Русь великая, но делимая

При выборе новой правящей династии в начале XVII столетия элита самого восточного славянского государства – Российского – по инерции предприняла попытку сохранить свою зависимость от скандинавов; но уже с середины следующего столетия бразды правления в ней перешли в руки выходцев из германских земель. Мода на красный цвет как привилегию высшего сословия закончилась, понятия «красный» и «красивый» окончательно разделились, оставив напоминание о своей связи только в этимологическом смысле.

Справка. После выдвижения различных кандидатур, так или иначе связанных со Скандинавией (Владислав IV и Карл Филипп из шведского рода Ваза (Vasa – швед.) и Михаил Романов), в конце «Смутного времени» нa Романове остановились не только потому, что «годами мал и умом недалёк». Одним из немаловажных факторов для этого послужило то, что Михаил был православного вероисповедания, но из рода обрусевших пруссов. С 1762 года, с получением права на престолонаследие сыном Анны Петровны и герцога Карла-Фридриха Гольштейн-Готторпского, ситуация окончательно изменилась. По династическому договору их сын Карл Пе́тер У́льрих Го́льштейн-Го́тторпский стал императором Петром III. Таким образом, по генеалогическим правилам российский императорский род (династия) стал именоваться Гольштейн-Готторп-Романовским, а императорский дом – домом Романовых. Последний из них, Николай II, по подсчётам знаменитого биолога, академика Николая Кольцова, имел в своей крови только 1/128 часть русской крови.

Обозначение «рос» варяги могли получить по нескольким взаимодополняющим причинам, каждая из которых в отдельности может быть спорной, но все вместе они вполне могли служить основанием для того, чтобы название «ро (у) с» закрепилось за правящим восточными славянами социальным слоем (элитой), на первых порах состоящем исключительно из норманнов и их прямых потомков.

Глава 4. «Рос» и принятие христианства

Первых скандинавов, осевших и укрепивших своё положение на восточнославянских землях, какая-либо идеология государственного устройства не интересовала: их первоначальные задачи стояли вне государственной и идеологической экспансии. Попавшие в Новгород Рюрик и его приближённые не могли помышлять ни о государстве, ни тем более об объединяющей идеологии – слишком шатким было положение наемников, поступивших на службу по приглашению и наверняка с заранее согласованным размером оплаты услуг. Однако уже очень скоро ситуация изменилась, чему естественным образом способствовало стечение нескольких обстоятельств.

Одно из них – постепенное упрочение позиций скандинавов в качестве военных и отчасти административных руководителей довольно разрозненных восточнославянских племён, которым для усиления и стабилизации власти не хватало самого необходимого – объединяющей идеи (прототипа того, что сейчас называют «национальная идея»). То ли сбылись планы Провидения по поводу восточных славян, то ли помог его величество случай, ответ на этот вопрос зависит от мировоззрения задавшегося им и вольного трактовать дошедшие до нас сведения в зависимости от собственных убеждений.

Как бы то ни было, но остаётся фактом: из Византии вместе с диковинными товарами, подлежащими очень выгодному обмену с оставшимися в Скандинавии старшими братьями и их прямыми потомками, варяги получили ещё более ценное и неожиданное приобретение: незнакомую им ранее систему устройства социума – христианство. Будучи уже много веков морально и юридически оформившейся, основанная на христианских ценностях, эта модель общества (в данном случае – византийская) представляла собой строго пирамидальную централизованную структуру, именно то, чего не хватало варягам для консолидации восточнославянских племён, в повседневной жизни которых они уже заняли достаточно важное место. Главную роль в этой модели, по аналогии с христианским Богом Отцом, возглавляющим Святую Троицу, исполнял один человек – князь (в Византии – император), опираясь на самых близких ему людей (ближайших родственников и сподвижников). Далее следовали подчинявшиеся главе по всё более расширяющимся слоям другие члены общества, в той или иной степени от него зависимые.

