Рауль Валленберг: «Железная маска» Сталина, или Алый Первоцвет

Тем не менее, эта беседа не осталась без последствий, правда, с большим опозданием. В начале января 1944 года министр финансов Генри Моргентау, выступавший за участие США в спасении евреев – жертв нацизма, добился от Госдепа, выступавшего против принятия беженцев – евреев, официального отчета о своей позиции, и, вместе с собственными соображениями, переслал его Рузвельту. На основании этого материала Рузвельт издал президентское распоряжение о создании Управления по делам военных беженцев (УВБ), которое не требовало одобрения конгресса. С задачей «спасения… жертв преследования противником» и создания временных пристанищ для таких жертв. УВБ имело широкие полномочия, в том числе право заключать финансовые сделки со стороной противника, что было запрещено Актом о торговле с противником 1917 года [1]. Впоследствии представитель УВБ в Швеции выберет на роль полномочного представителя этого Управления в Венгрии никому не известного мелкого предпринимателя, шведа, обладавшего, однако, громкой фамилией Валленберг. Так Ян Карский, сам того не зная, вызвал на авансцену истории Рауля Валленберга.

Литература

1. Бирман Дж. Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста.– М.: Текст, 2007 (Приложение: Рауль Валленберг. Отчет шведско-российской рабочей группы).– 399 с.

2. Янгфельдт Б. Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой.– М.: АСТ: CORPUS, 2015.– 636 c.

3. Nylander G., Perlinge A. Raoul Wallenberg in Documents, 1927—1947. – Stockholm: Banking & Enterprise, 2000. – 84 p.

4. Майер Д. Храброе сердце Ирены Сендлер. – М.: Эксмо, 2013. – 558 с.

5. Карский Я. Я свидетельствую перед миром: История подпольного государства.– М.: Астрель: CORPUS, 2012. – 446 с.

6. Robert Shogan. Prelude to Catastrophe: FDR’s Jews and the Menace of Nazism. By Robert Shogan.– Chicago, IL.: Ivan R. Dee, 2010. – 312 pp.

Глава 4. Венгрия в марте – июле 1944 года и ее евреи

4.1. Политика регента Хорти

В 1934 году Дьюла Гёмбёш – венгерский премьер-министр – последовал примеру Польши в устранении барьеров политики изоляции, которая проводилась в отношении нацистского режима в Германии. Событие это не являлось значительным, так как вес Венгрии в мировой политике был невелик. Гитлер же высоко оценил этот жест. Венгрия стала налаживать дружеские отношения с Германией, и эти усилия были скоро вознаграждены. По двум венским арбитражным решениям 1939 года и 1940 года Венгрия получила значительную часть территорий, составлявших некогда королевство Сан-Стефана, включая Карпатскую Украину. Венгры надеялись, что Германия предоставит им свободу рук в отношении Румынии и что им будет дана возможность принимать участие в любых мероприятиях, направленных против этого заклятого врага мадьяр, с целью присоединения всей Трансильвании к Венгрии.

Гитлер поддерживал территориальные претензии Венгрии в период между 1938-м и 1941 годом. При этом он исходил из чисто тактических соображений. Он испытывал чувства симпатии к венграм, этому когда-то кочевому народу, терроризировавшему Центральную Европу, а затем превратившемуся в форпост Запада против угрозы с Востока. Гитлер восхищался их противоборством решениям Трианонского мирного договора, свержением коммунистического правительства в 1919 году, антисоветской и антисемитской политикой движения «защитников расы», во главе с премьер-министром Гёмбёшем. Вместе с тем Гитлер считал регента Хорти закостенелым австрийским адмиралом, полностью находящимся в руках англофилов и евреев и испытывающим антипатию к национал-социализму и личности фюрера. Когда Гёмбёш неожиданно умер в 1936 году, Гитлер не видел никого в качестве его преемника на посту премьер-министра, кому бы он доверял, и внимательно следил за развитием событий в Венгрии во время войны, будучи хорошо информированным своей секретной службой о тайной дипломатической деятельности венгров. Гитлер долгое время воздерживался от вмешательства во внутривенгерские дела. Возникновение в Венгрии политических движений, похожих на немецкую национал-социалистскую партию, ничего для него не меняло. Наиболее значительным из этих движений была партия «Скрещенных стрел» Ференца Салаши, бывшего майора венгерского Генерального штаба. У Салаши в венах текло совсем мало мадьярской крови: один из его прадедушек был армянином, другой – словаком, а дедушка – немцем. К его партии присоединилось совсем немного значительных лиц, да он вначале и не слишком о себе заявлял, будучи нерешительным, интеллектуальным человеком, далеким от организационных вопросов. За свою политическую деятельность он был изгнан из армии. Когда же он был арестован, а партию временно возглавил Кальман Хубай, эксперт по пропаганде, число членов партии резко возросло. К 1939 году она стала второй по значимости партией в стране. Но это продолжалось недолго. Вернувшись из заключения, приобретя ореол мученика и уверовав в собственную непогрешимость, Салаши вновь взял руководство партией в свои руки, ухитрившись превратить ее всего за несколько лет в небольшую и незначительную группу людей. Лучшие умы партии, включая Хубая, вышли из нее, а некоторые из них позже даже создали собственную Венгерскую национал-социалистскую партию, но большого успеха не добились.

