Последний Рим, или Конец лжепророка

Дерзость лжепророка позволяет ему вещать о самых нелепых и бессмысленных вещах, предлагать неприемлемое и недостойное, однако, несмотря ни на что, он вещает и предлагает. Такова миссия лжепророка.

– частного интереса:

"Могла ли бы эта всеобщая чума – частный интерес, эта изнурительная болезнь всякого общества, – могла ли бы она привиться там, где она не находила бы не только пищи, но и малейшего опасного фермента?" (Там же, с. 27)

– торговли, бизнеса:

"Единственное действие торговли – склонять людей к раздору". (Монтескье. Дух законов, 388, 402)

– наследства:

"Мы докажем, что наследование по семейному праву является не меньшим злодеянием". (Бабеф, Трибун народа, № 35.)

– монархии:

"С философской точки зрения эта честь, двигающая (в монархиях) всеми частями государственного тела, есть ложная честь" (Montesqueu Ch. Ouvre completes, p. 131).

Таким образом мы видим, что тенденция критики строя цивилизации у лжепророка носит характер осквернения святынь. Говоря о достоинстве монархии и называя это достоинство "ложной честью", лжепророк преднамеренно оскорбляет святыни, и оскорбляет безнаказанно.

Распределение как разбойничья идеология

Что же общего между христианством и разбойничьей идеологией равенства, основанной на насилии и распределении? Насилие, с помощью которого захватывается чужая собственность, превращаемая в собственность общины, может быть прямым или косвенным, скрытым. Прямым насилием являются война, революция, разбой и грабеж. Скрытым насилием являются все виды вымогательства и попрошайничества, в том числе сбор милостыни в казну общины. Любопытно, что Иисус, разделяя людей на сообщников и врагов, применяет признак собирания: "Кто не собирает со Мною, тот расточает"… (Лук., 11). Но прежде чем произнести "Кто не со Мною, тот против Меня", он говорит о разбое и насилии. Вот как это звучит в контексте:

"Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение; когда же сильнейший его нападет на него и победит его, тогда возьмет все оружие его, на которое он надеялся, и разделит похищенное у него. Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает" (Лук., 11).

Перед нами не что иное, как пропаганда разбоя и грабежа. Вор Гермес-Иисус продолжает оставаться вором. Но для того, чтобы оставаться разбойником, ему приходится прибегать к хитрости и много говорить о добре. Община Иисуса вымогает деньги нищенством, а также взносами вновь вступающих в общину членов. Иисус – собиратель, collector. Его привлекают люди, занимающиеся сборами податей (собиратели), а также грешники, нищие и бродяги.

Так, после одного из чудес, вызывавших неизменный ужас очевидцев, Иисус "увидел мытаря, именем Левия, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: "Следуй за Мною". И он, оставив все, последовал за Ним. И сделал для него Левий в доме своем большое угощение; и там было множество мытарей и других, которые возлежали с ними" (Лук., 5).

В другом месте читаем:

"…Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: "Следуй за Мною". И он встал и последовал за Ним. И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним и учениками Его. Увидевши то, фарисеи сказали ученикам Его: "Для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками?" (Матф., 9; Марк., 2).

Вот что пишет о религии бродяг философ Климент:

["Кому же проповедует Гераклит Эфесский?] Ночным бродягам, магам, менадам и мистам. Им он угрожает наказанием после смерти, им он предрекает огонь. Ведь не священным образом совершаются посвящения и принятые у людей мистерии" Цит. по: Материалисты Древней Греции. С. 41).

Маги, бродяги и мисты оказываются аудиторией животного божества. Они в знак поклонения живтоному божеству обвешиваются змеями и шкурами растерзанных животных, пьют кровь животных, обретая при этом звериные качества, необходимые для совершения зверских обрядов. И именно в такой обстановке расцветают идеи о гибели (убийстве) мира, о всеобщей смерти и конце, уготованном за мифические грехи. Те же нечеловеческие условия сопутствуют кочующим семитским племенам, постоянно приносящим в жертву свой скот, и уже Яхве учит убивать и жить стадом людское племя. Те же общие трапезы, культ вина и распределение жертвенных останков между членами общины. Здесь следует отметить, что каждый человек, живущий на Земле, одну или более жизней прожил семитом. Антисемитизм абсурден.

