Мой побег в Эльдорадо

Процедура выглядела таким образом, что если у меня принимают документы, то это не гарантирует выезда из Италии в Канаду, но шансы остаются очень высокими. Мне ищут спонсоров в Канаде, обязательно нескольких. Они должны быть не только спонсорами, но и моими гарантами. Так как процесс поиска так называемых спонсоров длился долго, то мне объяснили, что не стоит рассчитывать на ответ раньше, чем через год. Для меня это был огромный срок. А вдруг я не буду иметь право больше находиться легально в Италии? Ведь через две недели мне обещали интервью, а потом месяц-полтора – и окончательный ответ, который, судя по рассказам уже многих, кого я успел за это короткое время встретить, вряд ли будет положительным. Да и представить себе, что придется ждать целый год, было невыносимо. Но, с другой стороны, это было что-то, другого выхода все равно нет. Ждать так ждать.

Потом я пошел получать пропуск. Пришлось, правда, немного постоять в очереди. Мне дали формуляр, я отошел в сторону и сел за столик, чтобы его заполнить. В очереди заметил совершенно седого худощавого мужчину с паспортом СССР. Он был небольшого роста, напоминал немного моего квартиросъемщика Ашота. У этого был еще сломанный нос, как это распространено у боксеров. «Ещё один земляк», – промелькнула мысль. Я подумал, что он какой-то попрошайка: выглядел довольно несчастно, а из-за сломанного носа – ещё и немного угрожающе, не очень хотелось с ним знакомиться. Пока я заполнял свой формуляр, он тоже дошел до приемного окошка и получил свой. После чего направился к моему столику, где я всё ещё расшифровывал бесконечные вопросы: кто я, что я и с чем меня едят?

– Вы говорите по-русски? – неожиданно спросил незнакомец.

«Ну вот, – подумал я, – контакта избежать не удалось».

– Да.

– А вы откуда? – продолжал свои расспросы уже немолодой дядька.

– Я из Украины, но жил долгое время в Кишиневе.

– О, как интересно! – как-то очень жизнерадостно воскликнул мой неугомонный земляк.

Ну и пошло-поехало. Я понял, что знакомства мне уже не избежать, постарался не напрягаться и поддержать беседу. Моего нового знакомого звали Борисом, родом он был из Петербурга, но ещё в конце 80-х уехал в Израиль вместе с женой, с которой там же и развелся. Жена была еврейка, а он русский. Он успел ещё до развода получить израильский паспорт, но что-то там не сложилось, и решил проведать старушку Европу. Он прилетел в Италию уже около полугода назад и через какое-то время оказался без средств. Перебивался непостоянными заработками, ночевал в ночлежках, даже иногда на улице, питался в основном при католических церквях. А тут недавно узнал про бесплатную столовую – и вот он тут. В данный момент он ночевал в ночлежке, что находилась прямо рядом с центральным железнодорожным вокзалом Термини. Человеком он оказался ненавязчивым и интересным, так что все мои предрассудки по поводу него, возникшие вначале, испарились так же быстро, как и появились. Его мечта теперь – вернуться обратно в Израиль. «В прекрасный родной Израиль». Только денег на это не хватало. А заработать так, чтобы сразу всё не потратить, трудно. Слишком редки были заработки. В израильском посольстве ему не отказывались чем-то помочь, но этой суммы было недостаточно, и Борис решил действовать самостоятельно.

Как оказалось, он каждый день ходит на так называемый «депозит», что находился рядом с каким-то складом. Так называлось место, где несколько десятков человек стояли в ожидании работы, пока не останавливалась рядом какая-то машина, которую желающие поработать сразу окружали со всех сторон. Каждый надеялся получить вакансию. Чаще машины тормозили немного поодаль от толпы, и водитель или пассажир рядом выкрикивали, есть ли специалисты, допустим, имеющие навыки работы с отбойным молотком, сварщики или строители. Тогда редкий человек поднимал руку, его приглашали в машину и увозили. Но чаще искали просто либо кого-то покрепче, либо того, кто быстрее садился в автомобиль, потому что водители не любили там долго стоять. Ведь напротив этой нелегальной трудовой биржи располагалось здание карабинеров. На этом «депозите» Борис находился обычно приблизительно с семи до одиннадцати утра. Дольше этого времени там оставаться смысла практически не имело. Кроме того, нужно было ещё успеть на обед. Желающих подзаработать приходило много, в основном румыны, люди довольно непривередливые. Поэтому бороться с конкуренцией было сложно… Некоторые соглашались работать за половину той суммы, что предлагали обычно, и это сильно сбивало цену. А за половину обычной ставки работать смысла не имело. Это четверть нормальной зарплаты итальянца. И если труд тяжел, то надо ведь еще и хорошенько пообедать, в итоге оставались гроши. Хорошо, если имелась возможность пообедать бесплатно, но обычно это не получалось, ведь Рим – огромный город, и редко кто работал поблизости от благотворительной столовой.

