Энциклопедия будущего

В общем, пусть для некоторых это звучит смешно, любовь робота штука опасная. Владельцам ЛР рекомендуют внимательно прислушиваться к своим ощущениям и при возникновении первых намёков на настоящие чувства к механическому созданию немедленно поменять ему как минимум личность и внешность, а лучше заодно и характер, и на время отключить его. Отключение считается одним из самых эффективных способов поставить свою увлечённость сердца «на паузу». В психологии данное явление называется «фазовой привязанностью». Пока робот функционирует, подсознание воспринимает его как живого и генерирует к нему соответствующий набор чувств. Как только он выключен, он немедленно начинает ассоциироваться с предметом и всякие чувства к нему пропадают до следующего его включения – чувства как бы на время приостанавливаются, засыпают. Правда только если они ещё недостаточно сильны. В запущенных формах любви к роботу людям требуется специализированная психологическая помощь, курс реабилитации и полный отказ от продолжения общения с персональной робототехникой. Впрочем, если их всё устраивает, они могут и ничего не делать. Просто это негативно повлияет на их дальнейшую судьбу – скорее всего у них никогда уже не будет настоящей семьи и сомнителен их карьерный успех, так как их начнут считать странными, если не глупыми. Нельзя не отметить, далеко не все способны полюбить робота. Это зависит от индивидуальных особенностей характера и интеллекта человека. Интеллект вообще играет важную роль в величине всех отрицательных последствий от владения ЛР. Чем он выше, тем подсознательно заметнее его обладателю искусственная природа кибернетической псевдо персоны. Но это не даёт ему гарантию иммунитета от возникновения любви к ней, как и не делает ЛР «игрушкой для тупых» – скорее это означает, что более интеллектуальный хозяин обычно меньше привязан к своему роботу и легче может перешагнуть через свои чувства, если те всё же возникли.

Кстати, тем, кто хочет максимально снизить потенциал опасности личного робота, нужно всего лишь не активировать у него функцию влюблённости. Будучи равнодушно нейтрален или дружески приветлив без всякой романтики, он гораздо менее провоцирует сердца людей на истинную любовь.

Альтернативные способы применения личного робота

Помимо основного назначения – служить объектом общения, личный робот может выступать и в других качествах благодаря своим продвинутым свойствам человекоподобия. Если говорить о частном домашнем применении, бывает люди используют его как вспомогательную няню. Следить за ребёнком в полной мере ему вряд ли доверят, во всяком случае если в нём изначально такая функция не предусмотрена производителем, но ничто не мешает загружать его культурно-образовательными задачами – чтобы он читал малышу сказки, причём живо, в лицах, как натуральному человеку ни за что не смочь, помогал освоить счёт, буквы, визуальные символы и т.д. Так у няни, или у матери, если няни нет, высвобождается больше времени для каких-то иных дел, а ребёнок всегда занят чем-то интересным, он постоянно в контакте с, условно говоря, взрослым, что позволяет ему лучше и быстрей развиваться. Единственный недостаток – дитя может слишком привязаться к бездушному механизму. Но это решаемо: частой сменой персонификации и внешности робота, его выключением. Нужно просто периодически напоминать малышу, что робоняня – служебный агрегат, что по правде она неживая. Иногда люди покупают себе ЛР для целей, не связанных с общением, чисто для психологической разрядки. Тем, кто страдает от хронического стресса из-за работы, бывает даже рекомендуют, сколь неприглядно бы это не выглядело со стороны, например, снабдить робота внешностью начальника, и регулярным нанесением ему побоев остужать своё внутреннее эмоциональное напряжение. Нельзя сказать, что такая форма эксплуатации ЛР распространена, но как явление она известна.