Плебс оказывается преемником религии Деметры, несущей в мир идеи ложного прогресса и с ними внедряемую программу общины равных, полиса. Религия Деметры, насаждаемая сверху, государством непосредственно, проповедуется именно низам. Религия зверей действует и находит свою паству.

Кем предводительсвует ложный Гермес? Он – предводитель жуликов и воров, сам заядлый плут, вор и убийца:

"Могу предводителем жуликов стать я…" (Hom, hymn III 175) – заявляет Гермес, и кому? – собственной матери, успокаивая ее относительно собственного будущего. Ценности религии зверей несопоставимы с людскими понятиями, а святыни ее неприемлемы для людей. (О Гермесе и перечисленных свойствах см. ч. IV, I).

Союзник и учитель Гермеса Аполлон – "наставник в убийстве" (Татиан. Oratio… 86 в с) и покровитель захвата и создания союзов общин. (См. гл. "Самость и ее боги" ч. III). Проповедуемая божествами самости религия не только исходит от богов – воров и убийц, но и проповедуется таким же ворам, разбойникам и убийцам. Поэтому совершенно естественным образом в такой цепи между божествами-разбойниками и разбойничьей паствой и возникает религия, в основе которой – чисто разбойничий подход к жизни, основанный на захвате, насилии и распределении равных долей между членами разбойничьей шайки. В результате задействования подобной идеалогии и появляется секта ессеев “кумир – Молох”, о которой Иосиф Флавий пишет: "все у них общее, и одежда, и жизненные припасы". Христианские апостолы живут так же: "все верующие были вместе и имели все общее… и разделяли всем, смотря по нужде каждого" (Деян, 2).

Взамен попранной святыни неравенства на престол было водружено разбойничье равенство, в основе которого лежит преступление.

Разрушение дарованного вселенной порядка вело к хаосу и беспорядку. И лжепророк не говорит, он вопиет о хаосе, призывает его как манну небесную, ибо крушение основ – его задача:

"Пусть все смешается!

Пусть все стихии спутаются, смешаются и столкнутся между собою!.. Пусть все ввергнется в хаос, и пусть из хаоса выйдет мир новый и возрожденный!" (Бабеф. Трибун народа, № 35)

Из чего совершенно логично вытекает:

"Пусть заговоры возникнут! Пусть возникнет бунт!" (Там же).

Заметим, что и в таких поздних воззваниях к собственной аудитории лжепророк сохраняет личину жреца религии зверей, со свойственными ей штампами «пусть», "да будет", привычными для мага, совершающего чудеса (насилие над природой и людьми).

Равенство для него – столь же магически привлекательно, сколь само разрушение всего, хаос и буря.

"Пусть слова равенство, равные, плебейская доктрина станут кличем объединения всех друзей народа" (Там же).

Так сеется вражда и рознь, сталкиваются уже расщепленные лжепророком и губителем слои общества, рождаются опустошающие мир революции, вследствие которых низкие оказываются на самом верху, а высокие в самом низу. Таково влияние насаждаемой системы равенства на историю Земли.

Когда мы говорили о попрании основ цивилизации, частной собственности и частного интереса, а также сопутствующих им субстанций развитого общества, мы не упомянули об одном важнейшем элементе цивилизации. Я говорю о субстанции золота и денег. Золото было попрано лжепророком злостно и беспощадно.

Оскорбление святынь цивилизации включало и оскорбление золота.

Золото – это воплощение солнечной энергии в металле. Золото несет в себе залог земного баланса. Оно – своеобразное связующее звено между богом желто-золотых звезд, звездою Солнцем, дающей Земле жизнь, и детьми Бога и Земли – людьми, обладающими солнечными душами. Этот мягкий, красивый, излучающий энергию металл оболган, осквернен и втоптан в грязь лжепророком.

