Бездна Мурены

Капрал понял, что пора присоединиться к обсуждению, и легонько кашлянул:

– Командор всегда прав. Бордель межпланетный: тычинки, хоботки и лапки у его прелестниц во всём их многообразии.

– Фу-у! Чё-то идти сразу расхотелось. – Шлемофонцев состроил кислую физиономию. – Ахтунг!

– Воистину ахтунг! – подскочил к нему Лыжников. – Примешь одну из своих пилюль, и тебя начнут возбуждать даже какие-нибудь…

– Саблезубые медузы с Красного Альтаира, – подсказал Зенит.

– Вот-вот!

– А нюанс-то в чём? – От внимания Юрича не ускользнул подвох в многообещающих речах Повара. – Поход к бабам не бесплатный?

– Что-то в этом роде, – кивнул Андрей, многозначительно поглядев в сторону Зенита. – Короче, мужики, нам до самого вечера придётся не мешать капралу бороздить просторы Вселенной на звездолёте. Причём не просто не мешать, а всячески содействовать его нелёгкой космической миссии.

В третьем отсеке бороздящего Вселенную звездолёта повисла тишина. Обитатели отсека недоумённо переглядывались и бросали пытливые взгляды то на Повара, то на капрала.

– Да ладно, – приободрил Лыжников соседей по палате. – Ради секса с достойной тётей я готов поверить во что угодно.

Он встал в проходе, взялся за спинки противоположных кроватей и принялся яростно их трясти.

– Мы скачем по космическим ямам и ухабам, прорываемся сквозь метеоритный поток! Выдержит ли титановая обшивка?

– Титановая не выдержит, – отметил Зенит. – А вот феррудиевая – запросто. Не говоря уж о том, что бортовой ИИ активировал силовое поле.

– И вот мы парим в невесомости!

С этими словами Лыжников принялся размахивать ногами, уперев руки в спинки кроватей, словно на спортивных брусьях.

– Не надо, меня стошнит! – Смуглое лицо Р-Ната приобрело зеленоватый оттенок.

– Крепись, салага. Через пару лет кувырканий по орбитам привыкнешь и не к такому. – Повар поднял ноги на «уголок» и замер в этом положении, побагровев от натуги.

– Да ты гимнаст, Андрюха, – усмехнулся Бортинженер. – Тебе не на взлётке – на арене цирка выступать.

Лыжников спрыгнул на пол.

– Не, Юрич, сегодня я астронавт, – с непривычки он тяжело дышал. – Орбитальный, мать его, кашевар.

Капрал встал и оглядел членов экипажа, довольно потирая руки:

– Другое дело, коллеги! Значит, недопонимание разрешилось?

Все неуверенно закивали.

– Тогда к делу! – Зенит вышел на середину палаты. – Штурман, ко мне!

Павел вопросительно глянул на Лыжникова, который ему едва заметно кивнул, и обречённо приблизился к капралу. Тот извлёк из кармана пижамы дискету и протянул Штурману.

– Ух ты! – В голосе Павла смешались радость и сомнения. – Очередная порция памяти?

– Никак нет. Это навигационная карта бортового компьютера, – пояснил Зенит. – Сюда надо заложить координаты орбитального борделя. Там нас ожидает представитель расы Бестелесых, чтобы сообщить важнейшую информацию по Белой Мурене.

– Бордель с бестелесыми – это нонсенс, – отреагировал Повар.

– Такой бордель нам не нужен, – Юрич потрепал коробку за картонное ухо. – Верно, Виталик?

– Контактёр Бестелесых там всего один. – Примитивные интересы коллег раздражали капрала, но он старался не подавать виду, чтобы не разрушить хрупкий мостик доверия. – Бестелесые временно используют тело одной из находящихся там женщин, чтобы вступить с нами в контакт и передать информацию.

– Вступить в контакт – это дело. – Лыжников подмигнул совершенно растерявшемуся Штурману.

