидесяти. Начало речи обескураживает – “Дорогие доярки, я Вас поздравляю с высокими надоями…”. Договорить свое обращение к дояркам ему не дали. Председательствующий, из президиума – “А.Ю., Вы не из того кармана достали бумажку”. Академик, нимало не смутившись, достает бумажку из другого кармана и, уже обращаясь к нам, начинает свою речь – “Дорогие, участники научного семинара…”. Видимо, после нас академик был приглашен на слет доярок. Воистину, свадебный генерал. В это же время довелось послушать выступление академика П.А.Ребиндера Он старше А.Ю.Ишлинского на пятнадцать лет. Его выступление произвело сильное впечатление на нас, молодых ученых – моторный человек, динамичный оратор, зажигающая речь и… никаких бумажек.

Непримиримость отдельных направлений, школ приводила к неприязни и самих ученых, к их взаимному оскорблению. Однажды на Всесоюзном научном семинаре мы, его участники, оказались свидетелями такого рода эмоционального всплеска – выступает один профессор – автор научного открытия. Его соавтор тоже профессор, только более известный и признанный в научных кругах. С некоторого времени они разошлись во взглядах. И второй профессор стал подтормаживать внедрение научного открытия, выступая против первого профессора на всех семинарах и конференциях. А так как он был более именитым, то второму профессору постоянно доставалось на “орехи”. Итак, на трибуне первый профессор, в президиуме второй. Первый говорит буквально следующее: “Смена научных направлений и поколений в девятнадцатом веке совпадали. Вряд ли при жизни Д.И. Менделеева кто-нибудь рискнул бы поправить или опровергнуть главное его детище – периодическую таблицу химических элементов. На дворе двадцатый век, а что творится в нашей науке. Для того, чтобы дать дорогу внедрению научного открытия, неужели – жест в сторону президиума, где сидит второй профессор – надо ждать когда кто-то “прикроет” глаза”. Профессор в президиуме даже глазом не моргнул. Спокойно дослушал до конца… И только потом невозмутимо покинул семинар. Допек таки он первого профессора, бросившегося, как Александр Матросов, на амбразуру. Это впрочем, никоим образом не облегчило его будущую жизнь.

В своем институте я имел наглость заявить руководству института, что буду защищаться по авторским свидетельствам, мол, скоро я их получу не один десяток. В своей тетради записал двадцать семь патентно-способных, с моей точки зрения, идей. Пять из них, в виде заявок на предполагаемые изобретения, отправил в институт экспертизы. Дискуссия по ним шла два года. Наконец пригласили в Москву. Мой эксперт предложил следующий вариант – если от одной заявки откажусь, то по остальным получу авторские свидетельства. Но эта заявка для меня особенно была дорогой. Провинциальное упрямство – или все или ничего. Проходит полгода. Эксперт предложил объединить заявки – мою (от которой я должен быть отказаться) и еще одного претендента – идеи схожие, только я подал на месяц раньше. Пошел на компромисс. Объединили. И на объединенную заявку раза три приходили отрицательные ответы. И я сдался. Это был продуманный маневр со стороны экспертизы. Через полгода мой знакомый профессор признался – мы все же “сделали” моему сопернику авторское свидетельство. Вся заруба шла из-за большого экономического эффекта и, соответственно, хорошего вознаграждения. Позднее разговорился с одним изобретателем из Ленинграда. Решили проверить патентоспособность моих идей. Оформили заявку в соавторстве на одну идею – она оказалась патентоспособной, через месяц получили положительное решение. Мне рассказали о том, что эксперты нарочно заваливают идеи провинциалов, а потом с этими идеями идут в институты и защищают диссертации. Отработанная, что называется, система… Уместно вспомнить и другой случай. Сижу в Ленинке, занимаюсь. Напротив молодой человек, лет тридцати, ученого вида с бородой, как у Карла Маркса. Обложился диссертациями. Трудится. Разговорились. Я, мол, заказ выполняю – делаю на продажу кандидатскую диссертацию. Из двух-трех провинциальных диссертаций получится одна. Использую экспериментальный материал этих диссертаций, ставлю совершенно другие задачи, естественно, ссылаюсь на эти работы. Но выводы, обобщения делаю совершенно иные или в рамках новых сформулированных задач. Два-три месяца и диссертация готова. Он пояснил – провинциальные работы экспериментально значимы, но их авторы, как правило, не способны подняться над экспериментом и сделать адекватные, надлежащие выводы, т.е. подвести под эксперимент соответствующую теоретическую базу. Это было еще в далекие восьмидесятые годы…