В кампании против золота лжепророк привычно прибегнул к клевете. Золото было представлено как зло, а значит грех. И неудивительно, ведь золото было балансом души и природы, потребностью в красоте и удобством жизни, достаточно высокой, чтобы раздражать лжепророка независимостью такой жизни от низких и надуманных законов суперморализованного мира нищей общины. Золото было субстанцией, которая обеспечивала стабильность денежной валюты, достаточно удобной для всех видов операций с недвижимостью, сделок по вложению и наследованию капитала, и всего остального процесса функционирования цивилизованного общества, основанного на святыне неравенства. Деньги закрепляли и защищали неравенство, деньги поддерживали и охраняли саму цивилизацию как таковую. И для того, чтобы разрушить основы цивилизации, лжепророк обрушивается на само понятие денег так же, как он обрушился на понятие собственности. Деньги – атрибут высокоорганизованного общества, а в грязной общине равных, где царит разбойничий способ приобретения благ (война) и разбойничий способ раздачи добычи (распределение долей), деньги не нужны и даже вредны. Деньги – враг лжепророка. И потому лжепророк буквально борется с деньгами, уничтожает деньги, отменяет деньги, разрушает их чисто физически. Так, Ликург в Спарте изобретает специальный способ обработки железа, делающий его ломким и малопригодным для использования даже в качестве денежной громоздкой монеты, которую вводит взамен золотой. В результате реформы Ликурга железные деньги перевозились на повозках. При этом железо, ставшее чрезмерно хрупким, рассыпалось на глазах, что доставляло удовольствие деятелю лжепрогресса Ликургу: деньги разрушались.

Кампанию по переустройству Спарты Ликург начал с обращения к оракулу Аполлона. Соотнесясь с Аполлоном так же, как соотносился с Саваофом Моисей, Ликург пустился в реформы. Прежде всего ослабив царскую власть и установив власть Совета старейшин, Ликург "осуществил раздел земель на равные участки". И, как он выразился, "чтобы окончательно уничтожить всякое неравенство и несоразмерность, он желал разделить недвижимое имущество, но, видя, что собственнику будет тяжело лишиться своей собственности прямо, пошел окольным путем… Прежде всего – он изъял из обращения всю золотую и серебряную монету, приказав употреблять одну железную". Железных денег требовалось очень много, а перевозить его было неудобно, и потому количество денег в Спарте сократилось физическим путем. А те, что имелись, не представляли никакой ценности. "В Спарту не являлись ни ораторы, ни содержатели гетер – там не было денег. Таким образом, роскошь… исчезла сама собой" (Плутарх. VII–IX. Ликург и Нума. Ликург. Сравнительные жизнеописания. С. 99–100). Так пишет осведомленный в очень многих вещах до фантастически мелких деталей Плутарх. Но мы не спрашиваем лжепророка: "Откуда он знает?" Он знает, как организовать хаос и беззаконие. В этом можно не сомневаться.

Опередив Ликурга на два столетья, сам царь Соломон явил миру пример пренебрежительного отношения к деньгам и благородным металлам. В Ветхом завете читаем: "И сделал царь серебро в Иерусалиме равноценным с простыми камнями" (3 Цар., 10). Т. е. деньги (серебряные и золотые монеты) обесценивались. Поздние варианты утопических государств равных (образца, созданного лжепророком для подражания) продолжают унижать золото и серебро, о деньгах же как таковых в подобных "идеальных государствах" речь уже не заходит.

О своем городе весьма сомнительного «солнца» Кампанелла пишет: "Золото и серебро они ценят только как материал для посуды" (Кампанелла. Город Солнца. С. 65).

Не отстают от соляриев и утопийцы. Их создатель Томас Мор высказывается еще более конкретно: "Утопийцы всячески стараются о том, чтобы золото и серебро были у них в позоре" (Томас Мор. Утопия, или Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии. С. 130).

Однако, сказанного лжепророку кажется мало, и он уточняет:

"У всех опозоривших себя каким-либо преступлением в ушах висят золотые кольца, золото обвивает пальцы, шею опоясывает золотая цепь и, наконец, голова окружена золотым обручем" (Там же. С. 130).