– Будьте аккуратнее. Самое важное – это информация, – продолжал наставления Зенит. – Кому захочется удовлетворить физиологические потребности – валяйте, но учтите, что бордель этот – межпланетный. И там можно встретить кого угодно, а близкий контакт может иметь самые непредсказуемые последствия.

По экипажу прокатилось оживление – к предупреждениям капрала подключилась богатая фантазия пациентов.

– Про такое даже слушать ужасно, – упавшим голосом посетовал Р-Нат.

Бортинженер же, наоборот, обрадовался.

– Зашибись! – Он приподнял и потряс свою чёрную коробку. – Может, и Виталику там подыщу подходящую сучку.

– Щучку-щучку, – вторил ему эхом Командор из своего угла.

Штурман повертел дискетку в руках и вопросительно поглядел на Зенита:

– И каковы же координаты этого вашего межпланетного публичного дома?

– Их знает Повар, он там бывал. Легендарный бордель на орбите планеты Суулуу в созвездии Клацающего Гребешка.

Взгляды экипажа застыли на Лыжникове в ожидании координат заветного заведения.

– Кто? Я? – растерянно переспросил он и тут же спохватился: – А, было дело, заглядывал туда как-то раз, одним глазком.

– Клацнул гребешком, – ухмыльнулся Юрич.

Андрей тоже хохотнул, разглаживая усы.

– Сообщи координаты Штурману, – капралу приходилось всех подгонять.

– Да какие там координаты, – устало отозвался Повар. – Отсюда налево, шагов двадцать по коридору, потом направо до конца – там дверь в бабское отделение. В смысле в бордель с инопланетянками.

– Шаги – это парсеки, полупарсеки, четвертьпарсеки? Что значит – налево или направо? В космосе корабль можно повернуть вокруг своей оси как угодно. Назовите точные координаты, без вашего примитивного сленга!

Потеряв всяческое терпение, Зенит перешёл на «вы». Не выдержал понуканий и Лыжников.

– Мне что – до вечера такое терпеть? – раздражённо воскликнул он. – Да я лучше подрочу.

Андрей бухнулся на койку и уставился в потолок. Но тут же сменил тон:

– 525 градусов космической долготы, 305 градусов космической широты. Сойдёт?

– Так-то лучше, – капрал улыбнулся. – И нечётные числа – добрый знак. Что берём за точку относительности – Солнечную систему или другую?

– Солнечную, – безэмоционально отчеканил Повар, собрав в кулак всю свою выдержку.

– Штурман, внеси координаты в навигационный блок, – переключился Зенит на новую жертву.

Павел замялся, вертя дискету в руках. Повар подскочил, выхватил треклятый кусок пластика у него из рук, отвернулся от всех, поколдовал над дискеткой, развернулся и картинно отдал честь свободной рукой:

– Координаты внесены, товарищ капрал!

– Ты у нас точно судовой кок? – хитро улыбнулся Зенит. – Теперь надо загрузить новый маршрут в бортовой компьютер.

– Вставить эту штуковину в Веню? – Андрей хохотнул. – Думаю, он будет сопротивляться.

– Ещё бы, – согласился капрал. – Он пока, увы, сам вставляет нам палки в колёса.

– И колёса в палки! – Шлемофонцев раскатисто захохотал от собственной шутки.

– И копалки! – отозвалось из угла Командора.

Повар подошёл к Штурману, сунул ему дискетку в карман пижамы, легонько постучал сверху и придал лицу трагичное выражение:

– А здесь тебе, братец, придётся самому. Призови на помощь всю удачу, которая тебе положена судьбой.

– А почему Веню нельзя просто выключить? – В голосе Павла наметились нотки отчаяния. – Он же обычный компьютер!

– Не обычный, а суперкомпьютер, – напомнил Зенит. – Контролирующий дроидов и следящий за каждым уголком корабля.

– Нам будет тебя не хватать, Паштет. – Лыжников взял перепуганного Штурмана за руку и крепко пожал её.

