Бездна Мурены

Долго убеждать экипаж не пришлось. Многие просто обмотали плёнку вокруг головы, как показал на собственном примере капрал. Пациенты убедились, что проще исполнять, чем спорить с упрямцем, взявшим на себя командование «Нулевым парсеком».

Повар, само собой, наотрез отказался участвовать в восстановлении памяти с резервной копии. Ему было не до того – приступил к изготовлению антидотовых сухарей из припасённого в столовой хлеба. Биолог в процессе наматывания сжевал и проглотил часть плёнки. А Врач, употребив на ночь гремучую лекарственную смесь, впал в раж, исхитрился засосать плёнку в рот через нос и принялся тянуть её пальцами туда-сюда – то из ноздри, то из горла, приходя от процесса в неописуемый восторг.

Командор попытался воспротивиться, опасаясь, что шуршащая на волосах плёнка может привлечь саранчу. Бортинженер что-то тихо сказал ему, после чего Дипер поспешно обмотал свою гигантскую голову плёнкой и натянул на это всё шапочку. Сам же Юрич накрутил плёнку не только себе, но и Виталику.

– У всякого конца было начало, но не у всякого начала будет конец, – брякнул Командор, когда вся плёнка из кассеты переместилась на головы экипажа.

Все попытались вникнуть в смысл сказанного, но тут дроид Петя из холла объявил отбой, и в палате воцарилась темнота. Какое-то время пациенты переговаривались, пытаясь выяснить, у кого процесс восстановления памяти уже пошёл. Вскоре разговоры утихли. Было слышно лишь, как Дипер продувает свой радиоприёмник, а Врач тихо хихикает и причмокивает, продолжая перетягивать плёнку из носа в рот и обратно.

Запись № 15. Пока ничего нового в моей памяти не проявилось. Не буду торопить события – на перекачку гигантского объёма информации подручными средствами мозгу требуется время. Одно дело – выпить залпом литр воды, чтобы утолить жажду. Другое – высунуть язык под накрапывающим дождём. Утро вечера мудренее. Надеюсь, в буквальном смысле.

Глава V. Бунт на корабле

Поутру перед глазами санитара Коли, заглянувшего в третью палату, предстала живописная картина. В углу отчаянно бился и корчился Дипер, намертво примотанный магнитной плёнкой к своей кровати. Спутанная плёнка также плавала в тазу с водой, в который Бакровский опустил свои гигантские ноги. А отдельные её полоски, привязанные к спинке кровати пациента Шлемофонцева, шуршали и колыхались от дуновения из приоткрытой форточки. Сам Сергей лежал с открытыми глазами, словно загипнотизированный зрелищем.

– Вы в курсе, что это такое? – Санитар Коля подцепил дубинкой мокрую плёнку из тазика.

– Наша резервная память? – неуверенно предположил Штурман.

– Это новый альбом «Фристайла». Был. – Николай стряхнул плёнку обратно в воду и брезгливо обтёр дубинку о край одеяла Бакровского. – Вам всем за такое Галера уколы сульфозина вхерачит. Прямо в мозг!

– Уже нет смысла, память мы своими силами восстановили, – Павел вопросительно поглядел на хмурого капрала. – Вроде бы восстановили.

– По крайней мере, пытались, – сухо добавил Зенит.

– Плёнку убрать, пока Гертруда на работу не пришла! – распорядился Второй и покинул палату.

Рассудив, что ответственность за выемку кассеты лежит целиком на нём, Штурман принялся ползать по палате и собирать плёнку, попутно отвязав спелёнатого Командора.

– Так что – получилось у нас? – на всякий случай задал он вопрос капралу, хотя уже знал, что ответ его не порадует.

– Наверное, тогда бы отряд «Нулевой парсек» сейчас занимался своими прямыми обязанностями, – в непривычной для себя грубой манере ответил Зенит. – А не валялся бы на койках, заискивая перед дроидами.

Заметив обиду на лице товарища, капрал смягчил тон:

– Либо мы лишились памяти ещё до помещения в анабиоз, из-за какого-то инцидента. Тогда логично, что в блоки памяти записалась пустота. Либо же память на магнитной ленте была, но ИИ её умышленно стёр. Тогда ситуация хуже, чем ожидалось…

Рассуждения Зенита прервало недовольное рычание Повара:

– Как же вы меня со своей сраной памятью задолбали! – Он вскочил с кровати, выхватил ворох плёнки из рук Штурмана и принялся яростно его уминать в руках. – Таблетки надо кушать, которые вам прописали, а не снабжать ими торчка Серёгу!

