Дьявол и Город Крови 4: всей нечисти Нечисть

– Не твоему телу, а злобной твари! – перебила его Ее Величество. – Пока это все, что мы можем. Надеюсь, что драконы уже сожрали ее и хищные звери терзают ее тело. Но и в Аду я не дам ей покоя! Ты же знаешь, что она заняла мое место! Тварь! Тварь! – Ее Величество нервно прошлась по шатру, швыряя на пол все, что попадалось под руку. – Неужели она никогда не оставит меня и тебя в покое? Неужели я никогда от нее не избавлюсь?!

– А, по-моему, это мы пытаемся отправить ее на тот свет! Она бы и не знала о нашем существовании, если бы мы хоть иногда давали ей побыть человеком среди людей.

– Она дочь моего отца! Хоть он и отказался, но я не сомневаюсь, что только благодаря моей матери. Ты! И ты – мой любимый, вдруг оказываешься связанным с нею!

– Опять начинаешь?! – попытался остановить жену Его Величество.

– Она шла в уготовленное ей место, и вдруг наткнулась на первоживущего… Как, где?! Он должен был прийти к нам! Она ограбила меня, ограбила нас – и продолжает грабить! Как ты этого не понимаешь?

– Можешь ее больше не расхваливать. Давай раз и навсегда закроем эту тему. Мне все равно, кто она. Я ничьим себя не считаю, я не имущество, – Его Величество поцеловал руку жены, согревая своим дыханием, но сознание его кипело яростью. – В крайнем случае, принадлежу лишь тебе!

– Ваше Величество, не желаете отужинать? – в палатку заглянул вампир. Его презрительная насмешка, когда он заметил Его Величество, целующего руки Ее Величества, не скрылась от него.

– Да, сейчас будем, – ответила жена, выделив «мы».

Усмешка тут же слетела с губ вампира. Его Величество понял, что стоит ей дать вампирам послабление, и его растерзают, как любого другого человека. Подолгу не оставляя людей, он терял контроль над вампирами. Похоже, выпотрошив человека на его спине, они были уверены, что оставили свой след и властвуют над ним, но ведь не Зов накладывали, Проклятие. Или они чувствовали, что он начинает побаиваться их? Убрать из себя свой страх он мог лишь одним способом. Знала и она. Но чем больше они отдалялись, тем больше появлялось сомнений, позволит ли она ему освободиться.

– В горах обрядов очищения больше не будет, – сказал Его Величество твердо. – Мне это дерьмо в голове ни к чему. Оно не работает!

– Я подумаю, – пообещала Ее Величество, рассматривая оплавленные останки ключа, перебирая их и соединяя вместе. Она покрутила в руках лампу, потерла ее, но лампа осталась бесполезным медным сосудом. – Иди, поешь и позови мастеров. Пусть попробуют его восстановить.

– Не трать времени – это всего лишь пыль. Надеюсь, два других дракона догнали ее. И оборотни тащат к нам. Лучше мы поторопимся забрать два других ключа.

– Оборотни прошли здесь два дня назад. Драконы дней семь – восемь. Будем надеяться, что так оно и есть.

– Милая, я хотел бы убить сегодня несколько вампиров, – мрачно, наблюдая за ней исподлобья, решительно сообщил он. – Это реальный выход сохранить жизнь немногим вампирам, в том числе и вам, Ваше Величество. Я не жалею людей, я хочу, чтобы их хватило. Право слово, я так зол, что хочется снесть пару голов и заставить их пить свою собственную кровь! Не думал, что среди вампиров так много идиотов, которые путают Проклятие с Зовом.

– Хм, посвященных так мало, – безразлично усмехнулась Ее Величество. – Иди и убей, чем больше, тем лучше, – равнодушно согласилась она, не отрываясь от груды обломков. – В последнее время люди мне дороже, чем сотня вампиров. И не забудь послать сюда мастера.

