Есть только дорога…

Начала она перебор с ре-минора. Песня, поначалу монотонная, заставляла покачиваться, вводя в своеобразный транс и баюкая:

"Кап-кап, кап-кап-кап,

Кап-кап-кап. Динь-Дон,

Наш дом – растущее дерево,

На берегу дождя-а.

Слышишь, как топают лапки,

Тех, кто готов дождаться

Утра-а…"245

– Чьё это?

– Сойки из Дивногорска. Из старой хипповской тусовки. Зацепило?

– Ну так. Закачало и понесло.

– Значит, хорошо…

…Передавая гитару, слово за слово, Леший рисовал портрет Ди у себя в голове.

"Светлые волосы, небольшой рост. Чем-то похожа на Полину, но у Ди черты лица не "пермские", как у Полины. А какие-то сибирские. И очки, – думал Леший, – смотри, Алексей, не влюбись. Хотя, почему нет? Выслеживай себя…"

"Выслеживание себя" обнаружило, что Ди начинает Лешему нравиться. А значит, Леший включил генератора историй и песен.

– А почему ты Ди? Всё-таки?

– Ох, это с детских времён повелось. У нас был летний лагерь на "Столбах". Знаешь же что это такое?

– Ага. Главная достопримечательность ваша.

– Так вот, мне было лет одиннадцать, и у меня была футболка с надписью "Титаник"246, и нарисованным Ди Каприо. Подружки меня так и прозвали, Катя Дикаприо. Потом сократилось до "Ди". Так что теперь можно придумывать другую историю.

– Давай придумаем? Пусть у тебя была футболка "RAMONES", и назвали тебя в честь Ди Ди Рамона?

– Ага. Или, например, на уроке английского, где добрый "Тичер" раздал каждому по букве аглицкого алфавита, и мне досталась буква "Ди"?

– Или ты хотела зваться Дианой или Диметрой, и даже завела себе страничку на сайте знакомств с таким именем…

…Под такие разговоры наступала ночь. Леший вместе с Малышом вышел на балкон забить трубки и покурить.

– А почему не в кухне сегодня?

– Ди не курит, не хочу её вытравить, – ответил Малыш.

– Кто она?

– Она – талантливая барышня из Красноярска, делает всякий стафф. Типа твоей Этл, только Ди больше музыкант, чем художник. Тоже стопщица, кстати. Вы с ней за стоп беседовали же?

Когда подошло время спать, Леший решил уступить диван в комнате малышовской мамы Ди, а сам поспать на кухне. Озвучив это предложение, Леший слегка взгрустнул.

"Где-то на Северах тоскует Лосик, а ты здесь в Сибири, с незнакомой красноярской леди. Она, конечно, симпатичная, да и Лосику ты вроде как ничем не обязан. Что же и как? – думал про себя Леший, – ладно, война план покажет".

– А зачем тебе ночевать на полу, без одеяла?

– В "Гром" свой завернусь. Не впервой, – ответил Леший.

– Кровать большая, уместимся.

– Не боишься ночевать на одной кровати с незнакомым мужчиной?

– Напугал ежа голой задницей. Теплей будет.

Они погасили свет в комнате и легли по разным углам кровати со словами "Спокойной ночи". Леший невольно стал прислушиваться к дыханию Ди, затаивая своё.

– Эй, Леший! Ты спишь? – шёпотом спросила Ди

– Нет ещё, – ответил Леший.

– Ты чего не дышишь?

– Просто затаил дыхание.

– Я уж испугалась. Ползи обниматься.

– Не боишься, что приставать начну?

– Не боюсь. Боялась бы, не согласилась бы разделить с тобой кровать – она подползла к Лешему и прижалась, приобняв…

Леший, как не боролся за свою нравственность, но всё пошло "коту под хвост", когда он взял её руку в свою, дотронулся до её спины пальцами, а Ди коснулась его губ своими. Тишина и таинственность движений были потревожены только её фразой: "Погоди. У меня в сумке есть…", после которой она дотянулась рукой до сумки, нашла там пачку презервативов и протянула Лешему.

