Соня побеждает зомби

– Двум смертям не бывать! – скомандовал папа. – Начинай, дочка!

– То, что каждый из вас да и все люди на свете имеют свои чудесные способности, я думаю, вы знали или догадывались. Кто-то уже открыл их для себя, – Соня указала на Сережу-Поповича, Яшу Провидца, гуттаперчевых лисиц Острецовых, – кто-то еще в процессе, – она посмотрела на весь оставшийся класс и маму с папой, – и это самый страшный секрет на свете. Потому что если все узнают, что они волшебники, хоть и места и волшебства хватит для всех и каждого, – Соня развела руками в стороны в маленьком зальчике, где в каждом углу притаился восьмиклассник – скрытый волшебник, однако в тесноте, да не в обиде: все сидели дружно и с огромным вниманием слушали вундеркиндшу, – это станет настоящей революцией! Мир превратится в чудесную сказку, откуда родом Белогур – великан, Гобохор с Ясноладой, исполины. Зондик – человек-ман с Венеры. Моя бабушка Эфа Гюрзаевна – человек-змея с созвездия Альдебарана, которую полюбил мой дедушка, русский богатырь, исколесивший весь Млечный путь на своем звездолете. И везде Вселенная населена разнообразными человеками, обязательно волшебниками! – рассказывала Соня историю с самых первых дней, словно колыбельную, услышанную на ночь от ее невидимых друзей. И хотя сама никогда не бывала на Альдабаране и даже никогда не видела свою пра-пра-прабабушку Гюрзу, девочка очень ясно представляла себе эти миры, будто жила в них и помнила всегда.

– Бескрайний белый свет, полный чудес и волшебства, которые никуда не делись, – Соня по-девчачьи улыбнулась, видя просветленные обнадеженные лица своих друзей и родных, искренне верящих ее сказочным рассказам. – Потому что мы и есть эти волшебники и кудесники! Все-все-все без исключений! Как клетки в организме. Сама по себе клеточка маленькая-премаленькая, – и Соня двумя розовыми пальчиками показала, насколько ничтожна по отдельности клетка, – но и у нее есть цель, задача, работа, свой талант, свое волшебство, без которых не было бы целого организма. И неважно, клетка коленки…

– Или подмышки, – пошутил Яша Сенчин, и все рассмеялись его шутке.

– Да, подмышки, пятки, каждый волосок и ресничка – все важны! – тоже улыбнулась Соня и продолжила. – Макс сам по себе волшебный, благодаря тому, что не является человеком. Он ман, его раса родом с планеты Венера. Мы все с разных планет, но все при этом остаемся людьми. Покорителями Млечного пути и всей Вселенной.

– А Острецовы с какой планеты? – опять перебил Сенчин, смешно нахмурившись в сторону близнецов.

– С Сириуса, – повторила Соня за Белогуром, знающим про песиглавцев все. А сестры Острецовы аж подпрыгнули.

– Ух ты! Эфочка, то есть мы инопланетянки? – взвизгнули от счастья Оля с Лизой. – И Максик-обезьянка тоже?

– А я знал, – вдруг признался Яша, перебив довольных сестер, – что Водянов – не человек. Разве обычный человек станет лазить по дурацким горам, как обезьяна?!

Класс еще больше зашумел, оказывается, многие догадывались, что Макс вовсе не обычный каскадер и спортсмен.

– Эфа, раз Острецовы со звезды из созвездия Большого пса, то я откуда? – наконец, поинтересовался Яша и про себя.

– Ты, Яшечка, из Альфы Центавры, из рода наших собратьев по разуму, которые умеют читать мысли. Просто твой третий глаз дремлет и потому не виден. Но стоит тебе начать тренироваться, и он откроется.

– Я так и знал! – ударил себя по коленке Сенчин. – Я так и знал! А они меня к психологу рисунки рисовать и тесты идиотские отгадывать!

Класс еще больше заверещал, но Соня призвала к порядку. Надо было торопиться.

– Так вот, пересадка сердца будет губительна для мана. Но хуже всего то, что Макс нам обязательно нужен живым и здоровым для страшного и ужасного дела, которое нам предстоит проделать… и которое нас всех с вами связало.

Дети замерли в недоумении и каких-то странных предчувствиях недоброго, а мама опять охнула то ли от ужаса, то ли от облегчения, что наконец-то неявное станет явным.