Относительно широк спрос на личного робота и в некоторых отдельных видах трудовой деятельности. Есть сферы труда, где он практически незаменим. Существуют специальные театральные его модели, заточенные изображать персонажей на сцене. Это позволяет режиссеру добиться именно такой игры, какой он хочет, без всяких личных видений и выкрутасов актёров, без необходимости платить огромные деньги «звёздам». Не все театры практикуют подобное, человек способен к импровизации, а робот нет, человек часто более тонко вживается в роль и придаёт ей глубины своими характером и опытом. Но и у роботов есть свои преимущества. В общем, в театрах и киноиндустрии они весьма востребованы. Ещё благодаря совершенной внешности они пользуются высоким спросом в рекламе, шоу-бизнесе и клубном бизнесе. Особые их модели с расширенными возможностями по пластике и координации – отличные танцоры, «зажигающие» в ночных клубах, на подтанцовках у рок и поп-звёзд, и даже на частных вечерниках. Бывают роботы-акробаты и жонглёры, роботы-клоуны, роботы-тамады, роботы-старички – посажённые отцы и матери на свадьбах, так как традиция свадеб во многих культурах настоящего описываемому времени требует присутствия внешне состаренных людей, представляющих прошлые поколения, а реальных стариков днём с огнём не сыщешь из-за широкой доступности средств омоложения (см. раздел о продолжительности жизни). Личный робот не просто может иметь внешность старика, он безупречно сыграет того во всём, от жестов и стариковской походки до тембров голоса. Наём высококлассного актёра-человека, способного изобразить старость не хуже, обойдётся гораздо дороже. В некоторых больницах практикуется применение ЛР в качестве «прекрасных сестёр» – робот-медсестра в виде жизнерадостной ослепительно красивой юной особы ходит по палатам и посредством тёплой улыбки и добрых искренних интонаций голоса вселяет в больных оптимизм и желание жить, делится с ними своей псевдо жизнерадостностью. Встречаются роботы-продавцы в магазинах (особенно в детских отделах, в образе пирата, феи и т.д.), консультанты, прислуга, сиделки, ведущие концертов, секретари. И др. А вот на использование ЛР для дефиле фактически наложено табу. Хотя казалось бы они для этого идеальны. В индустрии моды они под негласным запертом (см. подраздел о моде раздела о внешнем виде). В целом использование ЛР для работы назвать масштабным затруднительно, чему есть три причины: профсоюзы, общественное мнение и роботхейтеры. Профсоюзы традиционно вступают за ограничение замещения людей в труде кибер существами, общественность, как мы уже говорили, недолюбливает данные человекоподобные машины, пусть более как объекты общения, чем как конкурентов за рабочие места, и всё же негатив отчасти просачивается и в сферу трудового их применения. Роботхейтеры – отдельная история, вот уж кого они ненавидят по-настоящему, пуще всего, сильнее, чем любую другую робототехнику, это именно личных роботов. Подробности см. в разделе о роботхейтерах.

В отличие от домашнего применения, где у ЛР востребована максимальная схожесть с людьми во всём чём можно, в бизнесе часто используются и совсем выхолощенные упрощённые предельно удешевлённые их модели, отличающиеся не только практически полным отсутствием механизмов физиологии и низкой управляемостью внешности и персонификации, но и убогой двигательной системой, состоящей из очень малого числа мышц, что лишает искусственных «людей» всякого намёка на человеческую грацию, позволяя им делать лишь самые простые перемещения и движения с пониженными координацией и скоростью. Таких и личными-то называть зазорно, звучит чересчур громко, и всё же они считаются личными, относятся к классу личных роботов, так как сохраняют внешне полное человекоподобие. Их задействуют в качестве рекламных консультантов, манекенов-демонстраторов одежды в магазинах, зазывал в разные заведения и т.д., то есть там, где рабочие функции достаточно просты, а общение с людьми тет-а-тет не предполагает чрезмерно глубокого межличностного контакта или вовсе не требуется. Существуют и модели супер-роботов – с расширенными координацией, двигательными функциями, силой, скоростью, оснащенные улучшенными сенсорами, позволяющими видеть в темноте, слышать ультразвуки, и т.п. Иногда иные эксцентричные миллионеры используют их как телохранителей. Ходят слухи, что спецслужбы империи и отделы служб безопасности мегакорпораций имеют на вооружении боевые модели личных роботов – ещё более могучие, умелые и неотличимые от человека устройства, применяемые при необходимости для осуществления шпионажа, диверсий и даже убийств. Однако мы пожалуй выразим серьёзные сомнения на этот счёт. Наличие у населения ПИ (приборов идентификации) обессмысливает человекоподобного робота для подобной деятельности, он слишком дорог в сравнении с другими видами робототехники, а преимуществ в данном случае почти никаких не даёт.