Лыжников подошёл к Командору и протянул тому основательно примятую магнитную ленту.

– А мне зачем? – от ужаса у Дипера сорвался голос.

– У тебя на плечах вместительное мусорное ведро с удобной крышечкой, – с этими словами Андрей сорвал с Командора шапочку, сунул в неё плёнку и натянул шапочку обратно на огромную голову. – Бегом в толчок, Димон! Если не избавимся от этой дряни, медсестра нам припомнит.

Сгорбившись, недовольно бормоча и придерживая руками шапку, из-под которой норовила выпрыгнуть опасная ноша, Дипер проковылял на выход. Вернулся он очень быстро, склонившись в три погибели и сжимая шапочку в руке.

– Начал смывать, а ваша плёнка застряла! В туалете целый потоп! – пожаловался он и прошмыгнул на своё место.

– Командор он у вас, да? – злорадно глянул на капрала Лыжников. – Проиграл в схватке с ржавым унитазом!

– Не проиграл, а ничья! – возразил Командор и юркнул под одеяло.

Тут же в палату заглянул дроид № 3. Все приготовились к самому худшему.

– Вазенитов, на выход, – тихо позвал санитар.

– Сейчас толчок заставят отмывать, – услышал капрал шёпот за спиной, когда выходил из палаты. – Допрыгались, космонавты хреновы.

Санитар Шурик отвёл Зенита к окну, подальше от галдящего вокруг теннисного стола сборища. То, что он сообщил, оказалось для капрала неожиданностью. С ним пожелала встретиться пациентка из женского отделения, которое располагалось в другом крыле больницы.

– Рыженькую такую помнишь? К тебе в надзорную палату прорвалась как-то ночью, – Александр понизил голос и всё время озирался, боясь, что их кто-нибудь подслушает.

– Росара?

– Не, точно не Сара, – замотал головой Третий. – Оля или Люба, точно не помню.

– Не важно, на самом деле она Бестелесая, – Зенит тут же осёкся, посчитав, что делиться подобной информацией с дроидом не следовало.

– Бестелесая? Ты дебил, что ли? Ты её вообще видел? – вознегодовал местный ценитель женской красоты.

– Только расплывчатые очертания.

– Оно и видно, – санитар ещё сильнее понизил голос. – Там такие очертания – о-го-го!

Он хлопнул Зенита по плечу, скабрезно захихикал и доверительно сообщил:

– Я к ней сам подкатываю с самого начала, но бикса – очуметь, какая строптивая. Знает себе цену, коняга рыжая. – Александр облизнул пересохшие губы. – Я так рассудил, что мужичок ты малахольный. Посидите с ней, безобидно погутарите о своём ненормальном, да и разбежитесь. А у девки гормоны бурлят, природа требует, она чуть что – так и норовит остаться, в чём мать родила. Никуда она от меня не денется, родимая. Ну так что ей передать? Придёшь или мандраж словил?

– На встречу с Бестелесой прибудет весь наш отряд, – безапелляционно объявил капрал.

– Ты офигел, что ли, Вован? – Санитар чуть не поперхнулся от возмущения. – Тебе такая баба честь оказала, а ты тут залупаешься. Думай, короче.

Грубо оттолкнув Зенита, дроид № 3 скрылся в коридоре. Капрал же принялся мерить шагами холл, поглядывая краем глаза на теннисные баталии, в которых, судя по всему, снова лидировал Р-Нат. Зенит ненадолго остановился у портрета Горбачёва на стене, пытаясь вспомнить – это известный космонавт или просто важный чинуша из ЦУПа.

Запись № 16. Почему Бестелесые сами не пошли на контакт, как при первой попытке? Почему через неодушевлённого посредника? Что за женское заведение, в котором они назначили мне переговоры? Монастырь? Бордель? Если они не могут больше попасть сюда, на звездолёт, значит, бортовой компьютер включил защитное поле. Точно! Потому и магнитная плёнка не пролезла в копропараллаксатор. Чтобы отсюда не произошло никакой утечки вовне, ИИ принял меры по защите секретной информации. Либо он оберегает нас от контакта извне. Но факт остаётся фактом – искусственный интеллект «Довженко-19» препятствует нашей встрече со сверхразумной расой. Остаётся вопрос – давала ли на это санкцию Земля?