"Вот это поворот судьбы, – думал Леший, – чудесный город подкидывает мне сюрпризы. Пока – приятные"…

…Они лежали на пушистом одеяле, два голых разгорячённых тела в чужой квартире и смотрели в потолок.

– Леший, а у тебя девушка есть?

– Влюблённость – была. До сегодняшнего дня. Там, скорее, дружеское.

– А как ты к произошедшему относишься?

Леший услышал в вопросе типично женскую подковырку, и решил ответить честно.

– Как к проявлению взаимного интереса.

– И я также, – улыбнулась Ди, – и ты талантливый парень. Во многих отношениях!

– Спокойной ночи, – сказал Леший, целуя Ди в ушко.

– И тебе. Теперь уж точно, – ответила Ди.

Снилась Лешему Лосик.

– Леший нашёл прекрасную девушку и новый роман, – говорила она.

– Ты всё знаешь?

– Я же ведьма – заговорщицким шёпотом произнесла Лосик.

– И что, проклянёшь?

– Нет. Порадуюсь! Наконец ты перестал на меня западать, и я смогу спокойно выдохнуть, не грызя себя за понравившихся мне мальчиков.

– Не знаю, что и сказать. Спасибо за поддержку, – Леший обнял Лосика за плечо.

Изо рта Лосика валил пар, они стояли под снегом в сосновом морозном лесу. Даже во сне Лешему было зябко.

– Что это за место? – спросил Леший.

– Это моя родина, Урай. Тут, недалеко отсюда, родовые места рода моей прабабки начинаются. Род уже размылся, но на это место меня до сих пор тянет во снах, – сказала Лосик.

– Круто быть тобой. Я вот о себе дальше прабабок-прадедов не знаю.

– Почему же мы здесь?

– Не знаю. Может, родина потянула меня…

Леший проснулся, оглядывая обстановку. Рядом тихо спала Ди. Он провёл по её спине рукой, накрыл её одеялом, а сам потихоньку оделся и выполз на кухню.

– Доброе утро, Леший-кун, – сказала Юки, внезапно жарящая яичницу рано утром.

– Чего тебя так рано подняло сегодня?

– Гостью обиходить надо. Ты-то привычный вписчик, а Ди-тян у меня редкий гость.

– Передавай ей привет, – сказал Леший, – и вот ещё что.

Он достал бумажку, начеркал на ней свой номер телефона и протянул Юки.

– Юки-тян. Ты скажешь ей, как со мной связаться. Только не потеряй.

– Кавайи! – пропищала Юки, увидев написанное на бумажке:

"Спасибо тебе. Есть смысл остаться в Сибе ещё. Леший. Телефон: +7913...."

Леший шагал домой пешком, через метель по улицам пустого города. Закрыв входную дверь, и раздевшись, он первым делом забил трубку и снова ощупал весь флэт на предмет "проверки реальности".

Потом Леший просто рухнул спать на диван, быстро и без сновидений. А когда проснулся, в дверь уже ворвался Паша-эльф с пивом.

– О, ты так вовремя! С наступившим! – сонный Леший ставил чайник и с завистью смотрел, как Паша закуривает сигарету на кухне.

– …Так вот, значит, а после бара мы отправились на метро, – вещал Паша, – уже там подгулявших много было. А к нам ещё компания примазалась большая. Там короче один панк из Кузни был, на голову вообще убитый. Мы-то ладно, со Светкой заперлись в комнате, романтика-свечи-энигма, чё-каво, об этом заранее договорились, и никто к нам не ломился. А за стеной у нас трэш творился. Короче, сначала там все подпили изрядно, две девы в ванной заперлись, сначала думали – вены режут, а потом оказалось, они там в лесбиянок играют. Так этот панк к ним вломился, там ванна с туалетом вместе просто, сел срать прям при них. И заснул на унитазе так, что упал с него! Девки не нашли ничего лучше, чем полить его из душа. Он поднялся, отряхнулся, развешал одежду по змеевику, да и выволок за волосы эту девку, Таня её вроде зовут…

– Маленькая?