Командор снял шапочку, тревожно хлопая глазами, но тут же поспешно водрузил её на место. Павел достал дискетку из кармана и взял её двумя вытянутыми руками, словно та могла взорваться. Ноги его отказывались шагать на выход.

– Этот трассер и сам потеряется, и маршрут просохатит, и в дыню от дроидов выхватит. – Юрич бережно уложил своего картонного крокодила на подушку, подскочил к Штурману с грацией ягуара и выхватил у того навигационную дискету из оцепеневших пальцев. – Беру эту задачу на себя.

– У Вени есть терминал с экраном, под ним – щель для этой штуковины, – пояснил капрал.

– Разберусь, разведка как-никак. – Бортинженер выпрыгнул в холл, словно хищник джунглей, заслышавший в зарослях хруст ветки под копытом зазевавшейся жертвы.

⁂

Не прошло и пяти минут, как «джунгли» разорвал звон пожарной сигнализации. По холлу и коридорам забегали санитары. Помимо яростного звона в третью палату доносились крики и вопли «Пожар!». Р-Нат зажал руками уши и опустил голову на колени.

– Не всё только вам древесину жечь, животные, – злорадствовал Биолог. – Сами сейчас на своей шкуре поймёте – каково это!

– Ты первым пойдёшь на растопку, бревно двухметровое! – тоже чему-то радовался врач Шлемофонцев.

Командор Дипер нырнул на пол и закатился под кровать.

– Незаземлённый громоотвод – причина возгорания! – выкрикнул он оттуда.

– Какие будут указания, капрал? – Лыжников выглянул в холл и обернулся. – Эвакуируемся со звездолёта или героически покидаем его последними?

Зенит не ответил, он стоял, скрестив руки на груди, и глядел на выход из отсека, ничем не выдавая беспокойства.

Едва не сбив с ног торчащего в проёме Повара, вбежал Бортинженер. Лицо его светилось от счастья. Почти тут же стихла сигнализация.

– Твоя работа? – капрал довольно глядел на Юрича, уже успевшего сграбастать своего картонного питомца.

– Угу. Пока Веня с санитарами носился, как угорелый, я ему в кабинете навигацию засадил. Она плохо входила – так я её легонько прихлопнул. Со скрипом и хрустом вошла заподлицо.

Лицо Штурмана исказила гримаса боли из сочувствия к дорогостоящей хрупкой технике.

– Теперь остаётся лишь ждать, когда автопилот корабля добросит нас до Суулуунского орбитального борделя, – после этих слов Зенита по отсеку прокатился вздох облегчения.

Повар в изнеможении опустился на кровать.

– Значит, пока отдыхаем? – с надеждой в голосе спросил он.

– Ни в коем случае. Дел у нас невпроворот.

Лыжников поморщился, закусив губу, но тут же взял себя в руки и вытянулся по струнке:

– Экипаж «Нулевого полупарсека» в вашем полном распоряжении! – отчеканил он.

– Прежде всего нам следует упорядочить субординацию и идентификацию, – заявил капрал.

– Это – раз плюнуть. – Повар в своём стремлении угодить немного переигрывал, но Зенит не обращал внимания.

– А не то у нас полный разброд после анабиоза: полупарсеки, Русланчики какие-то, Андрюхи, санитары и прочая белиберда. Дисциплина на корабле – залог успеха всей миссии.

– И чистота в казарме, – добавил Бортинженер, выгуливающий Виталика в проходе.

Он отвесил пинка валяющемуся на полу Диперу. Тот от неожиданности хрюкнул и перебрался на кровать.

– Чтобы все привыкли к своим настоящим именам и должностям – к униформе прикрепим опознавательные таблички. С настоящими, подчёркиваю, именами.

Капрал взял с тумбочки Бортинженера листы бумаги, нарвал их на квадраты и каждый перегнул пополам. Один из них он вставил себе в нагрудный карман пижамы.