Раздел 23. Роботхейтеры

Роботхейтеры

Роботхейтеры (или, иначе, роботоненавистники) – это неформальное общественное движение, выступающее прежде всего за полный запрет человекоподобных роботов, как социально и цивилизационно опасного явления. Так же уделяют много внимания и другим вопросам, в той или иной мере связанными с робототехникой и техническими формами жизни, например сотрудничают с профсоюзами в борьбе за минимизацию практики замещения людей на рабочем месте роботами или фантомами (фантом – виртуальное псевдоразумное существо, обитающее в виртуальном мире, равноценен по умственным способностям разумному роботу и человеку, используется в качестве дешёвой интеллектуальной и офисной рабочей силы, считается технической формой жизни, подробней см. раздел о фантомах), а так же ратуют за усиление возрастных и медицинских ограничений на пребывание граждан в виртуальных средах. Роботхейтеры – не политическая сила, у них нет своих представителей во власти, лоббистов в парламенте и т.д., это нечто сродни спонтанному межлюдскому объединению, консолидирующему всех неравнодушных к проблеме взаимоотношений человеческого социума с роботами. Их основное «оружие» – демонстрации, акции волеизъявления, агитация и показательные провокационные деяния, привлекающие внимание общества.

Приверженцев роботхейтерства принято подразделять на пассивных, умеренных, активных и радикальных. Пассивный роботхейтер – это человек, в меру сочувствующий роботоненавистникам, признающий их идеи как минимум частично правильными и готовый время от времени присоединятся к их акциям протеста и демонстрациям, чтобы обозначить свою гражданскую позицию, а заодно нескучно провести время. Умеренный – тот, кто состоит в местной роботхейтерской организации на постоянной основе, платит какие-то членские взносы, участвует во всех законных акциях как добровольно обязанный. Активными называют роботхейтеров, действия которых не ограничиваются простыми акциями протеста, порой выходят за рамки закона, квалифицируясь мелкими и средними административными или уголовными правонарушениями. Эти уже реально роботоненавистники, они вкладывают эмоции в своё отношение к роботам, чувствуют неприятие к ним, и готовы давать выход оному словом и делом. Ну а радикал – совсем уже безбашенный лютый поборник ненависти, мстящий как механическим созданьям, так и обществу, их породившему, преступления для него норма, встречаются среди них и террористы, способные действовать масштабно и кроваво.

Легко догадаться, большинство современных роботхейтеров – пассивные. Это типичные диванные граждане, которые порой находят необходимым выразить свою гражданскую позицию. На разных планетах число их составляет в среднем от 0,3 до 4% населения. В основном их неприязнь к робототехнике лежит в плоскости трудовой конкуренции, они не против роботов вообще, но не очень счастливы, когда те вытесняют их с рабочих мест. Следует только помнить, транспортная мобильность ныне весьма высока (см. раздел о транспорте), что означает, даже 0,3% населения – большая сила, так как люди не изолированы друг от друга житием в разных городах, могут съезжаться отовсюду в конкретное место на планете, дабы помитинговать всей массой. А вот радикалов среди роботхейтеров, вполне очевидно, очень мало. О радикалах мы поговорим отдельно в одном из подразделов ниже. По сути радикал обычный преступник, зацикленный на недобрых чувствах к роботам. Костяк же роботхейтеров составляют умеренные их представители. Не вследствие численности, а благодаря организованности и наличию желания отстаивать свои взгляды. Их не настолько много, чтобы измерять процентами от населения, но и не настолько мало, чтобы считать чем-то несущественным. Они всегда есть и всегда деятельны, они заметны среди сходных общественных организаций, к примеру, не менее, чем разнообразные «зелёные» движения. Что касается активных роботхейтеров, сказать что-то определённое насчёт их количества затруднительно. Они без сомнений значительно уступают в этом плане умеренным собратьям, но вот насколько конкретно… Где-то их больше, чем в иных местах, где-то меньше, в периоды ухудшения в империи социально-экономических условий их ряды неизменно ширятся, в хорошие стабильные времена редеют, на бедных планетах (с отсталой экономикой) они многочисленнее, зато на богатых у них выше финансовые возможности, ведь к роботхейтерам примыкают не только малообеспеченные, но и, бывает, незнающие чем занять себя состоятельные граждане. Роботоненавистничество – прежде всего идея, и как идея она всегда находит своих сторонников.

