Русь великая, но делимая

Русь великая, но делимая

Андрей Пятчиц

Корректор Полина Фадеева

Корректор Марина Крокх

Графика Элиза Осмо

Дизайнер обложки Дарья Плюх

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

Редактор Марина Крокх

© Андрей Пятчиц, 2020

© Дарья Плюх, дизайн обложки, 2020

© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-0051-0910-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I

О корнях. Вместо предисловия

По поводу происхождения терминов «Русь», «русы» существует достаточно много различных, часто противоречащих друг другу гипотез. Практически все они укладываются в рамки двух основных теорий: скифо-сарматскую (славянскую) и норманнскую. Приверженцы обеих выдвинули множество версий, но на получение однозначного и, главное, бесспорного ответа на этот вопрос приходится только надеяться. В белорусской историографии данной проблеме серьёзного внимания не уделялось. Её если и рассматривали, то в контексте с общим термином «Русь» для всех восточных славян. Отдельно практически не рассматривалась и проблема территорий, входящих в состав современной Беларуси. Особенностью исследования данной темы относительно белорусских земель является то, что по ним на протяжении столетий проходит граница двух культур – западной (европейской) и евроазиатской (российской). Это накладывало определённый идеологический отпечаток на мнения исследователей, ограничивая их определёнными рамками, косвенно или непосредственно ставя в зависимость от официальных идеологий, довлевших в каждый исторический период.

Если взглянуть на проблему происхождения термина «Русь» чуть внимательнее, то становится очевидным, что камнем преткновения в разногласиях сторонников обеих теорий являются не столько лингвистические, сколько политические проблемы, выступающие sine qua non её существования. Это вполне объяснимо и даже закономерно, потому что начало дискуссиям положили не учёные, а враждебные друг другу политики: Йохан III Ваза (1537—1592 гг.), глава Шведского королевства, стремившийся расширить владения на восток, и не менее энергично расширявший границы своей державы в обратном направлении Иван IV Грозный (1530—1584 гг.). Любопытно, что в жилах обоих текла скандинавская кровь, чем и тот, и другой очень гордились. Московский царь не упускал случая напомнить окружающим, что род его берёт своё начало от самого Рюрика-варяга, у его оппонента острой необходимости в таких напоминаниях не было – о его шведском происхождении все знали. В принципе, оба государя были убеждёнными норманистами, так как выясняли сугубо внутренний, почти династический вопрос: чьи потомки первыми начали управлять на интересующем обоих участке земного шара. В основе дискуссии лежала банальная проблема права собственности, которая с течением времени приобрела политический характер, расширилась, обросла в той или иной степени авторитетными мнениями специалистов, но к окончательному решению не приблизилась и актуальности не потеряла. В процессе придания большей весомости политическим аргументам проблема первенства пополнилась многочисленными вопросами, призванными обосновать изменения социально-экономического характера на Евразийском континенте. И едва ли не витринным вопросом в этом деле стала этимология слова «Русь» и его производных.

У серьёзных западных историков происхождение этого термина больших вопросов не вызывает. Рационалистическое видение предмета давно сформировалось и представляет собой, как правило, перечисление существующих гипотез. Намного больший интерес западные специалисты уже давно проявляют к изучению не собственно указанной темы, но политических явлений, непосредственно или косвенно с ней связанных (панславизм, народничество, более локализованные националистические движения и т.д.). Существование двух точек зрения, норманнской и славянской, расценивается и изучается ими не как сугубо историческая проблема, но как политическое явление, существующее и уже имеющее свою собственную историю развития. Иными словами, западных учёных больше интересуют «плоды», нежели досконально изученные «корни».

В изучении темы на Западе исходят из конкретного и недвусмысленного свидетельства автора «Ипатьевской летописи»:

«И изгнаша Варѧгы за море, и не даша имъ дани, и почаша сами в собѣ володѣти, и не бѣ в нихъ правды, и въста родъ на род, и быша оусобицѣ в них. И воєвати сами на сѧ почаша. И ркоша поищемъ сами в собѣ кнѧзѧ, иже бы володѣлъ нами и рѧдилъ по рѧду, по праву. Идоша за море к Варѧгом к Руси. Сіце бо звахуть ты Варѧгы Русь, ӕко се друзии зовутсѧ Свеє, друзии же Оурмани, Аньглѧне, инѣи и Готе, тако и си. Ркоша Руси Чюдь, Словенѣ, Кривичи, и всѧ: землѧ наша велика, и ѡбилна, а нарѧда въ неи нѣтъ. Да поидете кнѧжить и володѣть нами. И изъбрашасѧ триє брата с роды своими, и поӕша по собѣ всю Русь, и придоша къ Словѣномъ пѣрвѣє. И срубиша город Ладогу. И сѣде старѣишии в Ладозѣ Рюрикъ, а другии Синєоусъ на Бѣлѣозерѣ, а третѣи Труворъ въ Изборьсцѣ, и в тѣхъ Варѧгъ прозвасѧ Рускаӕ землѧ»1.