Основанная не на вынужденной субординации патриархально-племенных объединений, но на вере, эта базирующаяся на христианской идеологии структура была быстро оценена, принята язычниками-скандинавами и стала своего рода товаром, который скандинавы в силу своего положения младших братьев, не имевших права наследовать, не могли предложить на родине, но успешно передали племенам, проживавшим на берегах их водных путей – восточным славянам.

Справка. О том, что христианство для оказавшихся среди восточных славян варягов было прежде всего выгодно им в корыстно-политических, но не сугубо религиозных (мировоззренческих) целях, говорят факты. Оставшаяся вдовой после смерти князя Игоря Ольга (Helga или Эльга, принявшая после крещения имя Елена), (ум. 969 г.), по свидетельству «Повести временных лет» происходившая от неизвестных родителей «языка варяжского», крестилась потому, что из имевшихся в её распоряжении идеологий только христианство византийской традиции позволяло ей законно стать правительницей. В отличие от Западной Римской империи, в Константинополе женщины обладали не только формальной, но и реальной властью: императрица св. Феодора (ум. 548 г.), супруга Юстиниана I; самостоятельно правившая Ирина (ум. 803 г.); императрица бл. Феодора (ум. 867 г.). При этом закопавшая живьём послов древлян и коварно сжёгшая их столицу, Ольга приняла христианство обманом, не став женой (читай: подданной, но не правительницей) императора Константина III Багрянородного, которого сделала своим крёстным отцом. Константин хотел получить Ольгу в жёны, но хитроумная варяжка после крещения заявила ему, что «на крестницах не женятся», и продолжила железной рукой править Киевским княжеством. Немного позже она спокойно признаётся святой, то есть человеком, действия которого после крещения не подлежат критике с точки зрения христианства, ставшего благодаря князьям-варягам государственным вероисповеданием.

Рациональный подход скандинавов к вопросу выбора веры совершенно ясно прослеживается в основном из дошедших до нас исторических свидетельств: «Повести временных лет» (далее: ПВЛ). Даже с учётом существовавших правил поведения и отличного от современных норм отношения к основным моральным принципам, существовавшим более тысячи лет назад, абсолютное большинство поступков, описанных автором ПВЛ в этой связи, напоминает скорее уголовную хронику и удачно проведённую греками шпионскую операцию.

В сохранившихся летописях обращает на себя внимание быстрота, с которой варяги-язычники отказывались от обычного для них образа жизни и принимали, по крайней мере внешне, христианские ценности, абсолютно иные и, как правило, диаметрально противоположные языческим традициям. Вне всякого сомнения, пути Господни неисповедимы, но некоторые обстоятельства христианизации восточных славян наталкивают на размышления.

Примеров внезапного прозрения и обращения в христианство множество, но, судя по дошедшим до нас источникам, в случае восточнославянских земель, они впечатляют не своей частотой, но организованностью и формой принятия новой веры в прямой зависимости от социального статуса «неофитов». Если простой люд без лишних объяснений силой загоняли в воду и наскоро совершали непонятный ему обряд крещения, то объяснений этому может быть как минимум два: излияние особой Божественной благодати или какие-то иные, более приземлённые мотивы, скорее политические.

Стоит выделить сам подход к проблеме. Кн. Владимир, предки которого начинали торговыми людьми на пути «из варяг в греки», выбирает ВЕРУ подобно товару на рынке и ведёт себя в этой ситуации соответствующим образом, как нормальный потребитель: нужный товар должен соответствовать требованиям приобретающей стороны, т.е. хорошо выглядеть, отличаться качеством и отвечать покупательской способности.

При внимательном рассмотрении описанного в «Повести временных лет» «избирания» князем Владимиром приемлемой для его государства религии – не более чем результат рационального подхода к делу и сложившихся исторических обстоятельств.

