Есть только дорога…

– Жизнь. Только с биологами можно по-настоящему поговорить за жизнь, – Лосик снова улыбнулась, – у тебя есть целая библиотека, и вагон времени, насколько я понимаю. Проводи время с пользой.

– Ты знаешь что-нибудь про Ди? Как она?

– Спит, как и ты, – Лосик повернула взгляд к костру, – хочешь, позовём её сюда?

– Не знаю, – Леший смутился от перспективы сидеть между двумя девушками, которые ему были симпатичны, – просто расскажи про неё.

– У неё впереди другая жизнь, – Лосик будто бы читала в языках огня и узорах золы на горящих головнях, – Весной она будет в Екатеринбурге, и вы снова встретитесь. Потом – расстанетесь, просто из-за смены приоритетов. Будь к этому готов. Для Кати ты сам – светоч на её дороге. Её путь приведёт в Москву, где она найдёт себя. Москва – это тоже город для того, чтобы развиваться. Правда, Столица злая, в отличие от Новосиба. Катя справится с этим. Больше не могу ничего сказать.

– Откуда ты это знаешь?

– Я же ведьма, – заговорщицким шёпотом произнесла Лосик, – а вот кто к нам идёт, смотри-ка.

Леший обернулся, увидев среди сосен Ди. Леший, привыкший видеть Ди в зимнем наряде, сначала её не узнал: на ней был белый балахон и расклёшенные "хипповские" джинсы с кучей надипсей, рисунков и автографов.

– Ди!

– Алёшка, как ты здесь оказался? Ты мне вчера снился? И у тебя опять длинные волосы, как в том сне!

– Я тебе и сейчас снюсь… Только стой! Не просыпайся! Я хочу вот что сказать! Мы с тобой ещё увидимся! Обязательно! Пусть у тебя всё всегда будет хорошо! Вот, это Лосик, знакомься, – Леший обернулся, – Ой…

На месте Лосика сидела маленькая девочка, лет семи, с чертами Лосика.

– Тётя Катя, давай поиграем.

– Привет, Лосик! – Ди улыбнулась и присела рядом с Лосиком, погладив её по тёмноволосой головке, – я прервала ваш серьёзный разговор?

– Нет, – Лосик тоже улыбалась и рассматривала джинсы Ди, – мы говорили о жизни и немного о будущем.

– Всё же это серьёзный разговор, маленький Лосик. Поговори об этом и со мной, мне тоже интересно про жизнь и про будущее!

– Надо ли, Катя? – сказала Лосик, скача вокруг Ди на одной ноге, – Не бросай гитары и своих драконов! Они здесь!

Тут Леший офигел сам, увидев, как над соснами с шумом промелькнула тень, будто бы от низколетящего самолёта. Лосик, точнее маленькая девочка, которой она стала, крикнула "Эгегей, драко-он!"

– Катя. То есть Ди, – спросил Леший, – А Ди – от Дивной, или от Дракона?

– Я уже отвечала на этот вопрос тебе, – Ди расстегнула молнию на белом балахоне под которым пряталась футбоолка с картинкой из фильма "Титаник". И тут Лешего потащило в "сонфильм": он с Ди на палубе корабля, потом он смотрит на себя со стороны, потом – трасса, позиция у "Меги" в Ёбурге, товарняк, ползущий вдоль скал, куница, перебегающая грунтовую дорогу…

Малыш не обманул. Вещи он действительно увёз к себе. Тем утром Леший направился к Малышу, где отмывался и отстирывался, смотрел с Малышом аниме и читал книги Натальи Владимировны.

Последующие дни понеслись как один.