Но и этого все-таки оказывается недостаточно. И мы знакомимся с еще более изощренным методом оскорбления золота, предложенным как образец жителям Земли:

"Из золота и серебра, повсюду, не только в общественных дворцах, но и в частных жилищах, они делают ночные горшки и всю подобную посуду для самых грязных надобностей" (Там же. С. 128).

Ненависть заводит лжепророка очень далеко.

Постепенно в обществе сформировалось мнение, что золото и деньги вообще – это не просто соблазн для греха, но и нечто грязное, недостойное, одним словом, зло. И не просто зло. Золото появлялось лишь когда награбивший добычи тиран, восседающий на горе драгоценностей и денег, являет нам денежные отношения по лжепророку, когда деньги представляют собою экспроприированное или обобществленное, изъятое из обращения сокровище.

Однако не только вымышленные народы оскорбляли золото. Вот как умудряется унизить святыню золота поздний рупор лжепророка магистр философии Г.Ф. Гегель:

"К исторической логике. "Золото желтое". Уверяют, будто это суждение… Я, по крайней мере, никогда не думал столь плоско. Это должно происходить где-то внутри, помимо нашего сознания. Правда, внутри происходит многое, например, производится моча и кое-что похуже, но, когда это оказывается снаружи, мы закрываем нос. То же самое и при подобных умозаключениях (Гегель. Работы разных лет. Афоризм № 7. Т. 2.С. 531).

Идея лжепророка увязать понятие «золото» с понятием «нечистое» воистину навязчива. Так появляются рассказы о ночных горшках из золота, об опозоренных ношением золотых изделий преступниках и тому подобное. Постепенно вырабатывается традиция лжепророчества везде, где речь заходит о золоте, упоминать о нечистотах. Для того, чтобы яснее представить себе, к чему же ведут подобные сопоставления, рассмотрим еще пару увязанных воедино понятий, применяемую лжепророком. Это душа, которую стремится опорочить лжепророк, с одной стороны, и экскременты – с другой. По существу, пороча золото, лжепророк оскверняет и душу, а значит, и бога. (Души людей Земли – желтые, "золотые"). Противящийся богу, он оскорбляет святыни и втаптывает их в грязь.

Так, говоря апостолам: "вы – соль Земли" (Матф., 5), лжепророк имеет в виду их души, то, что остается после смерти, огня, котла. В другом месте евангелия поясняется:

"Соль – добрая вещь; но если соль потеряет силу, чем исправить ее? Ни в Землю, ни в навоз не годится; вон выбрасывают ее. Кто имеет уши, да услышит" (Лук., 14).

Сопоставление применяется то же. Душа – экскременты. (Золото – экскременты) И это неудивительно. Лжепророк не только оскверняет святыни, он искренне ненавидит душу, ибо для него это совершенно чужая, отсутствующая у него субстанция, связанная с богом.

Лжепророк запрограммирован не только унижать святыни, но и на конкретный вариант оскорбленья. Он повторяется постоянно. Так, в хранилище навоза превращается чудом уцелевшее на том свете здание английского парламента Уильяма Морриса ("Вести из ниоткуда", одна из поздних утопий лжепророка). Постепенно лжепророк сводит свои сравнения к варианту "люди – мусор, отработанный материал, выброшенный вон".

Однако, есть еще одно объяснение зацикленности лжепророка на продукте нижней чакрамы. Он сам – концентрация энергии этой чакрамы. Им отработана лишь первая программа уровня ног и бедер, и потому воспеты именно ноги Гермеса и ноги библейского логоса: ""Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону: "Воцарился Бог твой!" (Ис., 52:7). (Мы знаем, что Иисус соотносил себя с горами и проповедовал в горах неоднократно. Об этом упоминают евангелия:

Матф., 5, 8; Лук., 9; Марк., 9, 13; Иоан., 6 и т. д.).

Библейская традиция воспевает не только ноги благовестника, но и его чресла. Причем, внимание концентрируется именно на уровне красной энергии, для животного божества единственно доступной и потому священной:

"И увидел я: и вот, подобие мужа, как бы огненное, и от чресл его и ниже – огонь, и от чресл его и выше – как бы сияние, как бы свет пламени" (Иез., 8).