– Дело в том, что скоро в наш город придет беда, – сурово проговорила Соня. Класс безмолвствовал, но некоторые ученики побледнели.

– Ты ведь поэтому появилась в нашей школе, да? – спросил посерьезневший Яша.

– И многие из вас тоже появились здесь неслучайно. Потому что магия притягивает магию. Лихославль – древний город, а школа – самый центр чертога лихих людей. Так по старинке называли разнообразных злодеев и бандитов, наведших большую несправедливость и потому проклятых на жизнь в суровых условиях.

– Ах, вот почему у нас столько криминала и ДТП… лихие люди виноваты, – теперь догадались «детективы» Острецовы, вспоминая разговоры оперативников про статистику преступлений.

– И раз в сто лет рука справедливости или рука возмездия возвращается в чертог, чтоб навести порядок, – Соня посмотрела в сторону, будто советуясь с кем-то. – Это прописано на золотом свитке ПРОНАБУ – книги прошлого, настоящего и будущего. И переписать историю, к сожалению, нельзя. Так уж случилось, что именно с нашего города и школы должна начаться волна бед, которая положит начало многим другим плохим событиям. Но! – воскликнула Соня, будто подбадривая саму себя. – Испытания, говорит Гобохор, разбудят дремлющие силы настоящих героев, которые должны остановить зло на этой земле… потому что именно для этого герои и рождены. Не бывает худа без добра! – повторила она за Ясноладой.

Девочки стали тихо плакать, вдруг представив себе все те ужасы, которые показывают по телевизору, а теперь должные произойти здесь, в их дорогом Лихославле, с ними, их родными и друзьями.

– Как проявится рука возмездия, никто не знает. Да, письмена книги ПРОНАБУ выкованы золотом, но это не значит, что мы не должны попробовать остановить зло. Именно поэтому вы все оказались там, где оказались. Это не случайность, – говорит Яснолада. Подобное притягивает подобное. Вы волшебники! И пусть еще об этом не знаете, – магия и волшебство уже вершатся.

– Что нужно делать, Эфа? – вопрошали расчувствовавшиеся девочки, вытирая слезы.

– Во-первых, нам нужно спасти Макса. Каждый проснувшийся волшебник на счету. И задача номер два – быть предельно внимательными ко всему происходящему. Что бы ни было – каждый должен оставаться человеком, думать своей головой, доверять интуиции… ну и старшим помогать, маленьких не обижать, стремиться быть лучше, чем есть на самом деле.

– Осталось пять дней до окончания школы, – сказал кто-то. – Когда рука или нога возмездия придет-то?

– Эфа, на нас нападут террористы?

– Или страшный вирус появится?

– Или оживут компьютеры и захотят наши места занять?

– Может, цунами накроет?

– Может, зомби нападут? И нас покусают, чтоб мы тоже зомбями стали? – вопрошал класс, вспоминая ужасы, которые насмотрелись и наслушались по телевизору и в кино.

– Никто не знает, – отвечала Соня. – Наши друзья только смогли вычислить чертог. Но что будет твориться там – это тайна. Однако что бы ни было, мы не должны дать себя напугать и заколдовать.

– Если мы будем вместе, – вдруг сказал папа и привстал. – А с нами еще эти волшебники, – он указывал на Соню и девочек с мальчиками, и поднял еще зачем-то палец вверх, намекая на невидимые силы, почему-то хранящиеся на потолке. – Вместе мы справимся! Мой отец воевал и мне говорил: сынок, мы справились, потому что всей страной встали! Всем телом на врага пошли. Никто назад шагу не сделал. Вместе – мы сила!

Дети закричали и заулюлюкали, а гордый папа поднял кулак вверх, готовый прям сейчас броситься в атаку. Пока его не усадила на пол мама. А в стену не начали стучать соседи, в этот поздний час разбуженные куражем папы.

– Сначала надо спасти Макса, – напомнил класс.

– Да-да! Правильно, ребята, правильно, – приходил в себя чуть успокоенный папа.

– Итак, папа отвезет группу специального назначения в Москву.

Группа, как по команде встала.

– Ваша задача проникнуть в Алькатрас и спасти мана, – скомандовала Соня. – Я буду находиться здесь и попробую вести вас свозь стены, через Яшину голову.

– Мои антенки на прямой связи, – улыбнулся Провидец и потрогал густую шевелюру, действительно высившуюся торчком, как большая антенна.