– Не-е. Маленькая со своими родаками вообще в Черепаново уехала до десятого числа, там другая Таня была! И я поражаюсь спокойствию Светки. Уже мы "кончили и закурили", она вышла в коридор, откуда вопли избиваемой голой доносились. Прикинь, голый панк, пинающий голую герлу… Светка прошла мимо и залезла в ванную к той герле! А панк потом, на глазах у всей вписки с Танькой этой замирялся, устроив траходром прямо в прихожей, опёршись на гардероб. А когда гопники заельцовские и ботанские247 стали фейерверки пускать в новогоднюю ночь, тот панк вышел на балкон, открыл окно, встал на табуретку, и начал с балкона ссать! Честно, даже я испугался, что он ёбнется. Он давай орать "Панки хой, остальным – хуй!", его Макс с Солнцем обратно затащили и пизды дали профилактической. Под конец ночи мы со Светкой улеглись, распихав все пьяные тела по углам. Панка этого, то ли Штемпель зовут, то ли Шомпол… Не упомню. Короче, он возле электроплиты свернулся калачиком, да и уснул. Первого до вечера народ выпинывали, я ещё Светке помогал флэт отпидорить. Вот там точно романтика… А у тебя как?

– У меня норм. Ночь поспал. Представляешь, снился сон реалистичный, я во сне решил здесь окно открыть и реальность на прочность проверял, стены бил. А проснулся – и правда, окно открыто, и рука вон опухла и болит.

– Может ты лунатик?

– Не замечал раньше. Да и сегодня ночью никто не слова не сказал, значит хорошо всё.

– Ты приводил кого?

– Во сне в новогоднюю ночь у меня толпа друзей Ёбургских была. А так нет. Сам я первого к Малышу и Юки ходил, на Гоголя. Там ещё одна тян с Кырска была.

– Тян-петян. Ты в анимешника не превратись, а то скоро "някать" начнёшь.

– Ну это так, вырвалось. Цепляю я слова-паразиты всякие. А ещё я сигареты не курю больше.

– Отчего так?

– После сна в новогоднюю ночь мне как отшибло. Затянуться даже не могу: в рот дыма набираю, а дальше – кашляю.

– Не завидую тебе, – Паша выпустил колечко дыма в потолок, – а что с кырской "тян"? Согрешил с ней хоть?

Леший кивнул, задрав футболку, продемонстрировал следы от ногтей.

– Ни-хе-ра-ссе, – проговорил Паша, – да ты ёборь похлеще Кота! Вот и говорят, что в тихом омуте…

– Я думаю, это разовая акция. Мы с ней даже не попрощались. Она спала, когда я уходил.

Паша уселся за компьютер, а Леший не придумал ничего лучше, чем пойти прогуляться.

– Ты опять приключения искать пошёл, сновидец? – крикнул Паша из-за компа.

– Посмотрим. Может, просто пельменей куплю, – сказал Леший, закрывая входную дверь.

Леший побрёл по "направлению" в сторону "Речника" и набережной.

Здесь прохожих вообще не было, лишь проносились вдоль бетонного забора промзон редкие машины.

Леший вспоминал, как он первый раз оказался здесь:

"Мда, нас в том мае высадили в ебенях под Юргой248", – думал Леший, вспоминая майскую поездку с Танюхой в Томск.