Леший приходил в библиотеку, читал книги и засыпал, видя какие-то "сонфильмы" с собой и своими друзьями в главных ролях. Потом просыпался, ехал гулять по городу или к Малышу. А потом – снова в библиотеку. Иногда – оставался здесь на целый день, запираясь в подсобке с книгами. У библиотекаря он выпросил пособие для поступающих в вузы по биологии, и готовился по нему. Иногда Леший ездил в "Мегу" на бесплатном автобусе от "Маркса", по полдня бродя среди магазинов, размышляя о жизни, иногда – на электричке на берег Обского моря, погулять по льду, глядя на небо и метущую позёмку. У Малыша он приводил себя в божеский вид, отмывался и отстирывался. А потом – снова библиотека. Раз в неделю ему оставляли в ящике стола под компьютером две тысячи восемьсот рублей. Он откладывал эти деньги прямо тут, в библиотеке, завернув в свой спальник. С частью денег он сходил в банк, да и отправил их родителям в Михайловск почтовым переводом, мол, пусть порадуются, что сынок зарабатывает сам. Не игрой на инструментах! Так проходила его жизнь в Новосибирске.

В марте, когда сырой южный ветер и солнце стали топить снег на проталинах, а в берёзах возле Библиотеки зазвенел колокольчик синицы, Леший решил съездить на берег Обского Моря. Он привычно сел в электричку, заткнув уши плеером.

На "Новосибирске-Южном"255 в вагон зашёл какой-то гитарист, Леший увидел его краем глаза.

"Играть в электричках – это ещё сложнее, чем в трамваях, – думал он, – тут надо дипломатию с ментами, контрой и всякой гопотой околовокзальной. Вдруг ещё и какие-нибудь мафиози музыкантские есть?"

В Ёбурге среди неформалов в ту пору ходили истории про смельчаков, решавших поиграть в электричках что-то своё, не поделившись с "Бригадой". Электричечные музыканты Ёбурга были всегда отдельной тусовкой: мрачной, окологопнического вида, поющими всякое попсово-бардовское, всяких Розенбаумов… Поэтому Леший с ними дел не имел, и по именам их не знал.

Но всё равно, Леший высунул из ушей наушник…

– Добрый день, уважаемые дамы и господа, – сказал знакомый мужской голос, – пусть светел будет этот весенний день! Да-да! Грядёт весна!

Леший обернулся, чтобы увидеть Ваню, стоящего в конце вагона с гитарой на плече.

На сей раз Ваня пел под перебор на двенадцатиструнной гитаре, что-то про рисунок на асфальте и первый весенний гром, размывший этот рисунок. И про первую радугу.256

"Настолько это не похоже на его обычный репертуар про мрачные леса, пещеры и болота, – думал Леший, – хотя весной хочется песен про весну, это да".

Когда на фразе "Босиком гурьбой бежали дети по траве весенней…" песня закончилась, Ваня пошёл по вагону, раскрыв чехол гитары.

Леший, молниеносным порывом души, достал из кармана тысячную купюру – для дивного человека трёхдневного заработка не жалко – и уже после этого встретился глазами с Ваней.

– Спасибо! Да не оскудеет рука дающего!

– Ты меня не узнал, Ваня?

– Леший? Из Ёбурга? – на лице Вани появилась улыбка, – Пойдём в тамбур!

Леший протиснулся мимо сидящих на лавке студентов и проследовал за Ваней.

В тамбуре Ваня заключил Лешего в обьятия, приподняв над полом.

– Рад тебе!

– Ты не представляешь, как я тебе рад!

– Что тебя сподвигло приехать в Новосиб?

– Давай выйдем где-нибудь и поговорим! Я на Обское Море поехал вообще-то

– Вот там и выйдем. Я зачехлюсь. Сегодня, видимо, уже не поиграю, – сказал Ваня, пряча гитару.

На "Обском море" они спрыгнули на платформу, с которой весь народ устремился через пути в сторону Универа, а Леший с Ваней потопали через сосняк к берегу Обского моря.

В дороге Леший кратко пересказал свои основные события в Новосибе. И всё, что сподвигло его приехать сюда. Они шагали по льду пруда по дорожке, прокатанной снегоходом, сняв шапки и подставив лица весеннему солнышку.

– Мне про тебя, Лёха, рассказывала моя девушка.