Его Величество рассмеялся и вышел. Жена всегда успевала подумать наперед его. Все-таки она была неподражаема даже в такое тяжелое для них время. Он чуть не пропустил ее поощрительный взгляд, которым она его проводила…

– Вы не оставили удовольствия Господину? – Ее Величество прислушалась, не скрывая довольного одобрения. Голос Его Величество прозвучал фальшиво, наигранно, тема надумана, но он стоял с отрубленной головой вампира, и вряд ли они заметили то, что не укрылось от нее. Пока он мог убивать вампиров и оборотней, он был Царь, а она Царицей. Только сильнейший вампира мог убить вампира простым мечом. Необъяснимый факт, меч рубил – это главное.

– Ешьте! – приказал Его Величество. – Не нравится? Кому не нравится? Пожалуй, мы попробуем на вкус вашу брезгливость!

– Ваше Величество… – пискнул кто-то осипшим голосом… – Ее Величество услышала два коротких взмаха, и живо представила, как еще две голодные головы покатились к его ногам. Она усмехнулась, склонившись над оплавленным ключом.

Так оно и было. Из шеи потекла черная жидкость, сворачиваясь. Тела на глазах разлагались. Вампиры, объятые ужасом, упали на колени в немом покорном молчании. Его Величество прошел по ряду, приподнимая головы кончиком меча. Немногие бы из них уцелели, если бы он не увидел в их лицах себя, который прощал их. И все же, около семидесяти вампиров лишились голов. Двести тридцать вампиров не триста, но много. Его Величество уравнял счет до ста восьмидесяти.

«Пожалуй, и этого много…» – пробормотал он, но рука устала косить головы, как траву. Остались верные ему последователи. Оборотни завыли и бросились прочь – завтра они вернутся, но ночь гнева переждут где-нибудь! Таким его знали, такого его боялись Он взошел на трон и в короткое время прекратил междоусобицу кланов, убивая и тех и других. Он все еще был Его Величеством, и только Ее Величество могла сдержать его гнев, имея на него необыкновенное влияние. Это она закрывала их все это время, когда они решили, что он стал другим, ослаб, выдохся. Она была его жена, и пусть половина из них побывала в ее спальне, рогами тут не пахло. В замуж она ни за кого из них не собиралась.

Вампиры разошлись, не проронив ни слова – до утра от тел не останется ничего. Многие были рады – не придется делить кровь с теми, кого уже нет. Здесь – каждый сам за себя. Они сгорят с первыми лучами солнца, которые коснуться останков.

Его Величество вошел в палатку, предназначенную для Величеств. Таким и она его любила. Но в эту ночь он никого не любил, даже ее. Едва закончив супружеские обязанности, сам не понимая почему, сославшись на дела, Его Величество попрощался с супругой и до утра поспешил уйти в другое место. Он вдруг понял, что не может вспомнить, что было в их постели в ту брачную ночь, когда он любил ее сумасшедшими чувствами. Он любил ее, по-прежнему любил, но не тем, чем любил раньше.

«Вот пусть тебя имеет любой из них! – подумал он и понял, что ему безразлично, с кем она спит. – Старею… – подумал он, ужаснувшись своей холодности. – Неужто, импотенция не за горами?!» И мучился, и ворочался до самого утра, пытаясь восстановить в памяти то самое желание, которое раньше сводило его с ума. Вампиров он не жалел. Зато теперь каждый из них знает, как дорог человек, который может накормить. Прогулка по горам, несомненно, пойдет кабинету министров и Святым Отцам на пользу, позлорадствовал он – и, может быть, они согласятся на законы, которые призваны сохранить человека, как вымирающий вид…

Глава 11. Бег с препятствием

В гору так быстро подниматься не получалось – подъем у Маньки и Борзеевича занял именно четверо суток. Поднимались, почти не отдыхая, без сна, без еды. В середине третьего дня, когда драконы приблизились к подножию и их стало видно, открылось второе дыхание. Дьявол не мешал страху гнать их обоих наверх – добраться до вершины нужно было раньше, чем настигнут драконы, а то, что это случится, уже никто не сомневался. Последние сотни метров поднимались на автопилоте.