Короткая радость от быстрого уезда с Юргинской объездной тогда сменилась чувством облома. Танюха тоже упала настроением, и их кислые рожи отражались в стеклах пролетавших машин. Высадившая Лешего с Танюхой легковушка уже скрылась за изгибом холма на грунтовке, уходящей в степь. Впереди, а точнее, за спинами у Лешего и Тани, был прямой асфальтовый спуск, и степи с неизменными опорами ЛЭП вокруг только где-то на горизонте переходили в полоску леса. Мимо проезжали праворульные легковушки 17го и 19го регионов, навевая в голове Лешего что-то вроде варганной мелодии, сопровождающейся идиотским текстом и горловым пением:

"…По степям Хакасии мчится Дырдынбай…

На Тойоте на своей едет далеко…

Дырдын-дырдын-дырдынбай…

Дырдын-дырдын-дырдынбай…

Дырдын-дырдын-дырдынбай…

Дырдын-дырдын-дырдынбай…

Уо-о-о-о-о-о-о-о-уль-ь-ь-ь-ь-ь-ь-ь…"

Минут пять подобный бред вертелся в голове, но изливать его в варганно-словесную форму Лешему показалось неуместным. Но бред этот заставил улыбнуться.

Результат не заставил ожидать: на обочине, подняв облако пыли, затормозил какой-то локальный грузовичок. Говорит что едет недолго и взять может только одного. Леший, переглянувшись с Таней, отказался.

Ни прошло и пяти минут, как затормозил МАЗ 42го региона

– До Новосибирска!

– Садитесь, девушку назад на полку. Ремень пристегивай.

Танюха, от переизбытка впечатлений, сразу заснула, а Леший превратился во внимательного слушателя историй кузбасского водилы. Он курил, стряхивая пепел в модную пепельницу с крутящейся самовытряхайкой, с чёртиком на боку. Мимо проносились поля и леса Кузбасса, а затем – Новосибирской области.

В сам Энск тогда въехали лишь за полночь.

Водитель высадил их как раз на Владимировской, сам же он ехал на Левый Берег, по Димитровскому мосту. Танюха тогда предложила дотопать до "Речника", мол, оттуда можно и до "Золотой Нивы" дойти. Леший, слабо ориентировавшийся тогда в незнакомом городе, доверился танюхиному "топографическому кретинизму", и, вместо того, чтоб перейти под туннелем прямиком на Красный и по Гоголя уйти на "Золотую Ниву", они потопали по Владимировской. Спрашивая у редких прохожих дорогу

– До "Речника" как пройти?

– Да всё прямо-прямо и прямо, по этой дороге…

Так ответили раза два. На третий раз мужик, выезжавший с заправки, вообще предложил подвезти, и Леший с Танюхой "с ветерком" домчали до "Восхода". Там, правда, долго пробирались пешком через какие-то гоподебри, где возле круглосуточного магазина местная фауна распознала в ребятах автостопщиков, угостила сигаретами, да сказала что-то типа: "пиздуйте, пока мы добрые, гыгыгы…"

Леший уже проходил под путями "правой Оби", когда его воспоминания оборвал звонок с незнакомого номера:

– Слушаю, – ответил Леший в манере Этл.

– Привет, это Ди. Ты ушел, не попрощавшись. Давай погуляем сегодня?

– Давай. Я в начале Кыр-пыра сейчас.

– Встретимся на Плахе.

– Да. До встречи.

У Лешего заколотилось сердце. Все мысли обратились в сторону Ди.

"Как не оплошать, когда не получается быть самим собой? – думал он, – Как не прослыть дураком?"

Он шагал под падающим снегом, и крутил в голове только образ Ди. Хотя нет, на минутку он вспомнил и Чуму, которая рассказывала ему во сне про Новосиб. И Лосика, которая водила его в том же сне по городу. Небо было такое же тёмное, как во сне, над городскими крышами и над фонарями. Лишь, отражая свет серыми брюхами, пролетели какие-то запозднившиеся птицы над заревом городского неба.

"Всё, как во сне, – подумал Леший, и добавил про себя, – Да будет так, как идёт"

Катя Ди стояла, навалившись на статую красноармейца с ружьём.