– Вот тут будут написаны имена и должности, пока вы перестанете путаться. – Зенит постучал пальцем по ещё пока пустой бумажке.

– О, я сейчас себе напишу! – Штурман схватил бумажку с фломастером и выскочил из палаты прежде, чем капрал успел его остановить.

– Бортинженер, писать будешь ты, – распорядился Зенит. – Печатными буквами.

Тот взял в руки одну из бумажек и фломастер.

– Пиши – «Эндрю Лыжников», – продиктовал капрал. – В скобках – «повар Нулевого парсека».

– Эндрю? – удивлённо переспросил Повар. – Это про меня?

– Так точно, – заверил его Зенит.

Бортинженер безуспешно попытался отобразить услышанное на листке и с суровым видом повернулся к Врачу:

– Ты, падла, опять мои фломастеры вынюхал?

Шлемофонцев опустил глаза и замер. На его счастье, нашёлся фломастер, который писал хорошо.

– «Нулевой парсек» – слишком длинно, не влезет на бумажку, – предупредил Юрич.

– Пиши тогда сокращённо: ноль и «П», – нашёлся капрал.

Закончив первую бирку, Бортинженер передал её Повару, который тут же нацепил бумажку на пижаму на зависть обступившим его коллегам.

– Я тоже хочу! – тянул руку вверх Р-Нат, словно прилежный ученик на уроке.

– Тебе не надо – у тебя и так имя на униформе, – огорчил его Зенит.

– Но должности же нет!

– Должность тебе пока не назначили, ты новобранец.

Врач расхохотался:

– Безухен де шуле!

– С-с-с! – обиженно зашипел на него Р-Нат. – Сам ты безухий!

– Следующий – «Серджио Шлемофонцев (врач 0П)», – повысил голос капрал, давая понять, что времени на препирательства нет.

– Серджио! – Бортинженер прыснул от смеха, оформил бирку и передал её Врачу.

Тот подвесил бумажку к карману, изобразил руками выворачивание рукоятки акселератора на мотоциклетном руле и принялся имитировать звук мотора: «Джиу! Джиу!». Звук так понравился Командору, что «мотоциклы» заработали в унисон. Зениту пришлось швырнуть подушки, чтобы заткнуть обоих.

– «Бак Ровский», – продиктовал он, добившись тишины. – Это не одна фамилия, как вы ошибочно считали. Бак – имя, Ровский – фамилия. «Биолог 0П».

– Держи, бачок. – Бортинженер протянул бумажку Биологу.

– Спасибо, что написал зелёным. – Тот поднёс её ближе к окну и прищурился. – Мой любимый цвет.

– Вообще-то это синий, – возразил Юрич.

– Ты путаешь. Синий я бы сразу узнал. Терпеть его не могу.

Бортинженер лишь пожал плечами. Дальтонизм Бака Ровского ни для кого не являлся секретом. Он вообще с трудом различал предметы.

– Далее – «Дипер (командор 0П)», – продолжил назначения Зенит.

– Просто Дипер, без имени? – уточнил Бортинженер.

– У него это и имя, и фамилия. У тебя, кстати, тоже. Пиши: «О'Юрич (бортинженер 0П)». Между «О» и «Ю» значок апострофа.

– О, Юрич! – томно протянул Повар. – Тебе так сегодня фемины будут восклицать. Если не оплошаешь с перловки.

– Ты о себе побеспокойся, – ухмыльнулся Бортинженер. – Мыла заточи.

– Так, кто у нас остался? – огляделся капрал, когда на его кармане тоже примостилась бирка с надписью: «Володий А. Зенит (капрал 0П)».

Словно в ответ на его вопрос в проходе возник сияющий Штурман. Р-Нат вслух по слогам прочитал надпись на его бирке: «леваП вонахаП». По отсеку прокатился хохот. Не поняв, в чём причина осмеяния, Штурман вывернул шею, чтобы прочитать, что у него написано на бумажке поверх кармана. И тут же принялся хихикать за компанию:

– Вышел из борделя с интегралом Дюамеля! Это ж я в туалете перед зеркалом писал, чтобы ровнее было.