– Олеся?

– Нет, мою девушку Света зовут. Она, кстати, из Екабэ, – Ваня потупился немного, – а Олеся? Олеся моя двоюродная сестра. Она сейчас в Харькове

– Света-художница? Конечно я её знаю! – Леший в очередной раз восхитился перекрёсткам судеб, – а про Олесю я всегда думал, что она твоя девушка.

– Ну, мы хорошо прикидываемся, – улыбнулся Ваня.

– Круто. Вы казались всем вокруг парой. Странноватой и дивной, но всё же, – сказал Леший, стоя под весенним солнцем без шапки.

– Мы росли вместе, так получилось. Я же детство в Харькове провёл, – Ваня начал рассказывать о себе, – Мне было шесть лет, и мои родители решили перебраться в Харьков в бабушке, где нас кормил огород. Отец в это время работал на вахте на Северах: в Тогучине тогда было плохо с работой. А в Харькове мы жили с двоюродной сестрой. Обратно в Тогучин вернулись, когда мне было шестнадцать лет. И там так тоскливо было. Никого из местных не знаю, у всех воровские понятия, для всех одноклассников я "белая ворона" и "хохол". Тогда, в десятом классе, я впервые сбежал из дома бродяжить. На электричках уехал на восток тогда. Хотел на Байкал попасть, но меня в Тулуне257 с поезда сняли с ментами. Родители тогда подали в розыск. Возвращали меня домой с отцом и ментами, до самого Новосибирска на поезде. После этого я и начал свои песни писать… А автостоп у меня начался уже когда в Новосиб перехал. Я тут поступил в НГУ, жил в общаге в Академе. И к нам в Академ приезжал однажды Кротов с лекцией. Многие тогда загорелись идеей стопа, мы с друзьями из Кузни даже что-то типа "автостопного клуба" сотворили. И катались летом повсюду: на Алтай, в Питер, на Байкал. Так и я до Харькова доехал, хвать Олесю, и с ней на Карпаты. В универе такими темпами долго я не протянул: отчислили меня с четвёртого курса, когда уже преддипломная практика начаться должна была. Я вместо неё уехал стопом в Нэзалэжную и Синявокую258 в тот год. Всё Полесье излазил тогда, даже в "Зону" чернобыльскую ходил, и не раз…

– Эх, послушаешь тебя, так окажется, что скучно я живу, – сказал Леший, когда они вышли вновь на берег и пошагали через светлый сосняк, хрустя обледеневшей тропкой.

– А сейчас я в Питере, как ты знаешь. Тяжело там, одиноко. Выбираюсь иногда в леса окрестные, вот там со Светой и познакомился. Она, правда, не такая бродяга, как я, – тут Ваня приостановился, пиная ногой проталины и черничный кустик под ними, – Её дорога – это стрит-арт. Как мы с ней сошлись – уму не постижимо вообще. Сибирско-Харьковский менестрель-раздолбай и Уральско-Питерская девочка-художница… Мой мир ты знаешь. А её мир – это ночные товарняки, станции и баллоны с краской…

– Я ведь её почти не знаю, – честно сказал Леший. Знаю, что она художница. Знаю, что она из Ёбурга. Она слишком быстро переехала в Питер, не успели пообщаться. Она дружила с моей почти девушкой. С "объектом воздыхания". Сказочная такая девочка, её подруга.

– Света сама мне иногда кажется волшебницей, – Ваня налил ароматный чай из своего термоса, – всё у неё такое сказочное. Она будто тоже таскает с собой в голове целый мир.

– Все мы таскаем свои миры у себя в головах, – сказал Леший.

Они шли по тропинке через сосновый лес обратно к станции.

– Где ты сейчас живёшь? – спросил Леший

– Вписываюсь там же, на "Золотой Ниве" у кузнечан своих. Но это недолго. Я планирую, как будет потеплей, сорваться обратно в Питер и в Харьков. Свете обещал его показать… Не знаю как у неё со временем будет, правда.