– Привет! Ты прямо вовремя. Я только пришла.

– Волшебники всегда появляются вовремя, – ответил Леший фразой из какого-то фильма, подошёл и робко обнял Ди.

Она с радостью приняла объятия Лешего, уткнувшись носом в его небритую щёку.

Они направились гулять по Красному Проспекту, взявшись за руки.

– Лишь в этом месте Новосиб похож на Ёбург.

– И на Кырск тоже. У нас немного по-другому всё. Весной у нас классно, когда всё цветёт. А летом вообще весь наш город в пальмах и фонтанах, как на Югах.

– Отчего так?

– У нас мэр – большой любитель фонтанов и пальм. Нелепо, но, чёрт возьми, красиво, – сказал Ди, – и по весне вся набережная Енисея обсижена художниками с мольбертами.

– Не бывал у вас в Красноярске. У нас тоже весной красиво в Ёбурге. Яблони цветут когда. Весь город преображается.

– Смотри, как дорога ляжет. Может, ты к нам приедешь. Может, я к вам.

– Ты так грустно говоришь?

– Я уезжаю седьмого вечером. Билет только купила. Пока живу у Малыша с Юки.

– Значит, успеем нагуляться, – улыбнулся Леший.

Действительно. Последующие дни Леший и Ди прошлись по многим достопримечательным местам Новосиба.

С подачи Ди сходили в Зоопарк, где Ди рассказала, как нелегко летом бедняге белому медведю: по её рассказам, в бассейн с холодной водой, где летом содержится мишка, мимопроходящее быдло умудряется кидать бутылки и всякую пластиковую шелуху. После посещения Зоопарка фраза "не думай о белом медведе" заиграла новыми красками для Лешего.

Свозила она Лешего в Академ, в "музей Солнца", где были всяческие изображения Солнца и описания его культов. Леший проникся и поведал Ди историю про ацтеков, у которых изначально курение, или "обряд питья дыма" был частью ритуала поклонения Солнцу. Рассказывал об этом Леший, попыхивая трубкой на мосту через пути на "Сеятеле" с видом на старинные поезда.

Леший приводил Ди к себе на Владимировскую, где познакомил с Пашей. Паша тогда поступил, как истинный джентльмен, ретировавшись через полчаса после прихода Ди.

В рождественскую ночь Леший гостил у Юки с Малышом, где они Ди опять играли на гитарах. Лешего одолевала лёгкая грусть от скорого расставания с Ди.

– Катя, может мне рвануть в Кырск с тобой?

– Эх, Лёша, было бы всё так просто? Мои родители не поймут, если я приведу в свою берлогу на "Взлётке" парня-автостопщика и скажу предкам, что он поживёт у нас.

– Тогда ты приезжай. Погуляем.

– Понимаешь, Леший, ты же тоже не хочешь себя отягощать отношениями. И я не хочу.

– Да уж. Фрилав, все дела, – грустно вздыхал Леший.

– Я буду тебе писать и звонить, если хочешь. Хоть в Сибе, хоть в Ёбурге. А весной и летом планирую ехать в стоп через твои края. Так что ещё увидимся.

Было сказано много слов. Леший искал оправдания своей влюблённости, понимая, что бурный роман и долгие выстраиваемые отношения – это, как говорится, "две большие разницы". Ди рассказывала про себя, свои опыты отношений, переживания. Когда-то поучившаяся на психолога, она бросила универ, также как и Леший. Правда, теперь она, в отличие от Лешего, сидела на шее у родителей, время от времени делая всякий стафф для косплееров и ролевиков, пошивая тряпки на заказ и расписывая выжигателем музыкальные инструменты. Это было её страстью – рисовать пейзажи на гитарах. Ди нравилось, когда гитара, помимо волшебного звука, начинала радовать глаз.

Леший говорил про автостоп, про уличный "аск", про вписки, про "Оленьи Ручьи", про Таганай, рассказал и про трейнхоп.