Появление в Киеве представителей трёх основных монотеистических религий (христианство было представлено двумя конфессиями – византийской и латинской) описаны летописцем post factum, в 1113 году, более чем через столетие после состоявшихся в 986—988 годах событий, то есть когда восточный христианский обряд уже стал единственной официально поддерживаемой государством конфессией на землях восточных славян. Автор ПВЛ, монах Нестор, безусловно, был одним из тех, кто имел прямое отношение к государственной власти и тесно связанной с ней церковной элитой. Этим и объясняются «краски», в которых он описал мотивацию выбора князя.

Немаловажен в этом контексте и тот факт, что киево-печёрский монах составил текст ПВЛ, «существенно переработав предшествующий ей Начальный свод» 70-х годов предыдущего столетия45. А дошедший до нас текст ПВЛ, входящий в Ипатьевскую летопись, датируется концом 1420-х годов, и нет никаких гарантий, что переписчики его не «отредактировали». Поэтому неудивительно, что все предложенные князю Владимиру варианты веры преподносятся в летописи в негативном виде, и только уже существующее более столетия и к началу XII века (тем более к XV) укрепившееся в его государстве христианство в византийском варианте подано в исключительно радужных тонах.

Нельзя обойти вниманием, что главной целью Владимира является выбор некой религии. Изначально великим князем движет не вера, но желание и понятая им необходимость иметь идеологическую основу для создания задуманного государства.

Согласно ПВЛ, представители разных вероисповеданий использовали для внушения князю Владимиру свои, на их взгляд, убедительные аргументы, которые могли бы привлечь варяга. История не терпит сослагательного наклонения, и если бы кн. Владимир избрал тогда более подходивший его любвеобильности46 ислам, то судьба восточных славян сложилась бы совершенно иначе. Кроме реальных положительных моментов, которые молодому киевскому государству давало духовно-политическое сближение с могущественным христианским центром Византией, положение спасло, судя по всему, уже упоминавшееся отношение варяга к «вину». По свидетельству автора ПВЛ, окончательный вердикт об отказе от ислама был вынесен знаменитой фразой:

«Веселие Руси есть пити, не можем без того быти».

Обычно в учебниках, даже университетских, просто упоминается о том, что Владимир разослал своих послов в разные страны на предмет выбора веры, но всегда лучше познакомиться с оригиналом этих «торгов». Особенно любопытна очень далёкая от религиозного восприятия, рациональная аргументация Владимира, отвергающего поступавшие предложения:

ПВЛ (год 6494 (986)). «Пришли булгары47 магометанской веры, говоря: «Ты, князь, мудр и смыслен, а закона не знаешь, уверуй в закон наш и поклонись Магомету». И спросил Владимир: «Какова же вера ваша?». Они же ответили: «Веруем богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами. Даст Магомет каждому по семидесяти красивых жен48, и изберет одну из них красивейшую, и возложит на нее красоту всех; та и будет ему женой. Здесь же, говорит, следует предаваться всякому блуду. Если кто беден на этом свете, то и на том, если здесь богат, то и там», и другую всякую ложь говорили, о которой и писать стыдно. Владимир же слушал их всласть. Но вот что было ему нелюбо – обрезание и воздержание от свиного мяса, а о питье и подавно сказал: «Руси есть веселие пить: не можем без того быть». Потом пришли немцы из Рима, говоря: «Пришли мы, посланные папой», и обратились к Владимиру: «Так говорит тебе папа: «Земля твоя такая же, как и наша, а вера ваша не похожа на веру нашу, так как наша вера – свет; кланяемся мы Богу, сотворившему небо и землю, звезды и месяц и все, что дышит, а ваши боги – просто дерево»». Владимир же спросил их: «В чем заповедь ваша?». И ответили они: «Пост по силе; «если кто пьет или ест, то все это во славу Божию», – как сказал учитель наш Павел». Сказал же Владимир немцам: «Идите откуда пришли, ибо отцы наши не приняли этого». Услышав об этом, пришли хазарские евреи и сказали: «Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в того, кого мы распяли, а мы веруем в единого Бога Авраамова, Исаакова и Иаковля». И спросил Владимир: «Что у вас за закон?». Они же ответили: «Обрезаться, не есть свинины и заячины, соблюдать субботу». Он же спросил: «А где земля ваша?». Они же сказали: «В Иерусалиме». А он спросил: «Точно ли она там?». И ответили: «Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам». Сказал на это Владимир: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны? Если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?».