⁂

Капрал поспешил обратно, чтобы поделиться своими соображениями с экипажем, но, едва переступив порог третьего отсека, он по устремлённым на него взорам сразу догадался, что обстановка в отряде поменялась.

Взгляды товарищей были холодны и суровы. Даже Штурман, на которого Зенит готов был ещё пару минут назад целиком положиться, виновато хлопал своими диоптрическими глазами. Да что там Штурман, Командор Дипер – и тот глядел с нескрываемым вызовом.

Повар, бесспорный зачинщик вотума недоверия, с ходу заявил, что все они более не желают слушать враньё капрала про космос, про отряд разведчиков «Нулевой парсек» и прочую галиматью.

– Ну чего ты всё время улыбаешься? – взбесило Лыжникова внешнее спокойствие Зенита. – Учти, Вовка, если будешь продолжать долбить нам по мозгам – Юрич завяжет тебе рот полотенцем. А я его предварительно намылю!

Бортинженер закивал в подтверждение слов Андрея и продолжил гладить картонного друга. Вернулся запыхавшийся после теннисного турнира Р-Нат.

– Раз уж все в сборе – предлагаю проголосовать, кто за меня, – предложил Зенит, надеясь разрушить внезапно возникшую зависимость коллег от депрессивных и деструктивных идей Повара.

– Голосуем, кто против космической ахинеи! – перехватил инициативу Лыжников и первым поднял руку вверх.

– Отдавайте свой голос с умом, думайте! – воззвал капрал к здравому смыслу коллег по отряду.

Биолог поднял руку и обосновал своё решение тем, что он противник любых полётов растений в космос. Их, мол, и так погублено несметное количество в орбитальных экспериментах, а место растений – на Земле. Бортинженер поднял руку и лапу Виталика – ему нельзя думать о том, что он разведчик, доктор заставляет забыть боевое прошлое. Иначе вернётся желание воевать, и его отсюда не выпустят уже никогда. Р-Нат поднял руку и заявил, что ему нельзя ни на чём летать, у него аэрофобия.

– А меня, Вован, просто больше не штырят рассказы про звездолёты, – честно сознался Врач и поднял обе руки. – Придумай что-нибудь новенькое. Про динозавров там или про фей.

Дипер, когда очередь дошла до него, спрятал голову под подушку. Но руку при этом поднял, как все.

– И ты, Командор, туда же! – с досадой отметил капрал и в сердцах сплюнул. – Бунтарь!

Неказистое тельце Дипера вздрогнуло и попыталось поверх подушки натянуть ещё и одеяло. Штурману решение далось тяжело, он сильно переживал, поднимая трясущуюся руку:

– Я бы вам поверил, капрал, – от волнения Павел даже перешёл на «вы», – но память ни с дискетки не вернулась, ни с кассеты. Каждая стена, койка, всё здесь напоминает больницу, но никак не звездолёт. И абсолютно все вокруг утверждают обратное вашим теориям.

– А если все вокруг примутся уплетать дерьмо? – холодно парировал Зенит.

– Посидим тут – и не до такого дойдём! – отозвался Повар, вызвав гомерический смех Врача.

Штурман опустил глаза и уселся на свою кровать. Капрал лёг, закинув руки за голову, и уставился в потолок. Коллеги, пожелавшие вместо космонавтов остаться психами, занялись своими привычными делами. Привычными для дегенератов, а вовсе не для авангарда звёздной разведки.

Павел посидел какое-то время, вперив свои слабовидящие глаза в пол, затем принялся кружить вокруг Зенита с виноватым видом. Он что-то тараторил в попытках отвлечь и утешить бывшего соратника по экипажу, но капрал не обращал на него никакого внимания.

Запись № 17. Итак, бунт на корабле. Надо всё обмозговать. Главное – не пороть горячку и не обострять прямой конфликт с экипажем. Запрут в каюте или высадят на какой-нибудь отсталой планете. И тогда конец всему. Можно ли привлечь единомышленников на свою сторону? Голосование показало, что в данной ситуации это практически нереально. Нужно избрать кандидата в союзники и отыскать подход к нему.

Штурман? Слишком зависит от мнения большинства. Биолог? Для завоевания его доверия придётся доказать, что я кактус или гладиолус. Бортинженер? Избегает любого конфликта, терамский зверёныш окончательно размягчил его железное сердце. Командор? Нет уж, увольте. Лучше в одиночку. Повар? Вероятность почти ноль процентов. Врач? Р-Нат? Парни себе на уме, проблемы окружающих волнуют их меньше всего.