– А мне, видимо, пора домой, на Урал, – вдруг сказал Леший.

– Ну да. Зима перезимована.

На обратной дороге Леший с Ваней выскочили из электрички на "Речном вокзале", где разошлись в разные стороны. Ваня по "Восходу"259 вверх, а Леший – на метро и в библиотеку.

"Сейчас как-то надо подготовить Борисовну, – думал Леший, – что я буду покидать библиотеку. Кого бы вместо себя оставить? Оставил бы Ваню, но он тоже "перелётная птица", как и я"

Вечером Леший, как это обычно было в библиотеке, конспектировал с "пособия для поступающих в ВУЗы".

"Хватит ли моих знаний, чтоб поступить? – думал он, – Вступительные экзамены в июне, сейчас – конец марта. Время ещё есть… А что если Пашу-эльфа сюда посадить работать? Всё равно же распиздяйничает. Надо и с ним поговорить… "

Этой ночью Лешему снился Волк. Он сидел напротив него на "боковушке" плацкартного вагона, за окном которого пролетали столбы на фоне яркого снега и синего неба.

– Поздравляю с законченной зимовкой, – сказал Волк, – Ваня-тогучинец тебе коридор открыл, поезжай смело. Здесь на Урале тебе ещё нужно будет кое-что с собой сотворить.

– Я уже боюсь, – Леший поёжился, – что мне с собой сотворить придётся?

– Ничего сложного. Просто научиться выключать своё внутреннее радио.

– Как у сновидцев "остановка внутреннего диалога"? Или просто медитация?

– Всё увидишь по ходу пьесы. Сейчас – бери своего непутёвого друга из Кемерово, тащи его за уши в библиотеку. Ему библиотека тоже пойдёт на пользу.

– А мне пошла?

– Определённо. Ответь, какой системы органов нет у плоских червей…

Волк перешёл на своеобразный блиц-опрос Лешего по курсу школьной биологии. Леший даже потерял нить осознания, в какой-то момент почувствовав себя на экзамене в школе.

В их родной второй школе Леший биологию вообще не сдавал. Готовясь к Лестеху, он учил математику и химию. А чтобы облегчить себе выпускные экзамены, он по совету классной руководительницы, Анны Григорьевны, выбрал в качестве дополнительных предметов на сдаче "алгебра устно" и "русский устно", которые были перезачтены по результатам пробного ЕГЭ260. В итоге из дополнительных экзаменов Леший тогда сдавал только геометрию, в которой ощущал себя знатоком. Это-то его и подвело: математичка засыпала его, да так, что вкатила за экзамен тройку. В аттестат, вместо пятёрки по геометрии полетела четвёрка. Леший тогда выдохнул с облегчением, и не обиделся на математичку.

А сейчас ему казалось, что он стоит перед биологичкой и рассказывает ей перед всем классом строение и типы человеческих кровяных клеток, фотосинтез со всеми этими тилакоидами гран и стромы, типы соцветий, законы Менделя и прочее-прочее.

Леший проснулся среди ночи, налил себе кипятка из чайника, закинул туда пакетик и открыл дверь библиотеки, сев прямо на порог с кружкой чая и сигаретами, глядя на пустую улочку и слушая капель.

"Вот и весна приходит, – думал он, – капель даже ночью".

Глава 12. Дороги апреля.

Леший набирал номер Паши, бредя мимо спешащих на работу сибиряков и любуясь солнечным утром.

– У аппарата, – услышал Леший крик Паши в трубку.

– Привет, извини, что рано звоню. Ты всё ещё в работе нуждаешься?

– Да, а что? Есть что предложить? Или хочешь к себе в библиотеку меня заманить?

– Хочу. Я скоро домой усвистаю, хотелось бы сменщика найти.

– А я возьму и заманюсь к тебе в Библиотеку.