В отношении движения «Скрещенных стрел» Германия соблюдала полный нейтралитет, так как была еще не готова оказывать ему помощь, исходя лишь из общности идей: ведь это требовало материальных затрат. Да и политика, Венгрии частично совпадала с программой партии «Скрещенных стрел». Основным принципом партии во внешней политике было разделение Европы на сферы влияния. Немецкая сфера влияния распространялась на Центральную Европу, Южная Европа отходила к Италии, включая Средиземноморье, а Юго-Восточная Европа – к Венгрии. Это не совпадало с внешней политикой Гитлера. Немецкое правительство держалось в стороне и от новой партии, организованной бывшим премьер-министром Белой Имреди, профашистской и и тоже антисемитской Партии национального единства, хотя ее программа была ближе немцам. Внешняя политика этой партии исходила из необходимости тесной кооперации с рейхом. Германия вмешалась во внутривенгерские дела и оказала партии «Скрещенных стрел» помощь в приходе к власти, когда Гитлер посчитал это целесообразным.

Регент Хорти, будучи англофилом и стремясь уйти от конфликта с западными державами, приветствовал войну против Советского Союза. Хорти настоял и на том, чтобы премьер-министр Ласло Бардоши подписал декларацию об объявлении войны СССР. Когда же ему, Хорти, на Нюрнбергском процессе, было предъявлено обвинение в участии в нападении на Югославию в апреле 1941 года и подписании декларации о войне с СССР в июне 1941 года, он попытался переложить всю ответственность на своих министров и коллег того времени.

Регент Хорти

Вскоре выяснилось, что подготовка страны к войне была явно недостаточной. Венгерские войска испытывали лишения, их потери были высокими, а успехи весьма скромными. Одно поражение следовало за другим. 1-я венгерская армия потерпела сокрушительное поражение в боях на Дону. Венгерский народ, воспринимавший первые победы с воодушевлением, быстро потерял оптимизм и терпение. В стране стали преобладать антивоенные настроения и те политики, которые весной 1943 года задумались о необходимости заключения сепаратного мира, знали, что народ с ними. Наиболее важными местами их контактов с западными державами были венгерские посольства и представительства в Стокгольме, Берне, Лиссабоне и Анкаре. Движение к миру с Западом возглавил сам премьер-министр Миклош Каллаи. Он пытался поддерживать корректные отношения с Германией, игнорируя новые требования немцев и за спиной у них ища путь к заключению сепаратного мира с США и Великобританией. В качестве его ближайшего советника выступал граф Бетлен, который в течение ряда лет тоже был премьер-министром страны. Хорти, зная об их деятельности, закрывал на нее глаза, следя издали за развитием событий.