«(В год 6370) изгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть. И не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: „Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву“. И пошли за море к варягам, к руси… Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь (выделено нами): „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами“. И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли к словенам раньше. И сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, на Белоозере, а третий, Трувор, в Изборске. И от тех варягов прозвалась Руская земля». (Слово «Русская» со сдвоенной буквой «с» меняет смысл текста «Ипатьевской летописи». В отрывке выделено нами. – Прим. автора).

Путь «из варяг в греки».

Европейским учёным приведённого отрывка из старейшего исторического источника, составленного монахом Нестором о восточнославянских племенах, достаточно, хотя и понятно, что никаких прочных связей между названными племенами не было. К примеру, те, кого называют «кривичами», не могли быть чем-то единым и не отличающимся, потому как одни кривичи жили на Пелопоннесе, а другие рядом с Балтикой… Объединяло их в какой-то степени только одно: во всех регионах кривичи тесно взаимодействовали с варягами. Прекрасно образованный византийский император Константин VII Багрянородный (905—959 гг.), упоминая восточнославянские земли, пишет о том, что кривичи делают лодки, на которых русы ходят в Царьград. Но это не могли быть кривичи с Волги (или могли, но в меньшей мере) – они, скорее, «сотрудничали» с хазарами и печенегами. И дреговичи или радимичи, жившие на землях современной Беларуси, не могли. Поэтому утверждать о всеобщей похожести и строить на этом основании некие прочные «единые» политические образования нелогично. На протяжении истории таких образований было много, но прочней и уютней выглядят монокультурные скандинавские страны.

Это ещё одно недвусмысленное подтверждение: кривичи и славяне (значит, были и другие славянские племена, чему есть множество свидетельств) отделяются древним автором от угро-финнов (чудь) и руси. Нестор даже называет достаточные по тем временам «паспортные данные» и степень родства руководителей этой руси: имена, место службы и должность.

Совершенно иначе выглядит ситуация в Восточной Европе, прежде всего в России, где проблема происхождения всегда была более актуальной, в какой бы форме она не существовала, что совершенно оправдано и понятно, ведь вопрос этот касается России непосредственно. Внимание к нему то усиливается, то ослабевает, но не исчезает окончательно уже на протяжении многих столетий. Всякий раз, когда в силу тех или иных социально-экономических или политических причин в России начинает активно использоваться лозунг «Мы русские!», с новой силой поднимается дискуссия и по поводу этимологии названия «Русь».

Общим основанием для сторонников скифо-сарматской (славянской или антинорманнской) и норманнской гипотез являются одни и те же исторические источники: летописи, довольно конкретно излагающие факты; сведения, часто обрывочные и не очень ясные, почерпнутые из трудов античных авторов или из работ древних византийских, германских, персидских и арабских историков; дошедшие до нас в разной форме легенды и сказания, а также результаты археологических раскопок, только в меньшей степени.

Обращает на себя внимание то, что сторонники антинорманнских взглядов обычно рассматривают восточных славян как некую общую группу племён или народов, которые берут своё начало от одного или нескольких основных корней, преимущественно восточных: славянских, сарматских, скифских и даже арийских.

Косвенно это объясняется влиянием на сторонников названных теорий российской имперской политики, стремившейся объединить всех славян под эгидой одной титульной нации с центром в Москве. Советская политика в этом смысле практически не изменилась. Согласно официальной идеологии, русский народ оставался «старшим братом» для всех прочих народов, входивших в состав СССР, невзирая на то, что Киев, к примеру, столица очень далёких предков современных украинцев, не то что был основан, но уже крещён в 988 году, а первое упоминание о Москве, традиционно считающейся самой важной столицей русских, датируется 1147 годом (что уж говорить о намного более древних культурах среднеазиатских народов). Как возразить на такое «старшинство» жителю Самарканда, одного из самых древних городов мира? «Старшего брата» назначил тов. Сталин – значит, так тому и быть; и не стесняться, а думать, какое значение усмотреть в этом решении… Не обошла стороной эта же участь и белорусов. Перед самым развалом СССР многие древние города Беларуси внезапно «помолодели» на один-два века: даты основания на постаментах-символах городов были изменены. Причина, судя по всему, проста: города «младших братьев» не должны быть старше Москвы. Ничего из ряда вон выходящего в этом нет. Практически все народы, на том или ином этапе достигавшие более высокого уровня развития, чем входившие в сферу их влияния прочие народы, при формировании собственного самосознания стремились и будут стремиться насколько возможно глубже «протянуть» свои корни во времени.