Всё это – демонстрация нижних чакрам. От их работы зависит сон и пробуждение. Отсюда власть ипостаси лжепророка Гипноса над сном и вообще склонность лжепророка к иллюзиям, отрешенности от жизни и обманам.

Иногда животное божество, хозяйничающее на Земле, представлено в образе единорога:

"Захочет ли единорог служить тебе и переночует ли у яслей твоих… Предоставишь ли ему работу твою?" (Иов, 3).

Иисус и Митра рождаются под зодиакальным знаком единорога и часть тела, управляемая этим знаком согласно астрологии, – бедра. Так объясняется склонность лжепророка к некоторым вещам и защищенность на нижних чакрамах, отсюда – дозволенные в идеальном государстве удовольствия:

"Телесные удовольствия разделяются на два вида: первый – тот, который… достигается пищей и питьем. Другое удовольствие – случай, когда мы очищаем внутренности испражнениями" (Томас Мор. Утопия. С. 145).

Непонятные причуды лжепророка, его пристрастия и антипатии объясняются довольно просто. Его симпатии – на стороне того, что ему близко (действие его главной чакрамы). Его антипатии – к тому, что ему чуждо – к чужим для него земным святыням и душам земных людей. С этим связано свойство животного, и в том числе животного божества, делить мир на «своих» и «чужих», которое породило концепцию "добро для своих" (правило собаки).

Глава 5. Неизбежное следствие равенства: отношение к человеку как к животному

"Человек есть животное, которое, живя среди других членов своего рода, нуждается в господине".

И. Кант. Идея всеобщей истории по всемирно-историческом плане. Собр. соч. в шести томах. Т. 6. С. 14

Объявляя человечество животным стадом, губитель встает во главу этого стада и объявляет себя господином. И таким образом совершает преступление дважды. Первый раз – когда называет людей животными, нарушая закон "Каждому – свое", второй – когда возглавляет то, что ему не принадлежит, обращаясь с захваченным обществом так, как будто оно не имеет своих прав, то есть по вводимым губителем законам произвола. И коль скоро губитель воцаряется на престоле и во главе общества встает пастырь, называющий себя господином, то самозванцы-господа тотчас же начинают изъявлять свою волю. В чем же их воля? Оказывается, воля насильников заключается в том, чтобы тут же воспользоваться захваченной ничем и никем не ограниченный властью и начать карать и убивать. В Ветхом завете читаем:

"Но человек в чести не пребудет. Он уподобится животным, которые погибают" (Пс., 48:13).

И еще более развернуто:

"Так говорит Господь Бог мой: паси овец, обреченных на заклание, которых купившие убивают безнаказанно, а продавшие говорят:

"Благословен Господь: я разбогател!" и пастухи их не жалеют о них. Ибо я не буду более миловать жителей Земли сей" (Зах., 1:4–6).

Так мы оказываемся очевидцами того процесса, когда объявленное равенство объединяет людей в стадо, а существование нареченного стада позволяет говорить о господине и произволе. При этом имеется в виду произвол масштабный, когда губитель открыто заявляет свою цель:

"Я не буду более миловать жителей Земли сей".

Равенство позволяет говорить о человеке как о животном, а попадая в положение животного, человек лишается защищающих его от произвола преимуществ. Чужие пастыри овладевают земным обществом и называют его стадом. Далее начинается этап подготовки стада к закланию, эта подготовка осуществляется внедрением религии зверей. Утрачивая человеческие преимущества, человек прежде всего перестает ориентироваться на собственную душу, наличие которой защищает его человеческое достоинство и подтверждает его. Рождающееся единственный раз животное не имеет души, и его информация заложена в душе вида. Потому животное – часть целого, что и повторяет ежеминутно лжепророк, говоря о приоритете общего блага перед потребностями индивида. Разрыв человека с душой, заложенный звериным воспитанием системы, ориентированной на религию зверей, лишает человека связи с богом и тем самым делает человеческую особь окончательно незащищенной от посягательств разбойничьих космических структур, которые и пользуются создавшимся положением.