Единственное, о чём молчал Леший – о своих снах. О Волке, Лосике, Мануле с Полиной и Ольге. Ему казалось, что он предаст Волка и "шаманов" если расскажет о них Ди.

Часы пробили полночь, и за окнами Малыша начали запускать фейерверки.

"Ладно, хоть не колядуют", – подумал Леший.

На Урале, в маленьких городках, в том числе и в Михайловске, существовала неофициальная традиция, когда самые отвязного вида юные бухие раздолбаи разоряли косметички своих девушек и чуланы своих бабушек, превращаясь в разящих перегаром "колядовщиков", ходящих по дворам и квартирам, распевая песни. Здесь, в Новосибе, такой традиции не было. Были другие, например, по рассказам Малыша, здесь на Купалу народ поливает друг друга водой, особенно каких-нибудь мажоров с сотовыми.

– Спокойной ночи, Катя.

– Спокойной, Лёша…

Естественно, половину ночи ни Леший, ни Ди не спали, радуясь высшей форме тактильного контакта.

А когда, уже под утро, разгорячённые и изнеможённые, они разлеглись на "траходроме", раскинув руки, Леший уснул.

Они с Волком стояли в том же зале "библиотеки", где были в новогоднюю ночь.

– Волк! А, Волк! Об этом ты мне говорил, когда предрекал удачные стечения обстоятельств?

– Личная жизнь – это твой выбор. Ди барышня талантливая, и у вас выпадет возможность увидеться ещё, причем довольно скоро. Но прими, что у неё свой путь и свои "тараканы в голове".

– Отчего же так грустно сейчас?

– Пореви.

У Лешего на глазах появились слёзы. По остававшемуся каменным лицу потекла предательская тёплая капелька.

– Может, хватит себя жалеть? – сменил тон Волк, – распустил, блядь, нюни. Ты сейчас, как онанист Иван Залупа249, дрочишь себе мозг, мол, ах, какой я несчастный влюблённый, это мой крест, и нести мне его до конца жизни. Прекращай! Получай уже кайф от жизни, от каждого её момента. Потрахались – хорошо, погулял с умной и красивой девушкой по не родному вам обоим городу – ещё лучше. Чё реветь-то?

– Волк, а Волк? Ты меня заебал своими нравоучениями, – Леший, рассердившись, ударил кулаком в грудак Волку. Точнее, в то место, где Волк только что стоял…

– А ты заебал нытьём, – в чертах лица Волка появились линии зверя, даже обозначились клыки.

Волк бросился на Лешего, ударив ему по голове своим пудовым кулачищем.

– Ах ты собака! – заорал Леший, махнул рукой в то место, где стоял Волк. На сей раз задел его по плечу, да так, что Волк пошатнулся.

– Я обижусь, – на месте Волка оказался действительно Волк – матёрый зверь с жёлтыми глазами и бело-серой шкурой, и, рыча, прыгнул на Лешего…

Леший проснулся, упав на пол и ударившись о тумбочку головой.

– Лёша! Ты в порядке? – Ди подскочила с кровати и помогла подняться Лешему с пола.

У Лешего сильно болела голова.

– Да, только я больше спать сегодня не буду. Наверное.

– Там в морозилке у Малыша "перумени" есть, надо приложить, – Ди накинула футболку и, закрыв дверь, прокралась на кухню.

Леший в это время снова закрыл глаза…

– Я не могу тебя покинуть сейчас. И убивать тебя я не хочу, Леший, – Волк стоял перед ним в "библиотеке" в своём привычном человеческом обличии.

– Прости, я погорячился.

– Это ещё ничего. Малая доля того, что мы с Манулом проделываем. Небо простит.

Вообще-то Волк произнёс какое-то другое слово, но Леший услышал это слово, как "Небо". От этого диссонанса у него зародился вопрос, он уже хотел открыть рот, но получил ответ.