Контакты с союзниками осуществлялись через специальных агентов в Стамбуле и Стокгольме. В Стамбуле пытался найти дорогу к сепаратному миру ученый с мировым именем, лауреат Нобелевской премии Альберт Сент-Дьерди. В Стокгольме действовал согласно инструкциям Миклоша Каллаи журналист Андор Геллерт. Он вел переговоры с американской миссией в Стокгольме, а также по поручению венгерской социал-демократической партии – со шведскими социал-демократами и британскими лейбористами с помощью Вильмоша Бёма, бывшего наркома по военным делам Венгерской Советской Республики, а затем одного из руководителей венгерской социал-демократической партии. В то время Бём жил в Стокгольме и работал в английском посольстве (переводчик британского информационного агентства). Контакты эти отслеживались немцами. Осенью 1943 года Геллерту было поручено передать американцам [2]:

1. Если британцы или американцы войдут в Венгрию, никакого сопротивления она им не окажет.

2. Венгрия готова закончить войну на стороне союзников, если возникнет возможность разработать план совместных действий.

3. Цель такого плана – не спасение венгерского правительства, а лишь стремление обеспечить будущее венгерского народа.

Однако, практически, только венгерская секретная служба имела возможности и средства для установления эффективных контактов со странами противника. Конфиденциальным посредником регента и премьер-министра был шеф службы безопасности – двойника немецкого гестапо – генерал-майор Уйсаси, поддерживавший тесную связь с начальником второго отдела Генерального штаба полковником Кадаром. Только в начале 1944 года стали появляться первые результаты их усилий. Венгерские заговорщики заявили о желании Венгрии заключить сепаратный мирный договор и хотели знать условия, на которых будет установлено перемирие. Переговоры ими велись с представителем западных держав – неким американским полковником. Полномочий для ведения переговоров он не имел, так как был просто офицером американской секретной службы – Управления стратегических служб (УСС). Уже в начале переговоров с Уйсаси полковник заявил о своей готовности прибыть в Венгрию по воздуху для обсуждения дальнейших деталей. Его визит был намечен на середину марта 1944 года. Немцы были информированы своими сторонниками среди офицеров венгерской секретной службы об этих переговорах Уйсаси.

И тогда Гитлер решил действовать: намерения Венгрии заключить сепаратный мир угрожали южному участку Восточного фронта. Генеральный штаб по распоряжению Гитлера разработал план операции «Маргарет I» по удержанию Венгрии на немецкой стороне. Для удержания Румынии был также разработан план – операция «Маргарет II». Однако, когда пришло время действовать по этому плану, войск в распоряжении немецкого командования в Румынии не оказалось.

Первоначально Гитлер намеревался оккупировать Венгрию немецкими войсками при некотором участии румынских и словацких войск. Однако затем в оперативный план были внесены изменения о проведении всей операции только немецкими войсками без привлечения румын и словаков: Гитлера убедили, что привлечение румынских и словацких войск привело бы к тому, что венгры бы немедленно прекратили военные действия на фронте и бросили бы все имеющиеся у них силы для защиты от своих заклятых врагов – румын, а также и от словаков. В Трансильвании – в прифронтовой полосе —вспыхнула бы партизанская война. Кроме того, было решено не смещать регента Хорти для обеспечения конституционного баланса, поддержания порядка в Венгрии. Необходимо было лишь убедить Хорти в необходимости смещения правительства Каллаи и замены его коалиционным правительством, которое будет поддерживать дальнейшее ведение совместной борьбы с СССР до победного конца [1].

Будапешт жил своей обычной жизнью, не имея представления о надвигающихся событиях. Большинство жителей радовалось победам союзников и тому, что война идет к окончанию. Месяц март стал месяцем празднеств: в ресторанах всего было вдоволь, на набережных Дуная звучали традиционные мелодии цыганских оркестров. 20 марта 1944 года ожидались торжества по случаю 50-летия со дня смерти национального героя Венгрии Лайоша Кошута. Должно было состояться заседание парламента на котором выступит Миклош Каллаи. По ходившим слухам, он объявит о капитуляции Венгрии и о высадке британо-американского десанта.

В день венгерского национального праздника 15 марта (день революции 1848 года) Хорти появился в театре со свитой. В антракте советник германского посольства передал Хорти вызов (второй по счету!) в ставку Гитлера (замок Клессхайм вблизи Зальцбурга). На первой встрече с Гитлером Хорти были вручены следующие требования к Венгрии [2]:

1. Венгры неудовлетворительно сражаются на Восточном фронте. Следует предоставить Германии новые военные контингенты.