Звериная ориентация человечества была соотнесена с полисными структурами, внедренными в жизнь тем же путем, что и вся религия зверей в целом. То есть насильно. Поздние модели общины, претендующие на полноту звериной организации общества, устанавливали все три стадии равенства на один уровень государства-полиса, вводя последнюю ступень равенства – имущественное равенство. Полное равенство, закрепленное законами государства зверей, не только окончательно делало человека бесправным, слабым и беспомощным. Дезориентация, созданная воспитанием и ложным вероисповеданием, закрепленная властью полисного государства-монстра, подвергла человечество опасности быть уничтоженным раз и навсегда.

Итак, лжепророк на позднем этапе губительства предлагает для образца звериную модель организации общества, украшая ее немаловажной деталью – имущественным равенством. Новая модель сохраняет все признаки стадной конструкции с ее равенством членов и их одинаковостью, доведенными до абсурда.

Перед нами устав общины "Новая гармония", предлагаемый Робертом Оуэном в качестве предпочтительной системы жизнеустройства общества.

"Мы, нижеподписавшиеся, составляем сами и наши дети общество и общину равенства для блага нас самих, наших детей и человеческого рода… Все члены общины рассматриваются как одна семья, и никто не будет почитаться выше или ниже в своей деятельности. Все будут получать в соответствии со своим возрастом одинаковую пищу, одежду и образование… Все будут жить в одинаковых домах и во всех отношениях будут одинаково устроены. Каждый член общины будет приносить наибольшую возможную для него пользу для общего блага в соответствии с правилами и постановлениями, которые могут быть приняты общиной", – писал Роберт Оуэн в "Конституции общины "Новая гармония". (Собр. соч. в трех томах. Т. 1).

Система объединения людей в животное стадо, называемое общиной равенства, предписывает всем членам стада быть не просто одинаковыми (никто не выше и не ниже), не просто одинаково жить, одинаково одеваясь, питаясь и обучаясь и живя в одинаковых домах, но при этом быть одинаково бесправными перед всемогущим советом общины, будь то собрание, суд или трибунал, выносящий приговор по закону произвола.

Именно последнее обстоятельство – возможность судить, карать или миловать, как мы увидим ниже (см. ч. IV), и является наиважнейшим звеном во всей цепи нового устройства общества. Возможность жрецов, возглавляющих общину обращенных в животных людей, распоряжаться судьбами полностью зависящих от них членов общины, и создает ту тоталитарную систему, сопротивление которой практически невозможно. Партийно-жреческая элита, составляющая верховный совет общины, ссылаясь на высшие интересы захваченного ими общества (стада), творит свой произвол, занимаясь в основном губительством в крупных масштабах. Рожденный религией зверей мир произвола проводит в жизнь политику смерти, продиктованную интересами инокультной Иерархии, и эти интересы идут вразрез с потребностями и возможностями людей. Вот почему совет общины сам определяет уровень и перечень необходимых нужд лишенных свободы людей, и образующийся мизер закрепляет за людьми положение живущих в хлеву животных. Избыточный же продукт, создаваемый трудом общины, экспроприируется.

Отнятый у общества продукт идет на закрепление власти элиты, на обеспечение ее привилегий, на организацию аппарата слежки, на поддержание аппарата насилия (государства) и обеспечение замкнутости всей системы, оторванной от внешнего мира (то есть на содержание военного запаса).

Лишенный человеческих преимуществ и объявленный животным человек при этом попадает в систему, сопротивление которой оказывается бесполезным. И все же звучит в веках произнесенное слово несогласия и неповиновения:

"Зачем считаться нам за животных?!" (Иов, 18:3).

Иов обращается прямо к губителю и вопрошает его:

"О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть Земле, и скале сдвинуться с места своего?" (Иов, 18:4).

Однако, действенное сопротивление губителю возможно лишь при вмешательстве высших сил вселенной и ликвидации самозванной Иерархии как таковой. Только крах всего небесного эшелона губительства позволил разрушить сформированные идеологией равенства системы коммунистического произвола на Земле, падение которых не замедлило произойти.