Фактически мы можем говорить, что пассивный роботхейтер – это простой обыватель, слегка недовольный условиями бытия из-за излишнего засилья окружающего мира робототехникой, умеренный – добропорядочный идейный роботоненавистник, действующий по велению сердца во благо общества, а всё что после умеренных – активные и радикальные течения – лежат уже в сфере асоциального и откровенно криминального, вроде бы они тоже «за благо общества», но пользуются такими методами, которые провоцируют в социуме негатив. Не даром даже активных своих единомышленников носители пассивных и умеренных взглядов недолюбливают и относятся как к отморозкам, позорящим и дискредитирующим роботхейтерское движение. Активные роботхейтеры способны, к примеру, устроить расправу над роботами, а иногда и над их владельцами – речь идёт не об убийстве последних, но о физическом унижении или серьёзных побоях. Или пробраться на предприятие и учинить диверсию над всеми имеющимися там робототехническими устройствами. Или облить мэра города нечистотами на некоем публичном мероприятии, если оный мэр поспособствовал замене части работников муниципальных служб искусственным персоналом ради экономии. Они приверженцы роботоненавистничества по духу, а не по названию, они не терпят сложившееся положение вещей, не мирятся с позицией большинства, считая её не то чтобы неправильной, а скорее неприемлемой для себя. Пожалуй можно сказать, они ставят себя выше общества. Поэтому люди их не очень любят, но тем они и привлекательны для некоторых – принадлежность к подобной братии всегда дарит подкреплённое идейно ощущение превосходства над толпой.

Более всего роботхейтеры определяют себя принципиальными ненавистниками личных роботов (см. раздел о личных роботах). Причин чему три. Первая – указанные машины способны вытеснять человека из отношений с любимой/любимым, то есть вторгаются в самую чувствительную для эмоций сферу. Вторая – владение ими считается отчасти противоречащим моральным устоям, что даёт формальный повод для «праведной» ненависти, оправдывает её борьбой за сохранение культуры возвышенных нравственных идеалов. Ну и третья – историческая. Роботхейтерство, как явление, собственно и возникло в противовес личным роботам. Оно зародилось в древности в эпоху начала роботобумов, когда рукотворные «вторые половинки» стали вдруг доступны по цене широким массам, и ни у общества ни у властей ещё не было представления об угрозах, от них исходящих. Именно в очагах наибольшего распространения личных роботов – зонах роботобума – и появились первые спонтанные объединения людей, противодействующих подмене робототехническими изделиями человеческого общения, обращающих внимание сограждан на её (подмены) разрушительность и вредоносность. С тех пор и доныне демонстрацию нетерпимости к человекоподобным роботам традиционно называют основой деятельности роботхейтеров. Остальным они занялись скорее из прагматики – со временем, впитав в себя все возможные проблемы отношений между людьми и техникой, их движение смогло многократно повысить свою значимость и влияние. Это был объективный неизбежный процесс, обусловленный стремлением обрести силу. Например вопрос ограничения замещения человека в труде роботами и фантомами всегда остро волновал низшие социальные слои, простых работяг. Объявив его одним из своих приоритетов, роботоненавистнические организации сразу в разы увеличились по численности, стали пользоваться заметно более широкой поддержкой и авторитетом у населения. И всё же истинный роботхейтер – тот, кто ненавидит именно кибер существа, притворяющиеся людьми, хочет избавить мир от них. Пусть изначальная философия роботхейтерства постепенно изменилась, подстроившись под обстоятельства, отношение к личным роботам остаётся её стрежневым основополагающим базисом, волнующим умы и сердца её принципиальных и потенциальных сторонников.