Борис узнал совершенно недавно о существовании такой столовой, и, вне сомнений, она стала для него реальным спасением. Побыв ещё немного в этой конторе и получив свои пропуски, мы отправились на бесплатный обед. По дороге я заскочил в женский монастырь, ведь надо было отметиться для ночлежки. К моему удивлению, монашка, узнав меня, попросила подождать за дверью. Вскоре вышла с запиской, которую попросила передать заведующему ночлежкой, объяснила, как туда добраться, и сказала подойти ровно в назначенное время. Потому что если дверь закроется, то я останусь на улице. «Потом уже вас никто не пустит», – предупредила Христова невеста. Я понял, что сегодня предстоит переезд из отеля. Окрыленный быстрым и неожиданным успехом, я вместе с Борисом продолжил путь в спасительную столовую. Там, как всегда, было всего много и вкусно. Из столовой я просто выкатился, как и в прошлый раз. Мне ещё предстоял насыщенный день, было грустно осознавать, что моя эра беззаботного путешествия закончена и что наступают будни, в которых нужно действовать. Только от моих личных действий будет зависеть моя дальнейшая судьба. Ну и совсем чуть-чуть от удачи.

La Casa

К вечеру, в назначенное время я со спортивно-дорожной сумкой был возле ночлежки. Перед этим попрощался с сотрудниками молодежного отеля, где провел в общей сложности около месяца (включая двухнедельное пребывание в другом филиале отеля). К ночлежке пешком было идти всего минут десять. Она располагалась в полуподвальном помещении на первом этаже недалеко от Термини. Возле двери в ожидании уже стояли временные постояльцы (таким образом я убедился, что не ошибся адресом). Большая половина из них были румыны. Также марокканец, алжирец, один молодой сицилиец и ещё пара-другая представителей иных национальных меньшинств. Всего максимум два десятка человек. Наш ночлег был скромным, но уютным. Каждому новоприбывшему полагались чистая постель, полотенце, другие принадлежности. Всё почти как в отеле. Кровати двухъярусные. Также были там, конечно, и все элементарные удобства современной цивилизации. Я оглянулся и вздохнул с облегчением: теперь мне тут предстоит жить один месяц, и это залог того, что получу одноразовую помощь в количестве 1 миллиона лир. Там было несколько душевых, но не все сразу спешили принять душ, поэтому столпотворения и толкучек не было. Нам выдали скромный ужин в виде сэндвича, йогурта, сока и ещё какой-то мелочи. Соблюдающим Рамадан дали более обильный паек, так чтобы они могли наесться на день вперед.

Я познакомился с некоторыми своими соседями, был там один молодой марокканец, который учился в Москве и прекрасно говорил по-русски. Правда, просклонять слово «потолок» в дательном падеже ему всё-таки правильно не удалось. Всё началось с того, что он начал высмеивать русский язык из-за его легкости. Также я пообщался с сицилийцем, был удивлен, что тот оказался в таких условиях. Но он сказал: у него на малой родине нет работы, приехал сюда в её поисках, но пока ничего постоянного не смог найти. Основная же масса румын работала, и это было заметно сразу: общая усталость, запачканная одежда или даже робы. Они часто первыми шли в душ. Потом что-то ели и сразу ложились спать, и это при включенном свете. Ребята очень трудолюбивые. Готовы были работать за копейки, чем значительно сбивали общую стоимость чернорабочего. Были и случаи обмана со стороны работодателей. Оставляли работать на себя месяц и больше, а потом даже маленькие зарплаты не хотели выплачивать.