"Ну вот, вопрос вроде решён, – думал Леший, – сегодня надо привести Пашу к Борисовне и купить билет на поезд. Ещё бы позвонить Ди…"

На удивление Лешего, Борисовна сказала что-то вроде: "Наконец-то ты отдохнёшь", и к увольнению Лешего отнеслась спокойно. Просто попросила показать: "Человека из Кемерово", помянув ту самую песню БГ261.

А пока Леший поднимался в квартиру Малыша.

– Охаё, Леший-кун! – открыла дверь Юки

– И вам не хворать, Юки-тян. Я уезжать собрался.

– Когда и как?

– Цивилом, на поезде. Сегодня вечером билет покупать иду. Сейчас ещё с Пашей Эльфом разберусь, пристрою его на место себя.

– Малыш расстроится, наверное.

– Не расстроится, – подумав, сказал Леший, – Мне кажется, я поддостал вас уже своим дневным овощеванием.

– Нисколько, не достал, дес. Я приготовлю посылочку для Этл тогда…

Леший уселся за компьютер, чтоб прикинуть расписание поездов и написать Ди во "Вконтакте".

"Интернет – это пожиратель времени, – думал Леший, глядя на часы, – вроде только сел, а уже два часа дня. Договорились с Пашей на "Покрышкина" встретиться, надо уже бежать…"

Леший быстро обулся и накинул "Гром", выскакивая в подъезд.

У ближайшего входа в метро уже поджидал Паша с сигаретой в руках.

– Задержиаешься, сновидец! Рассказывай, что и как.

– Здорово. Поехали на метре до "Маркса", там подробней, – сказал Леший, утягивая за собой в переход Пашу.

На входе в Библиотеку сегодня было на удивление многолюдно: видимо, Борисовна проводила очередное отчётное мероприятие. Толпились какие-то школьники-старшеклассники, критично поглядывавшие на Пашу. Леший же, в своём "Громе" и с небритой физиономией, произвёл на местных школьников скорее впечатление охранника.

– Здравствуйте, как и обещал, привожу своего подменщика. Поручаюсь за него.

– Павел Викторович, очень приятно, пройдёмте…, – Борисовна увлекла Пашу в подсобку, а Леший вышел покурить у крыльца.

Он уселся прямо на перила зелёного крыльца и на глазах у школьников и школьниц начал забивать трубку.

– Ой, а это у вас конопля? – спросил кто-то особо "одарённый" из детишек, с видом гопника.

– Нет, просто трубочный табак, – Леший углядел у "одарённого" за ухом сигарету, – я сигареты бросил. И вам не советую.

– А можно трубку попробовать?

– Пробуй, только смотри, чтоб никто меня не спалил. А то скажут, что я тут взрослый дядька непотребства чиню…

– Не скажут, – парень затянулся трубочным табаком, прокашлялся и сунул меж зубов свою папиросину "Бонда", – а вы здесь работаете?

– Я сторож тут. Был, до сегодня.

– А чо увольняться решили? – окнув в слове "чо", спросил парень.

– Домой надо ехать, – Леший выпускал клубы дыма и смотрел на окна дома напротив, отражавшие весеннее солнышко.

Как раз в это время из двери вышел Паша.

– Ну что, Леший, мне подходит.

– Заебись. Бывай, отец! – крикнул Леший стоящему парню, уволакивая за собой Пашу.

– Чего так быстро?

– Ты хочешь, чтоб к тебе знакомиться сегодня пришла местная фауна? Думаешь, чего он тут выспрашивал стоял?

– Да кому надо библиотеку грабить?

– Грабить-то да, а вот над тобой, волосатым сторожем, побалдеть пришли бы всем соседним двором, – Леший решил "постращать" Пашу.

– А к тебе приходили?

– Нет, – Леший отвечал честно, вспоминая, как ночами он даже выходил курить и пить чай на крыльцо, поглядывая вполглаза на редких ночных прохожих.