– Иди переписывай, остолоп. – Хохочущий Эндрю утёр слезу.

– Ничего не надо переписывать, – остановил Зенит развернувшегося на выход очкарика. – Тебя именно так и звали. Штурман лицезрел свою нашивку в отражении барокамеры анабиоза. Вот и решил ошибочно, что он «Паханов Павел». Вбил в себе в голову. О'Юрич, допиши штурману Вонахапу его должность и подразделение.

Бортинженер взял фломастер, вывел на бумажке Штурмана требуемое и хлопнул того по плечу:

– Левап, блин!

Какое-то время члены экипажа ходили друг перед другом, читали, кто есть кто, и запоминали.

– Только вот «ноль-пэ» всё равно читается, как «ОП», – посетовал Лыжников. – «Отряд придурков» или «общество паралитиков». Засмеют нас шахтёры да туристы в столовой.

– Можно нуль разделить наискосок, как в компьютерах, – предложил Левап.

– Нуль не разделить! – выкрикнул Дипер.

Все оглянулись на голос, заставив Командора зарыться под одеяло. Пациенты третьей палаты привыкли, что из его уст обычно звучит полная околесица. Но только что прозвучавшая фраза Дипера внезапно тронула команду «Нулевого парсека» до глубины души.

Капрал одобрил идею Штурмана, и О'Юрич перечеркнул всем нули на бирках косыми линиями.

⁂

На этот раз в столовой экипаж уместился за одним столом ввосьмером, промаршировав к нему, чеканя шаг и гордо вздёрнув подбородки. Отвар из капустных листьев (по меню – «щи любительские») и жареную капусту с редкими вкраплениями кусочков сала (по меню – «бигус особый») поглощали жадно, но с достоинством. Кто-то, гордясь отмеченным на бирке особым статусом, не обращал внимания на паршивый вкус больничных помоев. Повар проталкивал в себя безвкусное варево, чтобы накопить сил к ночной вылазке. Он не упустил случая прокомментировать, что из варёных и жареных капустных листьев мог бы ещё сварганить пару десертов и коктейль-дижестив для усвоения всей этой «пожухлой байды».

Покончив с капустным ассорти, звёздные разведчики организованно встали и сдали посуду в окно пищеблока, откуда тут же высунулась раскрасневшаяся морда кухонного работника, удивлённо уставившегося вслед пациентам со странными бирками. С открытыми ртами на них взирали и все остальные присутствующие на обеде.

В палате Командор впервые не прошмыгнул в свой угол, а вместо этого перестал горбиться, выпятил грудь колесом и важно прошёлся в проходе между кроватями. После этого, что вообще удивительно, Дипер отправился бродить в холл. Хотя раньше покидал пределы своей палаты только, чтобы наспех поесть или метнуться перебежками до туалета. Вернулся Командор всё с тем же налётом высокомерия во взгляде. Он бережно поправил свою бирку, которую, судя по всему, в холле умудрились потрогать любопытные.

– У каждого великого деяния есть фамилия и звание! – произнёс Дипер со значением и важно прошагал в свой угол.

Зажужжала электробритва, включенная Поваром. Он аккуратно огибал ею свои белёсые усы, незаменимый атрибут в деле охмурения слабого пола.

В третий отсек начали заглядывать пациенты из остальных палат. Слухи о «Нулевом парсеке» распространились по больнице в считаные минуты. От желающих вступить в элитный отряд не было отбоя. Принявшего послеобеденную россыпь таблеток Серджио так и подмывало рассказать зевакам про намечающийся визит к женщинам. Его воспалённое воображение нарисовало, какой сразу начнётся ажиотаж. Он сдавленно смеялся и вгрызался себе в кулак, чтобы не проболтаться.