Что до персональных, имеющих отношение не к философии но к сфере чувств, предпочтений ненависти граждан, участвующих в движении роботхейтеров или сочувствующих ему, согласно статистическим исследованиям оные сильно зависят от социальной принадлежности. Малообеспеченные слои населения прежде всего озабочены потерей рабочих мест из-за служебных роботов, представители среднего класса более уделяют внимание вредоносному влиянию личных роботов на индивидуума и общество, высшую же социальную прослойку традиционно волнуют моральные аспекты владения разумными роботами. Фантомы остаются несколько в стороне от приоритетных объектов неприятия роботоненавистников, активные и радикальные роботхейтеры и к ним относятся с большой нелюбовью, но всё же не как к главному своему врагу, умеренные же с пассивными и вовсе особо не акцентируют на них внимание. Дело в том, что фантомы виртуальные существа, у них нет физического тела, они где-то там, в компьютерном зазеркалье, да и имеются не на каждой планете (см. раздел о фантомах), потому их трудовая конкуренция с людьми не столь выражена, они почти не отнимают рабочих мест у неквалифицированных и слабо-квалифицированных лиц, и на романтическом поприще тоже практически никак не конкурируют с Homo Sapiens. К тому же без них в виртуальных средах современнику описываемого периода (на планетах, где фантомы есть) наверное было бы скучновато.

Следует подчеркнуть, роботхейтеры, в том числе и активные, и радикальные, вовсе не агитируют за запрет всей робототехники вообще, и сами в быту охотно пользуются ей. Они выступают за полный запрет лишь человекоподобных роботов – и личных, и разумных, и с заметно меньшим пылом требуют запрета фантомов. Все остальные интеллектуальные устройства они призывают не запрещать, но ограничивать в трудовом использовании, особенно там, где нет существенного экономического эффекта от замены людей машинами. Что касается роботов-животных (см. раздел о домашних роботах), тут роботоненавистники практически вообще не проявляют никакой активности, так как не видят в тех угрозы. Да, говорят они, лучше держать настоящих животных вместо фальшивых рукотворных. Но говорят это редко и без энтузиазма, можно сказать просто в силу поддержания образа борцов с механическими существами. Фактов осуществления ими актов агрессии к робо-животным практически не наблюдается. В целом роботхейтерство считается в обществе полезным и даже в какой-то мере общественно значимым явлением, простой умеренный участник этого движения в представлении обывателя – человек с высокой гражданской ответственностью, не ленящийся выказывать свою гражданскую позицию. Впрочем, не все согласны с такой позицией, не все её разделяют, кто-то не готов отказаться от личных роботов, кто-то сочувствует разумным, для кого-то фантомы и служебные роботы слишком важны в бизнесе, кому-то просто всё равно, некоторые небезосновательно полагают, что организованное роботоненавистничество не более чем один из инструментов конкурентной борьбы в деловом мире, да и активные и радикальные «роботоборцы» заметно подпортили имидж всему роботхейтерскому сообществу, для многих оно ассоциируется с чем-то грязноватым неприличным, чего следует сторониться.

Существует и противоположное роботхейтерам движение так называемых робофилов, делящееся на несколько ветвей, одна из которых призывает официально признать разумных роботов истинными носителями разума и наделить гражданскими правами и свободами, другая настаивает, что в романтических отношениях с личным роботом нет ничего аморального и предрассудительного, третья пропагандирует определить фантомов полноценными имперскими гражданами и агитирует за расширение всех форм межвидового общения людей с ними. Правда по организованности и массовости робофилам далеко до претензии на значимую силу. Иными словами, они довольно малочисленны, даже если суммировать членов их организаций всех ветвей, цифра в масштабах империи выйдет несерьёзной. Их идеи не находят широкой поддержки и понимания у общественности. Тем не менее и они играют некую роль в выстраивании взаимоотношений между людьми и роботами.