2. Уровень жизни в Венгрии слишком высок. Экономика должна быть подчинена нуждам тотальной войны.

3. Венгерские евреи все еще пользуются чрезмерно большой свободой. Следует принять, наконец, меры для «окончательного решения еврейского вопроса».

4. С левыми в Венгрии обращаются слишком мягко. Особенно важно распустить социал-демократическую партию Венгрии.

5. Германия располагает неопровержимыми доказательствами о переговорах венгерских представителей с англичанами и американцами. Следует немедленно это прекратить. Уволить пресс-секретаря МИД Антала Улейн-Ревицки. Заменить Миклоша Каллаи новым премьер-министром. Все силы Венгрии необходимо сосредоточить на Восточном фронте.

(Улейн-Ревицки в это время в Венгрии уже не было. Осенью 1943 года он стал советником посольства в Швеции и продолжил контакты, установленные Геллертом. Однако переговоры ни к чему не привели. Венгры хотели капитулировать перед США и Англией (не перед СССР), но им не позволили выбирать победителей: еще в ноябре 1943 года в Тегеране союзники приняли решение, согласно которому боевые операции на территории Восточной Европы возлагались на Красную Армию.

После немецкой оккупации Венгрии Улейн-Ревицки подал в отставку с поста официального представителя Венгрии в Швеции. Швеция разрешила ему остаться в Стокгольме в качестве частного лица с сохранением всех дипломатических привилегий.)

Хорти отказался выполнить предъявленные требования и вернулся в Венгрию. Однако на второй встрече 19 марта 1944 года Гитлер вновь заявил, что он, Гитлер, не может более спокойно наблюдать, как венгерское правительство делает одну попытку за другой для установления контактов с западными державами. Премьера Каллаи необходимо сместить, а формирование нового правительства поручить человеку, которому Германия может доверять и который положит конец попыткам выхода Венгрии из войны. Гитлер также убедил Хорти, что у Венгрии нет практически выбора, так как западные державы не могут оказать помощь Венгрии и, выйдя из войны, Венгрия окажется во власти СССР. И Хорти согласился и с необходимостью ввода в Венгрию немецких войск, но возражал против назначения в качестве нового посла и полномочного представителя Германии в Венгрии Эдмунда Веезенмайера, показавшего свое умение в подготовке оккупации Югославии в 1941 году, находившегося в Венгрии с секретной миссией Риббентропа с 1943 года и настроенного против Хорти. Но Гитлер был непреклонен, и в конце концов Хорти пришлось пойти и на это унижение [1,2].

4.2. Оккупация Венгрии нацистами

Рано утром 19 марта 1944 года Хорти в своем поезде возвратился из Зальцбурга в Будапешт. В поезде вместе с ним прибыл новый немецкий посол Веезенмайер. Сидя в вагоне поезда, Хорти не знал, что операция «Маргарет I» уже началась. Гитлер не доверяя Хорти до конца, распорядился, чтобы операция завершилась до прибытия регента в столицу Венгрии. На рассвете 19 марта несколько немецких элитных батальонов из Австрии и Сербии вступили на окраины Будапешта. Затем они заняли все стратегически важные пункты города. За ними последовали отдельные, довольно слабые, подразделения вермахта, которые заняли оставшиеся ключевые позиции. Венгры не оказали им никакого сопротивления и, более того, немцы приветствовались с таким энтузиазмом, что все это выглядело как «драка за цветы». Венгры расценили появление немецких подразделений как свидетельство намерения Германии защитить страну от русских. Советские войска вышли на Восточном фронте уже к Карпатам, и это обстоятельство занимало венгров прежде всего.