Коммунистическая партия Италии оказывала живую поддержку в борьбе с такими явлениями. Один раз я был свидетелем того, как они помогли одному румыну вернуть свои деньги, заработанные за три месяца по-черному. Хозяин только и отделывался обещаниями. Тогда обманутый румын пошел к коммунистам, офис которых, кстати, находился недалеко от вокзала Термини, и попросил помочь. Они ему сказали, что он должен выбить из хозяина подписку о том, что тот обязуется выплатить положенную зарплату и тем самым признать, что должен деньги. Хозяин-итальянец, видимо, надеялся, что сможет таким образом надолго избавиться от нудного румына, и подписал бумажку. Тут его и настигла беспощадная Фемида, которая обязала его не только выплатить по долгам, но ещё и отдать огромный штраф за то, что нанимал чернорабочих. Наверное, не многим так повезло, иначе бы случаев обмана в итоге было гораздо меньше. Итальянские коммунисты занимались благотворительностью, трудоустройством, распределением жилья для бездомных и нуждающихся и многим другим. Иными словами, никакого сравнения с коммунистами советскими.

В этой ночлежке я познакомился и подружился с некоторыми ребятами, которые показали и рассказали интересные вещи. Например, где можно ещё поесть бесплатно, где проводить время, пока закрыта ночлежка. Насколько я помню, арабы, будь то марокканцы или алжирцы, меньше всего работали. Их будто всё устраивало. Может, они занимались чем-то другим. Но они очень любили проводить время в центре для беженцев (а туда пускали только тех, кто имел статус просящего убежище или беженца) при англосакской церкви. В итоге моё расписание стало выглядеть приблизительно следующим образом: рано утром в 6 часов – подъем. Причём поднимали нас как в армии: наш смотритель включал очень яркий свет и громко выкрикивал: «Buon Giorno!»[21] В первый раз я опешил от этого. Сердце просто в пятки выскочило. Потом привык.

После душа и завтрака, который состоял из кофе с молоком и какой-то булочки или панеттоне, нас «выгоняли» на улицу, никто не мог остаться в ночлежке. Хорошо, что хоть свои вещи можно было там оставить. Но для нас, тех, кто жаждал работать, это только лучше – дополнительная мотивация идти на «депозит» и ждать в надежде, что, может, сегодня повезет и перепадет какой-то заработок. В случае если везло, появлялась работа на один день или на несколько вперед. Если работы не было, что случалось чаще, после одиннадцати приходили в английскую церковь, в распоряжении которой было большое помещение, использовавшееся в качестве центра для беженцев, где мы общались, играли в настольный теннис, смотрели огромный телевизор или учили английский. Это место спасало, ведь занятий хватало. Скитаться по улице – очень плохая альтернатива. Потом на обед, потом снова в центр и опять в ночлежку.

Дни проходили быстро. Как-то раз я увидел полицейского, проверяющего у «деда» списки жильцов. «Надеюсь, меня там проверили?» Это был залог получения одноразовой помощи. Я слышал от многих, что правительство Италии старалось, где это возможно, деньги не выдавать. Затягивали с выплатой, искали разные поводы, в конце концов дожидались, когда просящим убежище отказывали и, соответственно, забирали документ, подтверждающий этот статус, и тогда, если не было другого действительного документа, банк отказывался выплачивать помощь. Опасаясь такого исхода, я однажды, обойдя охрану, зашел в какое-то министерство. Надоумил меня туда пойти один тип из бывшего СССР, создававший впечатление умного человека. Охрана меня вроде и видела, но, может, подумала, что я принадлежу какой-то группе посетителей, заходивших в то же самое время. Может, их смутил мой уверенный шаг, и они ничего не спросили. В любом случае я прошел внутрь, выяснил уже там, где находится ответственное лицо, и попал, можно сказать, к нему на прием. Зашел в его кабинет без особых церемоний и, глядя на его испуганное лицо и лицо растерянной секретарши, стоявшей рядом с ним, без смущения спросил:

– Когда я получу свои деньги?!

Чиновник ошалел. Он даже не понял, о каких деньгах идет речь. Не исключаю, судя по его виду, что он подумал, что я пришел его ограбить. В конце концов он выдавил из себя встречный вопрос:

– А как вы сюда попали?