– Мы проникнем в тюрьму, где мучают милых обезьянок, – тоже взбодрились Оля и Лиза.

– Есть идея захватить с собой пару дельных ребят, – предложил Сережа Яковлев. – Они серьезные. Могут дать отпор и остановить охрану. Хотя я и один могу справиться. Но три котелка лучше одного варят, – хрустнул мощной шеей богатырь.

– Уверен в них? – спросил папа.

– Как в себе, – твердо ответил богатырь.

– Зови.

– Остальные ребята расходятся домой. В случае успеха операции да, собственно, и в случае провала – ваша задача прикрыть группу специального назначения и создать алиби, а также, когда начнется буря, – встать всем телом против врага, – повторила Соня за папой, и папа опять выбросил кулак в воздух. Да!

– У меня Яша Сенчин ночует…

– У меня Сережа…

– Хитрули на Кирова, 6… – расхватали алиби одноклассники и тихо разошлись по домам, держа пальцы крестиком, чтоб ночная операция по спасению Макса Водянова прошла с успехом.

Соня же подошла к каждому из волшебной группы и вложила в руки свои резинки и невидимки, снятые с волос.

– Это будет нашей связью. А мне нужны ваши вещи, чтоб чувствовать вас.

Каждый достал какую-то свою деталь, ключи, помадку, монетку и отдал Соне.

Группа спецназа была готова двинуться на Москву, папа сверился с адресом Алькатраса, где держали мальчика, пока «Братство света» названивало своим сообщникам, прося братской помощи. Братки примчались через пятнадцать минут на своем двухприводном, приняли задание и при распределении пассажиров, выбрали себе гуттаперчевых хитруль под хихиканье Сережи и Яши, которые давно заметили неравнодушие со стороны братанов в сторону криминальных гимнасток, которые, к слову, тоже смутились и зарделись, исподтишка посматривая на бывших хулиганов.

И таким караваном, или точнее отрядом, двинулись на Москву.

В то же самое время Соня легла на диван, с ней осталась взволнованная мама, готовая прийти на помощь по первому зову, хотя судя по бледному виду, помощь требовалась скорее ей.

Соня сама очень волновалась, потому что от ее способностей и навыков в образоваянии, то есть способности увидеть себя там, где нужно, теперь зависела жизнь ее друга. А ответственность всегда является большей нагрузкой. И одно дело представлять грушу, а другое дело – летать по небу.

– Ничего не бойся, девочка, – утешала Яснолада.

– Покажи то, чему научилась. Сделай дело хорошо. А дальше будь, что будет! – успокаивал Белогур.

Соня с закрытыми глазами мысленно присела на краешке кровати, легко вздохнула и спросила темноту:

– Белогурчик, Ясноладочка, Гобохорчик, Зондичек, а я вас когда-нибудь увижу?

– Конечно, деточка, – увещевали голоса. – Мы всегда рядом, но наступит время, твоя сила увеличится, и ты сможешь увидеть нас.

– Это хорошо, – согласилась Соня и отправилась в прихожую, надела свои зимние куртку и шапку, натянула сапоги, перед выходом оглянулась назад, довольно отметив, как мама мирно уснула рядышком с ней, спящей на диване. И спокойно побрела вниз по лестнице, держась за деревянный лакированный поручень. А на улице, взглянув в темно-синее небо, по которому быстро-быстро бежали облака, сказала им:

– Туда меня несите, где Максик Водянов находится! – и легко, словно воздушный шарик, взмыла вверх, хватаясь за одно резвое облачко, которое как по команде ринулось вперед, перегоняя остальные.

Соня заликовала и покрепче ухватилась за своего перистого конька, весело взглянув на луну, такую яркую и пушистую, будто укутанную зимней пуховой шапкой с подсветкой, а потом вниз, заметив блестящие магистрали дорог, по которым, как она чувствовала, где-то едут две машины: там сидят ребята и папа, крепко держа в руках ее невидимки и резинки. Их сердца бились в унисон с ее сердцем, большим и живым, которому одновременно были видны и небо с бегущими облаками, и она сама с помадками и монетками в кармане, мигающими словно маячки, и, самое главное, больница, гигантское здание из бетона и стекла, квадратное, словно зеркало, оно переливалось отражениями облачков, которые вдруг застопорились прямо над ним, будто у автобусной остановки. Там внутри тоже билось сердце. Большое красное, как яблоко. Билось пятьсот ударов в минуту, как и положено.