Картина совершенно меняется, когда в Киев прибывает человек, явно образованный и подготовленный к такой миссии. Даже с учётом того, что летописец мог приукрасить или изложить, несколько изменив реально состоявшиеся события встреч (и):

ПВЛ (год 6494 (986)). «Затем прислали греки к Владимиру философа, так сказавшего: „Слышали мы, что приходили болгары и учили тебя принять свою веру; вера же их оскверняет небо и землю, и прокляты они более всех людей, уподобились жителям Содома и Гоморры, на которых низверг Господь горящий камень и затопил их, и потонули, так вот и этих ожидает день погибели их, когда придет Бог судить народы и погубит всех, творящих беззакония и скверное делающих. Ибо, подмывшись, поливаются этой водой и вливают ее в рот, мажут ею по бороде и поминают Магомета. Так же и жены их творят ту же скверну, и еще даже большую: скверну совокупления вкушают“. Услышав об этом, Владимир плюнул на землю и сказал: „Нечисто это дело“. Сказал же философ: „Слышали мы и то, что приходили к вам из Рима научить вас вере своей. Вера же их немного от нашей отличается: служат на опресноках, то есть на облатках, о которых Бог не заповедал, повелев служить на хлебе, и поучал апостолов, взяв хлеб: „Это есть тело мое, ломимое за вас“. Так же и чашу взял и сказал: „Это есть кровь моя нового завета“. Те же, которые не творят этого, неправильно веруют“. Сказал же Владимир: „Пришли ко мне евреи и сказали, что немцы и греки веруют в того, кого мы распяли“. Философ ответил: „Воистину веруем в того; их же пророки предсказывали, что родится Бог, а другие – что распят будет и погребен, но в третий день воскреснет и взойдет на небеса. Они же одних пророков избивали, а других истязали. Когда же сбылись пророчества их, когда сошел он на землю, был он распят и, воскреснув, взошел на небеса, от них же ожидал Бог покаяния сорок шесть лет, но не покаялись, и тогда послал на них римлян; и разбили их города, а самих рассеяли по иным землям, где и пребывают в рабстве“. Владимир спросил: „Зачем же сошел Бог на землю и принял такое страдание?“. Ответил же философ: „Если хочешь послушать, то скажу тебе по порядку с самого начала, зачем Бог сошел на землю“. Владимир же сказал: „Рад послушать“. И начал философ говорить так:…»

Далее в летописи приведена очень длинная «катехизационная» речь философа, первого из специально подготовленных священнослужителей, которые чуть позже массово и организованно будут направлены хитроумными византийцами на Русь, но не только с целью нести Слово Божие тёмным язычникам… Да и подробность изложения этого «катехизиса» вызывает вопросы: вряд ли великий князь имел стенографистку.

Несмотря на подготовку, предложенный философом-греком «товар» ещё вызывает недоверие у решившего во что-нибудь поверить Владимира, несмотря даже на «наглядную агитацию», использованную византийцем для подкрепления своих аргументов:

ПВЛ (год 6494 (986)). «Когда апостолы учили по вселенной веровать Богу, учение их и мы, греки, приняли, и вся вселенная верует учению их. Установит же Бог и день единый, в который будет судить живых и мертвых, и воздаст каждому по делам его: праведникам царство небесное и красоту неизреченную, веселие без конца и бессмертие вечное; грешникам же страдания в огне, червь неусыпающий и муки без конца. Таковы же будут мучения тем, кто не верит Господу нашему Иисусу Христу: будут мучиться в огне те, кто не крестится». И, сказав это, (философ) показал (Владимиру) завесу, на которой изображено было судилище Господне, указал ему на праведных справа, в веселии идущих в рай, а грешников слева, идущих на мучение. Владимир же, вздохнув, сказал: «Хорошо тем, кто справа, горе же тем, кто слева». (Философ) же сказал: «Если хочешь с праведниками по правую сторону стать, то крестись». Владимиру же запало это в сердце, и сказал: «Подожду еще немного», желая разузнать о всех верах. И дал ему Владимир многие дары и отпустил его с честию великою».