Норманисты тоже расценивают восточных славян как едва ли не единый народ, но, в отличие от своих оппонентов, почти однозначно отводят главную роль в формировании государственности славян варягам-скандинавам. Для норманистов основой для происхождения «русских» как народа является основополагающим заявление древнего автора: «Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». Совершенно очевидно, что «русь» – это варяги, будущая элита. С этим спорить трудно. Они и дали название новому формирующемуся народу, в который влились названные чудь, самые разные славянские, угро-финские, балтские и прочие племена.

Длящиеся уже несколько столетий дискуссии на эту тему можно если не прекратить, то ослабить их накал, обратившись к этой проблеме с другой стороны: принять во внимание тот факт, что все многочисленные древние восточнославянские народы, проживавшие на территории от Прикаспийских степей до Балтики, изначально имели между собой существенные различия самого разнообразного характера, поэтому считать их неким единым «монолитным» народом по меньшей мере странно.

Помимо естественных различий, вызванных в той или иной степени компактным и автономным проживанием на огромном пространстве, на формирование каждого из этих племён или племенных союзов равно влияли и культуры их ближайших соседей (в том числе и не славян), и конкретные геополитические процессы, участниками которых они стали волею судьбы.

Белорусы в этом контексте не только не исключение, но типичный, едва ли не хрестоматийный пример. На протяжении веков территории, входящие в состав современной Беларуси, были ареной для столкновения западноевропейской культуры с формировавшейся под сильным влиянием Востока российской (евро-азиатской) культуры. Оставив явные языковые различия и примеры многочисленных вооружённых конфликтов, когда древним жителям белорусских земель (литвинам), исторически всегда более связанным с восточной формой христианства, приходилось быть противниками своих восточных соседей (Ливонская война; Лжедмитрий, в войске которого было больше жителей белорусских земель (литвинов), чем исконных поляков2; восстания ХIX века и т.д.), обратимся к более мирным примерам фольклорного характера. Национальная одежда белорусов по внешнему виду намного ближе к западнославянской, и даже литовской, чем к исконно русским кафтанам и сарафанам3, женским височным украшениям и кокошникам, возникшим под неоспоримым влиянием восточных культур. Подобным образом отличаются белорусские народные сказки, которые по содержанию тяготеют к поучениям морального характера, основанным на описании обыденных бытовых ситуаций. Для сказок же восточных соседей белорусов типичен сюжет, когда желаемая цель достигается более мистическим образом и, как правило, неожиданно («по щучьему веленью», посредством «золотой рыбки» или в результате недолгого, хотя и изнурительного похода «за тридевять земель», к обычным бытовым ситуациям имеющего слабое отношение).

Различий такого рода у славян достаточно много, но, несмотря на них, все относящиеся к этой категории народы объединяются одним общим географическим термином «русь», непосредственно связанным с этнонимами «росы», «русы», «русские», «малороссы», «белорусы», «русины» и т. п. Гипотезы о происхождении термина «Русь» становятся ещё более запутанными и порой противоречивыми, когда рассматриваются с уточняющими терминами-прилагательными: Киевская, Московская, Литовская, Красная, Белая, Чёрная, Великая, Малая. Призванные более точно выделить из общего понятия «Русь» мелкие специфические составляющие, они вызывают ещё больше предположений, на которые в рамках основной темы стоит обратить особое внимание.

Глава 1. Античные источники

Рассмотрим вкратце некоторые источники, на которых основывают свои выводы представители обоих направлений.

По сложившейся традиции считается, что впервые термин «рось», от которого происходит и более позднее понятие «Русь», имеющий прямое отношение к восточным славянам, упоминается в так называемой Бертинианской хронике4. Данная хроника является точно датированным источником, содержащим сведения о реально произошедшем историческом событии. В применимом к истории славян контексте названный термин действительно упоминается впервые, но он ещё не приобрёл географической смысловой нагрузки, будучи употреблённым в отношении неких «людей рось», а не к конкретной территории. Право первенства присвоено этому документу на основании того, что он составлен в связи с подлинными событиями и тем самым отличается от имеющихся в распоряжении специалистов прочих, в том числе и более ранних источников, носящих скорее описательный, этнографический характер, основанных на легендах или неких иных сведениях, полученных от неизвестных третьих лиц и записанных тем или иным автором.