– Максик, ты меня слышишь? – красное яблоко вдруг взбудоражилось и забилось до семиста ударов, словно отвечая.

– Это Эфа, не бойся. Мы пришли тебя спасать. И скоро вызволим! – Сердце разрывалось от радости.

Соня вскарабкалась на облако, потому что была такой же воздушной и легкой и стала осматривать здание, которое сверху было как на ладони.

Со всех сторон больницу окружал большой бетонный забор, весь утыканный колючей проволокой, камерами и лампами, которые, словно глазищи неизвестного монстра, сверкали по разным сторонам в поисках врагов медицины.

У забора караулили собаки, огромные хищники, готовые разорвать на тряпочки всех, кто мешает больничному покою.

У главного и единственного входа в этот стеклянный оплот спасения всех сердец стоял дозор с автоматами. Других входов в здание не наблюдалось. Даже пожарной лестницы. Макс находился на пятнадцатом этаже. Ровно столько же этажей высилось дальше вверх.

– Действительно Алькатрас, – заметил Гобохор.

– Для наших детей со смекалкой и ражем в сердце – это не станет преградой, – как всегда с надеждой ответила ему Яснолада.

Машины папы и братков остановились за два квартала до здания высокой медицины. И тихой сапой боевая группа по стеночке, по веревочке с ниточкой и иголочкой приблизилась к неприступному пятиметровому бетонному забору с колючей проволокой, за которой вдруг недружелюбно завыли псы.

– Эфа говорит, что сейчас подгонит облако к тому участку стены, которое накроет его тенью. У нас будет немного времени, чтоб пройти, – шепотом повторил услышанное Яша, крепко держа розовую резиночку для волос в руке.

Команда шагнула в сторону забора.

– Постойте, – вдруг позвали братки, с ошарашенным видом уставившись на восьмиклассников. – Вы что серьезно думаете так просто туда попасть? – и они трясущимися пальцами стали указывать на непреступный оплот медицины.

Девочки и мальчики повернулись и удивленно взглянули на одиннадцатиклассников.

– Конечно! Там наш друг, и ему нужна помощь.

– Но вы ж не сможете… там же проволока, колючая, как в тюрьме…

– Да мы ее не заденем, – успокоил старшеклассников Сережа. – Я очень аккуратно постараюсь.

И в этот самый момент одно облако стало разворачиваться в обратную сторону и как бы между прочим остановилось над забором, который канул в непроглядную темноту. Сережа Попович первым шагнул туда и, сначала посмотрев на свой кулак, будто соизмеряя силы, потом на здание, где томился Макс Водянов, сказал:

– Ну будь что будет, а там хоть потоп, – и ударил в бетон, который вначале, казалось, даже не шелохнулся.

Боевая команда замерла от ожидания, когда вдруг Сережа сделал шаг вперед и пропал в темноте.

– Вы идите к машинам, – велел Яша папе и браткам, – и будьте готовы! Мы скоро.

А потом схватил за руки Острецовых и ринулся вперед, пока облако все еще накрывало эту часть стены, в которой оказалась гигантская трещина.

Оля с Лизой с удивлением проскочили через бетонное отверстие, похожее на дырку в расплавленном сыре, и встретили там Сережу, ласкающего гигантских псов, будто щенят.

Оля с Лизой тоже ринулись к собачкам.

– Какие милые! – зашептали сестры. – Собачки, нам нужен этот мальчик, – сказала Оля и достала кепку Макса, заранее припасенную кем-то из ребят.

Собачки, завиляв маленькими юркими хвостиками, размером с гуттаперчевых хитруль, быстро побежали вдоль зданий куда-то вперед.

– Что значит песьи, – тихо проговорил восхищенный Яша. – Ворон ворону глаз не выклюет. Точно пословица говорит!

– Свои своих не предают, а помогают, – согласился Сережа.

И по стеночке перебежками, они добрались до самого последнего корпуса этого нескончаемого здания, оказавшегося похожим на гигантского стеклянного удава, разместившегося практически в сердце столицы. Именно здесь билось сердце их друга.

– Пятнадцатый этаж, – сказал Яша, повторяя за Эфой, чей голос звучал у него в голове.

– Надо прикинуть… – почесал затылок Сережа.