Вряд ли обошлось без Дьявола, который перед подъемом поплевал им в каждый глазик и прошептал злобно, что-то типа: «А вот, вижу я, что не по зубам вам мои горы!» – и протер глазик своей ядовитой слюной.

Дьявол взлетал выше, втыкал меч в ступеньку и кидал им веревку – и снова взлетал, приготовляя еще одну, привязанную к колышку из неугасимого поленьего дерева. Откуда взялась вторая веревка, никто не спрашивал, только смертельная опасность могла изменить его сквалыжную натуру, понуждая проявить благотворительность. Пока они поднимались по второй веревке, Дьявол успевал подобрать первую и подняться с ней выше. Горшочек почему-то родил только горькие коричневые зерна, слегка поджаривая их. Их жевали на ходу, запивая живой водой. Пот катился с них градом, к концу подъема одежда болталась и на Маньке, и на Борзеевиче, штаны пришлось подвязать веревочкой и туже затянуть резинку.

Драконы почти нагнали их на вершине шестой горы. И обогнали бы, если бы снег, за который они цеплялись, то и дело не обваливался, унося их в пропасть.

Но Драконы быстро умнели, предварительно сотрясая гору ударами хвостов. И когда снег скатывался, начинали карабкаться вверх. Едва ступив на вершину, Манька вытянула из связки за спиной посох, и медленно пошла вслед за подсказкой, но все же первый раз прошла мимо. Дьявол остановился на вершине, и бормотал, бормотал, придвигая тучу со снегом.

– Нашли, – крикнули ему, доставая ключ. – Здесь шесть… шестиголового дракона ключ!

– Давай, что ты там говорила в первый раз? – поторопил Борзеевич, не скрывая испуганную дрожь.

– Город… город будет не виден… нет, не так, – руки у Маньки тоже тряслись, подбирая посох, она выронила ключ.

– Вы оба! С ума сошли?! – рядом из ничего возник Дьявол. – Прячьтесь в пещеру, где санки паяли… Драконы пришли попрощаться!

– Куда?! – заметался Борзеевич, хватая и свои, и Манькины пожитки.

– Там, ниже! – крикнула она, подхватив то, что не успел и не смог поднять Борзеевич.

Драконы тяжело бежали за спиной, сотрясая землю своей поступью. И плевали огнем в спину, почти доставая, не замечая, что топают прямо по Дьяволу, который засмотрелся на них. Будучи растоптанным, Дьявол все же смог провалится сквозь землю. Возмущенный до глубины, он вынырнул чуть дальше, поманив Маньку и Борзеевича в пещеру, которую оба пробежали бы мимо, если бы Дьявол не вышел из состоянии тени, когда намного обогнав их обоих, пинком ноги освободил вход от снега.

Первым в пещеру юркнул Борзеевич, следом Манька…

В пещере сразу стало светло от огня, вылетевшего из пасти дракона, который пытался проникнуть внутрь. Они едва успели отскочить. Дьявол уже тоже был в пещере, а когда юркнули в самый дальний конец в большую залу, обрушил часть свода, едва не завалив небольшое помещение, в котором располагалась доисторическая кузня.

Манька едва узнала место, где они останавливались в прошлый раз…

В пещере было жарко и даже душно. Теперь на стенах и на полу росли какие-то бледные, почти желтые растения, похожие на кочаны салата, кисло-сладкие на вкус, вились плети лиан. Несколько видов грибов торчали из земли, кое-где пробивалась трава. Озеро с каменной плитой посередине стало чуть больше. Вода выходила из-под земли и утекала в расщелину в стене полноводным ручьем, а в самой воде, на дне озера, копошилась доисторическая живность.