В этот момент я понял, что не имел права заходить внутрь и что олухи-охранники меня проворонили. Тут же заскочил ещё один человек из охраны и предложил пройти с ним. Пока мы направлялись к выходу, он попросил показать, кто стоял у входа, когда я заходил в помещение. Я не стал выдавать ему хороших людей и сказал, что не помню. Мы подошли к первым попавшимся. Он начал их спрашивать, как так случилось, что я смог пройти мимо них. Они недоумевали. Короче, я понял, что попал сюда случайно, приема граждан тут не практиковали и что пособия у меня после этого похода точно не прибавится.

Deposit

По истечении месяца мне уже нужно было переходить на другое место. Это время неминуемо приближалось. Я начал привыкать к новому образу жизни, зарабатывать удавалось немного, но ощущался определенный ритм жизни, который прибавлял энергии и оптимизма. Чаще всего это были разовые подработки: когда на стройке подсобным рабочим, когда в саду, когда просто помогал с переездом. За день платили не больше 80 тысяч лир.

Однажды, когда я стоял на бирже немного в стороне от толпы, возле меня остановился небольшой грузовичок. Водитель спросил, согласен ли я на легкую подработку, но за 45 тысяч лир в день. Я подумал, торговаться времени не было, вот-вот подбежит толпа, и точно кто-то найдется даже за меньшее количество денег. Я согласился и правильно сделал. Оказалось, работа заключалась в том, чтобы помогать уже не молодому дядечке развозить напитки по ресторанам. Надо было выгружать из грузовика и потом подвозить на тележке минеральную воду или баллончики с пивом или газировкой. Благодаря этой работе, на которой продержался две недели, я смог осмотреть все окрестности Рима. Мы объездили центральные и для меня совершенно новые и незнакомые закоулки Рима. Забирались за город, в поселки, лежащие очень высоко в горах, добираться до которых нужно было по крутым серпантинам. Однажды мы побывали в отдаленной деревушке на вершине горы, где жизнь протекала, казалось, будто ещё в середине XX века. Глядя на поселение снизу, никогда бы не подумал, что туда можно забраться на автомобиле. В основном там все ходили пешком, иногда встречались лошадиные повозки. Мне вспоминается мгновенье, в которое мне показалось, что попал в прошлое – во времена Муссолини. Именно так я представлял себе эти времена: вокруг темно-зеленая растительность, ни одного признака современной цивилизации, природа погружена в себя. Как никогда ощущалась относительность времени. На скамеечке сидело несколько пенсионеров, эмоционально, но негромко общающихся на политические темы. Итальянская идиллия!

К ресторану, в который мы привезли напитки, нужно было добираться очень долго пешком. Как я уже отметил, на машинах в этом поселке никто не ездил. Там, собственно, и не было так много автомобильных дорог. Пришлось прилично поднапрячься, поднимаясь и опускаясь по крутым холмикам и узким тропинкам. Но это того стоило – ресторан произвел на меня сногсшибательное впечатление! Он был построен прямо на отвесе скалы. Окна в центральном зале с камином выходили прямо на сторону этой скалы. Так что с тех столиков, что располагались возле этого окна, открывался потрясающий вид: казалось, ты сидишь на краю пропасти. Незабываемый опыт! Но и в самом Риме мы ездили по всевозможным закоулкам, где я до этого ещё не успел побывать. Кроме того, было интересно столкнуться с римской культурой общения. У моего работодателя было множество знакомых. Как они друг друга приветствовали, как шутили, какую использовали жестикуляцию!

Если охарактеризовать кратко, хоть работа и была малооплачиваемой, но времяпровождение – очень увлекательным и познавательным. Такая себе экскурсия с альтернативным гидом, за которую тебе ещё и платили. Положительным в этой работе было ещё и то, что старичок отвозил меня почти всегда в столовую на бесплатный обед. Это сокращало мои расходы и более-менее компенсировало низкую зарплату. По истечении двух недель работодатель рассчитался со мной и попрощался. Оказалось, он взял меня лишь временно, пока не вернулся из отпуска его верный сотрудник из Румынии. Как-то я увидел в городе этот грузовичок, а с ним и моего бывшего работодателя с его помощником. Тот был значительно крупнее меня и наверняка гораздо более позитивно настроенным к физическому труду. А моя подработка закончилась, и мне пришлось заново день ото дня убеждаться в том, что лучше иметь хоть какую-то работу, чем находиться в ее поисках.