Защита моей кандидатской диссертации проходила в институте нефтехимии и газа им. Губкина. После успешной защиты, ко мне подходят два профессора – один автор научного открытия, второй – мой первый оппонент. “Если не ошибаюсь, – говорит автор научного открытия, – Вы, думаете, что это я подтормаживал прохождение в печать вашей ключевой работы – классификации”. Он был прав – я так и думал. Именно эту классификацию мне пришлось отстаивать при защите диссертации. Три года не мог опубликовать этот материал – ответ черного оппонента был всегда уничтожающим. И только доложив материал на Ташкентской конференции, я смог опубликовать предложенную классификацию. В диалог вступает мой первый оппонент – “Олег Николаевич, это сделал я”. “Как? Не может быть!” “Время прошлое, но в свое время Вы, перекрыли клапаны моему аспиранту. Он занимался той же проблемой, что и Вы. Но всегда оказывалось так, что Вы, докладывая работу на очередной конференции, на полшага оказывались впереди моего подопечного. Пришлось ему дать другую тему. Естественно, мне тяжело было Вам простить это. Но теперь, я думаю, мы будем с Вами друзьями”. И протянул мне руку…

Вузовская жизнь

Перетрусил

Доцент Чижов Яков Борисович, заведующий кафедрой одной из общеобразовательных дисциплин факультета механизации, не на шутку встревожился. А произошло вот что. В конце семестра он заболел и из другого вуза пригласили преподавателя на временную замену – сессия на носу, а по курсовой работе по этой дисциплине у студентов не получен зачет. Принимая курсовые работы, заезжая преподавательница выявила вопиющее нарушение в методике проведения курсовой работы доцентом Я.Б. В двух группах, у всех студентов задание было одно и тоже, один и тот же вариант. И пятьдесят курсовых работ близнецы-братья были отправлены в кафедральный архив – они по положению хранятся два года. Я.Б. подрабатывал в другом учебном заведении и свое свободное время он ценил на вес золота. До этого никто и не интересовался, как он проводил занятия. Он консультировал одного студента, а остальные стопроцентно у того “передирали”. Вот эта халтура и вскрылась. Когда доцент поправился, декан факультета вызвал его и сказал, чтобы к завтрашнему дню он предоставил все курсовые работы для проверки на элемент соответствия их регламентируемым нормам. Меня, как члена народного контроля, включили в эту комиссию. Назавтра в архиве и на кафедре не было обнаружено ни одной курсовой работы – они бесследно исчезли. Доцент Чижов только развел руками, мол, кто-то выкрал их и указывал то на одного, то на другого сотрудника кафедры, указал, наконец, на своего заведующего лабораторией. Впоследствии этого “крайнего” с подачи Я.Б. уволят, а ректор завлабу как раз в это время обещал дать квартиру. Для последнего это был, конечно, удар ниже пояса. Декану, однако, уже точно было известно, что это дело рук самого доцента Чижова. Как показал ночной сторож факультета в своей объяснительной записке участковому милиционеру, Я.Б. ночью подъехал на машине к запасному выходу – ключи он стащил еще с вахты днем, вынес с кафедры все листы и записки курсовых работ, погрузил в машину и вывез с территории факультета. Позже было установлено, что он их просто сжег в лесу, по пути в Курган. Очень уж он перепугался последствий этой проверки, что пошел на должностное преступление. В качестве меры наказания по материалам этого дела был подготовлен фельетон журналистом областной газеты Паникаровским, но позднее обком партии приказал этого доцента не трогать. Его жена работала в институте у академика Елизарова, и это спасло Я.Б. от полного краха. Этот журналист запаниковал, был он обычным номенклатурщиком и не мог занять принципиальную позицию. Против ветра, как говорится… Прошло уже более двадцати лет, а Я.Б. со мной так и не здоровается. Он по-прежнему заведует кафедрой. Угораздило же меня быть в той “злополучной” комиссии.