Пока они стояли с изумленно отвисшими челюстями, в пещере стало заметно светло. Свет шел от стен, с потолка, слегка светились растения.

– Я удивляюсь, когда вы удивляетесь, когда удивляться нечему, – Дьявол прикрыл им обоим рты, вынимая из связки рогатину из неугасимого поленьего дерева и котелки. Воткнул сук в землю, зачерпнул живой воды, собрав на ходу грибы и кочанчики. – Здесь вершина – и очень много космических излучений, которые нужны любому дереву для поддержания формы. Мы, как встарь, кинули провод. Что-то корни оставляют для себя, что-то уходит к земле, где пасутся избы. А где неугасимое полено, там живая вода, это два в одном. Естественно, сам колодец спрятан внутри горы, – Дьявол похлопал ладонью по стене, будто пробуя ее на прочность. – Откуда знать, кто сюда пожалует? А защитить его некому. Приведут оборотни человека и скажут: плюй! Он естественно плюнет. И вампиру понятно, что здесь была воткнута неугасимая ветвь, которая пустила корни. Они сплетены под нами в тугой узел. Здесь один из боковых корней дерева, а пещера – перевалочный пункт. Но, согласитесь, приятно расположиться так на отдых, посреди каменных пустошей?

– Приятно! – согласился Борзеевич. – Особенно, если не спишь на голой земле… Боженька, я понежу свои косточки! Когда я соберу этот мох и устрою постель, я окажусь в Раю! – он снял обувь и прошелся по пружинящему мху, упал, зарываясь в него лицом.

– А помыться в озере можно? – Манька была полностью согласна с Борзеевичем.

Она поморщилась. Мало ли что понятно вампиру. На то он и вампир, чтобы знать обо всем, что Дьявол положил на человека. Дьявол все время пытался доказать, что вампир не только полезен и могуч, но на порядок умнее. Мог бы не напоминать лишний раз. Да, они, конечно, еще не убили ни одного вампира, зато скольких ограбили!

– Можно, – кивнул Дьявол. – Это же озеро, а не колодец. Он для всяких бытовых нужд и существует.

Ужин был отменный и до отвала.

Грибы сушили, варили, жарили, молодые розетки цикория, сладковатые на вкус, прекрасно подошли в качестве гарнира. Сразу после ужина их разморило. Ключ сломали наполовину, а пока думали над остальными знаками, оба свалились без снов. Дьявол накрыл их своим плащом, смеясь, что-то прошептал над ними, потом не спеша вышел на воздух мимо двух драконов, которые пытались разломить твердый гранит, прошел взад-вперед, поглядывая на небо, освещенное лучами закатившегося солнца.

– Шесть дней… шесть дней… – Он махнул рукой. – Ладно, пусть будет пять! – и растворился в вечерних сумерках.

Манька проснулась первой. Заметив сладко сопящего Борзеевича, она не стала его будить. Но он проснулся, едва она взяла в руки ключ и отошла к стене с ветвью, посветив на знаки.

– Придет человек в город и не спасет его… Нет, не так…

– Придет человек в город, где его нет, но будет там, где он есть… О, сработало. Осталось две головы! – обрадовался Борзеевич.

– Ну ты… дай, я сама! Мой кроссворд! – возмутилась она.

– Да как-то прилетело… – пожал плечами Борзеевич.

Он достал котелок, зачерпнул в него воды. Через минуту вода закипела. Налил и себе, и Маньке горячего чая, пристраиваясь рядом.

– Бедственное положение… бедственное положение… Придет в город человек и не спасет его…

– Правда в том, что спасет или не спасет, я понятия не имел, – Дьявол, как всегда, вынырнул из места, куда в это время никто не смотрел. – Предполагал, что так будет. Это не чудо, это закономерность – закон подлости. Начните с чего-нибудь другого.