– А что тут прикидываться? – прервали богатыря близняшки, указывая на какие-то металлические конструкции, опоясывающие здание в виде декоративных лент, которыми владели лисицы на уровне золотых и серебряных медалисток. И размяв пальцы, будто перед тренировкойи, девчонки подпрыгнули, схватившись за один ярус, стали раскачиваться, чтоб повыше взлететь и схватиться за другой, и такими веселыми качелями стали подниматься вверх.

Сережа посмотрел на Яшу и повел плечами. Лучший друг, не проронив ни слова, быстро залез на шею богатыря, который для пущей верности плюнул и растер между ладонями слюну. И тоже схватился за железный корпус и медленно, не так как эти вертлявые гимнастки, зато уверенно с другом на плечах стал лезть вверх. И уже через пять минут долез до 15 этажа, где за пулинепробиваемым стеклом стоял счастливый Макс.

– Мы думали, вы в следующем году долезете, – посмеивались ловкие близнецы, усевшись на подоконник и качая тонкими ножками в зимних сапожках.

Сережа снял с плеч друга и, упершись богатырскими руками в толстенное стекло, стал давить на него.

– Аккуратно, чтоб не треснуло, – просил Яша.

– Конечно, – отозвался богатырь, который осторожно взял стекло, вдруг ставшее каким-то липким, словно кисель, и свалил его на пол, где только что стоял Макс, ловко отпрыгнувший в сторону. Вся команда забралась в палату и бросилась обнимать друга.

– Ребята! – шепотом ликовал парень. – Это вы! Вы не бросили меня! Но как вы догадались? Как решились?

– Максик, тебя не обижали? – спрашивали взволнованные близняшки, ощупывая спортсмена.

– А где Соня? Гобохор? – вопрошал ошарашенный парень, все еще не веря глазам.

Команда кивнула куда-то наверх.

– Я им говорил, я ман. Но они, как будто меня не слышали… как будто они… роботы. Не люди. Я им говорил, что здоров, просто… – он теребил свои волосы.

– Надо сматываться, – тихо предупредил Яша, вдруг услышав шаги в коридоре. И чьи-то чужие мысли.

– Срочно! Нас засекли! – и быстро забравшись к богатырю на шею, скомандовал всем ретироваться.

Близняшки, словно две циркачки-акробатки, хватаясь то за руки, то за ноги друг друга, то за металлические конструкции, вмиг оказались внизу.

Макс, будто всю жизнь занимался только этим, легко, словно дергая за невидимые лианы в джунглях, хватаясь то за краешек, то за уступ, тоже быстро спрыгнул на землю. Богатырь с провидцем снижались хоть и медленно, но верно.

Однако внизу их ждал сюрприз – с десяток вооруженных автоматами людей в масках.

– Это, наверное, доктора, – пошутил Яша.

Никто не оценил шутки. Суровые лица смотрели на разрумянившихся ребят без шапок и перчаток, спрыгнувших с пятнадцатого этажа прямо под нос охраны, как на врагов человечества.

Люди в форме сделали угрожающий шаг вперед.

– Собачки, – только успела пропеть своим тонким голоском Лиза, как церберы, вдруг ощетинившись, перестали глазеть на восьмиклассников зато, развернувшись, очень недобро взглянули на своих хозяев, даже сквозь маски которых вдруг проступило искреннее удивление и страх.

И пока ночной дозор решал, что делать в этой непредвиденной ситуации, вся команда подростков ринулась к дыре в бетоне, где уже жали на газ друзья и папа, желающие побыстрее увезти спасенного и спасавших домой.

Машины рванули вперед, собаки прислушались к последним звукам и запахам своих, пропадающим в неизвестности и решили разойтись по обычным делам, опять продолжать охранять больницу от врагов медицины. Свои-то не враги – понятное дело.

Охрана же, отпущенная на свободу «своими», ринулась к начальству объяснять престранное похищение одного больного с пятнадцатого этажа.

Только Эфа осталась стоять на своем облачке, с которого было хорошо видно окно, где еще совсем недавно находился Максик, а сейчас там стоял дядя в белом халате и в больших очках, и очень внимательно следил за тем, что происходило внизу.

Соня и так и эдак разглядывала «доктора», а потом все-таки сказала:

– Не понимаю, Гобохорчик, раньше никогда не видела такого странного дяденьку… А он с какой планеты?

Гобохор, хоть и незримый, тоже внимательно следил за происходящим и ничего не ответил.