– «Нулевой парсек» не резиновый! – неожиданно убедительно заявил Командор, когда напирающая толпа из холла заполнила палату на треть.

Повар выключил бритву и принялся выталкивать незваных гостей:

– Граждане шахтёры, туристы и прочие простолюдины, идите и занимайтесь своими рутинными гражданскими обязанностями. А нам надо вселенную спасать.

Запись № 20. Наконец-то повар Лыжников прекратил конфронтацию. Наш отряд постепенно возвращается в привычное русло своих обязанностей. Вынужден признать, что резкая перемена в поведении Эндрю меня настораживает. Что, если он заметил, как я взял его в разработку? Что, если он подыгрывает и прикидывается, дабы усыпить мою бдительность?

– Как-то слишком рано стемнело, – недовольно проворчал Биолог. – Я даже не успел толком хлорофилл накопить.

Капрал подошёл к окну. Снаружи сгущались тучи.

– Это мы сквозь Туманность Авгия пролетаем, – пояснил он. – Может изрядно поболтать.

Р-Нат с трудом сдержал рвотный позыв. Сверкнула молния, и почти тут же погас свет, погрузив больницу в темноту. Послышались далёкие раскаты грома.

– Час от часу не легче, – раздался в темноте мрачный голос капрала. – Неподалёку сверхновая взорвалась.

– Электромагнитный импульс выжег электронику корабля, – предположил Штурман. – То есть бортовой ИИ нам теперь не страшен?

– У бортового компьютера и дроидов автономные источники питания, – возразил Зенит. – Курдилиевые, рассчитанные на 200 земных лет.

В холле заплясали лучи фонариков и забегали санитары.

– Точно – вон как шуршат! – весело заметил бесстрашный Бортинженер.

– А вот блок навигации, увы, питается от общей энергосистемы, – не разделял его веселья капрал. – Двигатели корабля, конечно, работают, но управление потеряно. Нас, скорее всего, затягивает в воронку от взрыва сверхновой.

– То бишь нам кранты? – В голосе Лыжникова тоже не было ни малейшего намёка на панику.

– С вероятностью 98 процентов.

– Кошмар! – воскликнул Р-Нат. – Что же делать?

– Сухари сушить. – Эндрю захрустел сухариком в темноте.

– Намылил? – поинтересовался О'Юрич?

– Не, хозяйственное мыло плохо на потенцию влияет, – отозвался Повар. – Серёг… Серджио не даст соврать. А мне она сегодня пригодится.

– А ты уверен, что мы в клешни инопланетяночек попадём раньше, чем в эпицентр взрыва сверхновой? – Левап находился на грани истерики.

– Без паники! – отрезал Зенит. – Даже если предстоит погибнуть, отряд «Нулевой парсек» встретит смерть с достоинством.

Дипер взвизгнул. Судя по последовавшему за этим звуку, кто-то швырнул в него подушкой.

– Отдаваться в руки судьбы не вижу смысла, – хладнокровно продолжал капрал. – О'Юрич, займись восстановлением энергопитания. Привлеки ремонтных дроидов, если нужно.

– Они же нам не подчиняются – только Вене, – напомнил Лыжников.

– Восстановление силового блока – в наших с Веней общих интересах, – заверил Зенит.

Бортинженер выглянул в холл:

– Эй, дроиды, шустрее поломку устраняйте!

Ему в лицо сразу ударил луч фонарика.

– Ты там не борзей, больной! – раздался из холла сердитый голос санитара Коли.

– Юрьевича нельзя злить, – тихо возразил коллеге санитар Петя и уже громче добавил: – В аварийку позвонили, обрыв где-то на подстанции.

– Вонахап обеспечивает ручное управление звездолётом, – продолжал раздавать распоряжения Зенит. – Будем выбираться из передряги своими силами.

Штурман, не поняв, что речь о нём, даже не пошевелился.

– Вонахап не тормозит! – Повар вытолкал его в холл, слабо озаряемый отблесками фонариков.