Организации и группировки

Основу движения роботхейтеров на любой из планет составляют официально зарегистрированные в госорганах организации. Что примечательно, каждая такая организация на поверку оказывается имеющей все признаки бизнес-структуры. У всякой из них есть собственное руководство, чёткая иерархия внутриорганизационных отношений, свой устав, своя стратегия, строго определённые цели и задачи. Но главное, всякая неизменно располагает источниками финансирования, и как минимум для её высокоранговых функционеров работа в ней – а иначе и не назовёшь их деятельность в рамках организации – служит основным источником дохода. О подобных деятелях есть все основания говорить как о профессиональных роботхейтерах. Таким образом, когда-то спонтанное межлюдское объединение, коим в иные времена было роботхейтерство, ныне не такое уж и спонтанное, есть те, кто прибрал его к рукам и зарабатывает на нём. Удивляться тут нечему, умные всегда эксплуатируют идеалистов, небезызвестные «зелёные», защитнички природы, тоже издревле во всю занимаются бизнесом, а вкупе с ним ещё и политикой. И никого это не смущает и не отталкивает. Роботхейтеры в политику не лезут, не их профиль, они сохранили статус общественного движения, в остальном же… Они инструмент давления на социум и на деловые круги, а раз есть инструмент, всегда найдутся те, кто захочет им воспользоваться, и будет согласен платить за пользование, привлекая в их ряды не самых идейных, но самых сметливых роботоненавистников. Впрочем, с деньгами не только функционерам организации хорошо, самой организации тоже живётся вольготней, её возможности растут, да и иначе руководящей верхушке пришлось бы трудиться «на стороне», а роботоненавистничеству уделять время лишь в качестве хобби. Так что нельзя искать здесь исключительно негативную подоплёку. Это взаимовыгодное сосуществование жадности с идеологией. Но заложен в нём и определённый негатив, всякая лживость отпугивает наиболее принципиальных личностей. Не раз в прессе ходили слухи, что некоторые из роботхейтерских организаций финансируются напрямую самими производителями роботов, чтобы натравливать тех на своих конкурентов. Правда обычно все подобные откровения в СМИ очень быстро сходят на нет. Слишком дискредитировать роботхейтеров, как движение, никому не выгодно, так как в целом оно, как мы уже говорили, считается общественно полезным. К тому же пресса всегда тесно связана с политикой, а политики предпочитают не ссориться с роботоненавистниками, и редко идут на демонстративное противодействие им. Ведь последние – тот же избиратель, только они неплохо организованы, и конфликт с ними не сулит никаких дивидендов на выборах, да и цели их нельзя объявить дурными, электорат этого не поймёт. В основном политики предпочитают сохранять в отношениях с роботхейтерами нейтралитет, а местные власти часто смотрят на их не самые законные нарушающие общественный порядок акции сквозь пальцы, правда лишь до тех пор, пока оные акции особо не раздражают прочее население.

Сколько на одной планете может быть разных организаций роботхейтеров, какой-то выраженной общей тенденции нет. Где-то присутствует единственная объединённая, где-то две-три крупных, где-то их много маленьких, соперничающих и умеренно конфликтующих друг с другом. Бывает, одна из не самых больших вдруг обретает силу и авторитет, и постепенно прибирает к ногтю остальные, поглощает их, бывает наоборот, даже очень крупная распадается на две, и после может произойти ещё более мелкое дробление. Тут многое зависит от наличия ярких лидеров, способных увлечь за собой эмоциональной убедительной риторикой либо чёткой осмысленной стратегией. Появляется подобный персонаж, вокруг него начинается консолидация, организация растёт, не удаётся ему взять в свои руки бразды правления, захватить главенство (а как мы понимаем, именно тот кто «у руля» основной функционер, он зарабатывает больше всех, тогда как рядовые члены организации ещё и оплачивают своё пребывание в ней членскими взносами, то есть главенство – кормушка, от которой сам никто не отказывается, но обязательно будет бороться за её сохранение), и он откалывает часть сподвижников, уводя за собой, и начинает действовать самостоятельно. Исчезает талантливый лидер – велика вероятность, что организация измельчает, начнёт терять «бойцов» или её поглотит другая, где умелый харизматичный предводитель есть. В общем, это постоянный непрекращающийся процесс слияния и разделения. Между разными планетами, и тем более разными звёздными системами координация действий роботхейтеров осуществляется слабо. Иные недоброжелатели говорят, очевидно у них нет желания победить, а есть только бороться и зарабатывать на борьбе. Раз они не пытаются объединиться по всей империи. Но возможно в этом как раз мудрость роботхейтеров. Прогресс победить нельзя, они лишь пытаются нивелировать его пагубные стороны, служат противовесом роботам, не дают тем беспрепятственно отвоёвывать у людей новые позиции в труде и личной жизни. Ну и не следует забывать, что и межзвёздная связь (за исключением архаичной текстовой, см. раздел о гиперсвязи) и межзвёздные перелёты (см. раздел о транспорте) чрезвычайно дорогостоящи, посему особого практического смысла в межзвёздной координации для неполитической силы пожалуй и нет.