Вместе с войсками явилось и гестапо – и не только в Будапеште, но и других крупных городах. Гестаповцы имели на руках списки лиц, выступавших против союза с Германией, поэтому уже утром 19 марта последовала серия первых арестов. Пока эти аресты не носили массовый характер. Миклош Каллаи укрылся в турецкой дипломатической миссии. Начальник полиции безопасности был весьма удивлен, когда в обеденные часы того же дня ему позвонил Гиммлер и поинтересовался, сколько евреев находятся под стражей у немцев. Чтобы удовлетворить высокое начальство, тому в голову пришла оригинальная идея. По городскому телефонному справочнику он отыскал несколько сот докторов и адвокатов, фамилии которых имели еврейское звучание, и приказал всех их арестовать. Вечером же с гордостью доложил рейхсфюреру СС, что более двухсот наиболее известных евреев находятся в его руках. Регент по прибытию спокойно отправился в свою резиденцию в королевском замке в Будапеште, сопровождаемый личной охраной. Произведенные им затем шаги строго соответствовали положениям конституции.

Первейшей задачей Хорти был поиск нового премьер-министра. В конце концов Хорти и Веезенмайер остановились на кандидатуре генерала Дёмё Стояи, который был венгерским послом в Берлине. Он действительно довольно быстро сформировал новое правительство, в котором были представлены не имевшиеся в стране партии, а отдельные личности, ранее входившие в состав различных кабинетов. Только одно министерство (МВД) было предназначено для представителя Венгерской национал-социалистской партии (Андор Ярош). Партия «Скрещенных стрел» не получила ничего, однако статс-секретарями МВД стали отъявленные антисемиты, нилашисты, бывший майор полиции Ласло Баки и губернатор Пешта Ласло Эндре.

Говорили, что Хорти угрожал подать в отставку, на что Веезенмайер ответил, что в этом случае Венгрия будет включена в состав Германии в качестве протектората. И Хорти остался, признав Стояи, внушая себе, что взял за образец поступок короля Дании 9 апреля 1940 года. Хорти считал Стояи меньшим злом по сравнению со «Скрещенными стрелами», лидер которой, Ференц Салаши, был по словам Хорти «отъявленный негодяй и предатель».

Казалось, что ничего не изменилось и страна по-прежнему идет в ногу со своим немецким союзником. Германия же получила передышку. Но удалось ли ей действительно впрячь Венгрию в колесницу войны так, как этого требовали ее цели? Сможет ли она сформировать новую венгерскую армию? На самом деле было уже поздно [1,2].

В апреле 1944 года начались воздушные налеты союзников в качестве ответа на немецкую оккупацию Венгрии. Шведская миссия в Будапеште настоятельно рекомендовала всем шведам, чье присутствие в стране не диктовалось крайней необходимостью, немедленно ее покинуть.

Большая часть повседневной работы шведской миссии в это время по-прежнему была связана с торговлей. Следили за тем, чтобы Венгрия выполняла свои обязательства по отношению к Швеции: к Рождеству – индейки и яблоки, к Пасхе – яйца…

Пер Ангер так описывал настроения венгров в то время: «Вспомните нашу историю! Мы пережили нашествие гуннов, 150 лет турецкого ига, господство австрийцев, а теперь еще и немцев, а завтра – русских. Нет, нет, никогда!» Этот лозунг родился после первой мировой войны: по условиям Трианонского мира Венгрию заставили отдать 70% ее бывшей территории соседям. «Мы находимся в безнадежном стратегическом положении – на равнине, разделяющей Запад и Восток, и открыты для атак со всех сторон. Но мы выживем!» Отношение венгров к Швеции: «Это замечательная страна – Почему вы так думаете? – Потому, что она очень далеко от нас!» [2]

4.3. Его звали Адольф Эйхман

«Незадолго до полуночи 31 мая 1962 г. в Израиле был казнен по приговору суда за преступления против человечества и еврейского народа бывший гестаповец Адольф Эйхман. Труп его сожгли, пепел рассеяли – чтобы не сохранилось и следов убийцы. Но о его преступлениях будут помнить вечно. То, в чем Эйхман признавался на допросах капитану израильской полиции Лессу, оказалось ценнее всего, что люди узнали ранее о нацистском механизме уничтожения людей. На свет явились в пугающем обличье новые, ранее неизвестные подробности.»