Остаётся впечатление, что великий князь не так уж негативно отнёсся к приходившим к нему представителям мусульман, католиков и иудеев. Иначе как объяснить тот факт, что уже на следующий год он отправляет своих послов для проверки и прояснения ситуации:

ПВЛ (год 6495 (987)). «Созвал Владимир бояр своих и старцев городских и сказал им: «Вот приходили ко мне болгары, говоря: «Прими закон наш». Затем приходили немцы и хвалили закон свой. За ними пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя, и многое говорили, рассказывая от начала мира. И удивительное рассказывают, будто бы и другой свет есть – и чудно слушать их, – если кто, говорят, перейдет в нашу веру, то по смерти снова восстанет, и не умереть ему вовеки; если же в ином законе будет, то на том свете гореть ему в огне. Что же вы посоветуете? что ответите?». И сказали бояре и старцы: «Знай, князь, что своего никто не бранит, но хвалит. Если хочешь поистине все разузнать, то ведь имеешь у себя мужей: послав их, разузнай, какая у кого служба и кто как служит Богу». И понравилась речь их князю и всем людям; избрали мужей славных и умных, числом десять, и сказали им: «Идите сперва к болгарам и испытайте веру их и службу». Они же отправились и, придя к ним, видели их скверные дела и поклонение в мечети, и вернулись в землю свою. И сказал им Владимир: «Идите еще к немцам, высмотрите и у них все, а оттуда идите в Греческую землю». Они же пришли к немцам, увидели службу их церковную, а затем пришли в Царьград и явились к цесарю. Цесарь же спросил их: «Зачем пришли?». Они же рассказали ему все. Услышав это, цесарь обрадовался и в тот же день оказал им почести великие. На следующий же день послал к патриарху, так говоря ему: «Пришли русские, разузнать о вере нашей, приготовь церковь и клир и сам оденься в святительские ризы, чтобы видели они славу Бога нашего». Услышав об этом, патриарх повелел созвать клир, сотворил по обычаю праздничную службу, и кадила зажгли, и устроили пение и хоры. И пошел с русскими в церковь, и поставили их на лучшем месте, показав им церковную красоту, пение и службу архиерейскую, предстояние дьяконов, и рассказав им о служении Богу своему. Они же были в восхищении, дивились и хвалили их службу. И призвали их цесари Василий и Константин (sic! Самые заинтересованные в налаживании отношений с агрессивными соседями с севера лица. – Прим. автора), и сказали им: «Идите в землю вашу», и отпустили их с дарами великими и с честью. Они же вернулись в землю свою. И созвал князь бояр своих и старцев, и сказал Владимир: «Вот пришли посланные нами мужи, послушаем же все, что было с ними», – и обратился к послам: «Говорите перед дружиною». Они же сказали: «Ходили прежде всего в Болгарию, смотрели, как они молятся в храме, называемом мечетью. Стоят там без пояса и, сделав поклон, садятся и глядят туда и сюда, как безумные, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не хорош закон их. И пришли мы к немцам и видели их службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали мы – на небе или на земле: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, – знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь жить». Сказали же бояре: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы бабка твоя Ольга крещения, а была она мудрейшей из всех людей». И спросил Владимир: «Где примем крещение?». Они же сказали: «Где тебе любо».

«Любо» великому князю было, естественно, в самом могущественном на тот момент государстве – Византийской империи.

Впрочем, часть описанной в «Летописи временных лет» истории о выборе веры едва ли не представляет собой поэтизированную притчу, в которой умалчивается о настоящих мотивах выбора кн. Владимира.