Выходит, что я остался без соратников в самое трудное время. Против меня и люди, и машины. Это явно не случайность, а чей-то злой умысел. Белая Мурена что-то затевает, и я, капрал звёздной разведки с маленькой планеты Земля, встал Мурене поперёк её зубастой пасти. Но пасть неумолимо сжимается, и одних лишь моих силёнок явно не хватает. Бестелесые с их развитыми технологиями могли бы помочь, но они за пределами защитного поля нашего корабля. Да и где они? В космосе бесконечно не только расстояние, но и количество возможных направлений из текущей точки. Как искать злополучный бордель, в котором они назначили встречу? Почему мне не сообщили его координаты?

Внезапно капрал словно рухнул в бездонную пропасть. В его руках оказалась карточная колода, в которой каждая карта – это огромный пласт грандиозного понимания, которое может открыться дремучему сознанию, но с условием, что из этих карт удастся соорудить карточный домик. При этом со всех сторон налетают порывы ветра, стол сотрясается от подземных толчков, и кто-то постоянно бьёт по рукам.

От ощущения полнейшего бессилия и ускользающей возможности прикоснуться к безграничному знанию Зенит дико взвыл, и его сотряс сильнейший эпилептический приступ. Он вцепился руками в перила кровати, его тело начало скручивать и выворачивать до хруста суставов. Мышцы стягивало стальной проволокой, выгибая хребет до критичной амплитуды, затем наступало внезапное расслабление, и тело обрушивалось обратно на матрас. Так повторялось многократно, и казалось, что конец этим мучениям никогда не наступит.

⁂

Придя в себя, капрал обнаружил, что в палате никого нет. Шатаясь, он вышел в холл, но и там было безлюдно. Пустовал даже теннисный стол. Шум доносился из столовой – завтрак был в самом разгаре.

Возле двери в кабинет главврача Зенит бросил взгляд на табличку: «Арфеев В.К.». Дверь поддалась, внутри кабинета никого не оказалось. На плохо повинующихся ватных ногах капрал так быстро, как только мог, проковылял к компьютеру на столе и уже привычным движением извлёк из него ещё одну дискету. Взгляд его упал на экран монитора – там гасли и загорались точки звёзд.

На этот раз мне достался не блок памяти. Намного лучше – навигационная карта космических окрестностей. Редкая удача! Словно сами Бестелесые надоумили меня заглянуть во внутренности «Орфея».

Зенит сунул дискету в карман пижамы и поспешно покинул кабинет. В холле уже раздавался стук теннисного шарика по столу – Р-Нат кого-то привычно обыгрывал.

В помещении столовой шестёрка членов экипажа восседала за одним столом. Даже Командор был среди всех. Он затравленно глядел на потолок, вывернув свою огромную голову – не прыгнет ли на него сверху энцефалитный клещ.

Получив от медсестры положенные лекарства, капрал взял с раздачи тарелку с пшённой кашей и приблизился к своим. Но никто и не подумал подвинуться, чтобы Зенит смог втиснуть ещё один стул. Ему пришлось присесть за соседний стол.

У Повара снова была позитивная фаза, он оживлённо описывал нюансы высокой кухни, то и дело бросая гордые взгляды на безразличную к происходящему Галеру и молодцевато приглаживая усы, словно гусар на балу.

Капрал размазал по хлебу микроскопический кубик масла, лежавший на краю тарелки, и задумчиво принялся возить ложкой по каше. От его внимания не ускользнуло, что на общем столе появился чайник с новым инвентарным номером. Тут он заметил, как из-за стола санитаров поднялся Первый, который по обыкновению разделался раньше других не только с основной порцией, но и с добавкой. За столом в одиночестве остался санитар № 3, который, в отличие от вечно голодного коллеги, неспешно пережёвывал пищу и косился на декольте медсестры.

Запись № 18. Почему о встрече с Бестелесыми со мною договаривался Третий дроид? Значит, они смогли установить над ним контроль. Надолго ли? Рано или поздно ИИ обнаружит взлом системы извне и отключит Шурика. Медлить нельзя. Мне нужен союзник? Вот он, сам того не желая. Бестелесые, спасибо, что позаботились. А я-то, дубина, не сразу догадался! Но встретиться с Бестелесыми мало. Дроид – союзник временный. Без «Нулевого парсека» в полном составе Мурену не одолеть. Парням нужно любым способом напомнить, кто они и зачем они живут помимо удовлетворения естественных потребностей. Если в деле возвращения памяти подвела земная техника, то, быть может, справятся Бестелесые. Необходимо добиться встречи с ними для всего нашего экипажа. Особенно для его слабого звена – повара Лыжникова.