В компании Паши Леший вновь нырнул в переходы метро, чтоб дышать холодом перегона между "Студягой" и "Речником", быстро и в ногу шагать по "кишке" мимо тётушки, поющей под гитару песню про какое-то старое кафе… На "Сибирской", пока поезд не подошёл, Леший вгляделся в рисунки станции. Взгляд его зацепился за панно, изображающее идолов, древние рисунки и орла на голове одного из идолов.

"Вот она, магия. Настоящая, – думал Леший, разглядывая его, – здесь в Новосибирске на ровном месте сделали квинтэссенцию всей огромной Сибирской земли, собрав самую суть. Город – просторный и пустой, с быстрыми машинами, быстрыми деньгами – вбирает в себя, как губка всю Сибирь, вынимает самую суть. Суть Сибири – простор и богатство. Богатство, правда, нынче достать могут не все… Новосиб – это город-памятник той эпохе, когда строили Великую Сибирскую Железку и пришивали железной нитью Сибирь к России. И чего обвинять этот светлый город в пустоте и просторе. Ведь чуть больше ста лет назад на этом месте не было ни-че-го… А эти идолы недаром спрятали под землю, в самой глубокой станции Новосибирской подземки, чтоб никто не догадывался о древней магии среди современного города…"

За мыслями о магии, Леший не заметил, как подъехал поезд, и вот уже Паша поволок Лешего в вагон.

На вокзале Лешего ожидал сюрприз.

Отстояв очередь в кассе, он обнаружил, что самый лучший вариант – уехать прямо сегодня вечером, через пять часов, на брестском поезде. Недолго думая, Леший купил билет до Екатеринбурга.

– Ну как?

– Я через пять часов вас покину, – Леший показал Паше билет.

– Охуеть. Давай тогда мы компанию соберём. Сейчас ребят обзвоню.

– Мне сначала бы вещи собрать.

Через четыре часа Леший, в компании Юки и Малыша покидал их гостеприимное обиталище, глядя в засвеченное фонарями тёмное небо и на фары машин…

Попутно он отписался несколькими СМС на Урал: родителям, Лосику, Жанне Андреевне, Этл, – тем, кого Леший считал наиболее "своими".

Выйдя из метро, Леший опять посмотрел на гостинницу. Надпись "ПРИЕЗЖАЙ!" была на месте.

"Спасибо, Сибушка, я постараюсь", – подумал Леший, когда перед ним открывались двери вокзала.

Провожать Лешего пришла целая делегация: Паша привёл с собой Лёху-кота, его брата Саню, Танюху-мелкую и, внезапно, Ваню-тогучинца.

Все они облепили Лешего, каждый норовил что-то сказать.

– А помнишь ты мне струны поставил на гитару, ещё в прошлом году? – говорила Танюха, – у меня как раз сегодня утром первая порвалась. И я подумала, что ты уедешь…

– Новую натянешь, в музтоварах пятнадцать рублей "эмузин-девятка"262 стоит, – ответил Леший

– Передай эту штуку Этуру-сама, – Юки протягивала завёрнутый в полиэтилен железный треугольник, – мы это в нашем "Кольцово"263 нашли. Так сказать, от нашего "Кольцова" вашему.

– Да, Бабушка Этл такие штуки любит, – говорил Леший, глядя на жёлтый треугольник знака "биологической угрозы" в руках Юки.

– Я на свой страх и риск с первой смены в Библиотеке сбежал. Просто на ключ закрыл, – Паша явно смущался.

– Смотри, чтоб не спалили: меня подведёшь, – Леший был строг, – поезд поедет, ты не рассусоливай, уёбывай сразу в Библиотеку.

– Я тебя догонять буду, послезавтра собрался на трассу выходить, – Ваня наотрез отказался от предложения поехать поездом, – завтра ещё съезжу в Тогучин, а потом – на Запад.

– Доброй тебе трассы тогда

– Я вот что хотел спросить, – продолжил Ваня, – хочу по твоим местам погулять. Прошлогоднее приглашение ведь в силе?

– В силе конечно, – ответил Леший, – но у нас до мая в лесу распутица будет.

– Тем интересней.