– Тут лампа и знак, а под ним еще два знака. Так, загадает человек одно желание, а исполнятся три… Есть! Я поняла: умрет человек, но будет жить…

– Ну, – согласно кивнул Дьявол, раздумывая. – А это да, это чудо. Тут без вмешательства свыше не обошлось.

– Все! Земля тебе пухом! – Манька помахала ключу рукой. – Можешь смешать его с грязью, – брезгливо попросила она Дьявола.

– Эта версия у тебя была после первой? – мрачно пошутил Борзеевич, когда Дьявол подул на ключ, оставляя от него оплавленные останки. – Послушай, Маня, мы с тобой не такие уж профаны, если выиграли два раза, – размышляя вслух, поделился он. – Одноголовый – первая версия, достался не нам. Я догадываюсь, кто в нее играл!

– Я тоже, – согласилась Манька. – Чайники!

– Вторая пока не пройдена – или пройдена, но не выиграна, двухголовый жив, – подытожил Борзеевич. – И пятая людей пугает. Третья и шестая версия на нашей совести, кажется, мы ее прошли. Двенадцатая вас у входа поджидает.

– Девятая версия была сетевой, – согласно кивнул Дьявол. – Там игроки третьей, шестой и двенадцатой обрели второе дыхание. Ну, так, показательная была – демоверсия!

– А где четвертая, седьмая, восьмая, десятая и одиннадцатая? – полюбопытствовала Манька, загибая пальцы.

– Без вас справились, – усмехнулся Дьявол и с готовностью взглянул на обоих. – Но, если хотите попробовать…

– Нет, нет, нет! – разом замахали руками и Манька, и Борзеевич.

– Но вы молодцы, – похвалил Дьявол. – Выспитесь, как следует. С утра позавтракаем, чем Борзеевич пошлет – и в путь. До седьмой вершины он неблизкий.

– А дракон? – опять хором воскликнули оба.

– На то она и игра, чтобы быть интересной, – отозвался Дьявол. – Куда он от вас денется? Будет мешать, прыгать вокруг да около, хватать за ноги. Причем исключительно вас, зрить в корень ему не дано. Тебя, Борзеевич, так и быть, понесу, но Маньке придется рассчитывать только на свои силы.

Манька с хмурым видом взяла меч и посох и направилась к выходу.

– Маня, ты куда? – Борзеевич схватил ее за руку.

– Потренируюсь, – невесело отозвалась она, отстранив Борзеевича. – В игре всегда так, раз пять умрешь на одном месте, на шестой выживешь. Снесу пару голов. Он – последняя версия, дальше ему усложняться некуда.

Борзеевич захихикал, но Дьявол его пристыдил.

– Между прочим, неплохая мысль! Я бы так же поступил. И посмотрел бы, сколько времени ему нужно нарастить новую голову. Иди, Маня, иди! – благословил он ее. – Живой воды ты чуть ли не ведро выпила, так что сила богатырская должна была прибавиться.

Борзеевич посмотрел на Дьявола с осуждением, но останавливать Маньку не стал. Если то была игра, то они были и игроками, и компонентом игры. Быть зажаренными и съеденными означало только одно: кто бы там после не пришел – в живых их уже не будет.

В самой верхней части обвала, преимущественно сбоку, остался небольшой узкий проход. Манька проскользнула по нему и оказалась у входа, который представлял собой еще одно входное помещение-грот, в котором дракон не помещался, но три головы на длинных змеевидных шеях извивались в «прихожей», пытаясь разобрать завал и расширить проход, сдвинув гранитные плиты. Слава богу, эти плиты были цельными и массивными. Дальше входная плита, которая нависала сверху, была рассечена в нескольких местах и уходила вверх, образуя свод. Вот здесь-то Дьявол и обрушил камень крупными глыбами и щебнем, защитив большую залу.