Подхватив тарелку, капрал пересел за стол к санитару Шурику, не обращая внимания на неодобрительные взгляды своих перешёптывающихся коллег по «Нулевому парсеку».

– Предложение ещё в силе? – с ходу задал вопрос Зенит.

– Тише ты! – Александр принялся испуганно озираться. – Если ты про рыжую, то могу с нею на сегодняшнюю ночь договориться.

– Мои условия неизменны – в бордель отправляется весь наш экипаж.

Санитар скорчил болезненную гримасу:

– «Бордель», ну ты скажешь тоже! Далеко не все наши придурковатые тётки готовы принимать гостей. – Третий пригнулся к столу и понизил голос ещё сильнее. – Ты хоть представляешь, чего мне будет стоить запихать в женское отделение восьмерых психов и обеспечить порядок?

– Обеспечение порядка я беру на себя.

Александр издал нервный хохоток. Сидящая неподалёку медсестра Лерова подозрительно покосилась в их сторону.

– Мне нужны координаты борделя, – капрал тоже говорил тихо, прекрасно осознавая чувствительность акустических датчиков кибераптечки и прочей шныряющей неподалёку техники.

– Ты ж у нас вроде бы не Паханов, блуждать в четырёх стенах не должен.

– В четырёх измерениях, ты хотел сказать, – поправил дроида Зенит.

– «Координаты» знает Лыжников, он «бордель» посещал неоднократно с моей санкции, – опытный санитар № 3 уже давно понял, что пациентам проще подыгрывать в мелочах, дабы быстрее разрешить проблему в целом.

– У меня возникли проблемы с взаимопониманием в экипаже. Они поставили под вопрос мой авторитет командира.

– Это кем ты там замахнулся командовать? – Александр в недоумении уставился на собеседника. – Понятно, что на аутиста Дипера или тихоню Русланчика можно просто прикрикнуть, чтобы их запугать. Но как ты собрался задавить авторитет Варова? Он же через горячие точки прошёл!

– С ним проблем как раз нет. А вот Лыжников не поддаётся и мутит воду, – капрал повернул голову и заметил, что объект обсуждения показывает в его сторону пальцем и что-то недовольно объясняет остальным. – Скорее всего, ему потребуется официальное подтверждение нашего вояжа в межпланетный бордель. Сделаешь?

Санитар Шурик помрачнел. Рискованная афера грозила ему серьёзными последствиями. Он легко мог утихомирить разбушевавшегося душевнобольного, но совладать с собственными инстинктами оказался не в силах. Мысли о рыжеволосой бестии не давали ему заснуть, у него пропал аппетит. Околдовавшая его своими чарами загадочная пациентка была и раскованна, и неприступна одновременно. И для сближения с нею имелся всего один небольшой шанс – сидящий напротив бородатый эпилептик с явно прогрессирующей шизофренией.

– Ладно, – Александр тяжело вздохнул. – Только никому тут не болтайте про это больше! И сами без женского тепла останетесь, и меня под выговор подведёте.

– Это и в моих интересах. Бортовой компьютер пронюхает – пиши пропало. – Зенит красноречиво провёл пальцами себе по горлу. – И ещё намекни Лыжникову, что мои приказы не обсуждаются. Как минимум на время выдвижения до цели.

Лицо санитара снова исказила гримаса боли. Приказной тон пациента раздражал и бил по самолюбию. Александр совершил над собой усилие, чтобы не вспылить.

– Угу, намекну ему, – пробурчал он и поймал собравшегося вставать капрала за рукав пижамы. – Только гляди – не переборщи!

Для убедительности санитар погрозил Зениту пальцем, едва не касаясь его бородатого лица.

⁂

– О, капитан Немо! – встретил капрала по возвращении в палату возглас Повара.

– Вольно, кок, – спокойно отреагировал Зенит и указал большим пальцем на выход. – Там дроид номер три нуждается в твоём внимании.

– Не дроид, а санитар! – зло прошипел Лыжников. – Сдал, капрал?

Андрей спрыгнул с кровати и врезал ладонью по стене, заставив Штурмана подпрыгнуть от неожиданности. Как только Повар вышел, капрал уселся на кровать и доброжелательно улыбнулся. На него уставились шесть пар пытливых глаз. В третьем отсеке повисло напряжённое молчание.