На основании свидетельства послов, отправленных для ознакомления с качеством различных вероисповеданий, все отвергнутые «варианты», в отличие от избранного византийского православия, описаны (естественно, post factum) в ПВЛ в негативных тонах.

Вне всякого сомнения, эстетическая сторона в восприятии религии занимает далеко не последнее место. Яркий и богатый интерьер византийских храмов явно выигрывал в глазах послов князя Владимира в сравнении с увиденными ими немногочисленными в то время храмами Западной Европы, построенными в соответствии со строгими канонами оборонной архитектуры Меровингов и Каролингов. Тем не менее, для такого серьёзного шага, как выбор веры, одной эстетики недостаточно, поэтому не очень убедительно выглядит описанная летописцем дружная поддержка решения князя его приближёнными. Как опытный, состоятельный и дальновидный потребитель, кн. Владимир останавливает свой выбор на самом качественном и ценном из того, что ему предложено. И начинает «торговаться»: вслед за благолепно описанным решением о принятии веры в ПВЛ, следует рассказ об осаде важного византийского города Херсонес (Корсунь), где по преданию этот самый акт крещения великого князя впоследствии и состоялся. Город взят только с помощью некоего предателя Анастаса, подсказавшего, что надо перекрыть подачу воды осаждённым, но для Владимира, согласно летописи, это окончательный аргумент для принятия Учения Иисуса: «Если сбудется это, сам крещусь!».

Но и это не всё. Одним из условий принятия так поразившей княжеских послов веры (точнее, христианской конфессии, но термин «вера» принято употреблять среди многих, не очень грамотных в этих вопросах верующих) было исполнение приверженцами этой самой «веры» (византийцами) условия женитьбы на «багрянородной» Анне, не горевшей желанием сочетаться таким браком. Для неё и для византийской монархии такой союз с иностранцем, да ещё и язычником, был совершеннейшим мезальянсом, на который императорский двор пошёл не сразу, но только под давлением обстоятельств: очень нужны были наёмники для решения своих проблем и… потому, что в качестве платы за невесту грекам было предложено возвращение стратегически важного для них, захваченного великим князем Херсонеса и отказ от похода на Константинополь. Сделка состоялась.

Любопытны дальнейшие события, очень похожие на заранее задуманную пьесу, сыгранную не для византийцев, но для приближённых князя из числа сомневающихся. И задумана она была, скорее всего, византийцами, известными своим искусством плести сложные политические интриги.

Великий князь перед самым прибытием невесты неожиданно потерял зрение, естественно, «по божьему промыслу». В это же время Анна, которая «попрощалась с ближними своими с плачем и отправилась через море», прибыв в Херсонес и узнав о постигшей жениха беде, заявила:

ПВЛ (год 6496 (988)). «Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей; если же не крестишься, то не сможешь избавиться от недуга этого». Услышав это, Владимир сказал: «Если же так и будет, то поистине велик Бог христианский». И повелел крестить себя».

После такого поворота событий даже самые недоверчивые из приближённых князя должны были лишиться последних сомнений. Поэтому незамедлительно (во всяком случае, летописец описывает это событие сразу же после факта прозрения):

ПВЛ (6496 (988)). «Епископ же корсунский с царицыными попами, огласив, крестил Владимира. И когда возложил руку на него, тот тотчас же прозрел. Владимир же, увидев свое внезапное исцеление, прославил Бога: „Теперь познал я истинного Бога“. Многие из дружинников, увидев это, крестились» и «после крещения привели царицу для совершения брака».

Участие византийцев в заблаговременном планировании этих событий подтверждается ещё и тем, что Анна прибыла в Херсонес с «царицыными попами», которые проследовали с ней далее – к новому месту жительства. Судя по всему, там им было предназначено стать центром распространения новой (византийской) веры и, соответственно, культуры среди населяющих обширные территории восточных славян.