К таким источникам относятся труды древнегреческих авторов, которые если и не использовали напрямую интересующий нас термин «рось», то связывали его смысл с определенными объектами и явлениями. Предметное и смысловое значение лексических единиц «скифы», «Скифия», «гиперборейцы» и «Гиперборея» позднее станет ассоциироваться с лексемой «рось». В некотором смысле значение, вкладываемое в термин «рось» древними историками, ближе значению, которым наделил его автор Бертинианской хроники, чем к приобретённому им позднее и в значительной мере потеснившему первоначальные смысловые нагрузки территориально-административного понятия «Русь».

Сведения, содержащиеся в трудах античных авторов, касаются также и географических понятий, но, в силу объективных причин, они не точны и имеют приблизительно-описательный характер. Тем не менее, в совокупности оставленная нам этими авторами информация позволяет составить достаточно точную, но весьма условную картину внешнего облика и зоны проживания тех, кого они имели в виду. Даже не зная, чем это закончится, ввели путаницу в дело древние греки. Очень авторитетные, но всё же греки.

Геродот

«Отец истории» Геродот не употребляет термин «ρως» [рос], но приводит точные названия племён, объединённых греками под общим названием «Σκυθας» [скифы] и имеющих общие характеристики с теми, кого спустя почти столетие Аристотель обозначит как «скифы-рос (ь)», впервые введя этот термин в научный оборот. Описав этих людей не как некий единый народ, Геродот разделяет их на племена, подтверждая свою информированность в данном вопросе и обоснованность такого деления достаточным количеством деталей: описание климатических условий в зоне их проживания (холод, длящийся восемь месяцев в году, снег, замёрзшие реки, отсутствие землетрясений, дождливое лето и т.д.), различия в роде занятий (земледельцы и разводящие скот кочевники), обычаи (в том числе и погребальные), гастрономические привязанности и прочее. Ещё одна немаловажная деталь: основоположник истории достаточно ясно отделяет скифов от живущих севернее от них гиперборейцев5, информации о которых у него значительно меньше.

Сведения, оставленные Геродотом о гиперборейцах, в целом неясны и не вызывают доверия у самого автора, что подтверждается и его личными замечаниями:

«Об областях севернее страны, о которой я начал свой рассказ (о Скифии), никто ничего определённого не знает. И я не видел ни одного человека, который сказал бы, что земли эти он знает как очевидец»6 или «о гиперборейцах ничего не известно ни скифам, ни другим народам этой части света, кроме исседонов. Впрочем, как я думаю, исседоны также ничего о них не знают, ведь иначе, пожалуй, и скифы рассказали бы о них»7.

Едва ли не единственное, что Геродот точно знает о северянах-гиперборейцах – это то, что от них поступают какие-то разнообразные дары на остров Делос.

Геродот также упоминает о неких людях, живущих далеко на севере и спящих шесть месяцев в году8, что вполне может означать проживание на землях, где существует такое явление, как полярная ночь. Ни к скифам, ни к гиперборейцам он их не относит, никаких подробностей не сообщает, но обозначает как некий отдельный народ.

Гиппократ

Другой не менее авторитетный древний автор, Гиппократ (или кто-то другой, чьи записи вошли в сборник сочинений основоположника медицины), не только описывает климатические условия, в которых проживают скифы, но и приводит известное ему описание внешнего вида этих северных людей. Слово «ρως» он также не употребляет, но использует для их описания термин «πυῤῥή», буквально означающий на древнегреческом языке «имеющее цвет огня»9:

«Πυῤῥὸν δὲ τὸ γένος ἐστὶ τὸ Σκυθικὸν διὰ τὸ ψύχος, οὐκ ἐπιγιγνομένου ὀξέος τοῦ ἡλίου· ὑπὸ δὲ ψύχεος ἡ λευκότης ἐπικαίεται καὶ γίγνεται πυῤῥή».

«Цвета пламени скифское племя вследствие холода, потому что солнце (там) недостаточно сильно: в условиях холода белый цвет возгорается и становится огненным (красным, алым)».

Гиппократ, представляя Скифию как холодную, сырую и однообразную степь, объяснял всё стужей и холодом. По этой же причине, считал он, звери там немногочисленны и небольшого размера, местные коровы малы и безроги, и даже поэтому аборигены рыжеволосы (читай: блондины).

Аристотель

Впервые термин «ρως» [рось] был употреблён Аристотелем. Великий грек лично или кто-то из его ближайших последователей не только применил это слово для обозначения людей, живущих севернее греков, но и подробно описал их.

В схолиях ко 2-й книге труда Аристотеля «О небе» некий анонимный греческий автор, ссылаясь на каких-то третьих лиц (древних математиков?), упоминает гиперборейцев, выделяя из них и описывая внешний вид «скифов, то есть рось».