Между делом я переехал в другую ночлежку. И если сравнивать эти две ночлежки с магазинами, то новый «Джумбо-супермаркет» не шел ни в какое сравнение с предыдущим «бутиком». Это была массовая ночлежка. Там действительно встречались самые настоящие лица без определенного места жительства, но с определенным душком. Хотя таких было очень мало. И я счастлив, что ни с одним не пришлось соседствовать на огромной площади, где находилась спальня, то есть место, где ночевали временные жители. Там было очень мало двухъярусных кроватей, они располагались только вдоль одной стены, в основном низкие одноярусные, и все спали в одном зале. Сравнимо с тем, как спят в школьном спортзале при эвакуации населения. Но только этот «школьный спортзал» был раза в два-три больше. За каждым закреплена своя кровать с чистой постелью, полотенцем, принадлежностями и прочим, как и в предыдущей ночлежке. Там также была небольшая библиотека, где я обнаружил книгу на русском языке – рассказ какого-то советского диссидента о его непростой судьбе, обо всех подробностях ГУЛАГа и ужасах советской системы. Это был не Солженицын, а какой-то менее известный автор. Книга произвела на меня огромное впечатление. Человеческий мозг даже не способен придумать те кошмары, с какими сталкивались заключенные в Советском Союзе. Так что мои временные трудности в сравнении с этим были просто одним сплошным наслаждением, и я ещё раз убедился, что всё познается в сравнении.

Intervista

Когда был ещё в первой ночлежке, мне наш дедушка-хозяин передал письмо, где было сказано явиться на интервью касательно моей просьбы о предоставлении политического убежища приблизительно через неделю, в определенное место и время. Место это было неблизкое, пришлось добираться на нескольких видах транспорта, в том числе на непредсказуемом автобусе, который приезжал, когда ему заблагорассудится. Несмотря на то что в расписании стояло, допустим, «каждые 15 минут», они чаще всего превращались и в полчаса. Он ещё мог и просто пролететь мимо и остановиться не на самой остановке, а где-то поодаль. Разумеется, все возмущались, а кто-то, несмотря ни на что, бежал к нему, надеясь успеть. И тут следом приезжал очередной автобус, не такой полный, останавливаясь уже прямо на остановке. И некоторые из тех, кто побежал к первому, возвращались к вновь прибывшему. А во время поездки в этом автобусе к месту проведения интервью я стал очевидцем скандала между одной итальянкой «за 60» и эритрейской беженкой «за 20». Вторая не уступила место первой, что оказалось достаточным поводом поскандалить и повесить на эритрейку, как неоспоримую представительницу и наглядный образец эмигрантов и беженцев в Италии, всех собак, в том числе и «понаехали тут, да ещё и места занимают». Но и эритрейка не растерялась. Преподнесла итальянцам очень громким голосом уроки истории и напомнила им, что если бы итальянцы не колонизировали её страну в своё время, то её согражданам бы сейчас не пришлось искать счастья по всему миру. «А раз случилось как случилось, то будьте добры, оплачивайте ошибки своих предков и считайтесь с нами». Ехавший в автобусе народ не желал раскачивать и без того напряженную обстановку и молчал, а накал страстей, пока я доехал до своей остановки, несколько спал.