– Бог, Аллах, Великий случай, Вселенная, Мироздание, как угодно назови. И не спрашивай, – сказал Волк, – Я так называю, мне привычней.

– Спасибо.

Леший замолчал и оглянулся. По-прежнему, вокруг "библиотека" – ряды книжных полок, кадки с цветами, советские кресла.

Волк подошёл к Лешему, и, к его удивлению, обнял.

– После драки, даже такой, как у нас, надо помириться, – сказал Волк и улыбнулся, выпустив Лешего, – тебе надо выпускать гнев иногда. И слёзы. Принимай себя со всеми слабостями, так будет легче их изжить. Помнишь, я говорил про "компостную кучу". Вот. Слабости – это "компост", которому нужно время и несколько условий, чтоб превратиться в питательный субстрат.

– Опять экология.

– Экология сознания не менее важна. Просыпайся. Красивая девушка уже сидит над тобой, – Волк сделал жест "разрыва связи".

– Лёша, ты всё же уснул? – волновалась Ди.

Леший почувствовал мокрый холод на своих волосах: Ди прижимала к его голове мешок с замороженными пельменями.

– Охуенно, – улыбнулся Леший, – стопщик из Ёбурга и девушка из Кырска сидят на полу спальни в Новосибирске в рождественскую ночь и держат вдвоём мешок с пельменями.

Ди и Леший посмеялись.

После этого, не смотря на глубокую ночь, сна у Ди и Лешего не было "ни в одном глазу". Они стали общаться на разные темы. Леший "задвигал" про лекарственные растения, свои наблюдения за диалектами в автостопе и немного – об эзотерике. Ди рассказывала про людей, занимающихся "энергуйством" в Красноярске. Про парня, ставящего на ручьях фигуры из балансирующих камней. Про дедушку, лазающего на "Столбы" в одних плавках. Про Торгашинские Горы с пещерами, малопосещаемые Мининские Столбы и Дивные Горы250 на левом берегу Енисея, где собираются её знакомые "Энергуи".

Леший слушал, пытаясь проникнуться из рассказов Ди атмосферой города Красноярска. Но почему-то Красноярск в её рассказах сильно перекликался с лешевскими впечатлениями от Ёбурга, и он никак не мог отделаться от этого сравнения.

Под утро в спальню заглянула Юки.

– С рождеством, дес.

– Домо аригато, – отозвалась Ди, – мы давно не спим.

– Мы слышали, – посмеялась Юки, – там кофе готов.

За замёрзшим окном кухни светило яркое солнце. Леший сидел и любовался фигуркой Ди, севшей на подоконник, подобрав ноги под себя. Утренний свет играл на её распущенных волосах, и бликовал на стёклах очков, чёрная футболка свисала на одном плече. "Ди с кружкой горячего кофе на фоне морозного утра прекрасна", – думал Леший.

После завтрака из кофе и самодельного тортика из печенья со сгущёнкой, который состряпала на скорую руку Юки, вся компания переместилась к компьютеру в комнату Малыша, где оставшиеся полдня до поезда Леший, вместе со всеми сегодняшними обитателями малышовского дома, смотрел "День радио" и "День выборов".

Уже в вечерних сумерках Леший, вместе с Юки и Малышом вышли провожать Ди. На метро добрались до Вокзала. Леший опять обернулся на надпись "Приезжай" на гостинице, пока обнимался с Ди.

– Приезжай – это приглашение?

– Это предложение приехать, – сказал Леший, – Приезжай в Ёбург.

– Всё может быть, – сказала Катя Ди, – трасса одна. Мы с тобой, даже если и не родня, и не пара, но уж точно коллеги.

– Знаешь, одна хорошая девушка рассказала мне легенду про "штопщиков". Это такие люди, которые своими путешествиями и творчеством соединяют рвущуюся ткань мироздания. Вот, мне кажется, что ты – одна из них, – сказал Леший, – И недаром это слово перекликается со "стопщиками".