Манька вдруг подумала, что он поторопился – в пещере дракону не развернуться, а живая вода могла подточить его силы. Сначала впустить его, а потом обвалить – и дракона запечатали бы навеки. И торопиться никуда бы не пришлось. И тут же вспомнила, что драконов было два, и шестая версия вполне могла стать двенадцатой. Вряд ли второй Горыныч стал бы пощипывать травку, пока они его на составные разбирают.

Помещение чуть меньше, где вышедшие из саркофагов люди устроили кузницу, от прохода было недалеко, но вход в него был уже, чем вход в пещеру. Дракон пытался заглянуть и туда, засовывая внутрь попеременно то одну голову, то другую, выпуская огонь.

Манька с холодком по спине вспомнила, как один из призрачных людей, с почти таким же мечом, как у нее, рубил головы поначалу девятиглавому дракону. Тот человек высоко взлетал и кувыркался в воздухе, опускаясь на спину дракона и вырубая дыры под лопатками, где у него должны были быть легкие, выпуская огниво. После этого дракон достаточно долго не мог набрать столько воздуха, чтобы выдохнуть его с силой – струйки едкого огня вылетали из пасти жиденькие, стекая по челюсти и разъедая его самого. В это время человек спокойно обрезал ему все головы, возвращался на спину и прорубал достаточно широкие щели снова, дожидаясь, пока новые головы отрастут. После этого он снова обрубал ему все головы, уворачиваясь от ударов хвоста, которым тот протыкал себя, как скорпион. Казалось, он его совсем не боялся – носился вокруг, как метеор, как будто рубился с драконами каждый день. Дракон едва поспевал развернуть тушу, когда человек оказывался на другой его стороне. В этом он человеку уступал. Но сзади дракон здорово работал хвостом, как лопатой бульдозера, размахивая им и волоча по земле, сминая все на своем пути. Этой хвостом-лопатой дракон сотрясал горы не хуже Дьявола, который использовал скрещенные пальцы. После первой отрубленной головы дракон стал десятой версией, после второй одиннадцатой, после третьей двенадцатой.

А в это время два других человека преспокойно разгадывали ключ…

Понятно, что главное успеть взобраться на спину дракона, подрезать крылья и сухожилья ног, чтобы тот не вертелся…

Ну, еще вырубить дыры над легкими…

Не факт, что она сможет повторить те ловкие кульбиты. Кроме того, мысль выйти из пещеры и попробовать применить на практике увиденное во сне была попросту невыполнимой. Дракон закрыл своей тушей выход, а три головы, чудом влезшие в пещеру, поливали огнем так, что плавился гранит.

Биться с головой даже не стоило пытаться. Подойти к Дракону безопасно можно было лишь с боку, но до этого бока надо было еще добраться. Шеи у дракона были длинными и гибкими, но не на столько, чтобы загнуться в одном месте в обратную сторону. Мешали сильные стальные мышцы, хотя, шеи у него, как у червяка, были кольчатые, и могли вдруг стать короче и толще, и каждое кольцо имело шипы, которыми он стрелял не хуже, чем они с Борзеевичем стрелами.

От стрел она легко уворачивалась, гномы научили. А если задевали, то неглубоко, оставляя легкие царапины. Сама виновата, высунулась на дракона поглазеть. Съеденное ею железо надежно защищало жизненно важные органы, как щит, а яд, который в них был, нейтрализовала выпитая ею живая вода. Но, пожалуй, она могла бы двумя или четырьмя ударами перерубить шею, если бы смогла добраться до места, где дракон был защищен менее всего – у входа в пещеру и в помещении кузни, тоже у входа.

«Эх, его бы к стальной промышленности пристроить, цены бы ему не было!» – пожалела она, пытаясь нащупать у него слабые места.

Перво-наперво, она тоже пальнула огнем, угодив Горынычу в глаз. Потом пожгла все три головы, которые плевали огнем в ответ. Дракон взревел всеми двенадцатью головами и отступил от пещеры.