Когда я пришёл по адресу, то был удивлён. Несмотря на то что в приглашении было указано конкретное время, когда я должен явиться, в коридоре выстроилась огромная очередь и меня попросили ждать в приемной. Среди ожидающих в основном были выходцы из Африки. Мне долго пришлось ждать, пока вызовут. Приблизительно часа три. За это время я успел понять, кто будет моей переводчицей, она тоже, кстати, ждала всё это время, когда её вызовут. В конце концов у неё не хватило терпения, и она начала требовать, чтобы интервью прошло немедленно, в противном случае ей придётся уйти, потому что у неё другая встреча. Её попросили внутрь. Спустя какое-то время она вышла и вызвала меня. Я зашёл внутрь, увидел странную картину: вокруг в открытом просторном помещении была как минимум дюжина столиков, и за каждым проводилось интервью. В помещении стоял гул. Царила атмосфера суеты и какой-то несерьезности. Переводчица заняла место за одним из столов, за которым сидел средних лет мужчина в костюме, и предложила мне место напротив, по другую сторону стола. У переводчицы было ограничено время, и она всё время торопила мужчину, как вербально, так и с помощью мимики и движений тела, чем ещё больше накаляла суетливую атмосферу. Не знакомый с моей темой сотрудник, впервые взявший в руки лист, на котором была изложена моя ситуация, переведенная с оригинала на итальянский, стал при мне бегло его читать, бубня себе под нос.

– Ясно… – спустя полминуты сказал он. – Один вопрос. Если вы не можете получить паспорт в связи с вашей ситуацией, как вы всё-таки приехали с паспортом?

Вопрос я уже понял, не дожидаясь перевода, поэтому, пока моя переводчица переводила, успел немного обдумать ответ.

– Но ведь я получил этот паспорт раньше, когда ещё мог его получить. Вопрос в том, что не смогу больше получить новый, а у этого скоро заканчивается срок действия, – отвечал я на русском.

Переводчица торопливо перевела, в целом правильно и достоверно. Сотрудник кивнул и сказал, что ему всё ясно, вопросов больше нет. Переводчица буквально сорвалась с места, быстро попрощалась и убежала. Я тоже попрощался с этим вежливым, но суетливым мужчиной и покинул помещение. В душе оставалось странное чувство. Другие сидели по полчаса и больше, а меня «обработали» всего за парочку минут. Ответ обещали дать в течение двух месяцев.

Новые знакомые

Однажды, как обычно, пришел в бесплатную столовую поесть и встретил своих уже старых знакомых из Молдавии. Ту самую парочку, что показала мне все прелести параллельного Рима. Они находились в компании одного на вид угрюмого и недоверчивого парня и представили нас. Звали парня Василий. Немного выше меня, коренастый, неулыбчивый. Он был тоже из Молдавии, но не из Кишинева, а с периферии. Нравы и культура тех людей несколько отличались от столичных. Люди прямолинейные, в целом спокойные, хоть иногда и вспыльчивые. Относящиеся к русскоязычным из Молдавии с некоторым непониманием. Находясь в совершенно другой среде, чем в столице, им трудно было понять, что Кишинев – это не просто другой город или регион, а другая страна, с преобладанием немолдавской культуры, и поэтому невозможно было в столице выучить государственный язык. На периферии же всё наоборот – там русским языком владели плохо.

Однако благодаря службе в Советской армии Василий знал русский язык довольно хорошо, замечался лишь легкий акцент. Парень был постарше меня, около тридцати лет, но выглядел лет на пять моложе. На щеках – следы от перенесенной в детстве ветряной оспы. Хмурый взгляд, неторопливые движения тела, напоминающие ленивца. Оказалось, на тот момент он жил в моей первой ночлежке и собирался переходить в следующую, где уже ночевал я. Приехал в Италию сравнительно недавно и тоже попросил политическое убежище. Был он, конечно, благодаря связям с соотечественниками информирован более меня по приезде. Но и я ему смог рассказать о чем-то новеньком, например, про центр для беженцев при англосакской церкви. Впоследствии я подружился с этим парнем. Мы стали ездить на трудовую биржу и часто вместе возвращались в центр для беженцев, где в основном играли в настольный теннис. Он меня, в свою очередь, познакомил со своими земляками Валерой и Ваней, которые были то ли друзьями, то ли братьями или какими-то родственниками. Оба высокие, Ваня несколько худощав и моложе. И хоть они не были внешне очень похожи друг на друга, но всё равно почему-то казалось, что они родственники. Оба темноволосые, томноокие, с одинаковой усмешкой на одну сторону. По прошествии некоторого времени мы все оказались в той самой Джумбо-ночлежке. Все понимали, что рано или поздно надо будет уходить, особенно мне, потому что срок уже поджимал – больше двух месяцев редко кому удавалось там прожить. Для администрации нужны были очень убедительные аргументы для этого, и мы их предоставить не могли.