Все дружно обнялись и пожали руку Лешему, он прошагал вдоль состава с синими вагонами до своего четвёртого вагона, протянул билет кудрявой тётушке-проводнице, да и сел на свою нижнюю полку.

"Охереть, у меня в кои-то веки не верхняя боковушка. Видимо, мне так повезло с билетом потому, что кто-то внезапно решил не ехать, – думал Леший, сидя за столом и глядя на шторки с надписью "БЕЛЧЫГУНКА"264, – уж не энергуйское ли вмешательство это моих друзей?"

За окном Юки села на шею к Малышу и махала Лешему. На обоих были надеты пластиковые неко-ушки. Леший улыбнулся, когда поезд тронулся, оставляя в Новосибирске ребят – Юки с Малышом, Пашу с Танюхой, Кота с Саней, Ваню… Леший, глядя на ночной город, думал, что оставляет здесь свою необычайно светлую зиму, любовь к Ди, Библиотеку.

"Буду ли я скучать по этому всему? – думал Леший, – наверное, буду скучать по Ди. Благодарю тебя, Сибушка, за встречу с дивной Ди, за выигрыш в автоматах, за Библиотеку, за то, что я пережил зиму!"

Поезд набрал скорость, огни города закончились, а вокруг поезда была лишь снежная степь с берёзовыми колками, да звёздное безлунное небо.

Леший курил трубку в пустом тамбуре вагона, наполняя тамбур ароматным дымом вишнёвого табака…

На следующий день, когда за окнами мелькали столбы на фоне яркого весеннего снега, Леший коротал время в поедании "бич-пакетов" из кружки и беседах с соседями по плацкарту. Соседями Лешего были бандитского вида водители-перегонщики, направлявшиеся в Польшу и похожая на мультяшную сову азербайджанская тётушка-учительница. Леший беседовал с перегонщиками про дорогу на Владивосток, заучивая на будущее названия мест. Нижний Ингаш, где кончается асфальт первый раз. Тайшет, где асфальт ненадолго появляется, а затем исчезает. Тулун, откуда асфальт разной степени паршивости тянется до самого Нерчинска. А потом какие-то невнятные грунтовки, Ксеньевка, Зилово, Могоча, Сковородино. И нормальный асфальт снова уже перед Биробиджаном. "Как же велика Россия", – думал Леший, слушая рассказы перегонщиков. Похожая на сову тётка-азебрайджанка рассказывала Лешему про разницу между суннитами и шиитами. Несколько раз выходили курить трубку с водителями-перегонщиками. Где те делились дальневосточными рецептами приготовления бодрящей "химки", выкурив которую, по их словам, перегонщики не спали несколько суток, проезжая нон-стопом самые стрёмные места. Но при этом оба курили "винстон", а от предложенной Лешим трубки отказывались.

Екатеринбург встречал Лешего ярко-розовым закатом и воронами на тополях возле "теперь уже не родной" лестеховской общаги.

"Сколько раз я слушал стук колёс и гудки поездов, живя там? – думал Леший, – а вот теперь еду мимо издалека. И мой путь продолжается"

Промелькнул "Калиновый Мост", станция Шарташ, Проспект Ленина с фонарями и трамваями, поезд закачался на стрелках, медленно подкрадываясь к пассажирским платформам.

"Кто меня встретит, интересно?" – думал Леший, вглядываясь в окошко тамбура на платформу.

Поезд зашипел и остановился, слегка дёрнувшись.

Леший, с большим рюкзаком на плечах, шагнул на заплёванную платформу…

"Здесь можно перебежать, пока на первых путях никого нет, – вещало внутреннее радио Лешего, – О, кто это бежит ко мне вприпрыжку!"

С лестницы на первую платформу, в пальто нараспашку, выбежала Лосик. Леший, вскочив на брусчатку платформы, заключил её в объятия.

– Здравствуй, – улыбнулся Леший.

– Здравствуй, – сказала светящаяся радостью Лосик.