Античные авторы называли «гиперборейцами» народы, проживавшие к северу от ойкумены. Принято считать, что речь идёт о мифических народах, но, если принять во внимание сведения, оставленные нам в упомянутом труде, было бы точнее считать их полумифическими.

Указывает их ареал проживания и приводит некоторые достаточно точные сведения, касающиеся его географического расположения и климатических условий:

«Древнейшие математики разделили небо на пять полюсов: первый они называют арктическим, потому что там находится звезда „άρχτος“, т. е. Большая Медведица… Второй пояс они называют летним тропическим, третий – равноденственным, четвёртый – зимним тропическим и пятый – антарктическим… Мы, говорят (древние математики?), заселяем среднее пространство между арктическим поясом, близким к северному полюсу, и летним тропическим, причём скифы, то есть рось (Σκυθας τους Ρως. – Выделено нами) и другие гиперборейские народы живут ближе к арктическому поясу»10.

В том же издании, в главе «О животных», рассуждая о качестве шерсти овец, уже наверняка сам Аристотель делает любопытное замечание, касающееся внешнего вида названных скифов-рось:

«Прямоволосы те люди, в которых много влажности: ибо влага течёт у них в волосах, а не сочится по каплям. Поэтому Понтийские Скифы и Финикийцы прямоволосы, так как и сами они отличаются изобилием влаги, и окружающий их воздух влажен»11.

Автор тех же схолиев в части «Неизданные проблемы», как бы дополняя поднятый Аристотелем вопрос, замечает:

«Почему эфиопы курчавы, а скифы и вообще все северные народы прямоволосы? Не потому ли, что высушиваемый солнцем волос скручивается подобно другим предметам, а Эфиопы живут ближе к солнцу и в чрезвычайном зное, и между тем как Скифы живут в холодной стране, где солнце не испаряет находящейся в волосах влаги, так что они и не скручиваются?»12.

Более точных данных по антропологическим характеристикам этих людей у Аристотеля и автора схолиев к его произведению нет. Это неудивительно, потому что лично они этих «ρως», судя по всему, не встречали, но узнали об их существовании от кого-то другого.

Екатей Авдерский

Историограф Александра Македонского Екатей Авдерский13 (Εκαταιοσ Αβδηριτησ), наверняка знавший Аристотеля лично, также не использовал термин «ρως» в отношении тех, кого он называл скифами, но оставил нам о них вообще или о части тех, кого называл таковыми, одно важное свидетельство, дошедшее до нас благодаря Плинию Старшему:

«Septembrionalis Oceanius: Amalchium eum Hecataeus appelat, a Paropamiso amne, qua Skythiam alluit, quod nomen eius gentis lingua significat congelatum…»14.

«Северный океан: Екатей называет его Амалхийским от реки Паропамиз, которая омывает Скифию, на языке того народа называется замёрзшим (Ледовитым)».

На основании приведённых выше сведений складывается достаточно целостная картина об условиях проживания тех, кого имели в виду античные авторы. С большой долей вероятности можно предположить, что под лексемой «скифы» они понимали отнюдь не славян или каких-то степных кочевников, а все народы, проживавшие как намного севернее ойкумены, так и на непосредственно прилегающих к ней с севера территориях, достаточно хорошо знакомых древним грекам. Очевидно, что речь идёт о людях, занимавшихся сельскохозяйственной деятельностью: примитивным земледелием и скотоводством. Проживали они в землях, расположенных в условном арктическом поясе. Уровень их культуры, судя по скудности дошедших до греков сведений, не был достаточно развит в сравнении с уровнем культуры как самих греков, так и других народов, живших в бассейне Средиземного моря.

Во всех этих и прочих многочисленных источниках, приводить которые здесь не имеет смысла, кроется одно чёткое указание: аристотелевские скифы-рось и скифы, о которых сообщают другие древнегреческие авторы, живут в холодной стране с влажным климатом. Ни о каких степях и откровенно кочевом образе жизни этих людей греки не сообщают. Кроме того, Гиппократ, живший на несколько десятилетий раньше Аристотеля, указывает ещё на одну конкретную отличительную черту этих людей: непривычно белую для южан кожу, которая под воздействием солнца приобретает красный цвет, «сгорает». Последняя характеристика неприемлема для тех, кого византийские и арабские авторы будут называть скифами несколько позже. Скифы византийского периода, проживавшие в средние века севернее греков и арабов, – по преимуществу кочевники, то есть люди, привыкшие к солнцу и жизни в степях, не отличавшихся высоким уровнем влажности.