Воспользовавшись паузой, Манька скользнула в нишу. И услышала, как с новой яростью Горыныч обрушился на вход, сотрясая вершину горы. Со стен посыпалась крошка. Дракон, видимо, уже отрастил глаза и полечил головы, сунув внутрь еще три.

Заглянув в нишу и заметив ее, несомненно обрадовался, выпустив победный огонь и боевой вой. Манька заткнула уши, пережидая, и пожалела, что упустила момент – во время воя голова не плевала огнем. Поработав как следует, дракон освободил проход, засунул внутрь голову полностью, пытаясь развернуть шею в ее сторону.

Она прижалась к стене, в три приема отрубив первую голову. Это оказалось не так сложно, меч резал покрытую чешуями шею так же легко, как ступени в камне. Она повеселела, в надежде, что дракон образумится.

Но тот решительно настроился потерять все двенадцать голов…

Вторая голова протолкнула внутрь отрубленную голову, освободив проход, и полегла рядом…

Скоро все двенадцать голов лежали неподалеку. Наступила передышка, дракон утихомирился. Манька засекла время. Ровно через час. И еще двенадцать голов полегли рядом. В кузне стало тесно. Манька оглянулась и сразу поняла: еще двенадцать голов, и ей из кузни не выйти. Она перелезла через головы, закрывающие вход, выпустила огненную струю из посоха, выжигая в туше дыру.

Еще двенадцать голов, почихав огнем, остались в пещере, укрепив насыпь. Ей начинало нравиться издеваться над Горынычем – она высунула голову из пещеры на свежий воздух и увидела, что чудище слепо топчется на задних лапах, а на шеях отрастают новые бутоны. И снова направила на тушу посох.

– Ты почто скотину изводишь? – заругался Дьявол, появляясь в проходе. – Я не приказывал! Иди-ка, ложись спать, все равно к завтрашнему утру нарастут. Вот будем утром выбираться отсюда, тогда и погонишь ее…

– Не так страшна зверюга, как намалевали! – радостно поделилась она впечатлением, удивляясь драконьей глупости. – А почему он за нами, а не за ключами побежал? Мозгов нет?

– Мозги у него несколько иначе устроены. Он думает, что думает, когда думают другие. Но думалка дракона работает быстрее любой другой думалки. Он умеет помнить все, что касается его самого, но не то, что делает и как делает, и все время принимает мысли вампиров о себе, как подтверждение своего бытия. Поэтому сладкая парочка не может существовать друг без друга. Был бы здесь вампир, он бы не позволил ему подставлять свои головы. Даже глаза обезглавленного вампира могут подсказать, как ему поступить. Так что, если рядом будут и тот, и другой, сначала убей вампира… В перспективе, я подумываю усложнить игру – сразу на двенадцать версий до двадцать четвертой!

Манька покрутила пальцем у виска.

– Иди ты! Мы умираем, а тебе весело?! – возмущенно отозвалась она. – Ну и кто ты после этого?

– Думаешь, я не могу посмотреть на себя как выдающийся Бил-и-Бей? Не-е-ет, я думаю, что у меня все гораздо круче! Дракон не должен знать, где спрятан ключ, потому что ключ – это и есть дракон. Если дракон и ключ окажутся в одном месте, он вернет дракона в то место, где он изначально должен находиться – в город. Но в настоящий. Точно так же, как дракон возвращал обратно лампу. Он мог бы взять только печать – пергамент, зарытый вампирами на площади, и тогда подчинил бы себе всех и мог бы выбирать любую жертву. Но города он не видел, поэтому не смог. У него было лишь несколько дней, пока мы до города добирались. Хотя… Такой ужас, который ставил на колени и вампира, и человека, уже бывал, и земля становилась пустыней, усыпанная костями. Это происходило, когда город открыли, а пергамент достать не успевали. Счастье, что вы дешево отделались. Что-то я мягкотелым становлюсь… Но пергамент не вечен, рано или поздно он приходил в негодность, открывая настоящий ключ.