Глава 8. Русалочьи дни

Макса решили спрятать в доме инвалидов, где не то что человека не найдешь, целую роту можно год искать – не сыскать. Хотя она на виду находиться будет.

И на следующий день как ни в чем не бывало все участники операции по спасению пошли в школу, которая бурлила кипящим супом от разных новостей. Одной шокирующей новостью стал, конечно же, побег больного школьника из больницы. Еще с самого утра все телеканалы, как сговорившись, будто они и не разные, а один и тот же, транслировали фото Максима Водянова, как самого страшного преступника на свете, сбежавшего от пересадки сердца.

Второй новостью, приведшей в изумление всех учащихся и педагогический состав, стало увеличение числа праздничных дней. То есть сегодняшний день должен был стать последним в учебном году, хотя по старому расписанию выходило учиться и учиться еще целых пять дней.

Раз такое дело, пришлось праздничный концерт, запланированный на предпоследний день, перенести на сегодняшний, как последний. А эта новость затмила другие, потому что певцы, плясуны, бабы-еги, репки и елочки забегали как ошалелые в поисках: кто слов, кто костюмов, а кто – дневников.

– Я вот что вам скажу, – проговорил Яша заговорщическим голосом, когда могучая кучка или, как выражалась Соня, группа специального назначения, сидела на последнем ряду актового зала и размышляла.

– Я почувствовал нечто странное там в больнице… – не закончил он, не зная как бы получше описать то, что услышал, почувствовал, уловил в стеклянно-бетонном склепе, где ждали пересадку сердца или еще каких-то операций разные люди и, видимо, нелюди.

– И мы тоже! – закивали близняшки. – Там стоял запах… лис. Ну таких, как мы…

– И Макс обмолвился, что там были еще маны… – добавил Сережа Яковлев.

– Это необычная больница, да, Эфа?

– Да, и мне кажется, нам еще предстоит туда вернуться… После того, как завершим это дело. У меня есть план.

А план был простой: восьмиклассники должны были разделиться на дружины, которые станут присматривать за внутренним движением на этажах. Особое внимание требовалось уделить входу-выходу из школы, хоть там и сидел охранник, и дверь всегда была заперта.

Но это был только первый круг дозора. Вторым кругом присмотра за школой взялись стоять папа с мамой и бывшие лихославские братки, которые вызвали на подмогу парочку проверенных людей – патрулировать ближайшие улицы, на пересечении которых стояла школа.

Наконец, имелся еще и третий круг… на всякий случай.

– Только я одного, Эфа, не пойму, – засомневался Яша, теребя волосы, – какой смысл спасать школу, если, как ты говоришь, судьбой ПРОНАБУ уже все решено?

– И почему Гобохор и другие нас оставили в самый ответственный момент? – заверещали рыжие хитрули. – Ведь мы ж еще дети…

– Потому что смелые должны проверить на прочность саму судьбу, раз на кону стоит мир, – за Соню ответил Сережа. – Как за маньяками бегать и школу прогуливать? – так вы не дети, – бросил он рыжим, которые тут же притихли, пристыженные.

Соня вдруг привстала, стала руками искать что-то в карманах и никак не могла найти.

– Что? Что? – заинтересовались ребята, видя взволнованную предводительницу.

– Началось! – страшным шепотом вместо Сони ответила директор школы Екатерина Олеговна, неожиданно возникнув позади компании.

От такого внезапного появления и от страшного шепота, а еще от горящего взгляда директрисы, которая показалась восьмиклассникам очень странной, ребята аж подпрыгнули, а девочки взвизгнули. И мурашки побежали по коже, когда восьмиклассники заметили других бегущих учителей: физрука Станислава Викторовича и учительницу физики и классрука Антонину Сергеевну. Они должны были сейчас находиться на уроках, но бежали сюда с видом, будто где-то начался пожар.

– А что с вашими глазами, Антонина…? – не договорил обомлевший Яша, завидевший яркий свет, которым полыхнули взоры физички и физрука, попирая все законы физики, а заодно физкультуры с гимнастикой.

Восьмиклассники, кроме Сони, стали пятиться назад против такой черной магии.

– Вызывай Гобохора и Белогура, детка. Началось! – скомандовала директриса.

– Русалочьи дни, Екатерина Олеговна, – тихим голоском напомнила хмурая Соня, прозревая насчет магии, которая уступает место другой магии.