Запись № 19. Теперь или пан, или пропал. Если мой главный антагонист Повар клюнет на приманку для своих низменных инстинктов, пришедших на смену утраченному после анабиоза интеллекту, он временно станет моим союзником. Если же нет – я заполучу семерых злейших врагов. Противостоять им я не смогу. Да, я подготовлен лучше, чем кто-либо на Земле. Исключая этих семерых, которые мне ни в чём не уступают. Тогда останется опустить руки и просто наблюдать, как «Нулевой парсек», единственная надежда Земли, деградирует и дальше, озабочиваясь лишь едой, сном и пустой болтовнёй. В то время как Белая Мурена засасывает достижения цивилизаций в свою Бездну.

Глава VI. Ухабы галактики

В палату Повар вернулся совершенно другим человеком. На глазах изумлённых соседей он затанцевал по проходу между кроватями от выхода до стены и обратно, довольно что-то напевая себе под нос. Первым терпение лопнуло у врача Шлемофонцева:

– Не мучай – излагай! Какой-то новый укольчик выпросил?

Лыжников встал, подпирая стену и тяжело дыша, скрестил руки на груди, расплылся в улыбке и закатил глаза.

– Только представьте: будуар с ниспадающими шёлковыми занавесками, повсюду расставлены мягкие диванчики и кресла, огромные кровати с атласными простынями, горят свечи. – Андрей оглядел разинувших рты слушателей, убедившись в должном впечатлении от сказанного. – И в каждом мягком закутке этого райского уголка примостились нежнейшие создания женского пола, потомки Евы, изнывающие по греху. Их талии стянуты корсетами, грудь выпирает и вздымается от желания, они так долго не видели мужчин, что переполнены сладострастием…

– Э, завязывай, мы с Виталиком аж пропотели! – оборвал рассказчика Юрич. – Рисовать тебе голых баб всё равно не стану.

– Не надо их рисовать! Их надо пользовать! – Повар снова затанцевал по проходу. – Сегодняшней ночью вакханки к нашим услугам. Невинные и не очень, красивые и безобразные, в меру нормальные и совершенно безумные, но все стопроцентные женщины, дамы, гражданки. Кто пойдёт, кстати?

– Ну не ври, Андрюха! – истерично воскликнул Штурман.

Голосующая рука его непроизвольно вытянулась вверх, но он тут же смутился и поспешно опустил её.

– В женское отделение я не пойду. Нельзя. – Р-Нат потупил стыдливый взгляд.

Повар подсел к нему на кровать и приобнял за плечо:

– Идут все, даже Дипер. – Лыжников показал пальцем на Командора, который тут же натянул на глаза шапочку. – Ты же не хочешь, чтобы тебя считали ценителем мужских отделений?

Р-Нат отрицательно помотал головой:

– Нет – тебя! – он сбросил руку Андрея со своего плеча.

– На бабе прыгать – это почти как летать, – сострил Бортинженер. – А Русланчика от полётов укачивает.

По палате прокатился хохот. Повар снова возбуждённо заходил между кроватями. Р-Нат, неожиданно оказавшись в центре внимания, помрачнел.

– Но ведь нельзя же! – пытался он объяснить почти сквозь слёзы.

– Сегодня можно. – Лыжников поднял вверх указательный палец, заставив всех разом смолкнуть. – Наша оргия санкционирована лично Шуриком. Уж не знаю, что наш капрал наплёл ему, но Третий только что сам мне это подтвердил! Но кроме нашей палаты – чтобы никому ни звука!

Андрей поднёс к губам всё ещё вытянутый палец, после чего подошёл к довольно улыбающемуся Зениту и хлопнул того по плечу:

– Каков проныра, а? Кто бы мог подумать!

– А бухнуть там будет чего? – разнузданное воображение Шлемофонцева требовало большего.

– Виски, ром, коньяк, шампанское, – не моргнув глазом ответил Повар. – Всё, что только душе угодно.

– Гонево, но я иду. – Врач поднял руку. – Безухен де шлюхен!

– Идут все, – безапелляционно заявил Андрей. – Слышь, Бакровский, готовь свой пестик – тычинки ждут!

Он легонько пнул торчащую в проходе ступню двухметрового соседа.

– Не упрощай, Лыжников, – скривился Биолог. – Процесс скрещивания растений гораздо сложнее, чем случка у вас, животных.

– Всегда есть нюанс! – громко завопил Командор.

– А вот тут Дипер прав, – Повар многозначительно закивал. – Нюанс неизбежен.