– Он и при свете-то собственный хер в штанах не найдёт, – прокомментировал Шлемофонцев. – В кромешной тьме ему вообще капут.

– У Левапа прекрасно развита интуиция, – капрал поблагодарил взорвавшуюся сверхновую за то, что в темноте никто не видит растерянности на его лице.

Запись № 21. Мелкие пакости бортового компьютера – ничто в сравнении с творящимся прямо по нашему курсу безумием. Туманность, в которой неуправляемый звездолёт в любую секунду может напороться на обломок метеорита. Воронка сверхновой, засасывающая в себя любую материю. Белая Мурена взялась за нас по-крупному. Наша запланированная встреча с Бестелесыми ей явно не по нраву. Это лишь доказывает, что переговоры – кровь из носу, как необходимы. Как же не вовремя пропала связь с Землёй!

Громыхало всё сильнее, а молнии за окном озаряли тьму всё чаще. В их сполохах можно было успеть заметить панику на лицах Р-Ната и Командора, зажмуривающегося и вцепившегося в кровать Биолога и ухмыляющиеся физиономии Повара, Врача и Бортинженера.

– Главное для нас – вынырнуть из зоны невозврата, чтобы корабль не затянуло в эпицентр взрыва сверхновой, – капрал, как мог, отвлекал экипаж от панических переживаний. – Иначе «Довженко-19» со всем его содержимым уплотнится до размеров шарика от пинг-понга. Причём расплющивать нас будет постепенно, не одним махом.

В отблеске молнии Р-Нат позеленел сквозь смуглоту, а Лыжников и Шлемофонцев переглянулись. Последовавший раскат грома заглушил их хохот. В наступившей тишине Командор принялся тихо причитать.

– Не пугайся, мой малюсенький, – засюсюкал Бортинженер с картонным крокодилом. – Папуля спасёт тебя из любой передряги.

Очередной сполох озарил радостного Штурмана, вынырнувшего из темноты холла. В руках он держал комнатную антенну в виде круглой подставки с двумя телескопическими усами.

– Глядите, что в темноте нащупал! – похвастался он.

– У кого «родил»? – поинтересовался О’Юрич.

– В ординаторскую просочился? – догадался Эндрю. – Телик санитарам без электричества точно ни к чему. Дроидам, я имел в виду. Вряд ли быстро хватятся.

– Молодец, Левап! – похвалил Штурмана Зенит. – Я в тебе не сомневался! Теперь надо приспособить этот штурвал к системе корабельной гидравлики.

Вонахап озадаченно почесал затылок. Повар взял у него антенну, водрузил на подоконник и в два счёта привязал её провод к чугунной батарее:

– Готово!

– Ты у нас точно обычным поваром числишься? Или я уже спрашивал? – подивился капрал.

– Уже спрашивал, – подтвердил Лыжников. – Сам понимаешь – в элитном отряде простых поваров не бывает.

Зенит уселся перед иллюминатором, взял в обе руки антенные усы и принялся их сосредоточенно крутить на шарнирах в разные стороны, выдвигать и сдвигать.

– Теперь всё в наших руках, – торжественно констатировал капрал. – В моих руках.

Экипаж обступил его, уставившись в окно, за которым бушевала гроза.

– Занятная штука, коллеги. Только представьте: сидит в недрах огромного тысячетонного звездолёта мизерный человечек и заставляет эту махину повиноваться, – восторженно заявил Зенит, шевеля усами антенны. – То совершая за секунду прыжки в сотни километров, то протискиваясь через просвет астероидов с зазором не больше миллиметра!

В палату заглянул главврач Арфеев, осветил фонариком сгрудившихся у окна пациентов, покачал головой, зевнул и, никем не замеченный, удалился.

– Благодаря инженерному гению наших конструкторов отчаянные парни, как мы, получили возможность бросать вызов самым свирепым космическим явлениям! – продолжал восторгаться капрал.