Йохен фон Ланг. Протоколы Эйхмана [3]

«Гитлер не раз заявлял публично, что «с еврейством будет покончено». Восьмого ноября 1942 г. в мюнхенской пивной «Лёвенброй» он цинично шутил перед «старыми бойцами» своей партии:

«Над моими пророчествами всегда смеялись. Из тех, кто тогда смеялся, очень многие сегодня уже не смеются. А те, кто продолжает смеяться, возможно, скоро смеяться не будут…»

В то время трубы крематориев в лагерях уничтожения уже дымили днем и ночью. Речь транслировалась всеми германскими радиостанциями и была напечатана в газетах дословно. Но большинство немцев посчитали эти фразы риторическими угрозами – это, мол, так, попугать врагов.

Гораздо конкретнее об «истреблении еврейского народа» говорил 4 октября 1943 г. в Познани рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Речь была секретной. Гиммлер сказал:

«Большинство из вас хорошо знает, что это такое, когда свалена в ряд сотня трупов, когда сложены пятьсот трупов или когда там лежит их тысяча. Вынести такое и остаться, вопреки всем человеческим слабостям, порядочными людьми – вот что нас закалило.»

Йохен фон Ланг. Протоколы Эйхмана [3]

Путь, который привел Адольфа Эйхмана в Будапешт, начался с его вступления в австрийскую национал-социалистическую партию 1 апреля 1932 года, в возрасте двадцати шести лет. В следующем году он бросил свою работу торгового агента в венской компании по производству вакуумных масел и вступил в ряды австрийской организации СС. Адольф Эйхман был идейным нацистом, целиком разделял и поддерживал программу партии и ненавидел евреев. В первое время после вступления в партию Эйхман участвовал в нападениях на евреев, ничем не выделяясь в этом среди своих товарищей. Еще никто не смог бы предсказать его ключевую роль в будущем убийстве шести миллионов человек. Шанс сделать карьеру в СС и стать главным руководителем программы уничтожения евреев представился ему в 1934 году. После некоторой военной подготовки и канцелярской работы, гауптшарфюрер СС Эйхман был отправлен в Берлин, на работу в Еврейский музей – пропагандистской организации, созданной при Главном управлении СД. В сентябре 1939 года СД, служба безопасности, слилась с гестапо и стала РСХА (Главное управление имперской безопасности).

Когда его перевели в Еврейский музей, он воспринял это вначале как оскорбление, но затем понял, что нашел то, что искал – сделать настоящую карьеру. Эйхман понимал, что не обладает ни одним из качеств, которые гарантировали бы его быстрое продвижение по службе в Германии того времени:

– он не был старым соратником Гитлера,

– он не был представителем старой гвардии нацистов,

– у него не было специального высшего образования, дававшего преимущество перед коллегами,

– он не служил в армии,

– он бледно выглядел на фоне головорезов из числа членов НСДАП.

Однако Эйхман уже понял, что отличительной чертой немецкого фашизма является не просто ненависть к евреям, но и стремление реализовать эту ненависть в конкретных действиях. Очень немногие члены НСДАП хоть что-то знали о евреях, они их просто ненавидели. Еврейский музей же давал сержанту СС Эйхману возможность стать экспертом в этом, ключевом для НСДАП, вопросе. К тому же, у Эйхмана не было конкурентов на этом поприще!

В Еврейском музее, пропагандистской антисемитской организации, Эйхман познакомился не только с «классическими» антиеврейскими текстами и фальсификациями вроде «Протоколов сионских мудрецов». Эйхман изучал иудаизм, еврейские обычаи, еврейские национальные и политические движения. В будущем это помогло ему, передергивая и искажая, представлять евреев в невыгодном для них виде. Эйхмана мало интересовала история евреев.

Основное внимание он уделял современным событиям, организации еврейских общин, религиозным организациям, различным ветвям сионистского движения. Эйхман подписался на еврейские газеты и другие издания и методично изучал их.

Все это было вознаграждено. Три года спустя как ведущий эксперт в еврейском вопросе он был назначен начальником отдела СД и получил звание унтерштурмфюрера СС (младшего лейтенанта). Это было очень быстрое повышение. Эйхман в СД стал разрабатывать планы операций против евреев. Теперь он мог назвать точное количество еврее в каждом городе, имена глав еврейских общин, знал деятельность еврейских клубов и сионистских движений, мог перечислить отрасли экономики, в которых евреи принимали активное участие.